Rip van winkle легенду адаптировала Евгения Мерзлякова

He entered the house, which, to tell the truth, Dame Van Winkle had always kept in neat order. It was empty, forlorn, and apparently abandoned. This desolateness overcame all his connubial feats — he called loudly for his wife and children — the lonely chambers rang for a moment with his voice, and then all again was silence.

He now hurried forth (теперь он заторопился далее; forth — вперед, дальше), and hastened to his old resort (и поспешил к своему старому прибежищу), the village inn (деревенскому постоялому двору/трактиру) — but it too was gone (но он тоже исчез; to be gone [gOn] — умереть; пропасть). A large rickety wooden building stood in its place (большое шаткое здание стояло на его месте), with great gaping windows (с большими зияющими окнами; to gape — широко открывать рот; зевать; зиять, широко раскрываться /об отверстиях/; разверзаться), some of them broken (некоторые из них /были/ разбиты) and mended with old hats and petticoats (и заделаны старыми шляпами и нижними юбками), and over the door was painted (а над дверью было написано), "the Union Hotel (Юнион Отель), by Jonathan Doolittle (Джонатана Дулитла)." Instead of the great tree (вместо большого дерева) that used to shelter the quiet little Dutch inn of yore (которое давным-давно, бывало, укрывало тихую голландскую гостиницу; of yore [qv jO:] — устар. давным-давно), there now was reared a tall naked pole (теперь возвышался высокий гладкий: «голый, обнаженный» столб), with something on the top (с чем-то на верхушке) that looked like a red night-cap (что выглядело, как красный ночной колпак), and from it was fluttering a flag (а из него развевался на ветру флаг), on which was a singular assemblage of stars and stripes (на котором было необычное собрание звезд и полос) — all this was strange and incomprehensible (и все это было странно и непонятно; to comprehend — понимать, постигать).

He now hurried forth, and hastened to his old resort, the village inn — but it too was gone. A large rickety wooden building stood in its place, with great gaping windows, some of them broken and mended with old hats and petticoats, and over the door was painted, "the Union Hotel, by Jonathan Doolittle." Instead of the great tree that used to shelter the quiet little Dutch inn of yore, there now was reared a tall naked pole, with something on the top that looked like a red night-cap, and from it was fluttering a flag, on which was a singular assemblage of stars and stripes — all this was strange and incomprehensible.

He recognized on the sign (он узнал на вывеске), however (тем не менее), the ruby face of King George (красное: «рубиновое» лицо короля Георга), under which he had smoked so many a peaceful pipe (под которым он выкурил столь много мирных трубок); but even this was singularly metamorphosed (но даже он странно преобразился). The red coat was changed for one of blue and buff (красное пальто изменилось с красного на голубое с желтым; buff [bAf] — темно-желтый, цвета воловьей кожи), a sword was held in the hand (шпага держалась в руке) instead of a scepter (вместо скипетра), the head was decorated with a cocked hat (голова была украшена треуголкой), and underneath was painted in large characters (и внизу было написано большими буквами), GENERAL Washington (генерал Вашингтон).

He recognized on the sign, however, the ruby face of King George, under which he had smoked so many a peaceful pipe; but even this was singularly metamorphosed. The red coat was changed for one of blue and buff, a sword was held in the hand instead of a sceptre, the head was decorated with a cocked hat, and underneath was painted in large characters, GENERAL Washington.

There was, as usual (там была, как обычно), a crowd of folk about the door (толпа народу возле двери), but none that Rip recollected (но ни одного, кого бы Рип вспомнил). The very character of the people seemed changed (даже сам характер этих людей изменился). There was a busy, bustling, disputatious tone about it (в нем была деловая, суетливая, спорящая нотка), instead of the accustomed phlegm and drowsy tranquility (вместо привычного флегматичного и сонного спокойствия; phlegm [flem] — мокрота, слизь; флегма, бесстрастие, хладнокровие). He looked in vain for the sage Nicholas Vedder (он напрасно озирался в поисках мудрого Николаса Веддера), with his broad face (с его широким лицом), double chin (двойным подбородком), and fair long pipe (и славной длинной трубкой), uttering clouds of tobacco-smoke (выбрасывающей облака табачного дыма; to utter — издавать звук; произносить; излагать, выражать словами) instead of idle speeches (вместо праздных речей); or Van Bummel (или ван Буммеля), the schoolmaster (школьного учителя) doling forth the contents of an ancient newspaper (постепенно продвигающегося по содержанию старинной газеты; to dole — скупо выдавать, раздавать в скудных размерах, раздавать маленькими порциями; dole — устар. доля, судьба). In place of these (на их месте), a lean (тощий), bilious-looking fellow (желчно выглядящий: «желчный» малый; bilious [‘bIljqs]– желчный; несдержанный, раздражительный), with his pockets full of handbills (с карманами, полными листовок), was haranguing vehemently about rights of citizens (выступал с неистовой речью: «неистово разглагольствовал» о правах граждан; to harangue [hq’rxŋ] — выступать с речью; рассуждать, разглагольствовать) — elections (выборах) — members of congress (членах конгресса) — liberty (свободе) — Bunker's Hill*² (Бункерс-хилле) — heroes of seventy-six (героях семьдесят шестого) — and other words (и другие слова), which were a perfect Babylonish jargon (которые были чистой вавилонской тарабарщиной = китайской грамотой; jargon [‘GQ:gqn] — жаргон; непонятный язык, тарабарщина) to the bewildered Van Winkle (для сбитого с толку Ван Винкля).

There was, as usual, a crowd of folk about the door, but none that Rip recollected. The very character of the people seemed changed. There was a busy, bustling, disputatious tone about it, instead of the accustomed phlegm and drowsy tranquillity. He looked in vain for the sage Nicholas Vedder, with his broad face, double chin, and fair long pipe, uttering clouds of tobacco-smoke instead of idle speeches; or Van Bummel, the schoolmaster doling forth the contents of an ancient newspaper. In place of these, a lean, bilious-looking fellow, with his pockets full of handbills, was haranguing vehemently about rights of citizens — elections — members of congress — liberty — Bunker's Hill — heroes of seventy-six — and other words, which were a perfect Babylonish jargon to the bewildered Van Winkle.

The appearance of Rip (внешность Рипа), with his long grizzled beard (с его длинной седеющей бородой), his rusty fowling-piece (ржавым охотничьим ружьем), his uncouth dress (запущенной одеждой; uncouth — странный; грубоватый, грубый, неотесанный), and an army of women and children at his heels (и армией женщин и детей позади: «по пятам»), soon attracted the attention of the tavern politicians (вскоре привлекла внимание политиканов таверны). They crowded around him (они столпились вокруг него), eyeing him from head to foot with great curiosity (с большим любопытством оглядывая его с головы до ног). The orator bustled up to him (оратор заторопился к нему; to bustle up [bAsl Ap] — торопиться), and, drawing him partly aside (и, несколько отведя его в сторонку), inquired (поинтересовался) "on which side he voted (на чьей стороне он голосовал)?" Rip stared in vacant stupidity (Рип уставился /на него/ в полном: «безжизненном/беззвучном» отупении; vacant — незанятый, свободный; безжизненный; беззвучный; рассеянный, безучастный, отсутствующий, отрешенный). Another short (другой низкорослый) but busy little fellow pulled him by the arm (но деловой малый дернул его за руку; to pull — тянуть), and, rising on tiptoe (и, поднявшись на цыпочки), inquired in his ear (спросил его на ухо; to inquire — осведомляться), "Whether he was Federal or Democrat (был ли он федералом или демократом)?"

The appearance of Rip, with his long grizzled beard, his rusty fowling-piece, his uncouth dress, and an army of women and children at his heels, soon attracted the attention of the tavern politicians. They crowded around him, eyeing him from head to foot with great curiosity. The orator bustled up to him, and, drawing him partly aside, inquired "on which side he voted?" Rip stared in vacant stupidity. Another short but busy little fellow pulled him by the arm, and, rising on tiptoe, inquired in his ear, "Whether he was Federal or Democrat?"

Rip was equally at a loss to comprehend the question (Рип все равно никак не мог: «равно был в недоумении» понять этот вопрос); when a knowing (когда значительный), self-important old gentleman (важный пожилой господин), in a sharp cocked hat (в треуголке: «в остро поднятой шляпе»; to cock — поднимать, загибать кверху /как петух свой хвост/; cocked hat — треуголка /головной убор/), made his way through the crowd (прошел: «проложил свой путь» сквозь толпу), putting them to the right and left with his elbows (расталкивая их направо и налево своими локтями) as he passed (когда он проходил = проходя), and planting himself before Van Winkle (и, встав перед ван Винклем; to plant [plQ:nt] — сажать /растения/; прочно ставить), with one arm akimbo (подбоченясь одной рукой; akimbo [q‘kImbqV] — руки в боки, подбоченясь), the other resting on his cane (а другую положив на свою трость; to rest — покоиться, лежать; класть), his keen eyes and sharp hat penetrating (/при этом/ его проницательные глаза и острая шляпа проникали), as it were (как будто), into his very soul (в самую его душу), demanded in an austere tone (потребовал суровым тоном; austere [O'stIq] — строгий; аскетический, суровый), "what brought him to the election with a gun on his shoulder (что принесло его на выборы с ружьем на плече), and a mob at his heels (и с толпой по пятам), and whether he meant to breed a riot in the village (и намеревался ли он вызвать в деревне бунт; to breed [bri:d] — вынашивать, высиживать; порождать, вызывать; riot [raIqt] — бунт, восстание, мятеж)?" — "Alas! Gentlemen (увы, господа)," cried Rip (воскликнул Рип), somewhat dismayed (несколько испуганный; dismay — испуг, беспокойство, волнение, смятение; to dismay — лишать мужества, силы духа, решимости; пугать, ужасать; приводить в смятение), "I am a poor quiet man (я бедный, тихий человек), a native of the place (уроженец этого места; native [‘neItIv] — уроженец; абориген, автохтон, туземец), and a loyal subject of the king (и верный подданный короля), God bless him (благослови его Бог)!"

Rip was equally at a loss to comprehend the question; when a knowing, self-important old gentleman, in a sharp cocked hat, made his way through the crowd, putting them to the right and left with his elbows as he passed, and planting himself before Van Winkle, with one arm akimbo, the other resting on his cane, his keen eyes and sharp hat penetrating, as it were, into his very soul, demanded in an austere tone, "what brought him to the election with a gun on his shoulder, and a mob at his heels, and whether he meant to breed a riot in the village?" — "Alas! gentlemen," cried Rip, somewhat dismayed, "I am a poor quiet man, a native of the place, and a loyal subject of the king, God bless him!"

Here a general shout burst from the by-standers (тут раздался общий крик зевак: «возле-стоящих»; to burst [bq:st] — burst — burst — лопаться; разрываться; взрываться /о снаряде и т. п./; прорываться; разражаться; by-stander [‘baI,stxndq] — свидетель; наблюдатель) — "A tory (один из тори; tory [‘tO:rI] — английская политическая партия, возникшая в XVII веке, консервативная партия; член консервативной партии)! a tory (тори)! a spy (шпион)! a refugee (беженец)! hustle him (толкай = гони его)! away with him (долой его)!" It was with great difficulty (с большим трудом) that the self-important man in the cocked hat restored order (что важный человек в треуголке восстановил порядок); and, having assumed a tenfold austerity of brow (и, придав в десять раз более суровое выражение челу; tenfold [‘tenfqVld] — десятикратный; увеличенный в десять раз; усиленный в десять раз; brow [braV] — бровь; лоб, чело), demanded again of the unknown culprit (снова спросил неизвестного виновника; culprit [‘kAlprIt] — обвиняемый; подсудимый; преступник; виновный, правонарушитель), what he came there for (для чего он пришел сюда), and whom he was seeking (и кого он искал)? The poor man humbly assured him (бедняга: «бедный человек» робко заверил его) that he meant no harm (что он не имел в виду ничего дурного; to mean [mi:n] — meant [ment] — meant — намереваться, иметь в виду; предназначать; думать, подразумевать; harm — вред), but merely came there in search of some of his neighbors (а просто пришел сюда в поисках кого-нибудь из соседей), who used to keep about the tavern (которые обычно держались возле таверны).

Here a general shout burst from the by-standers — "A tory! a tory! a spy! a refugee! hustle him! away with him!" It was with great difficulty that the self-important man in the cocked hat restored order; and, having assumed a tenfold austerity of brow, demanded again of the unknown culprit, what he came there for, and whom he was seeking? The poor man humbly assured him that he meant no harm, but merely came there in search of some of his neighbors, who used to keep about the tavern.

"Well (так) — who are they (кто они) — name them (назови их /имена/)."

Rip bethought himself a moment (Рип задумался на мгновение), and inquired (и поинтересовался), "Where's Nicholas Vedder (где Николас Веддер)?"

There was a silence for a little while (некоторое время стояла тишина: «там была тишина некоторое время»), when an old man replied (затем один старик ответил), in a thin piping voice (тонким визгливым голосом; piping [‘paIpIN] — писклявый, пронзительный, резкий; визгливый), "Nicholas Vedder (Николас Веддер)! Why (так), he is dead and gone these eighteen years (он умер и ушел в мир иной уже как восемнадцать лет: «эти восемнадцать лет»)! There was a wooden tombstone in the church-yard (там было деревянное надгробие на церковном дворе; tombstone [‘tu:mstqVn] — могильная, надгробная плита, памятник; tomb — могила) that used to tell all about him (которое, бывало, говорило о нем), but that's rotten (но оно сгнило; to rot — гнить) and gone too (и сгинуло: «ушло» тоже)."

"Well — who are they — name them."

Rip bethought himself a moment, and inquired, "Where's Nicholas Vedder?"

There was a silence for a little while, when an old man replied, in a thin piping voice, "Nicholas Vedder! why, he is dead and gone these eighteen years! There was a wooden tombstone in the church-yard that used to tell all about him, but that's rotten and gone too."

"Where's Brom Dutcher (где Бром Дутчер)?"

"Oh, he went off to the army in the beginning of the war (о, он ушел в армию в начале войны); some say (кто-то говорит, /что/) he was killed at the storming of Stony Point³ (он был убит при штурме Стони Пойнт) — others say (другие говорят, /что/) he was drowned in a squall at the foot of Antony's Nose⁴ (он утонул во время бури у подножья Энтони Ноуз). I don't know (я не знаю) — he never came back again (он так никогда и не вернулся: «он никогда не вернулся снова»)."

"Where's Brom Dutcher?"

"Oh, he went off to the army in the beginning of the war; some say he was killed at the storming of Stony Point — others say he was drowned in a squall at the foot of Antony's Nose. I don't know — he never came back again."

"Where's Van Bummel (где ван Буммель), the schoolmaster (школьный учитель)?"

"He went off to the wars too (он тоже ушел на войну), was a great militia general (стал важным генералом народного ополчения; militia [mI‘lISq] — милиция; народное ополчение; милиционная армия; граждане, которые могут быть призваны на военную службу), and is now in congress (а теперь в конгрессе)."

"Where's Van Bummel, the schoolmaster?"

"He went off to the wars too, was a great militia general, and is now in congress."

Rip's heart died away (сердце Рипа замерло) at hearing of these sad changes in his home and friends (слыша об этих грустных переменах /произошедших/ у него дома и с его друзьями) and finding himself thus alone in the world (и оказываясь: «находя себя» таким одиноким в мире; thus [DAs] — так, таким образом; в соответствии, соответственно; до такой степени). Every answer puzzled him too (каждый ответ его также ставил в тупик), by treating of such enormous lapses of time (относясь = так как относился к такому большому промежутку времени), and of matters (и к делам) which he could not understand (которые он не мог понять): war (война) — congress (конгресс) — Stony Point (Стони Пойнт) —, — he had no courage to ask after any more friends (ему не хватило: «не имел никакой» храбрости расспросить еще о других друзьях), but cried out in despair (но только закричал в отчаянии), "Does nobody here know Rip Van Winkle (неужели никто здесь не знает Рипа ван Винкля)?"

"Oh, Rip Van Winkle! (о, Рип ван Винкль)" exclaimed two or three (воскликнули двое или трое; to exclaim [Iks’kleIm] — восклицать), "Oh, to be sure (о, несомненно)! that's Rip Van Winkle yonder (это вон там /стоит/ Рип ван Винкль; yonder [‘jOndq] — вон тот; вон там; в ту сторону), leaning against the tree (прислонившись к дереву)."

Rip's heart died away at hearing of these sad changes in his home and friends, and finding himself thus alone in the world. Every answer puzzled him too, by treating of such enormous lapses of time, and of matters which he could not understand: war — congress — Stony Point —, — he had no courage to ask after any more friends, but cried out in despair, "Does nobody here know Rip Van Winkle?"

"Oh, Rip Van Winkle!" exclaimed two or three, "Oh, to be sure! that's Rip Van Winkle yonder, leaning against the tree."

Rip looked (Рип посмотрел), and beheld a precise counterpart of himself (и увидел точную копию самого себя; to behold [bI’hqVld] — beheld [bI’held] — beheld — видеть, замечать; пристально смотреть, вглядываться; precise [prI’saIz] — точный; определенный; членораздельный, отчетливый; counterpart [‘kaVntqpQ:t] — дубликат, копия; двойник), as he went up to the mountain (каким он поднялся в гору): apparently as lazy (по-видимому, столь же ленивый), and certainly as ragged (и, несомненно, столь же оборванный). The poor fellow was now completely confounded (бедный малый был окончательно приведен в замешательство; to confound [kqn’faVnd] — мешать; запутывать; смущать, приводить в замешательство, ставить в тупик). He doubted his own identity (он засомневался в собственной личности; to doubt [daVt] — бояться; подозревать; сомневаться, не доверять; identity [aI’dentItI] — идентичность, тождество; подлинность; личность), and whether he was himself (и был ли он самим собой) or another man (или другим человеком). In the midst of his bewilderment (/когда он находился/ на вершине: «посреди» своего замешательства; bewilderment [‘bI’wIldqmqnt] — смущение; замешательство; недоумение; неясность, путаница), the man in the cocked hat demanded (человек в треуголке спросил) who he was (кто он был), and what was his name (и как было его имя)?

Rip looked, and beheld a precise counterpart of himself, as he went up to the mountain: apparently as lazy, and certainly as ragged. The poor fellow was now completely confounded. He doubted his own identity, and whether he was himself or another man. In the midst of his bewilderment, the man in the cocked hat demanded who he was, and what was his name?

"God knows (Бог /его/ знает)," exclaimed he (воскликнул он), at his wit's end (не зная, что делать: «на концах ума»); "I'm not myself (я — это не я сам) — I'm somebody else (я кто-то другой) — that's me yonder (я вон там) — no (нет) — that's somebody else (там кто-то другой) got into my shoes (занявший мое место: «забравшийся в мои туфли») — I was myself last night (я был собой прошлой ночью), but I fell asleep on the mountain (но я уснул на горе), and they've changed my gun (а они подменили мое ружье), and every thing's changed (и все изменилось), and I'm changed (и я изменился), and I can't tell (и я не могу сказать) what's my name (какое у меня имя), or who I am (или кто я есть)!"

"God knows," exclaimed he, at his wit's end; "I'm not myself — I'm somebody else — that's me yonder — no — that's somebody else got into my shoes — I was myself last night, but I fell asleep on the mountain, and they've changed my gun, and every thing's changed, and I'm changed, and I can't tell what's my name, or who I am!"

"Judith Gardenier (Джудит Гарденир)."