Броски к Вязьме. Первый штурм немецкой оборонительной линии вдоль Варшавского шоссе

Взглянув на конфигурацию линии фронта в более крупном масштабе, надо сказать, что роль основной транспортной артерии, питающей армии противника, оказавшиеся в полуокружении играла железнодорожная магистраль Смоленск – Вязьма и идущее параллельно с ней Минское шоссе. Обе эти артерии подходили к Вязьме, которая как сердце разгоняет кровь по организму, распределяла транспортные потоки, походившие по этим дорогам в разных направлениях.

Направления движения транспортных потоков через Вязьму были следующими:

на север: железнодорожная и автомобильная магистрали Вязьма – Сычёвка – Ржев

на северо-восток: железная дорога Вязьма – Гжатск (одна колея европейской ширины) и Минское шоссе

на восток-юго-восток: железная и автомобильная дороги Вязьма – Искаково – Тёмкино

на юго-восток: автомобильная дорога Вязьма – Знаменка – Юхнов

на юг: железная дорога Вязьма – Угра – Занозная.

К этому сердцу и потянулись стрелки направлений наступления советских армий с трёх разных направлений, в соответствии с приказом ставки ВГК № 151141 на острие удара были:

с северо-востока – 39-я армия и 11-й кавалерийский корпус

с востока – 33-я армия

с юга – 50-я армия и 1-й гвардейский кавалерийский корпус.

Одновременно с началом новой наступательной операции Западного и Калининского фронтов к северо-западу от Ржева 9 января началась Торопецко-Холмская наступательная операция 3-й и 4-й ударных армий Северо-Западного фронта, в ходе которой произошёл глубокий прорыв обороны противника. Части двух армий весь январь медленно, но верно продвигались вперёд, и к началу февраля противник перед сектором их наступления оказался отброшенным более чем на 200 километров. Согласованность действий армий Калининского и Северо-Западного фронтов принесла свои плоды – 39-я, 22-я и 29-я армии и 11-й кавкорпус Калининского фронта обходили мощные узлы обороны немцев у Ржева и Оленино, устремившись к автостраде Смоленск – Вязьма (11-й кавалерийский корпус) и железнодорожной рокаде Вязьма – Сычёвка – Ржев (39-я и 29-я армии). 23-й армейский корпус противника, удерживавший оборону в районе Оленино попал в тактическое окружение, некоторое время он снабжался транспортной авиацией Люфтваффе по «воздушному мосту», к концу января немцы контрударами снова восстановили локтевую связь с частями корпуса.

В итоге к исходу первого месяца 1942 г. года первые пункты приказа Ставки оказались частично выполненными – немецкие армии оказались глубоко охваченными с севера, правая «клешня» советского наступления почти дотянулась до цели, но оказалась серьёзно придавленной у основания. Если бы на юге, у Варшавского шоссе такой же прорыв удался бы частям Болдина и Белова и части двух фронтов соединились западнее Вязьмы, то угроза окружения основных сил вражеской группы армий «Центр» превратилась бы в реальность. Но армия и кавкорпус, бились об оборону противника вдоль шоссе не в силах её преодолеть. Время работало на противника – его подразделения спешно строили оборонительные линии, опирая их на населённые пункты и господствующие высоты, надо было спешить.

Советское главнокомандование, к чести его будет сказано, чувствуя всю шаткость положения, стало активно импровизировать. И если применение кавалерийских частей для глубокого прорыва вместо танковых было уже не в новинку, то решение о проведении крупной авиадесантной операции явилось довольно своевременным и адекватным для сложившейся ситуации.

Рассматривая первый этап боёв по прорыву советскими частями оборонительной линии противника, опирающейся на Варшавское шоссе, стоит сделать небольшой шаг назад и начать повествование с прорыва опергруппы генерала Белова в район города Юхнов, произошедший ещё в конце декабря 1941 г..

Вырвавшиеся на десятки километров вперёд соседей советские кавалеристы завязали с противником бой на южных подступах к городу, серьёзно угрожая передвижениям немецких транспортных колонн по тыловой на тот момент автомагистрали. Однако немцы оказали упорное сопротивление и удержали город. Да и шансов продержаться в Юхнове до подхода стрелковых дивизий 50-й армии у 1-го гвардейского кавалерийского корпуса с приданными соединениями было немного, советская кавалерийская группировка продвинулась на север к шоссе в узком «коридоре», «стены» которого удерживались медленно отступавшим противником. На правом фланге против 50-й армии с опорой на отрезок автодороги Юхнов – Калуга оборонялись различные подразделения противника, отступавшие от Калуги, к которым присоединилась и подоспевшая 19-я танковая дивизия. Скорой помощи от 10-й армии, бывшей левым соседом группы Белова также ждать не приходилось – части армии Голикова, начиная с 30 декабря, завязли в боях вокруг Сухиничей, крепко удерживаемых частями только прибывшей на Восточный фронт 216-й пехотной дивизии противника.

К 3 января стрелковые полки ближайшей к кавалеристам 239-й стрелковой дивизии 10-й армии были ещё в шестидесяти километрах южнее Юхнова и вели бои на подступах к Мещовску. В это же время с запада по Варшавскому шоссе к Мосальску уже мчались головные колонны 10-й моторизованной дивизии противника под командованием генерал-лейтенанта фон Лёпера, вскоре её 41-й моторизованный полк (командир – полковник Траут) и 40-й мотоциклетный батальон сосредоточились на окраинах городка. Тем временем оборонявшиеся вокруг Мещовска подразделения из состава противотанкового дивизиона 216-й пехотной дивизии и остатки двух батальонов 406-го пехотного полка 213-й пехотной дивизии, находившегося в подчинении командира 216-й пехотной дивизии генерала фон Гильза начали отступать под натиском вступившей в свой первый бой 325-й стрелковой дивизии. 5 января советские части вплотную подошли к городу. Не смог переломить ситуацию и подоспевший батальон мотоциклистов из 10-й мотодивизии – в течение следующей ночи Мещовск был с боем очищен от противника, опасаясь окружения отошедшего к Мосальску. Взаимодействие между группировками противника в районах Сухиничей и Мосальска оказалось утраченным окончательно.

Развивая наступление в течение 6 и 7 января, 325-я стрелковая дивизия к вечеру 7-го стояла у стен Мосальска на исходных позициях для штурма города, за оборону которого отвечал командир 41-го мотополка 10-й моторизованной дивизии полка. На левом фланге, в пятнадцати километрах южнее Мосальска 239-я стрелковая дивизия освободила от немцев крупный населённый пункт Серпейск и продолжала продвигаться на северо-запад. Со стороны Юхнова фланг Мосальской группировки противника сминали кавалерийские дивизии 1-го гвардейского кавалерийского корпуса (ещё 5 января кавалеристы Белова перерезали дорогу, соединяющую Мосальск с шоссе, однако пехотинцы 10-й моторизованной при помощи двух подошедших танков 19-й танковой дивизии смогли освободить дорогу, сняв на короткое время напряжение). Не выдержав натиска с нескольких направлений, в ночь на 8 января немецкие части начали покидать город, подорвав при отходе мосты. К полудню Мосальск был полностью занят полками 325-й стрелковой дивизии, в этот же день дивизия приказом командования Западного фронта была переподчинена из состава 10-й армии в подчинение генерал-майора Белова.

Восточнее района Мосальска в общем направлении на Юхнов наступали части 50-й армии. Но ей не удавалось продвигаться вперёд наравне со своими соседями на левом фланге: немцы успели стянуть против неё значительные силы и цеплялись за каждую деревню, советское наступление развивалось здесь крайне медленно, а с середины января противник практически остановил части армии Болдина южнее и юго-восточнее Юхнова. Командармам Болдин к 19-20 января стал концентрировать силы в районе наибольшей нестабильности между Мосальском и Юхновом, где «цемент» немецкой обороны ещё не успел «затвердеть», к тому же совсем рядом его непрерывно «перемешивала» опергруппа Белова.

Юго-западнее фронта опергруппы продвижение советских частей также шло успешно примерно до середины января. Здесь наступали правофланговые 326-я и 239-я дивизии 10-й армии. Эти части продвигались в северо-западном направлении соответственно к районному центру Барятино и в район шоссе севернее него. 11 января Барятино было с боем очищено от противника, а вот автостраду так же как и на других участках успели прикрыть подразделения 40-го танкового корпуса противника.

После овладения Мосальском кавалерийские дивизии 1-го гвардейского кавкорпуса, в то время как 325-я стрелковая дивизия вновь вошла в соприкосновение с противником на его укреплённых позициях севернее города, продвинулись маршем в обход узлов сопротивления на восток и к 13 января передовыми эскадронами достигли Варшавского шоссе на участке Долгое – Людково. Командование 40-го танкового корпуса противника бросило на исправление положения основные силы всех трёх батальонов 41-го моторизованного полка, которые уже к вечеру, атаковав развёрнутым фронтом вдоль шоссе, при поддержке 7-й и 8-й батарей 3-го дивизиона артполка 216-й пехотной дивизии, отбили у наших кавалерийских подразделений Людково, Адамовку и Трушково. О накале боя за вышеназванные населённые пункты говорит тот факт, что 2-й батальон 41-го мотополка по итогам дня доложил о захвате трёхсот советских лошадей.

Из-за того, что 41-й моторизованный полк для противодействия продвижению советской кавалерии был перемещён западнее, «боевая группа Вальтера» (мотоциклетный и сапёрный батальоны 10-й моторизованной дивизии, 1-й батальон 73-го моторизованного полка 19-й танковой дивизии и 3-й батальон 406-го пехотного полка, объединённые под управлением штаба 10-й моторизованной дивизии), занимавшая позиции к северу от Мосальска, не выдержав натиска 325-й стрелковой дивизии подорвала мосты и отступила за реку Пополта. Таким маневром группе Вальтера наконец удалось приостановить продвижение советских частей на рубеже реки, и на следующий день 14 января 41-й моторизованный полк, получив надёжное прикрытие с тыла, продолжил наступать на юго-запад вдоль шоссе и отбил у советских эскадронов деревни Кавказ, Савинки и Сафроново.

В эти же дни на левом фланге кавалеристов вела наступление по направлению к шоссе 239-я стрелковая дивизия 10-й армии. В ночном бою 10 января подразделения из 216-й пехотной дивизии противника были выбиты из деревни Глазово. Продолжившееся наступление советской пехоты вскоре натолкнулось на упорно обороняемый противником и прикрытый огнём его артиллерии опорный пункт в д. Зимницы, за деревню разгорелся ожесточённый бой. Ещё во время боя за Глазово в Зимницах закрепился немецкий лыжный батальон и несколько взводов пехоты, эти силы противника удерживали в деревне круговую оборону, даже когда она была почти полностью окружена частями 239-й стрелковой дивизии. Но немногочисленные стрелковые полки, после многих недель наступательных боёв ставшие по численности личного состава равными батальонам, не смогли отбить у противника деревню и продолжить наступление к Фомино 1-му. С рассветом 10 января усилился огонь вражеской артиллерии из района Фомино по советским боевым порядкам у Зимниц. В немецких источниках встречается упоминание о корректировщике 8-й батареи артполка 216-й пехотной дивизии лейтенанте Пальмере, который вместе с несколькими радистами пробился на санях в осаждённую деревню и из самого пекла боя управлял огнём немецкой артиллерии¹. После полудня советская пехота под сильным огневым воздействием отошла от Зимниц и закрепилась на рубежах в нескольких сотнях метров южнее и восточнее населённого пункта. С 15 января 239-я стрелковая дивизия передавалась в распоряжение 1-го гвардейского кавкорпуса, с 18 января её части начали вытягиваться в северо-восточном направлении, образуя тонкую завесу, прикрывавшую левый фланг опергруппы Белова и обеспечивавшую её стык с 10-й армией. О наступлении дивизии на автостраду речи идти уже не могло.

По итогам двухдневных боёв к исходу 14 января немцам удалось освободить автомагистраль от передовых отрядов рвавшейся на север опергруппы Белова. Однако в отсутствие чёткой линии фронта эта победа принесла противнику лишь временное улучшение положения. Столкнувшись с резко усилившимся сопротивлением ни Болдин у Юхнова ни Белов перед линией Варшавского шоссе не собирались останавливать войска, советские генералы продолжали выполнение поставленной фронтом задачи: не упуская инициативу они начали по мере возможностей маневрировать силами в попытке нащупать слабое место во вражеских порядках. Противник симметрично маневрировал силами в ответ – ещё вечером 14 января для поддержки очаговой обороны 10-й моторизованной дивизии в район д. Людково начали стягиваться отдельные танковые и мотопехотные подразделения из состава 19-й танковой дивизии, которым на этой стадии боёв отводилась роль ударного тактического резерва.

Немецкая оборона вдоль всего шестидесятикилометрового участка Варшавского шоссе от Фомино до Юхнова, становившегося крайним рубежом отхода правого крыла 4-й немецкой армии, несмотря на недостаток сил, начала выстраиваться в два импровизированных эшелона. Первый составлял из пехотных частей и противотанковой артиллерии, расположенных непосредственно в окопах на ключевых позициях переднего края (населённые пункты, высоты, перекрёстки просёлочных дорог), при невозможности в короткие сроки создать сплошную линию обороны эти силы должны были играть роль боевого охранения и заслона, задерживающего продвижение советских войск до подхода резервов из глубины. Второй оборонительный эшелон противника представлял собой полностью моторизованные тактические резервы. Эти силы были раздроблены на относительно небольшие боевые группы, сконцентрированные в расположенных на шоссе крупных деревнях. В случае атак советских частей на каком-либо участке передовые силы противника запрашивали поддержку, и через определённое время контратака подоспевшего резерва, как правило, отбрасывала советскую кавалерию на исходные позиции.

К 15 января, удержав опорные пункты на автодороге, немцы перехватили инициативу действий и стали отбивать у кавалеристов деревню за деревней. Так по итогам боя 15-16 января противник вновь занял деревни Трушково и Макаровка. 17-го, упредив атаку советской кавалерии на д. Калугово, боевая группа противника в составе двух танков из 27-го танкового полка 19-й танковой дивизии, основных сил 41-го моторизованного полка 10-й моторизованной дивизии, поддержанная штурмовой авиацией и огнём 1-го дивизиона 10-го артполка 10-й моторизованной дивизии и 9-го дивизиона артиллерийского полка 216-й пехотной дивизии, атаковав из района д. Долгое, отбила у советских частей населённые пункты Чичково, Новая и Старая Роща, Васильево. Порядки опергруппы Белова, растянутой на 40 километров, были слишком разрежены для удержания обороны против подобных вражеских атак (на километр фронта тактическая плотность составляла: бойцов 250, полевых орудий – 2.5, противотанковых орудий – 1, миномётов – 7.5.), да и достижению стратегической цели прорыва к Вязьме кровопролитные бои за отдельные опорные пункты не способствовали. Поэтому основные силы кавалеристов постоянно меняли направления ударов, концентрируя усилия в неожиданных для немцев местах и оставляя на флангах лишь силы прикрытия.

Днём 20 января два батальона 41-го моторизованного полка под прикрытием нескольких танков и при поддержке с воздуха отбили у советских кавалеристов деревни Узломка и Савинки. Таким образом, к 20 января левый фланг опергруппы Белова, поначалу перехвативший шоссе, оказался оттеснённым от него на дистанцию в несколько километров. Возможность прорыва за линию Варшавского шоссе на участке Зайцева Гора – Кавказ к этому времени оказалась окончательно утраченной.

В этот день Г. К. Жуковым был отдан эмоциональный «Приказ командующего войсками Западного фронта от 20-го января 1942г. Командующему оперативной группой генерал-майору П. А. Белову на ввод в прорыв на вяземском направлении», он гласил:

БЕЛОВУ

Строжайше запрещаю переходить где-либо к обороне. Если есть щель, гоните всё в эту щель и развёртывайте эту щель ударом к флангам.

Десанту поставлена задача к исходу 21.1 занять Ключи.

Итак, в щель ввести 2 СД, 5 КД и 5 лыж. батов. Будет блестящий успех.

Юхнов будет взят 21.1 войсками 43, 49 армии.

Болдин оскандалился.

Можайск взят Говоровым. Противник бежит по всему фронту. Давайте скорее к Вязьма. Горин¹ в 25 км от Вязьма.
20.1.42 20.10 ЖУКОВ

Даже при беглом прочтении, приказ производит впечатление того, что отдавался он в изрядной спешке и с излишним оптимизмом. Тем более что захват далёкого Можайска оказывал на обстановку на этом участке фронта, мягко говоря, косвенное влияние, а вот действительно важный в оперативном значении Юхнов, вопреки обещаниям Георгия Константиновича не был освобождён от немцев ни 21 января, ни 22 и даже не в следующем месяце. Многие исследователи утверждают, что бросок к Вязьме 33-й армии и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса был чистой воды бесшабашной генеральской авантюрой, но, если присмотреться это не совсем так. Не стоит забывать о цели этого броска – захвате Вязьмы и полной блокаде всех транспортных артерий противника внутри ещё не имевшего чётких границ выступа. Учитывая планируемую поддержку со стороны выбрасываемых во вражеский тыл авиадесантных соединений, помощь партизанских групп, а также не прекращавшиеся наступательные действия армий двух фронтов, сминавших во многих местах оборонительные линии противника, глубокие прорывы в направлении Вязьмы имели шансы на успех, но, как красноречиво гласит народная пословица «гладко было на бумаге»…

Как видно из приказа командующего фронтом, у Жукова были связаны серьёзные планы с действиями наших десантников, которым предстояло наступать из оперативной глубины немецкой обороны.

Раз речь зашла об авиадесантах, то остановимся на них немного подробнее. Как известно воздушно-десантные войска это довольно специфические подразделения, требующие детальной проработки плана действий и высокой грамотности управления собой. Советские воздушно-десантные бригады (впрочем, как десантники любой другой страны мира в 1942 г.) практически не имели тяжёлого вооружения и какого-либо транспорта, поэтому они способны были выполнять задачи, ограниченные по времени и району действий. Если произвести выброску десанта в районе крупного сосредоточения войск противника, то десантная операция мгновенно превратится в «весёлый праздник вражеского зенитчика», также при десантировании необходимо учитывать погодные условия и характер местности. Подобный «праздник» 19-21 мая 1941 г. английским зенитчикам устроили немецкие десантники при неудачно организованной высадке на Крит в ходе операции «Меркурий» по захвату острова, являвшегося на тот момент мощной средиземноморской базой англичан. Тогда, в результате подбора английскими дешифровальщиками ключа к кодам Люфтваффе, защитникам острова стали известны не только планы противника, но и районы десантирования и точное время подлёта к ним немецких транспортных самолётов. В итоге из 8500 выброшенных немецких парашютистов расстрелянными в воздухе и уничтоженными уже на земле оказались 3674, также был безвозвратно потерян 271 транспортник Ju-52 из 500 принимавших участие в операции.

Избегая подобного развития событий, советской стороной для первой волны десантников был выбран малозаселённый район юго-западнее села Знаменка на большаке Юхнов – Вязьма с пересечённой местностью и небольшим количеством полей. Местность здесь слабо контролировалась противником, леса и небольшие деревушки были полны окруженцев октября 41-го, отнюдь не собиравшихся втыкать штыки в землю, через связных и разведчиков регулярные части имели с ними контакт, засылалась агентура для создания партизанских групп. Плюс ко всему, в то же время в нескольких километрах от района высадки Знаменки располагался небольшой аэродром, контролируемый немцами, его было решено захватить и использовать для приёма транспортников.

Итак, ночью 18 января, ещё за два дня до выхода в свет вышеприведённого приказа Жукова, в 35-40 километрах от передовых частей 1-го гвардейского кавкорпуса, в оперативном тылу немцев между населёнными пунктами Знаменка и Угра началась высадка парашютистов 1-го и 2-го батальонов 201-й воздушно-десантной бригады, а также подразделений 250-го воздушно-десантного полка. Задачей этих подразделений было удержание района десантирования, наступление в юго-восточном направлении и содействие тем самым прорыву гвардейского кавкорпуса Белова через шоссе, а также оказание помощи в продвижении к Вязьме передовым частям 33-й армии. Первоначально планировался захват парашютным десантом немецкого аэродрома у села Знаменка, которое к тому же располагалось на большаке Вязьма – Юхнов. В случае успеха оказалась бы перебитой важная снабженческая магистраль противника, а крупный аэродром в Знаменке обеспечивал бы подброску свежих сил и достаточное снабжение десантников провиантом и боеприпасами для дальнейшего выполнения поставленной задачи.

Но реальность оказалась прозаичнее: выброшенные у села Желанье десантники оказались разбросаны на огромной пощади, и собрать бойцов в цельные подразделения за короткое время не удалось.

Наши кавалеристы, тем временем не переставая «прощупывали» немецкую оборону короткими атаками. Причём значительная часть этих атак, по воспоминаниям ветеранов с обеих сторон, проводилась верхом на лошадях, и если при такой «шашечной» атаке немцы обрушивали весь огневой шквал на конников со значительного расстояния, то у последних ещё оставался шанс спешиться, залечь в глубоком снегу и уцелеть, а вот если вражеские пулемётчики, больше чем в первом случае рискуя сами, подпускали кавалеристов на 300-400 метров, то бой превращался в расстрел. Ветераны 10-й моторизованной дивизии после с ужасом вспоминали как толпа конников на лошадях, спотыкающихся и почти по брюхо утопающих в глубоком снегу, пыталась подойти к их траншеям, но шквальный пулемётный огонь и подключившиеся миномётчики очень быстро отбивали атаку, никто из кавалеристов не подходил к немецким позициям ближе чем на 200 метров, а большинство атаковавших оставалось лежать тёмными холмиками рядом с трупами своих лошадей. Не получалось прорыва немецкой обороны вдоль шоссе и у 50-й армии – часть её дивизий совершала маневр на левый фланг армии, образовывая плотную ударную группу.

Левее кавкорпуса Белова стрелковые дивизии соседней 10-й армии, остановив продвижение в общем направлении на запад и северо-запад, надёжно прикрывали фланг кавкорпуса и 50-й армии от контрударов со стороны противника. Возможности для организации крупного контрудара у немцев здесь не было – они ограничивались только удержанием отдельных опорных пунктов и локальными контратаками, постепенно останавливая продвижение наших войск и пытаясь выстроить жёсткую линию обороны.

Некоторые немецкие источники утверждают, что в середине января, в районе в 20-25-и километрах севернее Кирова Варшавское шоссе подвергалось угрозе перехвата советскими войсками. Здесь полки 326-й стрелковой дивизии 10-й армии, к 15 января продвинулись между надёжно удерживаемыми немцами населёнными пунктами Бахмутово и Шайковка и, овладев районом Борец – Старое Шопотово, оказались в 13 километрах по прямой от Варшавского шоссе, имея перед собой территорию, слабо контролируемую противником. Части этой советской дивизии, по мнению противника, стали угрожать перехватом автострады юго-восточнее Спас-Деменска.

Одновременно 1097-й стрелковый полк 326-й стрелковой дивизии под командованием майора Свиридова, а также части 1111-го и 1109-го стрелковых полков 330-й стрелковой дивизии начали давить с севера и юга на противника, удерживавшего аэродром у Шайковки и позиции в нескольких километрах вокруг него. Но отбить у немцев аэродром не удавалось, несмотря на непрерывные ожесточённые атаки. Большинство домов в деревнях Митинка, Анисово Городище, Салово и Леонов Починок были построены из кирпича. Заложив окна и пробив бойницы в фундаментах, немцы успели превратить деревни, опоясывающие аэродром в системы непреступных дотов.

Пока в Шайковке удерживала оборону «сборная солянка» из частей аэродромного обеспечения и мелких пехотных подразделений в составе 19-го аэродромного батальона 13-го строительного батальона Люфтваффе, подразделений десантников и нескольких десятков пехотинцев из 216-й пехотной дивизии (осаждённым гарнизоном в этот период командовал офицер по фамилии Штахеле), северо-западнее Спас-Деменска для поддержки обороны аэродрома противником создавалась боевая группа «Ольброгге», вскоре переименованная в «Роннеке». В состав импровизированного соединения вошли различные подразделения из 398-го пехотного полка 216-й пехотной дивизии: 2-й батальон без 4-й роты и 4-й батальон, отдельные роты и взводы, приданные в качестве усиления. Также в состав группы «Ольброгге» вошла и 6-я рота 1-го парашютно-десантного полка, действовавшего ранее в районе Юхнова. Возглавил группу оберлейтенант Роннеке. Новая боевая группа противника начала продвижение на восток по маршруту Гайдуки – Новосёлки – Дегонка, выбивая из населённых пунктов слабые советские силы охранения, и вскоре соединилась с немецкими частями у Шайковки. Несмотря на то, что наши бойцы заняли деревни Выползово и Салово, обойдя противника с трёх сторон, отбить его у него аэродром не удавалось.

Немецкий гарнизон смог организовать круговую оборону, приспособив к ней строения в опустевших деревнях, и при поддержке собственной авиации успешно отбивал любую атаку советских частей. Точно установить состав авиационной группировки немцев, наносившей немаловажные для противника бомбоштурмовые удары по советской пехоте до сих пор затруднительно: встречаются упоминания только о самолётах истребительной авиаэкадры JG. 51, советские документы говорят лишь о частых бомбардировках и обстрелах с воздуха небольшими группами вражеских самолётов, не указывая их типы.

В боях за Шайковку советские артиллеристы использовали в качестве «зениток», 45-мм противотанковые пушки и 76,2-мм полковые и дивизионные орудия, подтаскивая их по глубокому снегу для огня прямой наводкой по взлетающим и приземляющимся вражеским транспортникам. Позднее, отступив от аэродрома, наши миномётчики и артиллеристы накрывали огнём взлётно-посадочную полосу. Аэродром в результате стал крайне опасным, был отныне непригоден для концентрации крупных сил авиации противника и применялся только в локальных целях.

Удержав в январе районы Бахмутово и Шайковки, противник окончательно остановил продвижение 10-й армии на запад и север-запад. Армия Голикова, оставленная командованием фронта всего с двумя дивизиями, до подхода пополнений оказывалась «вне игры» в разыгравшемся сражении за Варшавское шоссе и Вяземские коммуникации и выполняла функцию связующего элемента между 50-й и 16-й армиями, наступавшими почти в перпендикулярных направлениях и имевшими каждая свои стратегические цели.

Десантная операция у Знаменки тем временем продолжалась: ночью 19 января в тяжёлых метеоусловиях была выброшена вторая волна десантников 201-й воздушно-десантной бригады, высадка пошла неудачно: несколько самолётов, экипажи которых на смогли найти районы высадки, возвратились на аэродромы с десантниками на борту. Большинство выброшенных парашютистов отнесло ветром в сторону от сектора десантирования, на сбор выброшенных в единое подразделение было потрачено слишком много драгоценного при десантной операции времени. Командование сводной группой двух батальонов, сконцентрированной у села Желанье принял на себя командир 1-го батальона капитан И.А. Суржик. Днём десантники перешли в атаку на Знаменку, имея целью захват населенного пункта и расположенного рядом с ним аэродрома, который планировалось использовать для переброски уже посадочным методом подразделений 250-го воздушно-десантного полка. Но время было упущено – с момента высадки первого десанта прошло уже более суток, эффект внезапности был утерян, и немцы успели организовать плотный заградительный огонь на подходах к Знаменке, преодолеть который десантники и подошедшие к ним на помощь партизаны не смогли.

Здесь стоит сделать оговорку по поводу появления партизан в рассматриваемом нами районе. Появление это случайным не было, всё дело в том, что первой половине октября 1941 г., то есть примерно 100 дней тому назад под Вязьмой попали в окружение основные силы советских Западного и Резервного фронтов. Из сотен тысяч окружённых далеко не все погибли в бою, сдались в плен или смогли прорваться из «котла», многие бойцы и командиры остались в глубоком тылу врага, и пусть переодевшись в гражданское, спрятав оружие и укрываясь на чердаках и в подвалах местных жителей, они продолжали оставаться живой слой, которую при появлении по близости советских подразделений можно было использовать против врага. Так и случилось при появлении десантников возле Знаменки, когда под командованием А. А. Петрухина в короткое время был собран отряд примерно в тысячу человек, которые сражались с врагом в одних рядах с десантниками.

Тем временем части 4-й армии противника, оказавшиеся с трёх сторон зажатыми вдоль Варшавского шоссе на участке от Юхнова до Мятлево, в течение января медленно отходили вдоль дороги к Юхнову, сокращая, таким образом, линию фронта и уменьшая риск своего окружения. Продолжали продвигаться к Вязьме и части 33-й армии. При такой неустойчивой ситуации, требовавшей быстрых перебросок крупных масс войск по дорогам и не исключавшей возможность скорого и стремительного отхода никому из командиров немецких подразделений не хотелось бы неожиданно встретиться с плотным тромбом на транспортной артерии, созданным десантниками.

Аэродром в районе Знаменки и само село частям 201-й воздушно-десантной бригады так и не удалось захватить – теперь взять этот рубеж можно было только мощным штурмом, сил на который не было. Не увенчалась успехом и попытка использовать запасную площадку в полутора километрах южнее села – вскоре после приземления первых четырёх советских транспортных самолётов немцы атакой со стороны Знаменки выбили наших десантников с импровизированного аэродрома, уничтожив на земле советский транспортник, застрявший в снегу. Нормально принимать транспортные самолёты, высаживавшие десантников из состава 250-го воздушно-десантного полка, смогла только третья площадка, расчищенная для этого в местности, полностью подконтрольной частям 201-й бригады северо-западнее деревни Плеснево.

Разведка 4-й немецкой армии пристально следила за советской десантной операцией, и уже в донесении за 20 января армия докладывала «наверх»:

«…То, что противник усиливает охранение мостов через р. Угра, под нп Всходы, под нп Луги, юго-западнее нп Знаменское (Знаменка), а также закладка аэродрома под нп Каменка (10 км северо-восточнее нп Знаменское), показывает, что противник намерен создать опорные пункты для действий по нашим тыловым коммуникациям в районе, где нет войск…»

У противника действительно не хватало сил для эффективного противодействия не только советским десантникам, но и контролировавшим район высадки партизанам. В течение трёх ночей с 20 по 22 января на аэродроме под Плеснево было высажено примерно 1100 бойцов из состава 250-го воздушно-десантного полка. Высаженные десантники с хода были брошены не перехват дороги Вязьма – Юхнов на участке юго-восточнее хорошо укреплённой Знаменки, одна их рот стремительным броском вышла на большак, где продержалась около суток, полностью парализовав немецких транспортных колонн, но в итоге под натиском противника от дороги пришлось отступить. 20 января, ещё в ходе высадки десантные подразделения получили по рации приказ Жукова, ставивший их очередной целью наступление на юг для захвата деревни Ключи, продвижения в направлении Людково, возле которой должны были прорвать немецкую оборону кавалерийские дивизии 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Приказ Георгия Константиновича не отменял при этом предыдущие задачи, которых и так было многовато. Из-за этого направления действий немногочисленных групп партизан и десантников стали напоминать «солнышко»: на западе надо было блокировать дорогу Вязьма – Юхнов, на севере – оказывать помощь в продвижении частям армии генерала Ефремова, на востоке – силами диверсионных групп – оказывать давление на противника и подрывать железнодорожное полотно в районе станции Угра, на юге-юго-востоке – помочь кавалеристам с прорывом и соединиться с ними, с 24 января добавилась задача провести на северо-западе разведку в направлении Семлёво.

А с прорывом дела у кавалеристов шли не важно: немцы не успели ещё отрыть сплошной линии траншей, однако они укрепились в населённых пунктах и на господствующих высотах, узлы обороны противника один от другого находились в пределах прямой видимости и прикрывали друг друга перекрёстным огнём. Такая схема обороны в сочетании с заградительным артиллерийским и миномётным огнём позволяла успешно отражать частые атаки советских частей. Части 50-й армии и 1-го гвардейского кавкорпуса топтались на месте, пытаясь найти слабые участки в оборонительных порядках немцев.

Это «топтание» подробно описал генерал П. А. Белов. Посмотрим на ситуацию глазами командира кавалерийского корпуса:

По сути, теперь части группы Белова, предпринимали попытку не прорыва, а просачивания лесами сквозь оборонительные порядки противника силами лыжных батальонов и кавалерийских дивизий, подвижных и способных без труда передвигаться по местности, не имеющей дорог. Получался принцип – пройдут в направлении на Вязьму или слабые, но высокомобильные войска без танов и тяжёлого вооружения или вовсе – никто.

Первым через лес вдоль левого берега реки Пополта ночью 26 января к шоссе вышел 115-й лыжный батальон, сыгравший роль мощной разведгруппы. Надо отдать должное и немецким разведчикам – в тёмное время суток они смогли не только засечь советскую передовую группу, но и определить, что она состоит из бойцов, передвигающихся на лыжах. Уже в 2.20 по берлинскому времени из 4-й амии в штаб группы армий «Центр» летело донесение о том, что «Противник продолжил свои атаки на левом фланге 40-го МК. Лыжники пытались выйти на шоссе в долине реки Пополта…» Днём 26-го января сюда подошёл 1092-й стрелковый полк 325-й стрелковой дивизии опергруппы Белова. Нашим пехотинцам удалось захватить мост через речушку и, развернув оборону в двух направлениях перпендикулярно автодороге, создать узкое дефиле, через которое должны были протиснуться кавалерийские дивизии. Однако весь сектор прорыва насквозь простреливался немцами, которые вовремя не смогли вывести из боя на других участках силы, необходимые для «запечатывания» разрыва в своих оборонительных порядках, и вынуждены были ограничиваться фланкирующим огнём с места. Избегая попадания под прицельный фланговый огонь, Белов решил вводить кавдивизии в прорыв только при плохой видимости – то есть ночью или в сильную метель, расчет делался на то, что конникам удастся скрытно пройти через природное дефиле, прикрытое с флангов своей пехотой. Ночью 27 января через шоссе прорвалась 2-я гвардейская кавалерийская дивизия под командованием Н.С Осликовского (один полк в пешем строю и два – в конном). Части дивизии, всё же попали под фланкирующий огнь, потеряли от него убитыми и ранеными 55 человек (примерно 1% личного состава дивизии, перед наступлением насчитывавшей около 5,5 тысяч человек) и в течение ночи вышли в лесной массив у деревень Федотково и Стреленки, потеряв связь со штабом корпуса и наткнувшись в Стреленках на противника.

К утру немцы подтянули несколько танков 27-го танкового полка к месту прорыва кавалеристов, и, атаковав при их поддержке, запечатали прорыв. В качестве симметричного ответа Белов в середине дня бросил в ответную контратаку части 325-й стрелковой дивизии, придав им в качестве усиления 6 лёгких танков Т-60 из состава 2-й гвардейской танковой бригады. Атака была проведена успешно, и в результате части 325-й стрелковой дивизии теперь вновь удерживали участок шоссе, правда протяженностью в 2 километра и теперь уже восточнее моста через реку. По этому «наземному мосту» ночью 28 января перескочили через дорогу 1-я гвардейская кавдивизия , 75-я кавалерийская дивизия и 216-й кавполк 57-й кавалерийской дивизии. Днём 28 января, как и накануне, немецкая атака при поддержке нескольких танков надёжно закрыла горловину прорыва. Такая динамика боя сильно напоминает игру в «кошки-мышки» с немцами, кавалеристы старались «перебегать» через шоссе там где их не ждали, и пока их не заметили, отрывались от противника как можно дальше в глухих лесах севернее автомагистрали.

Этой же, ставшей относительно успешной для прорывавшихся через Варшавское шоссе частей 1-го гвардейского кавкорпуса ночью, в нескольких десятках километров западнее Вязьмы у деревни Таборы была произведена выброска 2-го батальона 8-й воздушно-десантной бригады 4-го воздушно-десантного корпуса. К утру 28 января в глубоком тылу немцев уже действовал батальон десантников в составе 476 человек, мгновенно перешедший к активным действиям по удержанию района села Озеречня для высадки остальных частей корпуса.

Вечером этого же дня и ночью следующего 41-я кавалерийская дивизия и штаб корпуса во главе с его командиром, совершив удачный обходной маневр через деревню Бесово, смогли без боя пересечь автомагистраль в точке восточнее села Глагольня, (все силы этого третьего и последнего эшелона сам Белов оценил в своих дневниках в 2000 человек). Самый хвост колонны на шоссе ночью атаковали с юго-запада немцы, под прикрытием нескольких лёгких танков они очистили автодорогу и смогли провести автомобильную колонну с материальным снабжением и боеприпасами к войскам в районе г. Юхнов.

Больше из состава группы Белова не прорвался никто: несколько танков Т-60 из состава 2-й гвардейской танковой бригады, пехота 325-й и 329-й стрелковых дивизий, артиллерия корпуса и гвардейских кавдивизий, зенитные орудия и основная часть тыловых корпусных подразделений – вся эта сила осталась южнее шоссе пред вновь восстановленной и быстро уплотняющейся линией обороны противника. Хвост «иглы», вонзённой в немецкую оборону, сломался, ниточка снабжения за оставшейся в глубине частью не потянулась. 30 января подразделения кавалеристов соединились в районе деревни Тыновка с десантниками, которые продвигались им навстречу. Теперь части 1 гвардейского кавалерийского корпуса приступили к выполнению основной задачи, поставленной перед ними – выходу в район юго-западнее Вязьмы, её захвату и парализации всех вражеских коммуникаций, идущих через неё. Продвижение шло стремительно, в случае встречи наступающих с противником, немецкие опорные пункты блокировались специально выделяемыми группами, а основные силы проходили не задерживаясь.

Не прорвавшиеся через шоссе части кавалерийского корпуса, благодаря удачному обходному манёвру через д. Бесово, окружили в д. Почепок 2-й батальон 41-го моторизованного полка немцев. Этот вражеский батальон занял в деревне круговую оборону, некоторое время противник даже вынужден был снабжать окружённое подразделение по воздуху. Только после 3-й попытки прорыва и встречного удара 1-го батальона 41-го мотополка и лыжного батальона личный состав 2-го батальона прорвался к своим долиной реки Пополта под огнём советской пехоты и двух Т-60.

Одновременно с группой Белова к Варшавскому шоссе подошли и части 50-й армии, перенесшей центр давления дивизий на свой левый фланг в район деревни Барсуки, от которой было всего около 10 км, что способствовало налаживанию взаимодействия с опергруппой Белова. Так части 173-й стрелковой дивизии армии вечером 25 января, обойдя укреплённые позиции немцев в населённых пунктах, подошли к автостраде к северо-востоку от деревни Барсуки. 29 января несколькими контратаками, силами в батальон пехоты поддержанный двумя Pz. IV и шестью лёгкими танками, переброшенными по автомагистрали к точке советского прорыва, противнику удалось потеснить от дороги советскую пехоту, которая ещё не успела обзавестись танковой поддержкой со стороны только начинавшей выдвигаться к району боя 32-й танковой бригады и подтянула по снежным дорогам далеко не всю свою артиллерию. 1313-й и 1315-й стрелковые полки 173-й стрелковой дивизии, в результате атаки немцев вдоль дороги, оказались отрезаны от остальных частей у высоты 198.0 севернее шоссе и вели бой в полном окружении, для выхода к своим были приложены огромные усилия, потери ранеными, убитыми и пропавшими без вести составили примерно 2/3 личного состава дивизии. Здесь уместно упомянуть, что немецкие танки, участвовавшие в вечером и ночью 28 января в бою у Барсуков, с помощью которых 173-й дивизия оказалась разрезанной противником на две части, были, скорее всего теми же машинами 27-го танкового полка 19-й танковой дивизии Вермахта, которые закрыли днём горловину прорыва беловцев в долине Пополты. То есть танкисты противника, за исключением коротких перерывов, весь день вели бой, не вылезая из боевых машин, атаками вдоль дороги закрывая прорывы наших частей. Именно во многом благодаря высокой оперативности танковых подразделений и самоотверженности экипажей танков, всегда действовавших на острие удара, немцам удалось локализовать советские прорывы, не допустив их слияния в одну огромную «дыру» в обороне.

Вслед за 173-й стрелковой дивизией, минуя крупные узлы сопротивления противника, на дистанцию в несколько сот метров к шоссе прорвались подразделения 340-й дивизии (к ночи 30 января два полка этой части вышли к шоссе в 2-х километрах к юго-западу от д. Барсуки) и 413-й стрелковой дивизии (этой же ночью дивизия подошла к шоссе в 2,5 км северо-востоку от Барсуков). На следующий день эти части, силами около полка пехоты при поддержке нескольких танков 32-й танковой бригады неоднократно атаковали, но огневое сопротивление противника не позволяло продвигаться, и атаки захлёбывались.

Батальоны 8-й воздушно-десантной бригады, тем временем, подготавливали почву к подходу кавалеристов. Ночью 29 января в районе с. Озеречня и д. Таборы был десантирован 3-й батальон бригады под командованием майора А.Г. Кобца. Мгновенно перейдя к активным действиям, десантники 3-го батальона этой же ночью подорвали в нескольких местах полотно железной дороги Смоленск – Вязьма, приостановив движение по ней. 2-й батальон этой же ночью с боем захватил село Озеречня. Части бригады теперь надёжно контролировали небольшой район южнее железной дороги, периодически останавливая движение немецких эшелонов по ней.

31 января Франц Гальдер с небольшим запозданием запишет в своём дневнике:

Очень серьёзные проблемы со снабжением в тот момент были не только у 4-й, но и у 3-й и 4-й танковых и 9-й армий противника, оказавшихся полуокружёнными на гигантской площади. Советские войска серьёзно давили на все снабженческие артерии этих войск противника, в некоторых местах крепко и надолго их пережимая. Особой остроты ситуация достигла 26-29 января, так как в этот период было нарушено движение на всех дорогах соединяющих немецких «полуокруженцев» с внешним миром: 26 января, в момент выхода передовых подразделений опергруппы Белова к Варшавскому шоссе, Минское шоссе было перерезано у деревни Чепурово 11-м кавалерийским корпусом Калининского фронта, прорвавшимся к дороге с севера; 29 января, как уже упоминалось выше, десантники 8-й воздушно-десантной бригады остановили движение по железной дороге Смоленск – Вязьма; в это же время, парашютисты 201-й ВДБР и 250-го ВДП удерживали у Знаменки отрезок большака Вязьма – Юхнов и нарушали движение по железной дороге Вязьма – Занозная. Таким образом, циркуляция вражеской «крови», коей являлись грузы, доставляемые железнодорожными эшелонами, автомобильными и гужевыми колоннами, практически полностью остановилась.

Немецкие генералы стали в экстренном порядке принимать контрмеры по восстановлению положения, «сосуды» срочно надо было «лечить». А лучшим «препаратом для лечения» в этом случае были танковые дивизии, пусть сильно потрепанные и некомплектные, но всё-таки имеющие боеготовые танки – самое эффективное оружие для контрударов и подвижной обороны. К тому же вражеские коммуникации перехватили кавалеристы и десантники – далеко не самые мощные в огневом отношении подразделения Красной Армии. К Вязьме стали стягиваться 11-я и 5-я танковые дивизии Вермахта, а у Юхнова у противника и так уже были 19-я танковая и 10-я моторизованная дивизии, части которых после 3-го прорыва беловцев 29-го января провели несколько успешных контратак, не только восстановив фронт южнее автомагистрали, но и отбросив советские части назад на несколько километров.


«Брешь к северу от Медыни». Прорыв 33-й армии севернее Юхнова.

Всю вторую половину января у немцев были серьёзные проблемы на стыке 4-й и 4-й танковой армий севернее Медыни. Ещё в ходе боёв 10-13 января части 43-й советской армии смяли здесь немецкую оборону, в прорыв хлынули войска, предпринимались серьёзные попытки расширить и углубить удачно пробитую дыру, однако успехом они не увенчались. У противника в тот момент не хватало сил для ликвидации прорыва, поэтому немцы лишь несколько локализовали его, подтянув силы к флангам «дыры», не позволив её расширять. Внимание немецкого Генштаба к ситуации здесь налицо, Гальдер неоднократно и с большой тревогой упоминает о ситуации на стыке двух немецких армий, вот извлечения из его знаменитого дневника, касающиеся рассматриваемого района:

10 января 1942 года:

«…Отрыв 4-й и 4-й танковой армий от противника, по-видимому, проходит гладко. У Медыни обстановка неясная…»

13 января:

14 января:

15 января:

16 января:

Ещё в 12.00 12 января подразделения советских парашютистов захватили деревню Елешня 2-я, находящуюся в 4-х километрах западнее города Медынь. Части 17-й стрелковой дивизии 43-й армии к 12.00 овладели деревней Адуево в 7-и километрах восточнее Медыни и завязали бой с противником на окраине городка. 13-го января десантники вышли на шоссе в 2-х километрах западнее Медыни, части 43-й армии охватили город с обеих сторон. Благодаря такому манёвру, разношёрстные немецкие части, не успевшие уйти из городка, оказались в неплотном окружении. Из этого окружения ночь 14 января немцы успешно прорвались на Мятлево сквозь разреженные порядки советских войск, оставив при отходе большую часть тяжелого вооружения, как правило, приведённого в негодность – у большинства автомашин двигатели были прострелены бронебойными пулями, с орудий сняты прицельные приспособления.

Сложилась ситуация, при которой немецкие части 4-й полевой армии, медленно отступающие вдоль Варшавского шоссе, были зажаты с трёх сторон войсками 43-й, 49-й и 50-й советских армий. Противник уже не мог восстановить целостность фронта, сомкнув смежные фланги двух своих армий. Вдобавок ко всему брешь образовалась в малозаселённом до войны районе, который не изобиловал дорогами и удобными для обороны населёнными пунктами.

В разрыв немецкой обороны Жуков решил ввести 33-ю армию, наступавшую до этого севернее прорыва. 17 января им была издана следующая директива:

30 января командующий западным фронтом дал командующему 33-й армией следующие указания:

Сил-то дали много, а вот управление ими навязали очень неграмотное – Ефремову в соответствии с указаниями командования надлежало лично управлять дивизиями ударной группы армии, рвущимися к немецкому «транспортному сердцу». Такое, «в стиле Чапаева» управление армией являлось выгодным только командованию фронта, которое таким своим решением заранее перестраховывалось, назначая «ответственного за прорыв», на которого, в случае провала операции можно было свалить всю вину, что впоследствии и случилось.

Из донесения штаба 4-й армии немцев за 29.01:

«Противник не оставляет попыток соединиться с частями, находящимися в тылу за линией нашего фронта. Обходя стороной занятые нашими войсками населённые пункты, противник перебрасывает ночными маршами свои силы, продвигаясь лесами на север и через шоссе Юхнов – Ивановская на запад…»¹

Здесь немцы имеют в виду попытки соединения частей 33-й армии с уже прорвавшимися в тыл противника кавалеристами 1-го гвардейского кавалерийского корпуса южнее Вязьмы (которое, кстати, вскоре состоялось). Шоссе Юхнов – Ивановская – это ни что иное, как стратегически важная для врага автодорога Юхнов – Гжатск (Ивановское – населенный пункт, расположенный на этой дороге, в 11 км западнее посёлка Износки, где расположился штаб М.Г. Ефремова). Вторит первому и донесение за этот день северного соседа 4-й полевой – 4-й танковой армии противника:

1 февраля стрелковые дивизии 33-й армии продвинулись ещё дальше и подошли передовыми подразделениями к Вязьме с юга и юго-востока на дистанцию в 10-12 км. В результате, вокруг Вязьмы на 2 февраля общая картина была следующей:

Части гвардейского кавкорпуса, соединившись с 201-й воздушно-десантной бригадой и 250-м воздушно-десантным полком, основными силами подошли в район южнее и юго-западнее Вязьмы, где их подхода ожидали десантники 8-й воздушно-десантной бригады.

Потрёпанные стрелковые 113-я, 338-я, 329-я и 160-я стрелковые дивизии 33-й армии, общей численностью всего около 10000 человек также вышли к городу и подготавливались к штурму. Западнее и северо-западнее города с переменным успехом вёл бой сильно оторвавшийся от своих тылов 11-й кавалерийский корпус Калининского фронта.

Формально у Вязьмы действовали два кавалерийских корпуса, один из которых (1-й гвардейский кавкорпус) был усилен десантниками, и четыре стрелковых дивизии общевойсковой армии. Однако все эти части вышли к городу сильно ослабленные, причём каждая по своим особенным причинам: 11-й кавкорпус имел сильно растянутые пути снабжения, проходившие после соединения ржевской и оленинской группировок немцев через узкий коридор у посёлка Нелидово; 1-й гвардейский кавалерийский корпус из-за противодействия противника не смог переправить при прорыве через Варшавское шоссе тыловые части, тяжёлое вооружение, подчинённую пехоту и танки; ударная группа 33-й армии прорвалась в спешке и на значительное расстояние, не имея в подчинении ни единого танка; десантники были малочисленны, имели крайне мало тяжёлого вооружения, авиация снабжала их нерегулярно, часть грузов при этом попадала в руки противника.

Таким образом, все советские соединения, рвавшиеся к сердцу вражеского снабжения, сами были оторваны от тылов и сами снабжались провиантом и боеприпасами крайне нерегулярно. Продвижение же частей, находившихся на флангах прорвавшихся, противник к концу января смог приостановить.