Сборник содержит материалы межрегионального круглого стола «Актуальные проблемы современного казачества Сибири и Тюменского региона»

Ансамбль казачьей песни «СветлоЯр» создан в сентябре 2010 года на базе детской школы искусств «Этюд». Я являюсь художественным руководителем фольклорного ансамбля «Вьялица», но мечта создать ансамбль казачьей песни не оставляла меня длительное время. И вот мечта осуществилась. Ребята пришли ко мне сами с других отделений школы. Неожиданным и приятным было то, что ребята пришли в коллектив с большим желанием научиться петь именно народные песни. Коллектив сложился очень интересный, но я столкнулась с определенной сложностью – разный возраст ребят. Самому маленькому участнику коллектива 9 лет, самому старшему – 16. Не просто было объединить их, но, не взирая на разный возраст и разные интересы ребят, ансамбль сложился. Творческий коллектив – это семья, если нет единения и понимания в коллективе, его не будет и в песнях, его не будет на сцене. В ансамбле теплые, почти семейные отношения, старшие ребята как бы «тянут» за собой младших, а младшие равняются на старших.

Первоначально в составе коллектива было 7 человек, на сегодняшний день 17. Очень часто происходит так: идет репетиция, в класс заглядывают посторонние ребята, слушают, наблюдают, а потом спрашивают разрешения остаться – так с нами и остаются. Беру в ансамбль всех желающих. Многие ребята приходят в коллектив с большим желанием, но без музыкального слуха. С этими детьми много занимаюсь индивидуально. Особыми распевками, вокальными упражнениями добиваюсь, чтобы чисто и правильно звучали хотя бы несколько тонов в их основном регистре голоса. Как показывает опыт, постепенно начинает развиваться музыкальный слух, голос становится гибче и увереннее. Главное условие – не пропускай репетиции, а систематические занятия и труд сделают свое дело.

Есть в составе ансамбля ребята, которые уже окончили школу искусств и являются участниками коллектива, не ради получения аттестата об окончании школы, а ради любви к творчеству, ради казачьих песен, которые они полюбили и приняли всей душой.

Цель обучения детей фольклорному пению, создания фольклорных ансамблей или хоров – это, прежде всего, приобщение детей к прекрасному народному песенному искусству, знакомство с народными традициями, обрядами, обычаями.

В методических рекомендациях к сборнику «Народные песни Смоленской области» известный музыковед и педагог С. Пьянкова писала: «В нашей работе с народной песней мы ненавязчиво, но неустанно должны объяснять участникам детского фольклорного коллектива, почему сейчас мы поем старинные песни. Старинная песня – частица высокой, духовной культуры нашего народа, история всей его жизни, претворенная в изумительных по красоте музыкально-поэтических образах. Мы знакомимся с древнейшими исполнительскими традициями, в которых для нас столько нового, оригинального и яркого. Мы поем сами и думаем о том, что ведь это пели прадеды наши. Мы поем и невольно становимся свидетелями той далекой эпохи, и вместе с теми, кто слагал эти песни, печалимся и радуемся, учимся мудрости жизни».

Формирование песенного репертуара – важнейшая сторона деятельности педагога. Через умело составленный репертуар детское исполнение может приобрести индивидуальный характер, свою манеру, репертуар также поможет успешно овладеть навыками многоголосного пения и пения без инструментального сопровождения. Казачьи песни никогда не пели ни под баян, ни под гармонь.

Не стоит считать, что для детского исполнения подходят только веселые и скорые произведения. Эмоциональный отклик у детей вызывают и спокойные, напевные песни, отличающиеся мягким, задушевным характером, протяжные – с драматическим содержанием.

Несмотря на то, что многое из фольклорного наследия уходит, забывается, его значительная часть остается в бережно хранимых памятниках народного искусства, входит в репертуар детских фольклорных коллективов, перенимающих народно-песенные традиции у старшего поколения.

Любовь к старинной песне передать можно только тогда, когда сам страстно любишь это искусство, когда заворожен его глубиной и красотой. Умение слушать и слышать старинную песню, понять ее красоту – это не просто. Ребята учат песни в основном с моего голоса, но очень часто слушаем записи других исполнителей, учимся, перенимаем традиционную манеру пения. Воспитание на материале подлинного народного песенного искусства дает ребятам возможность познать богатство национальной культуры, красоту родного языка, своеобразие и закономерности строения национальной мелодики. Важно знать нашу историю, и я рассказываю ребятам о тех исторических событиях, с которыми связаны данные песни. Например, песня «На речке – то было на Камышинке», в ней рассказывается о Ермаке Тимофеевиче в казачьем кругу в 1582 году. Главное, чтобы ребята поняли, почувствовали и полностью переняли традицию казачьего пения, характер, норов казачий – полюбили песню и спели ее, как деды наши пели.

Уверена, народная песня способна кого угодно воспитать и подарить и слух, и голос, было бы желание. Очень радует, что к нам в коллектив приходят ребята старшего возраста – подростки. Приходят не из-за заманчивых предложений, концертов, гастролей и т. д. Это очень важно, ведь среди современной молодежи русская народная культура не пользуется популярностью, а наоборот.

Построить занятия, репетиции только на интересе и любви к народной песенной традиции значительно сложнее, чем на возможности выступлений и поездок с гастролями. Нужно, чтобы ребята получали удовольствие и удовлетворение от исполнения народной песни, каждый певец понял свою роль, важность своего голоса в общем мелодическом распеве, понял, что и он творец песни, носитель традиции и культуры.

Поиск названия ансамбля казачьей песни «СветлоЯр» был долгим. Мы с ребятами перебрали очень много вариантов, но, остановившись на очередном, понимали – нет, не наше, и название уходило, так и не прижившись. После очередного концерта к нам с ребятами подошел один из зрителей и сказал: «От вас и от песен ваших идет свет и тепло. Слышно, что поете с душой и любовью». Так и возникло название ансамбля казачьей песни «СветлоЯр».
О специфике фонетико-орфографической адаптации тюркских топонимов

в документах Сибирского казачьего войска

Карабулатова И.С., Исакова АН. А.

Тюменский государственный университет

г.Тюмень

Казаки являлись форпостом российской государственности. Встречаясь с иноязычными названиями на своем пути, они по-своему адаптировали эти названия для русского человека. Эти адаптированные формы фиксировались в различных документах, иллюстрируя не только процесс адаптации, но и процесс тренировки и расширения русского фонематического слуха.

Казачьи экспедиции, составлявшие различного рода описания местностей для освоения юга Западной Сибири, опрашивали местное население. Были составлены разнообразные вопросники по сбору местных топонимов (ГАОО, ф. 86, оп. 1, д. 109). Тюркские топонимы повсеместно встречаются и в деловых бумагах Сибирского казачьего войска. Так, в рапорте войскового старшины Иванова к наказному атаману используются не только русские, но и тюркские топонимы: « <…> простирается цепь озер, носящих общее название Камышлов, а у киргизов Дюпол-дючук» (Омск, ГАОО, ф. 235, д. 9, с. 6).

В картах и отчетах казачьих экспедиций сведения зачастую значительно отличаются друг от друга в зависимости от данных, полученных от информантов.

Географические названия, приводимые на картах XIX века, полностью характеризуют, как показывают наблюдения, устную русскую речь, почти точно совпадая с устным их произношением.

Звуки, соответствующие в артикуляционном отношении русским звукам, остаются без изменения (гласные А, О, У, Ы, И, Е), а заменяются только те, которые не имеют в русском языке четкого соответствия, т.е. имеют расхождения в артикуляционном плане., Но тем не менее казахские и татарские названия при их русской передаче подвергаются значительным изменениям.

Как показывает анализ карт общинно-аульного землепользования, составленных Елистьевым, Кривощековым, Кучковским и Шеймо (ГАОО, ф. 198, оп. 1, дд. 82, 52, 187, 246, 247, 248, 249, 629), докладов по истории Западно-Сибирской границы (ГАОО, ф.8 6,оп.1, д. 15), переписки наказного атамана по вопросу проведения канала и соединения озер между реками Иртышом и Ишимом (ГАОО, ф. 235,оп. 1, д. 2-9), тюркские топонимы подвергались следующим фонетико-орфографическим изменениям:

1.Субституция на русской почве. Казахский или татарский i [и], более низкий по степени подъема спинки языка к небу, приближается по подъему к гласному русского языка е [э], в результате чего тюркский гласный передается через е: м. Ток-берге, м. Байберу, Берлик.

Кроме того, этот процесс наблюдается и при замене несвойственного русскому языку сочетания в одном слоге ау сочетанием ав: оз. Секетав, м. Байдавлет, пос. Аютавский.

2.Изменение казахских названий под влиянием других языков. Этот процесс связан с попыткой унификации передачи «инородческих» топонимов. Казахские названия, характерные для Омской и юга Тюменской областей и сопредельной территории Казахстана, переданы в татарском оформлении. Так, наблюдается замещение начального [ж] йотированным [у] ю или [а] я: с. Ямантау, с. Ядма, оз. Юлгуль.

Татарское влияние наблюдается и при передаче термина коль «озеро», который фиксируется и в варианте куль: оз. Шоптыкуль, оз. Ащикуль.

Иногда в этом термине начальный [к] передается как [г]: оз. Улугуль, оз. Юлгуль.

Нет четкой дифференциации и в передаче топонимов с начальным [ж]. В одних случаях начальная буква ж заменяется сочетанием дж, что характерно киргизскому языку: м. Джуман, оз. Джалуыр, оз.Джиланды, р. Дженгыз, пос. Джер-агун. В других - ж сохраняется: р. Желанды, оз. Жалтыр.

Имеет место передача [ш] аффрикатой [ч] независимо от позиций в некоторых казахских названиях, что не является характерным для казахского языка: ур. Кызыл-агач, оз. Барчик, оз. Чанды-куль.

3.Комбинаторные изменения на русской почве. Этот процесс сводится в основном к ассимиляции гласных и согласных. Так, у [и] при русской передаче изменяется в у: оз. Узункуль, оз. Узункога, м. Куаныш. В ряде случаев гласные о, ы, у также передаются с помощью у: Борлык - Борлук, Аккудук - Аккудык.

Поскольку в тюркских топонимах традиционной является модель «определяющее + определяемое», эти названия воспринимались как одно слово, которое подвергалось упрощениям в соответствии с русской фонематической системой.

4.Выпадение отдельных звуков. Обычно выпадают одинаковые согласные при стечении их в составе сложного топонима: оз. Калмаккуль - Калмакуль, оз. Аккуль - Акуль, ур. Исайтеккан - Исайтекан.

Кроме того, наблюдается выпадение несвойственного русской фонетической системе заднеязычного согласного: оз. Шункыркуль – Шукуркуль.

Очень редко выпадает целый слог: с. Шагалалы - Шагалала - Шагала - Шаглы / Чаглы - Чаглинка. Наблюдается и «усечение» топонимов, когда термин (сай "овраг", куль "озеро" и т.д.) опускается: р. Талдысай - Талды, р. Чиландысай - Чиланды, оз. Улькунсоркуль - Улькунсор.

5.Стяжение при сочетании двух гласных в составе сложных топонимов. Этот процесс происходил из-за того, что русскому языку не свойственно «зияние» гласных: р. Ауызозек - Аузяк - Яузяк, ур. Джаланауыз - Джаланаыз - Джаланыз.

6.Фонетико-морфологическая адаптация. Этот процесс характерен для передачи тюркских топонимов, заканчивающихся на ударный гласный ы, i, [и]. Такие топонимы в сознании носителей русского языка стоят в одном ряду с такими существительными, как Мытищи, штаны и т.п., воспринимаясь как существительные именительного падежа множественного числа: оз. Карагалы, с. Буланды, оз. Шортанды, с. Кайлы.

Иногда эти конечные гласные ы, i [и] изменяются в а, поскольку топонимы часто воспринимаются как существительные женского рода при обозначении рек (р. Буланда, с. Уяла и др.).

Если приведенные выше случаи фонетической адаптации не меняют всего облика топонима, то изредка встречаются изменения, в результате которых название может потерять свойственную ему фонетическую структуру. Это возникает в результате или явного незнания языка-источника, или уподобления разных тюркских слов по внешнему оформлению. Так, как видно из карт (Омск, ГАОО, ф. 198, oп. 1, д. 52; ф. 625, oп. 1, д. 6), переосмыслению подвергся топоним оз. Торангылы, где из-за неточной передачи (Тарангуль) последняя часть слова - гул - уподобляется топонимическому термину коль «озеро».

Таковы основные фонетико-орфографические изменения в составе тюркских топонимов при их фиксации в русских источниках XIX в. Эти изменения, с одной стороны, способствовали адаптации иноязычного топонима в русской среде, а также, с другой стороны, являлись попыткой унифицировать фиксацию заимствованных топонимов в русском языке.

Процесс возрождения казачества в последние годы получает поддержку на уровне государственной власти, которая воспринимает казачество как общественную силу, способную стать моделью общественного поведения и примером гражданской ответственности, нравственности и патриотизма. Но подлинное возрождение казачества невозможно без возрождения традиционной казачьей культуры и образования (Н.И. Бондарь, В.Г. Визер, А.В. Григорьева и др.). Сегодня, когда механизм воспроизводства казачьей культуры, где важную роль играли такие социальные институты, как семья, станичная община и казачье войско, утрачен, актуальным представляется именно просвещение и обучение детей в русле традиционной казачьей педагогики (О.В. Матвеев). Более того, казачество сегодня воспринимают как «духовно-идеальный феномен российской культурно-образовательной парадигмы, воспитательный потенциал которого позиционируется как социально значимая национальная ценность, воплощающая евразийский вектор развития России» [4, С. 141-142].

Сегодня во многих субъектах РФ функционируют образовательные учреждения казачьей направленности: действуют казачьи дошкольные учреждения, 24 казачьих кадетских корпуса, более тысячи казачьих классов в общеобразовательных учреждениях, где учатся около 40 тысяч воспитанников. В связи с новым этапом развития казачьего движения в вузах России открываются казачьи факультеты, в учебные планы которых вводятся курсы, реализующие содержательные аспекты, связанные с историко-культурными традициями казачества. Осуществляется творческий поиск инновационных методик, новой модели казачьего образования.

Одной из значимых проблем, на наш взгляд, является и то, что учителя, работающие в современных учебных заведениях с этнокультурным казачьим компонентом, не знакомы с историческими аспектами развития образования и, в том числе, музыкального воспитания и образования в казачьих войсках. Накопленный опыт патриотического и нравственного воспитания казачества, где важную роль играло музыкальное искусство, на наш взгляд, нуждается в осмыслении, анализе и оценке. Это позволит не только критически осмыслить уже предпринятые в этом направлении шаги, заимствовать наиболее ценное для дальнейшего совершенствования отечественной системы казачьего образования, но и определить стратегию развития патриотического и нравственного воспитания учащихся современных учебных заведений с этнокультурным казачьим компонентом на будущие годы.

Опираясь на сохранившиеся источники, можно заключить, что в станичных и поселковых школах, наряду с общим образованием, военной подготовкой и получением сведений о боевой жизни казаков, мальчики обучались пению боевых песен. В 1910 г. войсковым старшиной Д.Е. Серовым издается учебное пособие «В помощь школам и малолеткам казачьих войск» [6], в качестве приложения к которому выступали 20 военно-походных и патриотических песен оренбургского казачества, собранные есаулом А.И. Мякутиным. Это песни «Гибель Ермака», «За Уралом, за рекой», «На заре то было, на зореньке», «Выступление казаков в поход», песни о войне 1812 г. и о заграничных походах оренбургских казаков «Пойдем, братцы, за границу», «Ездил русский белый царь», песни о завоевании Средней Азии «Поход в Ахал-Теке», «Дело уральцев под Иканом», где живо описываются исторические события, в которых участвовали казаки, их героические подвиги. Эти песни были включены в программу школ для обязательного изучения и пения. Их воспитательная роль заключалась в том, что содержание текста и музыка при исполнении оказывала глубокое эмоциональное воздействие на сознание как исполнителей, так и слушателей, вызывало в них возвышенные чувства, создавало радостное и приподнятое настроение.

Передача песенной традиции казаков происходила как в школе, так и в быту. Описывая быт поселка Тимофеевского, входившего до революции в состав станицы Еманжелинской Оренбургского казачьего войска, автор книги «Казачья деревня» М.Д. Голубых указывает на то, что казаки учились петь песни в казачьей школе и на военной службе. Особенно много песен они разучивали на военной службе. Там, по словам автора, «многие казаки становились полковыми «песельниками» (певцами). Они-то, главным образом, и привозили с собой в деревню новые песни» [1, С. 260-261].

Ни одно повседневное и праздничное мероприятие в казачьих войсках не проходило без участия музыки. Песня была важнейшим элементом и непременным спутником в домашних и хозяйственных делах, в часы досуга, в публичных военных зрелищах. В военном походе, при коллективном исполнении в строю или во время привалов казачьи песни не только создавали у исполнителей приподнятое настроение и возвышенные чувства, но и ощущение того, что каждый из них принадлежит к великому воинскому сословию, осуществляющему важнейшую миссию – защищать Родину.

Особое место в истории русской культуры занимают оркестры Уральского и Оренбургского казачьих войск. Они были не только участниками военных парадов, смотров, и торжественных приемов. Их функции выходили далеко за рамки служебно-строевой деятельности. Своим творчеством они способствовали развитию на Урале и в Оренбуржье военно-музыкальной культуры, подъему музыкальной культуры российской провинции в целом. С другой стороны, играя важную роль в городской и войсковой, преимущественно церемониальной, жизни, их влияние на бытовую культуру рядовых казаков было минимальным, поскольку не каждому казаку удавалось слышать их концертные программы. Более ощутимое воздействие в этом смысле оказывали полковые и церковные хоры [5].

Таким образом, музыка и вся фольклорная среда, окружавшая подрастающее поколение казаков, была неотъемлемой частью их патриотического и нравственного воспитания. Сложившиеся на протяжении веков традиции, укреплявшие целостность казачьей общины, через которые осуществлялась «связь поколений» с далеким легендарным прошлым их предков, пополнялись и обогащались в образовательной практике.

Как показало наше исследование, проведенное в 2010 году в Свердловской и Челябинской областях, казачий этнокультурный компонент в содержание общего образования вводится, в основном с 5-го класса. Учителя музыки, работающие в казачьих кадетских классах, сталкиваются со следующими проблемами:

1. Существует ряд музыковедческих и культурологических исследований, посвященных музыкальной культуре казачества (Е.М. Бородина, Т.И. Калужникова, Е.И. Коротин, Т.С. Рудиченко и т.д.), но данные исследования нуждаются в методическом преломлении и осмыслении для использования их педагогического потенциала в образовании и воспитании будущих казаков.

2. Имеются единичные примеры методической литературы для учителей музыки и преподавателей системы дополнительного образования, посвященные музыкальному фольклору кубанского казачества, но полностью отсутствует подобная литература по фольклору других казачьих локальных традиций (Оренбургского, Уральского, Сибирского казачества, обладающих, безусловно, уникальной региональной спецификой, огромной художественной ценностью и педагогическим потенциалом).

3. Существует потребность в изучении казаками-кадетами казачьих музыкальных традиций, но очевидна неготовность к данной деятельности образовательных структур (существует недостаток специалистов, владеющих казачьим музыкальным фольклором на должном уровне и специфическими методиками приобщения учащихся к казачьему музыкальному фольклору). К сожалению, сложившаяся система профессиональной подготовки учителей музыки не предполагает реализацию этнокультурных воспитательных и образовательных задач.

4. Имеется большой объем полевых записей казачьего музыкального фольклора, но он малодоступен для учителей, работающих в казачьих классах и корпусах, расположенных, в основном, в малых городах, а не в крупных мегаполисах, где имеются библиотеки с большим аудио- и видеофондом.

Казачий музыкальный фольклор обладает огромным педагогическим потенциалом. В нем зафиксированы ценности, определяющие воспитательный идеал казачества.

Сегодня одним из принципов духовно-нравственного воспитания и социализации учащихся современных казачьих кадетских учебных заведений является принцип воспитания в культуре казачества, который обеспечивает формирование у обучающихся казачьей идентичности, казачьего самосознания и казачьего духа. Это актуализирует проблему востребованности казачьего музыкального фольклора в образовании и воспитании современных казаков-кадетов.

Для этого необходимо создать не только методику, реализующую педагогический потенциал казачьего музыкального фольклора на уроках музыки в казачьих учебных заведениях, но и создать теоретическую и методическую базу для его использования во всей воспитательной системе учебных заведений с этнокультурным казачьим компонентом.

На наш взгляд, востребованность потенциала казачьей музыкальной культуры сегодня возможна не только в учебных заведениях с этнокультурным казачьим компонентом, но и в массовой общеобразовательной школе для решения проблем патриотического и гражданственного воспитания подрастающего поколения.

Литература:

1. Голубых М.Д. Казачья деревня. М.; Л., 1930.

2. Кашина Н.И. Музыкальные традиции казаков в патриотическом воспитании учащихся казачьих кадетских классов на Урале // Педагогика искусства: электронный научный журнал: art-education.ru/AF-magazine, 2009. № 4.

3. Кашина Н.И. Музыкальный фольклор уральского казачества: учебно-методич. пособие для учителей, работающих в учебных заведениях с этнокультурным казачьим компонентом /  Екатеринбург, 2010.

4. Лукаш, С.Н. Педагогика казачества: прошлое и настоящее Юга России: монография. М., 2008.

5. Рудиченко Т.С. Донская казачья песня в историческом развитии: дис. ...д-ра искусствоведения. Ростов-на-Дону: [б. и.], 2005.

6. Серов Д.Е. В помощь школам и малолеткам казачьих войск. Оренбург, 1910.