Путеводитель по риму 01. 10 Вещей, которые надо сделать в риме

За воротами Сан-Панкрацио (Porta San Pancrazio) зелень продолжается: слева будет вилла Абамелек (Villa Abamelek), бывшее имение Демидовых, ныне — российское посольство с бдительно охраняемым входом, а справа — поодаль — ворота виллы Дориа-Памфили (Villa Doria Pamphilj), огромного, почти бесконечного парка с бегунами, парочками, одичавшими зарослями, скрупулезно подстриженными миртовыми изгородями и голубоватым дворцом в стиле рококо. Правда, дорога туда ведет довольно неприятная: виа Аурелия (Via Aurelia), столь удобно выглядящая на карте, на самом деле не приспособлена ни для какого движения, кроме автомобильного, — это оснащенная останками акведука узенькая тропинка безо всяких следов тротуара, по которой безостановочно несутся машины.

Прямая, как питерская першпектива, и пролинованная трамвайными путями виа Фламиния (Via Flaminia) на вид не слишком привлекательна, однако в римской истории она сыграла далеко не последнюю роль. Во-первых, Фламиния вела на север, и для абсолютного большинства паломников, завоевателей, авантюристов и туристов именно она становилась главной дорогой в Рим: до середины XIX века все они въезжали в Вечный город через Фламиниевы ворота (Porta Flaminia).

Во-вторых, сама история могла бы быть совсем иной, не явись императору Константину у моста Мильвио (Ponte Milvio, античный Pons Milvius) видение: пылающий крест с надписью «Сим победише» (hoc vince). Константин повелел украсить крестом свои штандарты, и на следующий день действительно одолел (и сбросил в реку) своего брата и соперника Максенция. С тех пор (дело было в 312 году) христианство в Риме превратилось из гонимой религии в официальную. Мост Мильвио перекинут через Тибр как раз по ходу Фламинии. Правда, выглядит он довольно скромно, используется исключительно пешеходами, направляющимися к трамвайной остановке либо к церкви Сант-Андреа-ин-виа-Фламиниа (Sant’Andrea in via Flaminia, Виньола, 1550-1555), и совершенно теряется на фоне соседнего моста Фламинио (Ponte Flaminio), который при Муссолини превратили в триумфальное сооружение с жуткими каменными орлами.

За мостом — еще несколько монументальных сооружений фашистских времен, позже приспособленных для Олимпиады 1960 года. Изначально этот комплекс именовался Форумом Муссолини (Foro Mussolini), однако после войны был переименован в Итальянский форум (Foro Italico). Самое изящное сооружение Форума — стоящий на набережной Водный стадион (Stadio di Nuoto); самое известное — стадион Олимпийский (Stadio Olimpico), на котором проводят свои домашние матчи два главных футбольных клуба города — закадычные соперники «Рома» и «Лацио». Своего накала их противостояние достигает дважды в год, когда оба клуба играют между собой, разделяя всех римлян на две непримиримые армии. «Рома» более популярна среди жителей рабочих районов, а дорогие автомобили, припаркованные у Олимпийского стадиона, как правило принадлежат болельщикам «Лацио». Но кроме обычных болельщиков (100% мужского и 90% женского населения Рима) обе команды поддерживают десятки агрессивных группировок, известных своей жестокостью («Рома»), а также расизмом и любовью к фашистской символике («Лацио»). Поэтому стадион регулярно становится ареной кровополитных войн со взрывами, пожарами и ранеными. Если вы решите купить билет, помните, что человеку в футболке «Ромы» нечего делать на северной трибуне, а человеку с шарфом «Лацио» — на южной.

На левой стороне реки, то есть ближе к центру, отведено пространство для более поздних архитектурных экспериментов: Пьер Луиджи Нерви поставил там свой паукообразный Дворец спорта (Palazzetto dello Sport), также имевший отношение к Играм 1960 года, а Ренцо Пьяно соорудил Аудиториум (Auditorium, закончен в 2001 году). Надо признать, что автор парижского Центра Помпиду придумывал в своей жизни и более впечатляющие вещи, чем эти три гигантских трилобита из бетона и стекла, однако в смысле акустики тут не придерешься: все залы и концертные площадки Аудиториума действительно хороши.
Аудиториум
www.auditoriumroma.com
Проезд авт. М от вокала Термини

ВОКРУГ РИМА

При помощи однодневных набегов из Рима можно осмотреть почти пол-Италии. Это издалека кажется, что от Рима до Флоренции или Неаполя ехать и ехать, как от Москвы до Петербурга. На самом деле до них меньше трехсот километров, и поезда отправляются каждый час. Сложнее бывает добраться до мелких деревень с пейзажами и развалинами — туда лучше отправляться на автомобиле.
Фраскати (Frascati) Скопище вилл в холмах над Римом: днем здесь можно предаваться туристическим радостям, изучая фрески, портики и фонтаны, а по вечерам — пить местное белое вино. Летом улицы городка превращаются в одну сплошную таверну: наливают везде. 21 км от Рима.
Остия (Ostia) Во-первых, тут имеется пляж, хоть и затолпленный до предела. А во-вторых — древнеримский портовый город (Ostia Antica), который не погиб от вселенской катастрофы, как Помпеи, а был заброшен, потому что оттуда ушло море. 25 км от Рима.
Неми (Nemi) Вулканическое озеро в холмистой местности, вокруг которого растет лучшая в мире клубника (сезон — в мае-июне). По соседству — загородная резиденция пап Кастельгандольфо (Castelgandolfo). 33 км от Рима.
Тиволи (Tivoli) Сам по себе город Тиволи — место на редкость уродливое, но здесь есть, во-первых, плещущая тысячами фонтанов вилла д’Эсте (Villa d’Este), где прохладно даже в августе, а во-вторых — вилла Адриана (Villa Adriana), загородная резиденция, которую соответствующий император возвел по собственному проекту, оснастил водоемами и фонтанами и щедро украсил скульптурами. Сохранилось довольно многое. 37 км от Рима.
Витербо (Viterbo) Что-то вроде итальянского Авиньона: в XIII веке папы частенько предпочитали интригам и опасностям столицы лояльный гвельфский Витербо. В 1281 году горожане с папами рассорились — и с тех пор городок изменился мало. Приезжать лучше в холодное время года, когда по пустым улицам разносится запах дыма из каминов. 85 км от Рима.
Орвието (Orvieto) Небольшой городок на крутом холме, посередине между Римом и Флоренцией. Идеально подходит для краткосрочной экскурсии: поезда туда ходят каждые два часа. Главные развлечения: фуникулер, черные трюфели и грандиозный полосатый собор. 134 км от Рима.
Неаполь (Napoli) Город из ранних фильмов с Софи Лорен. Знойный, бардачный, громкий, немного африканский и абсолютно бесподобный. Кроме того, тут есть море и даже зимой тепло. 227 км от Рима.
Флоренция (Firenze) До купола Брунеллески, Понте-Веккьо, галереи Уффици и прочих чудес — всего полтора часа на поезде. 285 км от Рима.

15. МУЗЕИ

Несмотря на многовековые усилия полчищ туристов, коллекционеров, завоевателей, антикваров и мародеров, которые отколупывали мрамор по кусочкам, вещи покрупнее скупали, а что-то — как Наполеон — увозили в качестве военных трофеев, в по-прежнему бесчисленных римских музеях осталось абсолютно необозримое количество первостатейных шедевров, не говоря уж о таких пустяках, как античные бюсты, классицистические пейзажи, многофигурные мозаики и портреты неизвестных красавиц. Все увидеть невозможно — с этой мыслью придется смириться заранее. Не поможет даже революция, случившаяся несколько лет назад в итальянском музейном деле: если раньше посе тителей выгоняли отовсюду не позже 13.00, то теперь большая часть государственных коллекций доступ на часов до 7 вечера (Ватиканских музеев это, правда, не касается). Выходной остался там же, где и был: во всем Риме по понедельникам работает от силы пять музеев. 1 января и 25 декабря закрыто вообще все.

Вторая беда — немыслимые толпы, в любое время года рвущиеся к главным музейным хитам: Лаокоону, Сикстинской капелле и мраморам Капитолия. Особенно неуютно в Ватикане: ошалевших от многочасовой (в пик сезона) очереди людей гонят стадами из одного зала в другой, не давая перевести дух. Предварительные заказы не принимаются. Но можно бороться: приходить, например, не к открытию, как поступает абсолютное большинство приезжих, а часам к одиннадцати. Утренние пташки к этому моменту уже будут падать без сил на газон у касс, и на первой половине пути вы почти никого не встретите. Альтернативная стратегия состоит в том, чтобы всеми правдами и неправдами занять в очереди на вход одно из первых мест, а проникнув внутрь, сломя голову нестись прямо к Сикстинской капелле. Тогда, возможно, удастся урвать там минут 10-15 в одиночестве. Задача не из легких, но оно того стоит.

В музеях, где на всех желающих попросту не хватит места, вроде Галереи Боргезе, придумали другой способ: обязательное бронирование. Вы звоните по телефону, вам назначают день и час, выдают код и требуют явиться минут за 40. Несмотря на то что бронь обязательна, в кассе с вас непременно возьмут лишний евро — за дополнительные услуги.

Некоторые послабления делаются тем, кто жаждет изучить античные памятники. Колизей, Палатин, термы Каракаллы, гробница Цецилии Метеллы, термы Диоклетиана, крипта Бальби, палаццо Альтемпс и палаццо Массимо объединены в общую систему. В кассе любого из перечисленных заведений можно приобрести Roma Archeologia Сard за  20 (действует 7 дней) и перемещаться от одного мраморного торса к другому без лишних проблем. Более того, билеты в каждое из них доступны не только в кассах, но и в специальной конторе рядом с вокзалом — Centro Servizi per l’Archeologia (via Giulio Amendola 2, 06 481 55 76, Metro Termini, пн-сб 9.00-13.00, 14.00-17.00, кредитные карты принимаются). Тут же организуются и экскурсии на основных европейских языках. Помимо прочих удобств, такая карточка довольно выгодна: по отдельности вход в эти музеи (да и во все остальные) стоит €3-7. По карточке isic скидки дают в одном-единственном месте — в Ватикане. Сэкономить можно только во время Недели культурного наследия (Settimana dei Beni Culturali, www.beniculturali.it/settimanacultura), наступающей каждую весну одновременно по всей Италии. В это время все государственные собрания показывают бесплатно, поэтому плотность толп резко вырастает.

Помимо общедоступных музеев, галерей, дворцов и развалин, в Риме существует масса мест (главным образом находящихся в частном владении), куда вообще-то пускают, но, как сказано на табличке у входа, «по предварительной договоренности» (visita su prenotazione). Если вам приспичит туда попасть, надо будет слать факсы по номеру, указанному на той же табличке, и ждать, пока администрация отреагирует. Более сложный случай — двери с биркой загадочного Десятого отдела (Ripartizione X). У Министерства культурного наследия элементарно не хватает людей, чтобы повсюду держать смотрителей и кассиров. Для того чтобы из этого министерства был прислан человек с ключом, имеющий полномочия вас впустить и взять за вход деньги, придется отправлять факс по номеру 06 689 21 15 (сгодится любой европейский язык) и, как водится, ждать. На сей раз — довольно долго, потому как ради двух любопытных туристов сотрудников никто беспокоить не станет. Пока желающих не наберется человек 10-15, ничего не произойдет. Преодолеть этот заслон можно либо по знакомству, либо — набравшись наглости и позвонив в звонок на входной двери. Если очень стараться, может статься, что портье смилостивится и покажет вам находящуюся в его ведении достопримечательность, не ожидая бумажки из X отделения.

В Ватиканских музеях есть все. Вообще все — от ассирийских барельефов и египетских мумий до Кандинского, Брака и Де Кирико. Другое дело, что ни путеводители, ни музейные буклеты на этом особенно не настаивают. Если судить по гидам, указателям и открыткам, все, что тут есть, не более чем увертюра к главному, то есть к Сикстинской капелле (особо дотошные издания упоминают еще Лаокоона и Рафаэлевы Станцы). Остальное спланировано с таким расчетом, чтобы привести туриста к цели по возможности кратчайшим путем. Поразительно: на протяжении многих столетий ватиканский дворец строился и перестраивался, здесь прорывались тайные ходы и возводились дополнительные флигели, совершались убийства и устраивались банкеты, исполнялись гениальные оратории и творились невероятные оргии, сюда стекались художественные сокровища со всех концов земного шара. Однако заблудиться в дворцовых переходах вам все равно не дадут, даже если будете очень стараться. Зато и пропустить ничего не удастся, разве что какая-нибудь часть окажется закрытой (музеи работают по очереди: кому-то не достается этрусских саркофагов, кому-то — мумий). В идеале стоило бы приходить сюда несколько раз, лучше часам к 11. Не бойтесь, что времени не останется: после закрытия кассы еще полтора часа из залов никого не выгоняют.

Итак, начинается все с Египетского музея (Museo Egiziano): расписные крышки от саркофагов, лазурные украшения, пара мумий и прочие горельефы с фараонами. Дальше, пройдя мимо нескольких фаюмских портретов, погребальных масок из оригинальной (южной) Пальмиры и ассиро-вавилонского зала с рельефами, на которых по волнистым речным водам плавают бесчисленные вражьи трупы, можно выбраться в Бельведер, или Восьмиугольный двор (Cortile Ottagonale), красу и гордость Музея Пио-Клементино. Здесь место Лаокоона, от которого сходили с ума все эстеты XVIII века, Аполлона Бельведерского, бессменного образца классической красоты, и еще множества позднеэллинистических многофигурных саркофагов.

Дальше — Зал муз (Sala delle Muse) с Бельведерским торсом, портретами и гигантскими изваяниями императоров (Нерон в роли Геракла) и фигурой Антиноя — того самого, которого Адриан объявил богом, когда он утонул. В отдельном боковом помещении — «Свадьба Альдобрандини», главная античная фреска всех времен и народов. Считается, что на ней изображено бракосочетание Александра Македонского и Роксаны.

На императорах античные залы заканчиваются. В принципе, все вышеперечисленное, от мумий до Роксаны, можно было благополучно пропустить и отправиться прямиком к Рафаэлю и Микеланджело, бодрой рысью пронесясь мимо всего, что преграждает к ним доступ. Правда, в самой древней части дворца стоило бы все-таки остановиться. В Зале Константина (Sala di Costantino) стены покрыты занятной росписью Джулио Романо на тему «Триумф христианства над язычеством», по которой можно изучить виды Рима, еще не прошедшего тотальной барочной перепланировки. В сцене Крещения изображен Латеранский баптистерий, а в той части, где Константин дарует Рим папам, действие происходит в соборе Святого Петра (вид до перестройки). В соседнем Зале светотени (Sala de Chiaroscuri), бывшей папской опочивальне, проводились тайные заседания главного папского суда, Консистории. Здесь же умер тот самый Юлий II, который решился перестраивать Сан-Пьетро. Расписная Рафаэлева лоджия (Loggia di Raffaello) с идиллическим видом и библейскими сценами, которые императрица Екатерина II повелела скопировать для Зимнего дворца, ведет отсюда к следующему пункту обязательной программы — Станцам Рафаэля (Stanze di Raffaello). Если бы Сикстинской капеллы не существовало, это, несомненно, были бы самые знаменитые стены во всей Италии. А появились они, как водится, по заказу Юлия II: он было поручил свой кабинет Перуджино и Луке Синьорелли, но тут появился Рафаэль — и ни о каком Перуджино папа больше не захотел и слышать. Так была создана роспись в Станца-делла-Сеньятура (Stanza della Segnatura, 1508-1511), предназначавшейся для библиотеки, но отданной под заседания Верховного трибунала (Segnatura Gratiae et Iustitiae). Согласно программе, тут изображены: триумф философии, триумф религии и триумф правосудия. За философию отвечает «Афинская школа», не только шедевр живописи, но еще и собрание портретов всевозможных Рафаэлевых современников, а также ценный архитектурный документ: декорации, на фоне которых рассажены, разложены и расставлены философы, — не что иное, как проект перестройки Сан-Пьетро, предложенный Браманте. Основные действующие лица — Платон (в центре, в красной тоге и с поднятым пальцем) и Аристотель (рядом, с «Этикой» под мышкой). У Платона голова Леонардо, точь-в-точь как на его классических автопортретах сангиной. В левом углу Сократ (в болотно-зеленом) дискутирует с Алкивиадом, а Пифагор беседует с учениками. На ступеньках, не обращая внимания на толпу, сидит Диоген, справа от него держит доску в руках Евклид с лицом Браманте. Человек с моделью небесной сферы — это Зороастр, он же — гуманист Пьетро Бембо. По глобусу положено узнавать Птолемея, по черному берету — самого Рафаэля, затесавшегося в высокоученое собрание в компании собственного ученика, Содомы (рядом, в шапочке). Гераклит, опирающийся локтем на мраморную глыбу, — не кто иной, как Микеланджело, Эпикур же списан с Федерико Гонзаги.

В том же зале имеются и другие портреты: в прославлении Воинствующей церкви (напротив «Афинской школы») участвуют папа Сикст IV (в тиаре, крайний справа), Данте (за папской спиной) и Беато Анджелико (в монашеском одеянии), а также Григорий Великий с лицом Юлия II (на мраморном троне у алтаря, за компанию со святым Иеронимом, Амвросием и Блаженным Августином). Данте фигурирует и второй раз — над окном, выходящим к Бельведеру: там изображается царство поэзии с Парнасом, Аполлоном, музами, Гомером и Вергилием. Наконец, в сцене передачи декреталий Григорию IX (противоположная стена) заняты кардиналы Джованни Медичи (будущий Лев X) и Алессандро Фарнезе (будущий Павел III).

В Зале Гелиодора (Stanza di Eliodoro), где явившиеся к папе Юлию должны были ждать приема, на сводах сохранились остатки росписи Луки Синьорелли, но главное — это Рафаэлево «Освобождение апостола Петра из темницы» с невероятно искусной игрой света (над окном) и «Встреча Льва I с Аттилой». История о том, как папе Льву явились апостолы Петр и Павел, при помощи которых римляне благополучно побороли гуннов, дописывалась уже при Льве X, так что бывший кардинал Медичи фигурирует на фреске дважды: один раз в кардинальской шапке, как изначально и было запланировано, и другой раз — в папской тиаре, на месте скончавшегося по ходу работ Юлия II. Его Рафаэль успел изобразить в «Мессе в Больсене» — в коленопреклоненном виде, вместе с кардиналом Рафаэле Риарио, первым владельцем палаццо Канчеллерия.

В третьей станце, имени пожара в Борго (Stanza dell’Incendio di Borgo), бывшей столовой, позже превращенной в концертный зал, Рафаэль расписал стену историей о том, как папа Лев IV силой одной молитвы погасил страшнейший пожар, грозивший уничтожить весь квартал вокруг собора Святого Петра (сюжет, разумеется, был подсказан тезкой героя под десятым номером). Остальные фрески — это «Коронация Карла Великого», предшествовавшая ей «Присяга Льва Великого», когда папа объявил, что людскому суду он неподвластен, и «Битва при Остии», где все тот же Лев IV одержал победу над сарацинами (намек на крестовый поход против неверных, организованный папой Медичи). Потолок надо всем этим — кисти Перуджино.

Ну а дальше, зa сияющей сине-золотой капеллой Урбана VIII, наступает кульминация: там расположена Сикстинская капелла (Cappella Sistina), где с 1484 года собираются на конклав кардиналы, чтобы избрать нового папу. Делать это место главным центром притяжения во всем дворце никто изначально не собирался: Микеланджело пригласили расписывать потолок всего лишь потому, что Браманте с Рафаэлем порекомендовали его папе, понадеявшись, что в живописи флорентиец наконец провалится и они смогут снова стать главными гениями при дворе. Надежда не оправдалась: художник провел четыре года, лежа с кистью на спине под потолком капеллы, а когда (в 1512-м) он оттуда слез, оказалось, что ничего мощнее этих ветхозаветных сцен в ренессансном Риме еще не видывали (плафон изображает: «Отделение света от тьмы», «Сотворение Солнца, Луны и растений», «Отделение суши от воды и сотворение рыб», «Сотворение рыб и птиц», «Сотворение Адама», «Сотворение Евы», «Грехопадение и изгнание», «Жертвоприношения Ноя», «Потоп» и «Опьянение Ноя»). Так, по крайней мере, счел папа Юлий II, притом что под Микеланджеловыми сводами трактовкой библейских сюжетов занимались первейшие художники: Перуджино, Боттичелли, Гирландайо, Лука Синьорелли. (Слева от алтарной стены: «Путешествие Моисея в Египет» — совместное творение Перуджино и Пинтуриккьо, «Испытание Моисея» Боттичелли, «Переход через Красное море» Козимо Росселли, его же «Моисей на горе Синай», «Смерть Моисея» Луки Синьорелли, «Наказание Корея, Дафана и Авирона» Боттичелли; справа от алтарной стены: «Крещение Христа» Перуджино и Пинтуриккьо, «Искушение Христа» Боттичелли, «Призвание апостолов» Гирландайо, «Нагорная проповедь» Козимо Росселли, «Передача ключей» Перуджино, «Тайная вечеря» Козимо Росселли; против алтарной стены — «Вознесение Христа» Хендрика ван ден Брука, «Спор о теле Моисея» Луки Синьорелли.) В начале 1990-х закоптившийся от свечей потолок капеллы расчистили — и глазам изумленных искусствоведов открылись совершенно импрессионистические вещи: оказалось, например, что Микеланджело, учитывая расстояние от пола, добавлял в темные тона не черной, а фиолетовой краски, светлые же разбавлял не белым, а желтым. Ученые восторги по этому поводу продолжаются до сих пор.

Как бы то ни было, завершив работу над потолком, Микеланджело решил, что он распрощался с живописью. Как бы не так: Климент VII уломал художника снова взяться за Сикстинскую капеллу. Микеланджело пытался сопротивляться: куда больше его занимал надгробный памятник Юлию II, для которого он начал делать Моисея, но Климент был упрям, и в итоге (в 1541 году) на задней стене капеллы, где пришлось заделать два окна, замазать некоторое количество фресок (в том числе Перуджино и самого Микеланджело) и сделать поверхность слегка наклонной, чтобы пыль не оседала, появился грандиозный «Страшный суд» (свежесодранной коже святого Варфоломея, которую мученик предъявляет на рассмотрение зрителям и Создателю, художник придал свои собственные черты, — это один из самых макаберных автопортретов в истории живописи). Несколько сотен обнаженных фигур, рассыпанных по стене капеллы, имели такой феерический успех, что ради них люди стали специально приезжать в Рим. Правда, Пий IV, невероятный ханжа, повелел ученику Микеланджело Даниеле да Вольтерра пририсовать всем персонажам по набедренной повязке.

Из Сикстинской капеллы можно отправляться сразу в Пинакотеку — смотреть Рафаэля, но если силы еще останутся, зайдите в Апартаменты Борджа (Appartamento Bоrgia): первые несколько залов с фресками удивительного изящества и нежности расписывал Пинтуриккьо (святая Екатерина Александрийская с белокурыми распущенными волосами — это дочь папы Александра Лукреция, чьего мужа как раз в этих покоях прикончил ее родной брат Чезаре — тот турок в тюрбане, что стоит рядом со святой слева). Дальше начинаются бесконечные залы современного искусства — их хочется проскочить побыстрее, однако задержаться стоит: между унылыми квазикубистскими распятиями скрываются холсты Брака, Пауля Клее, Модильяни и Кандинского.

Ватиканская Пинакотека (Pinacoteca Vaticana), по-хорошему, стоила бы отдельного визита, если бы местный режим допускал такие вольности. Потому что при нынешнем положении вещей попасть туда можно только в самом конце, когда от Мадонн, античных атлетов и раннехристианских мучеников уже в глазах темно. Поэтому возле Джоттова алтаря Стефанески, украшавшего алтарь древнего Сан-Пьетро, силы остаются только на то, чтобы поставить в уме галочку; Беато Анджелико с Филиппо Липпи из зала III эмоций не вызывают вообще, чудесные «Музицирующие ангелы» Мелоццо да Форли (зал IV) напоминают разве что собственное изображение в учебнике, а Перуджинова восседающая на троне «Мадонна с младенцем и святыми» сливается с сотнями остальных римских мадонн. Кульминация наступает в зале Рафаэля. Набор действительно впечатляющий: «Преображение», «Поклонение волхвов», «Введение во храм», «Благовещение». Это гордость папской коллекции и предмет неуемного восхищения всех просвещенных путешественников, когда-либо ступавших на римскую землю. Возможно, именно поэтому всеподавляющая эмоция от VIII зала — разочарование. Ставим галочку, идем дальше. Дальше внимания достойны: «Мадонна» Тициана, «Видение святой Елены» Веронезе, «Положение во гроб» Караваджо. Остальное можно смело пропустить.
Апрель-октябрь: пн-сб, последнее вс месяца 8.45-16.45, касса до 15.20;
ноябрь-март: пн-сб, последнее вс месяца 8.45-13.45, касса до 12.20; закрыто по религиозным праздникам (календарь на текущий год на 

mv.vatican.va

)
Вход — €12, для детей и студентов — €8, последнее вс месяца — свободный