ВОПРОСЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ПОСРЕДСТВОМ ИНСТИТУТОВ ЧАСТНОГО ПРАВА

ВОПРОСЫ СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ПОСРЕДСТВОМ ИНСТИТУТОВ ЧАСТНОГО ПРАВА

Вменяемым может быть любое лицо, достигшее возраста наступления уголовной ответственности ст. 15 УК РК.

Понятие невменяемости изложено в ст. 16 УК РК: «1. Не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общест­венно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, то есть не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройст­ва, слабоумия либо иного болезненного состояния психики.

2. Лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом обще­ственно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом могут быть назначены принудительные меры медицинского характера, предусмот­ренные настоящим законом УК РК.

Согласно данной формулировке (формуле невменяемости), невменя­емость состоит из двух критериев - медицинского и юридического.

Медицинский критерий представляет собой четыре обобщенные группы психических расстройств: хроническое психическое расстройст­во, временное психическое расстройство, слабоумие, иное болезненное состояние психики.

Хроническое психическое расстройство объединяет заболевания, ко­торые характеризуются длительностью течения и тенденцией к прогрессированию (постепенному нарастанию и усложнению болезненного про­цесса, утяжелению вызванных болезнью нарушений психики). К таким заболеваниям относятся, в частности, шизофрения, сифилис мозга, стар­ческие психозы, эпилепсия и др.

Временное психическое расстройство в формуле невменяемости охва­тывает различные по продолжительности болезненные процессы, окан­чивающиеся выздоровлением. Их длительность варьируется в очень ши­роких пределах - от нескольких часов и даже минут (при так называемых исключительных состояниях) до нескольких недель, месяцев, иногда лет. Так что основной признак временного психического расстройства не его продолжительность, а принципиальная возможность полного выздоров­ления, которая при хронических психических болезнях практически от­сутствует. К этой группе, кроме уже названных исключительных состоя­ний (кратковременных психических расстройств), относятся также реактивные состояния, большинство алкогольных психозов, симптома­тические психозы и ряд других.

Третья группа заболеваний - слабоумие - объединяет стойкие, необра­тимые расстройства познавательной деятельности с обеднением психики, поражением интеллекта, памяти, критических способностей, нарушения­ми личности. Различают врожденное (олигофрения) и приобретенное (атеросклеротическое, старческая деменция и пр.) слабоумие.

К категории иного болезненного состояния психики относятся психиче­ские расстройства, не попавшие ни в одну из трех первых групп, но способ­ные исключить вменяемость. Сюда входят психопатии (расстройства лично­сти), инфантилизм и некоторые другие виды болезненных состояний.

Медицинский критерий указывает, что основной предпосылкой признания лица невменяемым является наличие у него психического расстройства.

Однако психическое расстройство обусловливает невменяемость не во всех случаях, а лишь когда оно достигает известной глубины (степени, тяжести), которая определена формулой юридического критерия (принцип единства медицинского и юридического критериев невменяемости). Иными словами, психическое расстройство, входящее в перечень болезней медицинского критерия, несовместимо с вменяемостью лишь в слу­чае, если страдающий им субъект не мог «осознавать фактический харак­тер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими». При этом под действием или бездействием (объединя­емыми в уголовном праве общим понятием «деяние») понимаются дея­ния невменяемого, которые предусмотрены Особенной частью УК РК.

Неспособность осознавать фактический характер и общественную опасность деяния именуется интеллектуальным признаком юридическо­го критерия; неспособность руководить своими действиями - его воле­вым признаком.

Интеллектуальный признак выделяет те стороны нарушения психики, которые лишают лицо возможности адекватного восприятия действитель­ности, ее осмысления (понимания), прогнозирования возможных послед­ствий своих поступков и т.п. Интеллектуальный признак свидетельствует о неспособности лица действовать «со знанием дела», на основании пра­вильно воспринятого и понятого. Словом, речь идет о нарушении механиз­мов психической деятельности, делающих поведение «осознанным».

В волевом признаке акцент сделан на неспособности лица «властво­вать над собой», т.е. адекватно организовывать и регулировать свое пове­дение. Например, свободно выбирать надлежащий поведенческий акт и реализовывать свой выбор путем совершения конкретных поступков ли­бо путем контролируемого отказа от их совершения.

В действующей ныне законодательной формуле невменяемости выде­лено два самостоятельных элемента в структуре интеллектуального при­знака. Первый из них охватывает случаи невозможности осознавать «фактический характер» действий (бездействия), тогда как второй гово­рит о невозможности осознавать их «общественную опасность». Соеди­няет оба элемента союз «и» (т.е. невменяем тот, кто не в состоянии осо­знавать ни того, ни другого).

Невменяемым субъект может быть признан только в отношении кон­кретных общественно опасных деяний. Психичес­кое расстройство, обусловливающее невменяемость, независимо от его характера, должно существовать во время совершения общественно опас­ного деяния и лишать лицо способности осознавать свои действия (бездей­ствие) или руководить ими применительно именно к этому деянию.

Ст. 17 УК РК Уголовная ответственность лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости.

В УК РК появилась само­стоятельная статья, посвященная ответственности лиц с неглубокими психическими расстройствами (ст. 17 УК РК), которая гласит, что:

1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в си­лу психического расстройства не могло в полной мере осознавать факти­ческий характер и общественную опасность своих действий (бездейст­вия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности.

2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учиты­вается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера.»

Возможность применения данной статьи основана на выявлении двух критериев - медицинского и юридического. Первый не дифференцирован по видам болезненных состояний и выражен одним обобщающим наиме­нованием «психическое расстройство». Наличие медицинского критерия свидетельствует, что психические отклонения не болезненного характера не подпадают под действие ст. 17 УК РК.

При описании юридического критерия за основу взята уже знакомая по ст. 16 УК РК («Невменяемость») формулировка о способности лица «осознавать фактический характер и общественную опасность действия (бездействия) или руководить ими». В случае невменяемости указанная способность ут­рачивается полностью. При ограниченной вменяемости она сохранна, но «не в полной мере», т.е. ослаблена.

Обусловить ослабление сознательно-волевого контроля за своим по­ведением может достаточно широкий круг психопатологических состоя­ний: психопатии (расстройства личности), неврозы, психические расст­ройства вследствие черепно-мозговых травм и органических заболеваний центральной нервной системы, неглубокие степени слабоумия (умствен­ной отсталости), эпилепсия без грубых изменений личности и др.

Применение ст. 17 УК РК правомерно лишь при условии, что психи­ческое расстройство подпадает под признаки обоих критериев - меди­цинского и юридического. Частичная («не в полной мере») способность к осознанию или руководству своими действиями (так же, как вменяемость и невменяемость) относится только к совершению конкретных уголовно наказуемых действий (бездействия). Она не должна рассматриваться в качестве постоянной характеристики лица с психическими аномалиями. Учет психического расстройства в пределах вменяемости при назначе­нии наказания может выразиться, например, в его смягчении или в назначении принудительного лечения, соединенного с отбыванием наказания.

Каковы правовые последствия, если у лица в период после совершения им преступления, но до вынесения судом приговора развилось психическое расстройство?

Согласно закону, лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, освобождается от наказания (ч. 1 ст. 94 УК РК).

Поскольку преступление было совершено психически здоровым, следовательно, вменяемым лицом, оно понимало в тот период фактический характер и общественную опасность своих преступных действий и могло руководить ими. Однако возникшее после этого психическое расстройство не позволяет ему самостоятельно участвовать в судопроизводстве. Это лицо не может в силу психического расстройства адекватно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства, правильно понять суть предъявленного обвинения; он не в состоянии, защищая свои права, представить свои доказательства, заявить ходатайства, принести жалобу и пр.

В отличие от невменяемых, не подлежащих уголовной ответственнос­ти, лица, заболевшие глубоким психическим расстройством после совер­шения преступления, не подлежат наказанию. Деяние невменяемого не является преступлением, в связи с чем исключена и постановка вопроса об уголовной ответственности. Единственное ее основание - состав преступ­ления. Лица, о которых идет речь в ст. 16 УК РК, преступление совершили и ответственности подлежат. Но она не может быть реализована в нака­зании, которое в данном случае неприменимо по двум основаниям:

1) предварительное или судебное следствие (в зависимости от време­ни начала заболевания) без участия заболевшего, который занимает в де­ле процессуальное положение обвиняемого, не могут быть проведены, а дело не может быть окончено вынесением приговора (уголовно-процес­суальное препятствие);

2) само наказание нельзя ни назначить, ни исполнить по отношению к субъекту с глубоким психическим расстройством (уголовно-правовое препятствие).

Имеющееся у обвиняемого во время производства по делу неглубокое психическое расстройство позволяет ему участвовать в деле.

В соответствии со ст. 372 УПК РК в случае, когда лицо после совер­шения им преступления заболело временным психическим расстройст­вом, уголовное дело лишь приостанавливается до выздоровления или та­кого улучшения психического состояния заболевшего субъекта, когда он вновь обретает возможность участвовать в деле. После чего дело подле­жит возобновлению в общем порядке (при условии, что не истекли сро­ки давности, установленные ст. 88 и 90 УК РК). Если же заболевание являет­ся хроническим, то заболевший подлежит освобождению от наказания, так как выздоровления или значительного улучшения состояния психи­ческого здоровья в этом случае уже не ожидается, вследствие чего вопрос о наказании отпадает.

Во всех перечисленных случаях к заболевшему могут быть применены судом принудительные меры медицинского характера (ч. 1 ст. 94 УК РК).

1. 
   Конституция Республики Казахстан от 30.08.1995 г.
   
2. 
   Уголовный Кодекс РК от 16.07.1997 г.
   
3. 
   Уголовно – процессуальный Кодекс РК от 13.12.1997 г.
   
4. 
   Закон РК «О судебной экспертизе» от 12.11.1997 г.
   
5. 
   Бычкова С.Ф. «Организация назначения и производства судебной экспертизы». Алматы. 1999 г.- С.269.
   
6. 
   Зинин А.М., Майлис Н.П. «Судебная экспертиза». Москва. 2002 г. - С.318.
   
7. 
   Шанаева Г.С. «Судебно – медицинская экспертиза». Алматы. 2003 г. - С. 195.
   

Исторические аспекты согласительных процедур, обусловлены этапами становления общественных отношений и развитием системы и источников обычного права. Представляется необходимым обратить внимание на примирительные процедуры, зародившиеся и развившиеся в древнем мире и в средние века. Например, обычай «кровной мести» известный в том или ином виде всем народам, послужил, заметным детерминирующим фактором в развитии примирения от обычая до правого института. В казахском кочевом обществе регулятором общественных отношениях являлась кровная месть за убийство или членовредительство, со стороны членов рода, общины, к которым принадлежал потерпевший. В тоже время не исключалось и возможность уладить дело миром, путем переговоров старейшин общин или родов. По существу кровная месть явилась прогрессивным этапом развития института примирения сторон, поскольку применение её в рамках обычного права, явилось первоначальным правовым регулятором общественных конфликтов, направленных на урегулирование межродовых споров. Уложение хана Тауке «Жеті Жарғы» ограничило применение кровной мести. Допускалось возможность замены кровной мести материальным вознаграждением (выкупом). По обычному праву казахов, как и по обычаям многих других народов, уплата уголовной пени сопровождалось не редко не только полным примирением, но и заключением на будущее союза мира, родства, дружбы, как это вообще принято для мирного исхода всяких межродовых конфликтов. Следует отметить, что в годы образования и существования Советской власти ВЦИК и СНК РСФСР было принято Постановление «О примирительном производстве по борьбе с обычаем кровной мести» от 5 ноября 1928г. [4]. На основе этого постановления примирительным комиссиям предписывалось собирать сведения о лицах, враждующих между собой на почве кровной мести, по каждому установленному случаю вражды на почве кровной мести, заводить себе особое примирительное дело и рассматривать его в публичном заседании примирительной комиссии. Аналогичные предпосылки возникновения примирительных комиссий можно наблюдать и в ХХІ веке. Например, в Российской Федерации в 2002 году в Чеченской Республике была создана комиссия по борьбе с кровной местью [5; с.14]. Таким образом, обычай кровной мести со времен зарождения и становления государственности и до современности не утратил своего стимулирующего значения в развитии примирительных начал в генезисе посредничества, как формы достижения консенсуса.

В современной юридической литературе все чаще высказываются мнения о необходимости изучения зарубежного опыта с целью рецепции правовых норм в сфере «восстановительного правосудия» [6]. Не оспаривая достойности цели - увязать с общими началами мирового права казахстанскую юриспруденцию, считаем необходимым, учитывать национальные основы и традиции, рассматриваемые в советский период в качестве патриархально-феодальных пережитков, и приобретающие в настоящее время новое звучание. Подтверждением этому служат попытки возрождения судов аксакалов направленных в первую очередь на примирение сторон. Легализации традиционных судов аксакалов в Казахстане предшествует обсуждение данной проблематики в научных кругах, среди общественности и на уровне высших государственных органов.

Основной целью осуществляемой в Республики Казахстан правовой реформы является формирования национальной правовой системы. Представляется, что одним из основных принципов реформы должна быть преемственность правовой культуры. В этой связи фактором, который во многом может способствовать эффективности правовой реформы, следует признать учет и использования по мере возможности правового наследия казахского народа. В частности, при проведении судебно-правовой реформы возможно и необходимо и изучение и использование актуального в настоящее время опыта в недавнем прошлом важнейшего, традиционного казахского социально-правого института - суда биев.

Реалии сегодняшнего дня намного отделяют нас от прошлого, но все же заставляют задуматься о некоторых ценностных сторонах института суда биев. На наш взгляд, правовые и морально-этические ценности суда биев вполне применимы в современном законодательстве. При этом, конечно, мы далеки от идеализации «доброй старины» и предложений слепо перенести давние традиции в действующее законодательство. Тем не менее, представляется, что не будет лишним обращение к отдельным элементам процесса суда биев в современных условиях, приобретающих актуальность в настоящее время.

Примирение и посредничество является исторически сложившимися институтами в Казахстане, которые существовали с древних времен. Казахстанские исследователи (Зиманов С.З., Кенжалиев З.Ж., Алимжан К., Культелеев Т.М. и др.) отмечают, что судебная власть в казахской общине издревле осуществлялись судом биев, который удовлетворял потребности разрешения конфликтов в обществе того периода времени. Правосудие казахов выступало скорее как институт согласия и примирения, чем как институт применения права как такового. Отсутствие действительного механизма исполнения решений делало еще более необходимым достижение согласия между сторонами, так как решение, основанное лишь на властных началах, рискует остаться бездейственным. Дух, характерный для традиционного общества, таков, что индивид, в пользу которого вынесено решение, может отказаться от того, чтобы оно было исполнено. В крупных межродовых делах, где от имени родов выступают бии обвинители и бии - защитники, судебное разбирательство строилось по принципам, принятым, в учреждениях «кеңес» и «жүгініс». Однако до начала судебного разбирательства и исследования доказательств по делу суд по традиции обязан был: а) предложить сторонам условия мировой сделки – «бітім», «береке»; б) возможность прощения, предания дела забвению, и тем самым разрешить дело миром без судебного разбирательства – «мәжіліс». Л.Баллюзек отмечал, что «суду всегда должно предшествовать непременно убеждение через посторонних, т.е. нейтральных для тяжущихся присутствующих тут же почетных лиц, чтобы тяжущиеся, как сыны одной народной семьи «казах» не предавались тяжбе, были друг другу по возможности уступчивы…» ибо без взаимности невозможна сама жизнь. Если стороны не согласны на разрешение дела мирным путем, то слово оставалось за судом биев [7; с.165]. Примирительные меры, применявшиеся и позднее в деятельности официальных судов биев, у некоторых авторов получили высокую оценку. Особенно положительно согласительные и примирительные процедуры оценивают зарубежные исследователи, поскольку примирение сторон является краеугольным камнем разрешения всякого конфликта. Особенно ярко это проявляется в бийском судопроизводстве, где обращение бия к совести тяжущихся лиц и принципы согласия и примирения являются определяющими практически для каждого спора, разрешаемого судом биев.

Следует отметить, что и в советский период в Уголовно-процессуальном кодексе Казахской ССР 1959 г. примирение, как обстоятельство, исключающее производство по уголовному делу, закреплялось в п. 6 ст. 14. При этом данное обстоятельство исключало производство по уголовному делу только по четырем конкретным составам, отнесенным к категории дел частного обвинения [12].