Прием и размещение в ТАССР эвакуированного населения в годы Великой Отечественной войны

Прием и размещение в ТАССР эвакуированного населения в годы Великой Отечественной войны

Темы эвакуации, истории жизнедеятельности эвакуированного населения в советском тылу в рамках современного повышенного внимания к социальной истории, «истории человека» представляют несомненный интерес. Эта малоизученная тема дает возможность показать жизнь миллионов советских людей, волей обстоятельств перемещенных за тысячи километров от своего дома.

Вследствие многочисленных природных катаклизмов и военных столкновений эвакуация в количественном отношении занимает все большее место в миграционных процессах как Российской Федерации, так и всего мира. В этой связи весьма полезно обратиться к уникальному опыту периода Великой Отечественной войны, учесть способы и приемы решения проблем военного времени. Данная проблема рассмотрена нами на примере Татарской АССР.

Решением Совета по эвакуации при СНК СССР Татарская АССР должна были принять и разместить 115 тыс. эвакуированных из Москвы (34 эшелона), 34 тыс. эвакуированных из других городов. Таким образом, в ТАССР направлено было свыше 165 тыс. На станцию и пристань Казани прибыло большое количество эвакуированных. Начальник Куйбышевского областного отдела по эвакуации тов. Бегель направил в ТАССР 185 семей, на пароходе «Урицкий» прибыло свыше 150 семей работников НКВД УССР¹. Транспорт загружался встречными перевозками, и нарушалось плановое расселение эвакуированных по районам.

Размещение эвакуированных проходило по плану Совета по эвакуации при СНК ТАССР. Эвакуированные размещались в свободных домах колхозников, школьных зданиях, помещениях клубов².

По прибытии эвакуированные обеспечивались питанием в течение 5 – 7 дней: для транзита – 500 г хлеба на человека, бесплатное питание предоставлялось эвакуированным из прифронтовых районов. Эвакуированные из Москвы и Ленинграда питались за свой счет.

Денежная и материальная помощь оказывалась только нуждающимся из прифронтовой полосы и контролировалась Советом по эвакуации. Определением степени нуждаемости и необходимости бесплатной выдачи промтоваров занималась специальная комиссия под председательством зам. предисполкома Райсовета депутатов трудящихся.

Медицинская помощь эвакуированным оказывалась через райздравы. Все эшелоны в Казани проверяли специально закрепленные врачи. Дети обслуживались в комнатах матери и ребенка, где дежурил педиатр³.

Кормить эвакуированное население Татнаркомторг обязал следующие торговые организации: Торгречтранс, трест Трансторгпита, Главдорбуфет Казанской железной дороги. На станциях Бугульма и Нурлаты эвакуированных снабжали питанием буфеты станций и Трансторгпит Куйбышевской железной дороги, в районах – райпотребсоюзы, отделения Респторга⁴.

На 18 августа 1941 г. в ТАССР было принято и размещено 162778 чел.: в Казани – 69500 чел., в сельской местности – 93278 чел., детей – 31376. Большинство из размещенных были трудоустроены и работали в колхозном производстве, некоторые не принимали участия в колхозном производстве, мотивируя это тем, что они материально обеспечены¹.

В целях быстрейшего размещения и трудоустройства граждан, прибывающих в порядке эвакуации в ТАССР, при СНК ТАССР был организован Совет по эвакуации с эвакопунктом 1-го класса в Казани, эвакопунктами 2-го класса при ст. Агрыз Казанской железной дороги и при ст. Бугульма Куйбышевской железной дороги. При исполкомах городских и районных Советов депутатов трудящихся были созданы комиссии по вопросам организации приема, размещения, трудоустройства эвакуированного населения².

Несмотря на принятые меры по приему и размещению эвакуированных, возник ряд трудностей:

1) на какие средства должны содержаться детсады, детплощадки и ясли, организуемые в местах вселения для детей эвакуированных;

2) как обеспечить питанием нетрудоспособных из числа эвакуированных: беременных, инвалидов и стариков, не состоящих на пенсии;

3) «когда будут спущены дополнительные фонды на продукты питания на эвакуированных из Москвы и Ленинграда»;

4) на какие средства должны содержаться эвакуированные из Москвы и Ленинграда, остро нуждающиеся в денежной и материальной помощи.

Специальной проверкой некоторых районов, а также по имеющимся в СНК ТАССР материалам по вопросу приема, трудоустройства и учета эвакуированных было установлено, что работа поставлена неудовлетворительно; районные комиссии по размещению и трудоустройству эвакуированных граждан работают плохо; неудовлетворительно поставлен учет всех эвакуированных, а по некоторым колхозам – инвалидов I и II групп, и т.д. Это можно было установить лишь в сельисполкомах³.

С эвакуированными в районах велась массово-политическая работа. В ряде районов из числа эвакуированных были выделены агитаторы, которые ежедневно проводили читку сообщений Советского Информбюро и других материалов из газет. В данном направлении также были проблемы. Например, в Бугульминский и Тюлячинский районы были эвакуированы эстонцы, а в Арск – латыши, не было людей, владеющих языками, чтобы работать с эвакуированными. Культурное обслуживание из-за отсутствия средств было неудовлетворительным¹.

Возникали проблемы и с точным учетом прибытия эвакуированных. Задерживались отгрузки кондитерских товаров и сахара. Наблюдались перебои с мукой из-за отсутствия исправных мельниц. Например, на одного человека выделялось 0,5 кг муки, было необходимо 26 т, а поставлено только 16 т, крупяных изделий по 100 г в день, на 1866 детей было необходимо 2,8 т, а поставили 1,2 т. Эвакуированные требовали мясо, масло, молоко, сахар, белый хлеб, кондитерские изделия, манную крупу, рис. Таким образом, наблюдались проблемы с обеспечением их продовольствием².

Исполкомы райсоветов уделяли мало внимания детям, питание которых было поставлено неудовлетворительно, кроме черного хлеба они ничего не получали; отмечалось, что такое явление недопустимо. Отпускаемое фондам детское питание – манная и перловая крупа, макароны, кондитерские изделия – длительное время задерживали на базах Райпотребсоюза³.

Главным способом эвакуации были железнодорожные перевозки. Организация обслуживания как размещаемых в республике, так и транзитных эвакоэшелонов была крайне сложной задачей для областных властей. Условия прибытия населения были весьма тяжелыми, наибольшие трудности наблюдались с питанием. Во второй половине 1941 г. шло формирование структур, отвечавших за прием и размещение эвакуированного населения. Наибольшая заслуга в деле приема эваконаселения принадлежала эвакуационным пунктам.

Общий уровень жизни эвакуированного населения был очень низким на протяжении всей войны. Отношения эвакуированного населения и местных жителей нельзя оценить как однозначно положительные. Их противоречивый, а подчас и конфронтационный характер существенным образом влиял на материальное и психологическое состояние мигрантов. Эвакуированные размещались в общей избе с хозяевами-колхоз­никами. Спали на полу, не имея даже постели. Взрослые спали вместе с детьми. Возникали разногласия по поводу продуктов питания, колхозники продавали их по высоким ценам. Поэтому не все эвакуированные могли позволить себе их купить. Дети эвакуированных постоянно просили есть, что раздражало местное население. Эвакуированные проявляли недовольство по поводу того, что они все потеряли, а местное население имеет имущество и подсобное хозяйство. Кроме того, у них было иное мировоззрение и иной уклад жизни. Не произошло «слияния эвакуированного и местного населения с точки зрения ощущения себя единым населением»¹.

Наиболее распространенными социальными акциями стали единовременные выдачи денежных средств и продовольственных пайков, которые в соответствии с решениями СНК СССР проводились в годы войны неоднократно. Реализация этих директив на местах сильно затягивалась, нередко материальные средства не доходили до адресатов, так как административная система была сильно бюрократизирована, а механизм выполнения постановлений отработан нечетко.

Наибольшим вниманием пользовались семьи военнослужащих, которым выплачивались специальные денежные пособия².

Эвакуированное население в системе снабжения выделялось в отдельную категорию только в городе, на селе же беженцы должны были зарабатывать хлеб за счет трудодней.

При всех оговорках, положение эвакуированного человека в городе (прежде всего, рабочего) было выше положения сельчанина. Карточная система поддерживала стабильный, пусть и низкий, достаток, а заработка по трудодням часто не хватало, особенно для семей с большим количеством нетрудоспособных.

Перегруженность многих районов переселенцами, недостаток продовольственных ресурсов, а также ухудшение медицинского обслуживания обусловили достаточно высокий процент смертности среди мигрантов¹.

Задача трудоустройства эвакуированных была для советской власти одной из первоочередных в комплексе мероприятий по отношению к мигрантам. Предполагалось, что это сможет хотя бы отчасти решить проблему продовольственного и товарного обеспечения переселенцев.

Для населения, прибывшего с эвакуированными предприятиями, проблемы трудоустройства фактически не существовало, они продолжали работать на своем месте. Остальным гражданам часто приходилось работать не по специальности, в том числе на заводах, транспорте, в сельском хозяйстве.

Таким образом, ТАССР приняла большое количество эвакуированных, и первоначально возник ряд трудностей с их размещением и снабжением. Далеко не всегда их удавалось обеспечить нормальным жильем, питанием, товарами первой необходимости. Хотя в целом их положение было более благополучным по сравнению с другими слоями населения.

Приезд в эвакуацию людей разных национальностей оказал влияние на межнациональные отношения в тылу. И хотя наблюдались проявления взаимного недовольства, в целом отношения можно охарактеризовать как толерантные. В Балтасинском районе отмечались случаи недружелюбного отношения к эвакуированным эстонцам со стороны председателя. Он был груб с ними, постоянно делал упреки, не завозил соль в сельпо, и эстонцы ходили в соседние села, назначал им работы на раннее время, а сам не являлся. Были случаи запугивания местного населения эвакуированными эстонцами, размещенными в Тюлячинском районе, которые грабили и насиловали местных жителей, и даже представители местной власти не могли с ними справиться и просили отправить их на фронт¹. Массовое сознание эвакуированных отличалось рядом особенностей: подавленное морально-психологическое состояние большинства людей в момент прибытия в места эвакуации, что было связано с потерей близких родственников, родного дома, лишениями и тяготами дальней дороги, попаданием в незнакомую и непривычную обстановку. Политико-массовая работа, проводимая с эвакуированными, была подчинена обеспечению морального единства жителей тыла. Специальная помощь в психологической адаптации эвакуированным не оказывалась; более того, именно они в первую очередь попадали под пресс идеологического и цензурного контроля.

Несмотря на все трудности, республике удалось справиться с поставленной задачей.