Часть III. Расширение движения

Часть III. Расширение движения

Настоящий подрыв международной стабильности произошел десять лет спустя, когда, по словам Стефана Нейла, "европейские нации, усиленно стремясь занять главенствующее положение в христианстве и цивилизации... слепо и беспорядочно ринулись в мировую войну, из которой вышли экономически обнищавшими и без капли добродетели". "Вторая мировая война, - продолжал он, - закончила то, к чему привела первая. Моральные претензии Запада оказались фальшивыми".

Если христианство не могло разрешить мировых проблем, требовался другой выход. Для многих людей в Европе таким выходом стал марксизм. Революционное брожение, дававшее периодические всплески активности в XIX в., не было уничтожено окончательно, и разочарования результатами Первой мировой войны обострили чувство недовольства капитализмом и структурой его общества, ориентированного на классовое деление. Большевистская революция 1917 г. была лишь единичным, но достаточно значительным проявлением этого недовольства. Решительно укрепившись в России, марксизм был на пути превращения в достаточно серьезную угрозу для всего западного мира. Такой поворот событий стал дополнительным стимулом для развития миссионерского движения XX в., когда многие его члены считали своей задачей посев семян комбинированной философии христианства и капитализма с тем, чтобы бороться с коммунизмом.

Наряду с угрозой марксизма появились и антизападные настроения, хорошо заметные в странах третьего мира. Поднял голову национализм, росло стремление этих стран к независимости. Вооруженный развитой технологией и социальными программами Запад ассоциировался с экономической эксплуатацией. На белого человека смотрели двояко - как на "избавителя и разрушителя", по свидетельству Нейла, равно как и "миссионер рассматривался также и как друг, и как враг".

В самом западном обществе также происходили значительные социальные перемены. В Соединенных Штатах в конце XIX в. все больше росло недовольство фермеров и рабочего класса.

Лидеры популистского движения выдвигали разнообразные фермерские лозунги, а имя Уильяма Дженнингса Брайана (Вгуап) стало символом крайнего радикализма. В городах верх взяли лейбористские союзы, и забастовки были многочисленными и жесткими. Выражением социальной озабоченности среднего класса стало прогрессивное движение, участники которого требовали многообразных законных реформ, включая антитрастовые законы, запрет на детский труд и закон в защиту промышленных рабочих. В церквах проповедовали социальное Евангелие, а священники отвернулись от внутренней связи человека с Богом и стали делать упор на широкие социальные нужды людей теперь и сейчас.

Одной из наиболее глубоких социальных проблем конца XIX - начала XX вв. являлась проблема прав женщин. Движение суфражисток, начавшееся десятилетиями раньше, завершилось в 1920 г. принятием Девятнадцатой поправки к Конституции США. Но проблемы женщин были намного большими, чем только равные права с мужчинами. Первая мировая война создала множество лишних мест на рынке труда, и женщины, как никогда раньше, в большом количестве вышли на работу. С завершением войны молодые женщины начали мечтать о профессиональной карьере и все большее их число поступало в колледжи и университеты.

Освобождение женщин имело прямое отношение к новому направлению работы христианских миссий. Как и в других профессиях, женщины стремились освоить и это поле деятельности. В XIX в. миссионерами были мужчины. Многие из них имели жен, и жены служили верно, наряду с мужьями, но их обычно не считали полноправными миссионерками. К концу века ситуация резко изменилась. Множество одиноких женщин влились в зарубежные миссии, а замужние женщины стали активнее исполнять роль миссионерок. Профессия миссионера перестала быть чисто мужской профессией.

Социальные изменения, происходившие в обществе, сопровождались переменами в умах людей, особенно заметными в области философии и религии. К концу XX в. теологический либерализм, получивший широкое развитие в Германии, нашел своих последователей и в Америке. Высокий критицизм, основанный на рационализме и научном методе, стал весьма популярным, и многое из традиционного христианства теперь подвергалось сомнениям. "В сущности, он лишил христианство его сверхъестественных элементов, - писал Роберт Линдер (binder), - в особенности, чудес и божественности Христа. Вместо этого он учил тому, что считалось сущностью христианских добродетелей в отцовстве Бога, братстве всех людей и необходимости жить в любви. Библия, исторически являвшаяся незыблемым устоем веры и образцом для подражания в протестантских церквах, более не считалась надежным источником, но лишь книгой, содержащей ошибки и противоречия. Критические исследования, казалось, подорвали ее авторитет".

Все это оказало глубокое влияние на зарубежные миссии. Практически все сто процентов протестантских миссий в течение почти ста лет были евангельскими, дословно интерпретируя Писания и стоически защищая главные доктрины веры. Но к концу века звание миссионера не считалось гарантией того, что он остается непоколебимым в своих христианских верованиях. В миссионерской проповеди стала ощущаться дарвинская теория эволюции, как отзвук высокого критицизма, и социальный евангелизм. Однако относительно малое количество либералов изъявляли желание стать миссионерами, и потому евангельские христиане продолжали оставаться основным притоком рабочей силы, вливавшейся в армию миссионеров.

Тенденция к теологическому либерализму дома и за границей встретила, однако, некоторое сопротивление. В Европе началось движение неоортодоксов. Протестантские мыслители с глубоким уважением отнеслись к учению и трудам Карла Барта в Германии и его американского коллеги Рейн-хольда Нибура как к компромиссу между старой ортодоксией и новым либерализмом. В Америке реакция была намного консервативнее. Неоортодоксия получила широкое развитие, но более выдающейся силой оппозиции стал фундаментализм. "Почти в течение жизни целого поколения, - пишет Линдер, - христиане вели изнуряющую войну за обладание умами и душами членов американских церквей. Когда дым битвы рассеялся, стало ясно, что была поражена каждая значительная деноминация, а какое-то их количество раскололось в пылу разногласий на фракции".

Новый тип миссионеров веры возник отчасти как реакция на эту тенденцию. Эти миссионеры не намного отличались от своих предшественников, но имели явно выраженное намерение хранить веру в святости и доверяться только Богу в удовлетворении своих нужд. Это были, по большей части, выпускники библейских институтов и христианских колледжей. Они заполнили ряды новых миссионеров веры, обществ, возникших в конце XIX - начале XX вв. В отличие от некоторых своих предшественников, они не колеблясь отправлялись в районы проживания номинальных христиан, в те районы мира, что традиционно считались уже евангелизированными. Примерами таких номинально христианских регионов являлись Латинская Америка и Европа.

Одно из наиболее значительных изменений в протестантских миссиях первой половины XX в. касалось национальности миссионеров. С начала века основную часть миссионеров отправляла уже не Англия, а Северная Америка. Хотя тысячи добровольцев продолжали вливаться в армию миссионеров из Англии, Европы, Австралии, Новой Зеландии и скандинавских стран (Норвегия и Финляндия посылали удивительно большое количество миссионеров по отношению к общему количеству христианского населения своих стран), Америка в этом отношении стала лидером. Отчасти это произошло из-за той активной роли, которую Соединенные Штаты начали играть в международных делах. "Американская империалистическая экспансия, - пишет Уинтроп Хадсон (Winthrop Hudson), - сопровождалась растущим энтузиазмом среди церквей в их отношении к иностранным миссиям". Иностранная политика США в каких-то случаях оправдывалась целями проповеди Евангелия всему миру. По поводу приобретения Филиппин президент Мак-Кинли говорил: "Нам ничего не оставалось делать, как взять их и обучить филиппинцев, поднять их уровень, цивилизовать, и дать христианскую веру, и с Божьей помощью сделать все, что возможно, как для наших братьев, за которых умер Христос".

Двадцатый век

Черная Африка	(1910) Ч. Т Сталд прибывает в Африку (1913) Швейцер прибывает в Африку (1915) Смерть Мэри Слессор (1928) Карл Беккер прибывает в Конго (1931) Смерть Ч. Т. Стадда (1953) Хелен Роузвиер прибывает в Конго (1960) Независимость Конго (1964) Восстание Массамба-Дебы (1964) Нападение на Восьмом километре (1964) Смерть Пола Карлсона (1977) Фесто Кивенджере бежит из Уганды
Дальний Восток и острова Тихого океана	(1905) Мученичество Элеанор Честнат (1907) Гофорт начинает движение пробуждения в Корее и Маньчжурии (1930) Глэдис Эйлворд отправляется в Китай (1932) Мученичество одиннадцати миссионеров М ЕС (1934) Мученичество Стэмов (1940) Глэдис Эйлворд уводит детей в безопасное место (1945) Смерть Р. А Джаффрея в японском лагере для военнопленных (1945) Смерть Эрика Лиделла (1948) ДВРВ начинает радиовещание в Маниле (1954) Мирон Бромли вступает в долину Балием (1958) Чо начинает палаточное служение в Корее (1962) Дон Ричардсон прибывает в Западный Ириан (1962) Захват Митчелла, Гербера и Вьетти (1968) Смерть Бетти Олсен
Латинская Америка	(1917) У Таунсенд прибывает в Гватемалу (1929) Таунсенд заканчивает Новый Завет на языке сакчикент (1931) ВБИХ начинает радиовешание из Кито (1936) Кен Пайк начинает работу в Мексике (1941) Уолтер Херон начинает авиационное служение (1943) Мученичество миссионеров Новых племен в Боливии (1948) Нейт Сейнт прибывает в Эквадор (1956) Марианна Слокем завершает Новый Завет на цельтальском языке (1956) Убийство миссионеров индейцами аука (1957) Турне Рейчел Сейнт и Даюмы по США (1964) ТМР начинает радиовещание из Бонайра (1981) Мученичество Чета Биттермана
Ближний Восток, Северная Африка и Центральная Азия	(1900) Ида Скаддер начинает медицинское служение в Индии (1901) Мод Кэри отправляется в Марокко (1907) Э. Стэнли Джоунс прибывает в Индию (1912) Цвимер начинает работу в Каире (1918) Ида Скаддер основывает медицинский колледж в Веллуру (1928) Всемирная миссионерская конференция в Иерусалиме (1933) Смерть Джоанны Винстра (1938) Всемирная миссионерская конференция в Мадрасе (1951) Смерть Эми Кармайкл (1962) Вигго Олсен прибывает в Восточный Пакистан (1967) Марокко закрыт для миссионеров (1972) Крушение АДРС в Новой Гвинее (1973) Смерть Э. Стэнли Джоунса
Европа и Северная Америка	(1908) Гренфелл спасен с дрейфующей льдины (1910) Миссионерская конференция в Эдинбурге (1920) Съезд СДД в Де-Мойне (1932) Публикация "Нового подхода к миссиям" (1934) Основание Летнего института лингвистики (1939) Джой Риддерхоф основывает Евангельскую звукозапись (1942) Основание Миссии новых племен (1945) Основание МАБ (1946) Первый миссионерский съезд Городской межуниверситетской конференции (1950) Основание Мирового видения (1954) Основание Трансмирового радио (1955) Смерть Мотта (1974) Лозаннская конференция по всемирной евангелизации (1976) Основание Американского центра всемирных миссий

Так к середине XX в. Соединенные Штаты стали миссионерским посланником в мире. Кто были эти американцы и почему они с такой готовностью решили оставить комфорт самой свободной и самой процветающей нации на земле? Их характер значительно изменился. Они во многом отличались от своих предшественников-миссионеров. По большей части это были женщины с прекрасным образованием и с сильными богословскими взглядами - либералы с университетской подготовкой, общепризнанные фундаменталисты. Как и их предшественники, это были смелые индивидуалисты, смягчившиеся в волне пробуждения и подвигнутые пионерским духом. Они жаждали покорения новых

границ, и, когда растаяли западные границы, миссионерское поле стало для многих тем местом, где требовались их вера, любовь и знания. В глазах отдельных националистов такие миссионеры были просто еще одной формой "уродливого американца", и даже некоторые из их "правильных" английских коллег-миссионеров считали их безличными и "неправильными". Но во многом именно американцы открыли миссионерскому движению дверь в современный мир. Они удовлетворили огромную нужду в специализированном служении, в обеспечении передвижения современными средствами сообщения и помогли развить действенный диалог различных культур.

Глава 9. Женщины-миссионерки: "второсортные граждане"

С ранних времен женщины вносили свой вклад в дело благовестил. Еще со времен создания первой церкви и до периода развития современных миссий женщины доблестно служили делу распространения Благой вести. Моравские жены стоят в особом ряду верных миссионерскому служению людей, как и жены миссионерских служителей (Адонирама Джадсона и Хадсона Тейлора). Но были и другие женщины, насильно вовлеченные в миссии и не желавшие служить, например, Дороти Кэри. А сколько миссионерских жен служили верно, не жалуясь, что они делают не то, что хотелось бы делать, никому не известно. Эдит Бакстон (Edith Buxton) в своей книге "Миссионерка поневоле" ("Reluctant Missionary") рассказывает о своем сопротивлении новой роли и недовольстве своей судьбой, продолжавшимися до тех пор, пока она не убедилась, что зарубежное миссионерское служение для нее было волей Божьей. Перл Бак также пишет о долгих годах страданий, которые ее мать провела, будучи женой миссионера, в Китае, прежде чем почувствовала удовлетворение своей судьбой. Но сколько других жен так никогда не получили этого мира или радости и прожили жизнь, не зная своего предназначения?

Все же, если некоторые жены тайно отвергали стремления мужей, несчетное количество одиноких женщин верили в то, что Бог приготовил для них служение на миссионерском поприще. Они ощущали огромную нужду в благовестим за рубежом и видели в этом свое призвание. Замужние миссионерские жены, которые имели множество домашних обязанностей и заботились о детях, просто не могли выполнять миссионерскую работу в полном объеме. "Они видели ту работу, которую можно проводить среди женщин и детей, - пишет Р. Пиерс Бивер, - и они приветствовали свободных женщин, способных посвятить себя исключительно такого рода активности". Некоторые мужчины также видели область применения талантов одиноких женщин в миссиях, но общественное мнение на протяжении всего XIX в. было настроено против такой идеи. Тем не менее, начиная с 1820-х гг. одинокие женщины начали служить за границей.

Первой одинокой американкой (не вдовой), служившей как зарубежная миссионерка, была Бетси Стоктон (Betsy Stockton), чернокожая, бывшая рабыня, отправившаяся в 1823 г. на Гавайи. Веруя, что Бог призвал ее так поступить, она обратилась к Американскому совету, и директора согласились послать ее за границу - но только как домашнюю прислугу для другой миссионерской пары. Несмотря на ее низкое положение, на месте посчитали, что она может учить, и разрешили преподавать в школе. Позже, в 1820-е гг., одинокая учительница Синтия Фаррар (Cynthia Farrar), родом из Нью-Гэмпшира, приплыла в Бомбей, где прослужила верой и правдой тридцать четыре года в миссии Маратхи.

Некоторые одинокие женщины получали финансовую помощь из отправивших их миссионерских Советов в первые десятилетия XIX в., но та дискриминация, с которой они столкнулись в своей деятельности, привела к созданию новой концепции миссионерской поддержки, к так называемым "женским агентствам". Идея отдельной организации для женщин впервые возникла в Англии, но быстро дошла до Соединенных Штатов. К 1900 г. только в Соединенных Штатах насчитывалось более сорока женских миссионерских обществ. Во многом благодаря "женским агентствам" количество одиноких женщин в миссиях стало быстро расти. В первом десятилетии XX в. в протестантских миссиях женщин уже было больше, чем мужчин, впервые за всю историю миссионерского движения, а в некоторых районах - намного больше. В китайской провинции Шаньдун, например, по статистике 1910 г. из баптистских и пресвитерианских церквей миссионерами служили семьдесят девять женщин и сорок шесть мужчин. В последующие десятилетия количество одиноких женщин-миссионерок в общем продолжало расти, пока женщины в некоторых районах в два раза не превзошли по численности мужчин (тогда как категории одиноких женщин, жен миссионеров и женатых мужчин составляли каждая приблизительно одну треть).

В своей классической книге о миссиях "Западные женщины в восточных землях" ("Western Women in Eastern Lands"), опубликованной в 1910 г., Хелен Баррет Монтгомери (Helen Barrett Montgomery) писала об изумительных достижениях женщин в служении евангелизации:

"Это действительно чудесная история... Мы начали в слабости, а теперь мы в силе. В 1861 г. на миссионерском поле трудилась одинокая миссионерка, мисс Марстон (Marston), в Бирме; в 1909г. в миссиях уже служили 4710 незамужних миссионерок, 1948 из них приехали из Соединенных Штатов. В 1861 г. существовало одно организованное женское общество в нашей стране; в 1910 г. их стало сорок четыре. Тогда наших сторонников насчитывалось несколько сотен; сегодня их по меньшей мере два миллиона. Тогда объем пожертвований достиг двух тысяч долларов, в прошлом году собрали четыре миллиона долларов. Развитие иностранного миссионерского движения происходит так же замечательно, как и развитие местных кадров. Начав с одного учителя, с начала юбилейного года мы имеем 800 учителей, 140 врачей, 380 проповедников, 79 подготовленных медсестер, 5783 женщины в библейских школах и другой персонал из местных мирян. Среди 2100 школ 260 являются пансионатами и высшими школами. 75 больниц и 78 амбулаторий... Это достижения, которыми женщины вправе гордиться. Но это слабое начало того, что мы можем сделать, когда движение встанет на ноги".

Но зачем столько одиноких женщин? Что заставило их покинуть теплый дом и родину для одиночества, трудностей и жертв? Зарубежные миссии привлекали женщин по ряду причин, но самой очевидной была более чем скромная возможность женщин включиться в полнокровное служение у себя на родине. Христианское служение считалось мужской профессией.

Некоторые женщины XIX в., такие, как Кэтрин Бутс, смогли проникнуть через этот барьер, но не без сопротивления. [Кэтрин Бутс - жена Уильяма Бутса, основателя Армии спасения. - Примеч. пер.] Кэтрин, сама ученый библеист, писала: "Ах... если бы религиозные священники искали истинные откровения Слова Божьего, чтобы обнаружить... действительно ли Бог хочет, чтобы женщина зарыла в землю свои таланты и дары, как она теперь это делает, ссылаясь на интересы Его церкви". Другие женщины просто уходили в мирскую работу. Флоренс Найтин-гейл больше всего на свете хотела бы посвятить себя Богу в христианском служении, но такой возможности не было. "Я бы отдала ей (церкви) свою голову, свои руки, свое сердце. Но ей этого не надо". Поэтому миссионерская деятельность, такая далекая от закрытых для них святилищ церковной иерархии, стала выходом для женщин, желающих служить Богу.

Кроме возможностей для христианского служения, миссионерская работа привлекала женщин, жаждущих приключений и активной жизни. Там, где мужчины могли воплотить свои героические фантазии, становясь солдатами, матросами и исследователями, женщины такой возможности не имели. Для них миссионерская деятельность была одним из доступных способов броситься в неизведанное. Кроме того, женщины (такие, как Мэри Слессор) из бедной рабочей среды могли повысить свой общественный статус, сделав миссионерскую карьеру. Но, возможно, еще более серьезное влияние на появление женщин в зарубежных миссиях оказал феминизм. Р. Пиерс Бивер говорит о вовлечении американок в работу миссий как о "первом феминистском движении в Северной Америке". Хотя многих женщин-миссионерок нельзя назвать полными феминистками, сама их готовность плыть против течения наперекор воле мужчин являлась свидетельством подспудного чувства равенства, возникшего отчасти благодаря появлению "женских агентств".

Попадая в миссии, одинокие женщины получали уникальную возмож-ность служить независимо от мужчин. В некоторых частях мира только через женское служение Евангелие преодолело вековые культурные и религиозные барьеры (хотя следует отметить, что в других областях женская работа имела очень малое влияние до тех пор, пока на подмогу не приходили мужчины). Одинокие женщины были свободны от семейных обязанностей, что так отвлекало от работы их женатых и замужних коллег. Говоря об этой свободе, X. А. Таппер (Н. A. Tupper), секретарь Совета Южной баптистской зарубежной миссии, писал Лотти Мун в 1879 г.: "Я считаю, что одна одинокая женщина в Китае стоит двух женатых мужчин". Но вместе с ощущением свободы часто приходили чувство одиночества, депрессии и болезни, которых мало кто из одиноких женщин мог избежать.

Женщины преуспели почти в каждом аспекте миссионерского служения, но их деятельность оказала особенно благотворное влияние на области медицины, образования и языкознания. В списке их достижений - множество открытых больниц и школ, включая одну из лучших медицинских школ в мире, расположенную в Веллуру, Индия. Они организовывали школы по всему миру, включая университет на восемь тысяч студентов в Сеуле, Корея. В результате их упорного труда Писание было впервые переведено на сотни различных языков. Одиноких женщин-миссионерок объединяла склонность к трудной пионерской работе. "Чем труднее и опаснее работа, - писал Герберт Кейн, - тем выше численность женщин, работающих в этой области, по отношению к мужчинам". Уникальной чертой служения женщин в миссиях явилось то, что они очень требовательно подходили к оценке своей работы. Женщины, в основном, лучше осознавали свои слабости и хрупкость и дали более правильное представление о жизни "суперсвятого" миссионера. Сомнения их честных душ и признание ошибок и неудач осветили профессию, которая часто оказывалась под завесой тайны и выглядела, как миф. Именно женщины, подобные Лотти Мун, Мод Кэри и Хелен Роузвиер (Lottie Moon, Maude Сагу, Helen Roseveare), обеспечили нам ясное понимание реальной жизни современных миссий.

Если божественный призыв, дух приключений и феминистский порыв были некоторыми из тех факторов, что повлияли на стремление одиноких женщин отправляться в миссии, они стали теми главными мотивами, которые, соединившись, подтолкнули Лотти Мун к плодотворному миссионерскому служению. Но Лотти представляла собой нечто большее, чем просто преуспевающая женщина-миссионерка в северном Китае. Она определенно не была первой одинокой женщиной, вступившей в ряды зарубежных миссий, но стала одной из первых и самых выдающихся активисток миссионерского движения. Ее влияние на миссии, в частности, миссии южных баптистов, оказалось огромным, и до сего дня о ней говорят, как о "святой заступнице южных баптистских миссий".

Лотти Мун родилась в 1840 г. в одной из старых семей Виргинии в графстве Албемарл и выросла во Вьюмонте на табачной плантации вблизи трех президентских поместий - Монтичелло, Монпелье и Эшлона. Она была одной из семерых детей. Все дети росли под влиянием твердой веры строгой и независимой матери, овдовевшей в 1852 г. Самый старший, Томас, стал уважаемым врачом, но дочери Муна достигли более выдающихся результатов. Орианна, тоже врач и, по общему мнению, первая женщина-врач к югу от линии Мейсон-Диксона, служила миссионером-медиком среди арабов в Палестине до начала Гражданской войны и затем вернулась домой, чтобы служить доктором в Конфедеративной армии. [Мейсон-Диксон - в США, пограничная линия между штатами Мэриленд и Пенсильвания, названная так в честь английских астрономов и исследователей; в народе считается, что эта линия разделяет Север и Юг. - Примеч. пер.] Эдмония, самая младшая из семи, была одной из первых двух одиноких женщин-миссионерок, отправленных Южной баптистской конвенцией. [Южная баптистская конвенция - одно из самых крупных баптистских объединений в США, возникло в 1845 г. в результате церковного раскола по вопросам рабства. - Примеч. пер.] Но именно Лотти сделала всю семью по-настоящему знаменитой.

Лотти, как ее братья и сестры, получила хорошее образование и воспитание. В годы учебы в колледже она противилась строгому баптистскому воспитанию, но во время пробуждения в студенческом городке ее жизнь изменилась: "Я пошла на службу, чтобы посмеяться над ними, а, вернувшись домой, молилась всю ночь".

После колледжа она вернулась домой помогать вести хозяйство во Вьюмонте, в то время как другие члены семьи, и мужчины, и женщины, "отправились воевать за звезды и полоски", демонстрируя "отличную службу" в качестве разведчиков и руководителей партизанского движения Лотти была лишена этих волнующих переживаний, и именно неудовлетворенность такого рода, согласно свидетельству Ирвина Хьятта (Irwin Hyatt), "отправила ее впоследствии в Китай"

После войны Лотти стала преподавать, но она стремилась к христианскому служению и к приключениям, чего не могла дать ей маленькая школа в Картерсвилле, штат Джорджия В отличие от многих других, она не чувствовала себя униженной оттого, что она - женщина Сильные женщины в ее семье, служившие "докторами, руководителями и разведчиками", по словам Хьятта, "впоследствии показали, что могут сделать решительные женщины" В 1872 г Эдмония отплыла в Китай, а в 1873 г за ней последовала Лотти

Если кто-то скажет, что Лотти начала свою миссионерскую карьеру вслед за сестрой, то он ошибется Очень скоро она продемонстрировала решительность и преданность делу миссий независимо от призвания сестры Эдмония, которой было всего лишь около двадцати лет, не смогла выдержать трудностей миссионерской жизни в Тенгчоу Она страдала от болезней, изнурительных нервных припадков и, по словам коллег, делала "странные и непонятные вещи" и была "большим бременем" для миссионерской общины Даже Лотти поразило ее "бессмысленное" поведение Наконец в 1877 г, пробыв в Китае четыре года, Эдмония вернулась домой в Виргинию И хотя ее отъезд освободил Лотти от страха стать нянькой для своей сестры и позволил активно включиться в миссионерскую работу, но это же привело к возникновению тяжелой депрессии В миссионерский комитет на родину она писала "Особенно до смерти надоело жить одной Я не нахожу наше общество ни полезным, ни приятным Я действительно думаю, что еще несколько таких зим покончат со мной Это не шутка, и все серьезно, как никогда"

Одиночество все же было не единственным фактором, мешающим служению Лотти в Китае Ее старый друг, Кроуфорд Той (Crawford Toy), священник Конфедеративной армии, ухаживавший за ней, когда она жила во Вьюмонте после войны, снова вошел в ее жизнь Теперь профессор Южной баптистской семинарии в Южной Каролине, он предложил ей выйти за него замуж и служить вместе в миссионерской команде в Японии На подобное предложение многие женщины ответили бы согласием, но Лотти была вынуждена с неохотой отказать. Если перспектива поездки в Японию ей нравилась, учитывая ее недовольство ситуацией в Китае, то было много других, более важных факторов, которые, по ее мнению, следовало обдумать. Той "под влиянием новых идей германских ученых" придерживался дарвинской теории эволюции, и это уже привело к возникновению разногласий между ним и Южной баптистской конвенцией. Лотти знала о его убеждениях и, прочитав все доступное ей по этому вопросу, пришла к выводу, что эволюционный взгляд Тоя являлся "нездоровой позицией" и был достаточным основанием, чтобы исключить всякие мысли о замужестве. Несколько лет спустя, когда ее спросили, любила ли она когда-нибудь, она ответила: "Да, но Бог первым заявил права на мою жизнь, и поскольку они конфликтовали между собой, сомнений в результате не было". Той стал профессором древнееврейского и семитских языков в Гарвардском университете, а Лотти, по ее словам, продолжала "шагать в том же направлении".

Работа Лотти в Китае в годы, последовавшие за предложением Тоя, казалась скучной, и романтические представления о ней давно уже поблекли. Как хорошо образованной и культурной красавице-южанке, учительнице, ей было чрезвычайно трудно соотнести себя с китайцами и почти невозможно проникнуть в их "тупой" ум. Неужели ради этого она бросила процветающую школу в Картерсвилле в Джорджии? Она приехала в Китай, чтобы "ходить среди миллионов" как проповедник, а оказалась прикованной к школе в четыре десятка "ленивых" детей. То, что женщине уготована такая роль, считала она, является "величайшей ошибкой современных миссий". "Можно ли удивляться, - писала Лотти, - смертельной усталости и отвращению, ощущению напрасно растраченных сил и убеждению, что жизнь не удалась, которое охватывает женщину, когда вместо обширной деятельности, на которую она рассчитывала, ее привязывают к мелкой работе, выражающейся в обучении нескольких девчонок". "Когда женщина приезжает в Китай, - продолжала Лотти, - она хочет иметь возможность свободно делать как можно больше работы... Женщины вполне имеют право требовать совершенного равенства".

Такой взгляд считался радикальной позицией для женщины-миссионерки, но самым удивительным в мыслях и взглядах Лотти оказалось то, что она высказывала их не в личных письмах, а в статьях, опубликованных в миссионерских журналах. Последовала немедленная реакция, в частности, со стороны тех, кто нашел такие признаки женского освобождения "отвратительными". Однажды подобный ответ пришел от одной из коллег, миссис Артур Смит, жены конгрегационалистского миссионера, служившего в Китае, которая высказала предположение, что Лотти психически неуравновешенна, поскольку мечтает о "необузданном и высокомерном возвышении над всем миссионерским людом". Миссис Смит утверждала, что роль женщины заключалась в "трепетном и смиренном" служении собственным детям".

Не имея собственных детей, Лотти не могла соответствовать стандартам миссис Смит, а другие препятствия мешали расширить служение так, чтобы удовлетворить собственную концепцию завершенности. Она знала, что такое служение будет воспринято чрезвычайно противоречиво и что множество опасностей станут подстерегать одинокую женщину, живущую в Китае вне миссионерской общины - особенно учитывая постоянные проявления ненависти к иностранцам. Тем не менее она начала поездки по деревням, а к 1885 г. пришла к выводу, что ее работа будет много эффективнее, если переехать в Пинг-ту (P'ing-tu) и начать самостоятельную жизнь. Кроме желания посвятить все свое время евангелической работе, она также хотела выйти из-под авторитарного контроля своего полевого директора, Т. П. Кроуфорда (Crawford Т. Р.). В его философии миссионерства не существовало места для миссионерских школ, поэтому миссионерское служение Лотти все равно находилось в опасности, а его диктаторские методы в отношениях с другими миссионерами отвратили от него даже его собственную жену. Более того, Лотти боялась, что его властью одинокие женщины-миссионерки могли быть переданы в миссии пресвитериан, где женщины не имели права голоса. Из-за этого она даже грозилась уйти в отставку. "Простая справедливость, - писала она, - требует того, чтобы у женщины были равные права с мужчинами на миссионерских собраниях и в проведении работы". Перед переездом в Пинг-ту Лотти написала в миссионерский комитет на родину, строго критикуя Кроуфорда и его новый план деятельности (включая закрытие школ и "регулирование зарплаты в миссии"), в заключение сделав жесткий вывод: "Если это свобода, дайте мне рабство!"

Следует помнить, что едкие замечания Лотти исходили не от пылкого подростка, воюющего против проблемы несогласованности между свободой и властью. Ей было сорок четыре, и она считалась ветераном Китая с двенадцатилетним стажем, справедливо требуя свободы выбора для женщин, которая полагалась им по праву. Но ее переезд в Пинг-ту не решил всех проблем. Вначале проповедь Евангелия оказалась чрезвычайно трудной задачей. Когда она шла по узким улочкам маленьких деревушек, ей вслед раздавались крики "дьявол", и очень медленно, только после утомительных трудов она смогла сдружиться с женщинами. Но, чтобы завоевать этих женщин для христианства, необходимо было сначала завоевать души мужчин.

В 1887 г. у Лотти появилась первая такая возможность, когда к дверям ее дома в Пинг-ту подошли трое мужчин из соседней деревни. Они слышали, как женщины что-то шептали о "новой доктрине", и им хотелось узнать о ней от Лотти побольше. Лотти посетила их деревню, и там она обнаружила "нечто, чего никогда в Китае раньше не видела. Такое стремление знать! Такие духовные запросы!" Она была так взволнована, что отменила запланированный и долгожданный отпуск, призвав Марту Кроуфорд, жену своего полевого директора, помочь ей. Их усилия были вознаграждены, и Лотти могла написать домой: "Определенно, не может быть более глубокой радости, чем спасение душ". Несмотря на сопротивление местных, она организовала церковь, а в 1889 г. в ней провел первое крещение рукоположенный баптистский священник. Церковь быстро росла, и за два десятка лет, благодаря стремлению Лотти сохранить "движение как можно больше от иностранного вмешательства", Ли Шу Тинг, китайский пастор, крестил более тысячи обращенных, а Пинг-ту стал "величайшим евангельским центром" южных баптистов "во всем Китае".

Между 1890 г. и ее смертью в 1912г. Лотти жила в Китае словно бы двумя отдельными жизнями. Часть года она проводила в деревнях, евангелизируя, а другую - в Тенгчоу, где обучала новых миссионеров, давала советы китаянкам и с наслаждением читала западные книги и журналы. В этот период она продолжала писать, и эти труды сделали ее чрезвычайно известной и влиятельной фигурой в Южной баптистской церкви. Когда она возвращалась домой в отпуск, то временами выступала перед большими аудиториями, но именно ее печатные работы, более чем что-либо другое, тронули сердца баптисток на юге страны.

Чаще всего Лотти обращалась к женщинам с призывом оказать большее содействие иностранным миссиям; мужчин же она порой высмеивала за их нежелание работать в миссиях. "Странно, - писала она, - что миллион баптистов на юге может снарядить только трех мужчин на весь Китай. Странно, что в штате Виргиния у нас пять сотен проповедников, а здесь баптистские кафедры заполняют пресвитериане. Интересно, как такая ситуация выглядит на Небесах? В Китае она выглядит действительно весьма странно..." Но если мужчины не шли на помощь миссионерским организациям, кто мог спасти работу? Лотти видела ответ на этот вопрос в решении, предложенном Южной методистской церковью. [В 1844 г. в американском методистском движении также произошел раскол в связи с разным подходом к проблеме рабства в США, в результате чего образовались Северная и Южная методистские церкви. Они объединились лишь в 1939 г. - Примеч. пер.] Миссионерская работа этой деноминации в Китае погибла бы, если бы не "добровольцы-женщины". Если женщины-методистки могли спасти свою зарубежную миссионерскую программу, почему баптисткам не сделать того же?

Чтобы подтвердить свой призыв конкретными фактами, Лотти предложила организовать неделю молитвы и специальные рождественские пожертвования только от женщин, чтобы направить их исключительно на миссионерскую работу. Она также призвала "энергичных и здоровых женщин" заполнить вакантные места, освобожденные мужчинами. Реакция была мгновенной. Казалось, женщины только и ждали призыва. Первые рождественские пожертвования в 1888 г., по словам Хьятта, "превзошли предполагаемую сумму на тысячу долларов. Этого могло хватить на оплату служения трех новых женщин вместо двух". Лотти откликнулась с воодушевлением: "Я надеюсь увидеть группу пылких, активных, опытных христианок, которые поселятся от миссионерской базы Пинг-ту на севере до базы Чинкиянг (Chinkiang) на юге, соединив обе базы сетью новых станций... пусть все это создается на мощной волне энтузиазма под лозунгом: "Женская работа - для женщин"".

В последующие годы рождественские пожертвования увеличились, и в Китае стало служить больше одиноких женщин, но первые годы XX столетия, после Боксерского восстания (в связи с чем Лотти эвакуировалась в Японию), были трагическим временем в этой стране. Вспышки чумы и оспы, за которыми последовал голод, а потом восстание в 1911 г. в области Тенгчоу из-за сильного голода. Лотти организовала службу помощи и просила об оказании содействия Соединенные Штаты, но Совет был не в состоянии удовлетворить другие финансовые обязательства и отклонил ее просьбу. Лотти внесла собственные деньги и помогала чем только могла, но ее помощь казалась мизерной в масштабах подобной трагедии. Когда Лотти сняла со счета в банке свои последние сбережения, она впала в глубокую депрессию. Она перестала есть, и ее психическое и физическое состояние резко ухудшилось. Послали за доктором, и только тогда выяснилось, что она умирает от голода. В надежде спасти ее жизнь коллеги решили отправить ее домой в сопровождении медсестры, но было слишком поздно. Она умерла на борту корабля, в порту Кобе в Японии, в канун Рождества 1912 г., через неделю после своего дня рождения, когда ей исполнилось семьдесят два года.

То, чего не могла сделать живая Лотти, сделала ее смерть. В последующие годы "Рождественские пожертвования Лотти Мун" росли. К 1925 г. финансовые сборы превысили триста тысяч долларов, а в последние годы южные баптистские миссии ежегодно собирают в память Лотти Мун более двадцати миллионов долларов. Лотти стала блестящим примером для южных баптисток, символом того, что можно сделать во имя Бога. "Журнал зарубежных миссий" сделал ей высочайший комплимент, отметив, что она была "самым лучшим мужчиной среди наших миссионеров".