Рождение британии

Члены королевского Совета подносят королю Вильгельму Книгу Страшного суда

* * * Завоевание влило мощную живительную струю в английскую церковь. Высокие посты – епископов, аббатов и другие – были теперь, естественно, отданы норманнам, и английские обычаи уступили место новомодным, привезенным с континента. Век завоевания совпал с периодом многосторонних реформ церкви и успехами папской власти, связанными с Гильдебрандом, ставшим в 1073 г. папой под именем Григория VII[24]. Под руководством новых епископов в это движение была вовлечена и Англия. По всей стране возникали новые аббатства, что свидетельствовало о набожности завоевателей, хотя лишь немногие из созданных ими заведений достигали богатства и репутации прежних. Эти монастыри и епархии были главными центрами религии и образования до того времени, когда, примерно через столетие, их не превзошли университеты. Но новые церковнослужители были еще менее, чем знать, склонны подводить какую-либо историческую черту под нормандским завоеванием. Медленно, но верно французы приходили к почитанию старых английских святых и святынь, и религиозная жизнь не прервалась с веком Дунстана. При Ланфранке и Ансельме, бывших один за другим архиепископами Кентерберийскими, церковь управлялась двумя величайшими людьми того времени и с их помощью извлекла несметные выгоды.

Организуя свою экспедицию в 1066 г., Вильгельм заручился полной поддержкой папы римского, и церковь благословила его знамена. Его знали как ревностного церковного реформатора, а саксонскую церковь считали ограниченной и фанатичной. Со времен вторжения данов подать в папскую казну выплачивалась нерегулярно. Стиганд, благословенный папой – схизматиком Бенедиктом IX, допускал существование сразу двух церковных центров – в Винчестере и Кентербери. Против этих нарушений и выступил Вильгельм, верный сын церкви. Закрепив успех завоевания в мирской сфере, он повернулся к сфере религиозной. Ключевым событием стало назначение архиепископа Кентерберийского. В 1070 г. вместо сакса Стиганда этот пост занял Ланфранк. Ломбардец, человек больших административных способностей, он обучался в знаменитых североитальянских школах и аббатстве Бека, аббатом которого сам и стал. Ланфранк быстро вдохнул в английское духовенство новые силы. Проведя последовательно несколько соборов, подобных которым Англия не видела со времен Теодора, он реформировал церковную организацию и ужесточил дисциплину. Прежние епархии были перенесены из деревень в города – из Кредитона в Эксетер, из Селси – в Чичестер. Были учреждены новые епископаты, а в 1087 г. каменщики приступили к строительству семи новых соборов. В то же время начало распространяться монастырское движение, возникшее в аббатстве Клюни[25]. Завоевание спасло английскую церковь от того застоя, в котором она оказалась, и восстановило ее контакты с более богатой жизнью христианской церкви в Европе, обладавшей богатым наследием учености.

Дух давно исчезнувшей Римской империи, оживленный католической церковью, возвратился на остров, принеся с собой три краеугольных понятия. Во-первых, Англия была связана с Европой, где национализм или даже концепция национальности не имели места, но где общие для всех стран правила поведения и законы объединили победоносные военные классы на уровне, возвышающемся над народом. Во-вторых, окрепла идея монархии – в том смысле, что короли были выражением классовой иерархии, возглавляемой ими, и арбитрами различных интересов, часто конфликтующих между собой. В-третьих, укрепилась победоносная католическая церковь, соединяющая несколько необычным образом римский империализм и христианскую этику, пронизанная социальной и военной системой своего века, ревниво относящаяся к своим собственным интересам и власти, но все еще сохраняющая знания и искусство.

Глава XI. РОСТ СРЕДИ СМУТЫ

Вильгельм II Руфус

При жизни первого поколения после нормандского завоевания одержавшая победу армия обустраивалась на захваченной земле и внедряла в саксонской Англии, где связь вассала и сеньора носила главным образом личный характер, феодальную модель, при которой эта связь основывалась прежде всего на землевладении. При Вильгельме Завоевателе этот процесс проходил довольно жестко. При его сыне Вильгельме, прозванном Руфусом (Рыжим), суровость дополнялась непостоянством. Более того, восхождение второго из оставшихся в живых сыновей Завоевателя на английский престол сопровождалось конфликтом. Решение Вильгельма I разделить английские и нормандские земли принесло с собой новые проблемы. Крупные бароны располагали собственностью по обе стороны пролива. Следовательно, теперь им приходилось присягать на верность двум господам, и они, что вполне естественно, пытались как-то сыграть на этом. И герцог Робер, и Вильгельм II были недовольны этим разделением, и их братские узы не спасли их от зависти по отношению друг ко другу. На протяжении тринадцати лет правления Вильгельма англо-нормандские королевства немало пострадали от братоубийственной вражды и мятежей баронов. Саксонское население Англии, опасавшееся возврата к хаосу, предшествовавшему завоеванию, поддерживало короля в борьбе со всеми мятежниками. Ополчение (фирд) откликалось на каждый призыв и выступало на его стороне во всех сражениях, как и на стороне его отца в 1075 г. Таким образом, Вильгельм II смог наконец включить в королевство Камберленд и Уэстморленд. Робер, столь долго мучивший Завоевателя, отправился, горя храбростью, в Первый крестовый поход, оставив Нормандию брату под залог в 10 тысяч марок.

* * * Дух крестовых походов на какое-то время взбудоражил умы всех людей в Западной Европе. Пример им подали христианские королевства Испании, ведя священные войны против арабов. Теперь, ближе к концу XI в., в полутора тысячах миль к востоку у христианства появился новый враг. Турки-сельджуки оказывали сильное давление на Византийскую империю в Малой Азии, беспокоя благочестивых европейских пилигримов от Сирии до Святой земли. Византийский император[26] обратился за помощью к Западу, и в 1095 г. папа Урбан II, давно мечтавший о возвращении Иерусалима христианам, призвал рыцарство Европы к походу за крестом. Отклик последовал незамедлительно, ошеломляющий и поначалу трагичный. Странствующий монах Петр Пустынник воззвал к оружию. Проповедь его произвела столь сильное впечатление, что в 1096 г. восторженная недисциплинированная толпа в 20 тысяч человек, состоявшая в основном из необученных военному делу крестьян, выступила из Кельна на восток под его предводительством. Лишь немногие добрались до Святой земли. Пройдя через Венгрию и Балканы, большинство погибло от турецких стрел в горах Малой Азии.

Крестоносцы

Так называемый «Народный крестовый поход» провалился. Но к этому времени к святому делу подключились самые влиятельные магнаты Европы. Четыре армии, насчитывавшие примерно по 10 тысяч человек каждая и руководимые известнейшими представителями знати своего века, среди которых был и герцог Лотарингский Годфрид де Бульон, подошли к Константинополю из Франции, Германии, Италии и Северо-Западной Европы. Византийский император оказался в затруднительном положении. Он надеялся получить подкрепления с Запада и рассчитывал на помощь послушных ему наемников, которыми мог бы распоряжаться. Вместо этого вокруг его столицы стали лагерем четыре могучих и честолюбивых воинства.

Марш крестоносцев через владения Алексея I к удерживаемым турками землям был омрачен интригами и тяжелыми спорами, не обошлось и без упорных боев. Путь пролегал через Малую Азию; в 1098 г. крестоносцы осадили и захватили Антиохию, некогда прочный бастион христианской веры, теперь захваченную турками. Ободрило и поддержало крестоносцев и прибытие с сирийского побережья английского флота под командованием принца Эдгара Этелинга, внучатого племянника Эдуарда Исповедника. Так благодаря прихоти фортуны участниками одного предприятия стали отстраненный наследник саксонской королевской династии и Робер Нормандский, отстраненный наследник Вильгельма Завоевателя. Пользуясь соперничеством между турками и султанами Египта, а также раздорами среди самих турок, крестоносцы продвигались вперед. Седьмого июня 1099 г. они достигли заветной цели и стали лагерем вокруг Иерусалима, находившегося тогда в руках египтян. Четырнадцатого июля штурм города завершился успехом. Годфрид де Бульон, отказавшийся короноваться в священном городе Христа, был провозглашен правителем и получил титул «Защитник Святого Гроба». Победу закрепил успех в битве при Аскалоне, где потерпела поражение армия, шедшая на помощь осажденным из Египта. После этого многие крестоносцы отправились домой, но еще на протяжении почти ста лет рыцари из самых разных стран Европы правили цепочкой княжеств, созданных в Палестине и вдоль сирийского побережья. Западное христианство, долгое время бывшее жертвой захватчиков, нанесло наконец ответный удар и завоевало первую опору в восточном мире.

* * * В Англии вымогательства и жестокие методы Руфуса то и дело досаждали баронам и провоцировали их на неповиновение. В августе 1100 г. он загадочно погиб во время охоты от раны стрелой в голову, оставив память о бесстыдных требованиях, постоянных придирках и нечестивых нравах. Однако он передал своему преемнику покорное королевство. В годы его правления основные успехи были достигнуты в финансовой области, но кроме того более прочно утвердилась новая феодальная монархия, территория которой расширилась по сравнению с началом правления Руфуса. Нормандские лорды, расселенные еще Завоевателем вдоль валлийской границы, прочно обосновались в Южном Уэльсе. Под контроль норманнов наконец попали северные графства, благодаря чему граница была надежно защищена от нападений скоттов. Грубые руки Руфуса, так раздражавшие баронов и оскорблявшие их, укрепляли вместе с тем права феодального короля.

Смерть Вильгельма II на охоте

Принц Генрих, младший из королевских братьев, был среди участников роковой охоты. Нет никаких доказательств, что он каким-то образом причастен к смерти брата, но времени на траур он явно не тратил. Генрих сразу же направился в королевское казначейство в Винчестере и после резкого спора с его хранителями завладел казной. Очевидно, он представлял некую довольно сильную группировку в руководящих кругах и проводил свою собственную политику. Для мирянина его ученость вполне заслуживала прозвища Боклерк[27], которым его наградила традиция того времени. Он создал прецедент, обнародовав при вступлении на трон грамоту, и в дальнейшем этому примеру последовали его преемники. Этой грамотой Генрих пытался успокоить и привлечь на свою сторону те могущественные светские и церковные силы, которые его предшественник оттолкнул от себя своей бестактностью и жадностью. Он гарантировал уважение прав баронов и церкви. В то же время, ценя преданность саксов, проявленную в годы правления его отца и брата, Генрих обещал покоренному народу правосудие и законы Эдуарда Исповедника. Он знал, что разногласия, вызванные отделением Нормандии от Англии, ни в коей мере не улажены. Герцог Робер уже возвращался из крестового похода, чтобы получить назад свое заложенное владение.

Бароны по обе стороны пролива только выигрывали от вражды братьев, торгуясь с ними и преследуя собственные интересы. Стремление Генриха опереться, по крайней мере частично, на саксонское население Англии, возбудившее подозрения нормандских баронов, привело его к решению вступить в брак с Матильдой, племянницей последнего оставшегося в живых саксонского претендента на английский трон и потомка старой королевской династии. Бароны, успокоенные грамотой, согласились с этой династической комбинацией. Бесконечная череда смешанных браков между представителями старой саксонской и новой нормандской знати получила таким образом высочайшее одобрение.

Матильда Шотландская, жена Генриха I

Теперь Генрих был готов встретить Робера, когда бы тот ни вернулся. Это случилось в сентябре 1100 г. Сразу же вслед за этим в Англии возобновились феодальные раздоры, и в течение следующих шести лет королю Генриху I пришлось воевать, чтобы утвердить титул, полученный им согласно воле отца. Во главе оппозиции в Англии встал дом Монтгомери. Генрих упорно осаждал один замок этой семьи за другим и в конце концов сокрушил мощь клана Монтгомери и присоединил их владения к короне. Но корень зла лежал в Нормандии, и в 1105 г., укрепив свое положение в Англии, Генрих отправился на континент. В сентябре 1106 г. произошла самая важная после Гастингса битва при Таншбрэ. Король Генрих одержал полную победу. Герцог Робер был схвачен и отправлен в Англию, где провел остаток своих дней в тюрьме. Нормандия признала власть Генриха, и контроль над англо-нормандской политикой переместился из Руана в Лондон. Саксы, преданно воевавшие на стороне Генриха, считали это сражение реваншем за поражение при Гастингсе. Сближение с короной, а также брак короля с Матильдой избавили их, по крайней мере отчасти, от неприятного ощущения того, что они завоеваны. Саксы уже больше не испытывали позора, а наказание можно вынести. Благодаря этим двум дальновидным решениям на острове было достигнуто определенное единство.

Надгробие Робера Куртеза, герцога Нормандского

* * * После этих событий порядок престолонаследования никто не оспаривал. Власть короля Англии установилась по обе стороны пролива. Саксы доказали свою преданность, наиболее крупные бароны были усмирены. Справившись с внешними угрозами, Генрих мог на некоторое время посвятить себя внутреннему управлению и укреплению королевского могущества по всей стране. Он старался придать англо-нормандскому царствованию новые, более властные черты. В средневековой Европе сохранилась традиция считать королевский сан чем-то более возвышенным, чем просто звание сеньора. Король был не только вершиной феодальной пирамиды, но и помазанником Божьим на земле. Распад Римской империи не разрушил эту римскую концепцию верховной власти полностью, и Генрих приступил к внедрению этой идеи в плоть англо-нормандского государства, а занимаясь этим, он не мог не оживить – сознательно или нет – английское представление о короле как хранителе мира и защитнике народа.

Генрих I

Сила любого правительства зависит в конечном итоге от его финансов. Вот почему новые черты английского государства проявились прежде всего в отношении сбора и распределения доходов. В феодальном обществе нет различия между личными и общественными ресурсами короны. Считается, что король – это только самый крупный землевладелец в государстве. Шерифы графств собирали не только налоги и сборы, причитающиеся короне, но и доход с королевских владений, и они несли ответственность, когда ежегодно появлялись в королевском казначействе, за точную выплату доходов от каждого из графств. Чиновники Генриха создали специальный орган для ведения дел с шерифами. Он назывался Казначейством и все еще рассматривался как курия, собирающаяся для решения серьезных финансовых вопросов, но постепенно начинал приобретать определенную самостоятельность. Название его было взято от расчерченной на клетки доски, применявшейся для облегчения счета римских числительных. Помимо прочего, здесь хранились письменные отчеты, в том числе важные документы, называвшиеся пайп-роллз (Pipe-Rolls), потому что их хранили свернутыми в форме свитка. Таким образом, король организовал более надежный контроль за финансами страны, а на свет появился самый ранний специализированный отдел королевской администрации. Его преемник существует и поныне.

Генрих позаботился о том, что шерифы графств находились под строгим контролем, и за время своего правления он несколько раз велел пересмотреть состав шерифов. В беспокойные времена шерифами нередко становились ставленники влиятельных баронов, и эта должность начала превращаться в наследственную. Король следил за тем, чтобы по мере возможности ключевые позиции занимали его люди. Одним из самых обильных источников доходов были штрафы, налагаемые судами на провинившихся. Бароны поняли это так же быстро, как и король, и их поместные суды обеспечивали их значительными доходами, которые можно было сразу же обратить на вооружение вассалов. В своих владениях бароны могли судить почти любого мирянина. Но в судах округов и графств корона имела в своем распоряжении старую саксонскую систему правосудия. Эти почтенные институты могли использоваться в противовес феодальным судам баронов. Таким образом, Генрих реорганизовал и отрегулировал суды графств и показал всем, что в стране существует королевское правосудие. Чиновники короны, в данном случае судьи, разбирали дела на выездных заседаниях и благодаря самой природе своих функций часто вступали в конфликт не только со скромными просителями и злодеями, но и с напыщенными военными магнатами.

Король вступил в развернувшееся на территории всей страны соревнование с баронами, которое должно было показать, кто более заслуживает богатой добычи, приносимой законом. Посредством контроля над шерифами он связал монархию со старой саксонской системой местного правосудия. Завоеватель подал пример, когда, проводя опись, соединил континентальную систему сбора информации, при которой присяга использовалась как средство заставить подданных говорить правду, с английским делением на графства и округа. Его сын, преследуя уже другие цели, продолжил и углубил этот процесс, постоянно рассылая по всей стране своих чиновников и созывая суды графств для рассмотрения королевских претензий по доходам и слушания дел, представляющих интерес для короны. Эти расследования, проводимые на местах королевскими чиновниками, привели в правление Генриха II к далеко идущим последствиям. Хронисты отзывались о Генрихе I хорошо: «Добрый он был человек, и очень его чтили. В его времена никто не смел причинить вред другому». Они прозвали его «Лев правосудия», и не нашлось никого, кто попытался бы лишить короля почтенного титула.

Его правление нужно рассматривать как период, когда центральное правительство посредством хорошо организованной и четкой бухгалтерии и делопроизводства более точно определило структуру и ресурсы государства. Этот процесс вызвал недовольство и злость вассальных вождей, которые контролировали местное управление. С годами напряжение между королевской властью и феодальными лидерами росло. Рука короля, тяжесть которой ощущали все, все чаще поднималась на защиту народа от несправедливостей и капризов местных правителей, хотя и со стороны баронов были примеры замечательного управления, потому что не все норманны ограничивались лишь грабежами, как в более ранние годы. Тем не менее страна, удерживаемая в подчинении и эксплуатируемая феодальной знатью, все время оставалась жертвой местного угнетения. Мы видим, как король и центральное правительство приобретают доверие и преданность народа. Это послужило еще одним источником его авторитета. Иногда поддержка представлялась королю с охотой и готовностью, иногда сдержанно и без особого энтузиазма, но он получал ее всегда, особенно после периодов слабости и беспорядка, когда показывал себя сильным и справедливым правителем.