Особенности российской эмиграции в Японию (ХХ в.)

Особенности российской эмиграции в Японию (ХХ в.)

Вторая волна пришлась на 1931 г., когда Япония оккупировала Маньчжурию, где находилось значительное число русских, которые покинули родину после воцарения власти большевиков на Дальнем Востоке. В Маньчжурии, и особенно в Харбине, который даже именовался «Дальневосточным Парижем», осели российские эмигранты, которые по своей враждебной активности к Советскому Союзу как раз подходили японским военным властям. Японские военные власти в Маньчжурии в 1932-1933 гг. попытались навести порядок в эмигрантской среде и организовали Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ). Эту реформу проводил полковник Комацубара, который командовал в 1939 г. японскими войсками на Халхин-голе, а его помощником был майор Акикуса Сюн, попавший в советский плен в августе 1945 г. Вся документация о деятельности БРЭМ в августе 1945 г. была захвачена оперативной группой, а сейчас ее часть открыта для исследований в Хабаровске.

Российская эмиграция в Японии активно использовалась японцами в различных акциях разведывательно-диверсионного характера против северного соседа. Но и сосед делал то же самое. Диверсии не проводились, но советская сторона разведку вела активно.

Из числа российской эмигрантской молодежи, значительная часть которой уже родилась в Маньчжурии, был даже сформирован специальный отряд под командованием полковника Асано. Отряд, правда, не успел проявить себя в боевых действиях в августе 1945 г. против Красной Армии и почти полностью был пленен, а его участники были осуждены.

Третья волна – перебежчики и дезертиры. Когда в СССР началась кампания по созданию колхозов, часть дальневосточных и приморских крестьян пытались бежать в Маньчжурию. Некоторым это удавалось. Бежали также несогласные с проводимой Сталиным внутренней политикой общественные деятели. Так, например, комсомольский работник Константин Родзаевский бежал из Советского Союза и организовал в Маньчжурии не без помощи японцев «Российскую фашистскую партию». В 1945 г. он был пленен в Маньчжурии и осужден. Огромный ущерб интересам СССР нанес бывший начальник управления НКВД по Дальневосточному краю комиссар НКВД 3-го ранга (генерал-лейтенант) Люшков Генрих Самойлович, который 13 июня 1938 г. в районе озера Хасан бежал к японцам и стал советником японской военной разведки. Его побег привел к известным событиям на озере Хасан. К слову сказать, о надвигающемся аресте Люшкова предупредил никто иной как Ежов.

Число перебежчиков с советской стороны особенно увеличилось после начала Второй мировой войны, когда из дальневосточных частей и тихоокеанского флота военнослужащие дезертировали и пытались пробраться в Маньчжурию. Большинство из них было задержано, но около 400 человек все-таки сдались японцам. Правда, японские военные власти отнеслись к «бегунам» с подозрением и поместили их на всякий случай в специальный фильтрационный лагерь, чтобы выяснить, не происки ли это НКВД. После августа 1945 г. эти лица были задержаны СМЕРШем (сокращение от «Смерть шпионам!» – контрразведывательные организации в Советском Союзе во время Второй мировой войны) и пока их следов не удалось найти.

Если проанализировать прошлое российской эмиграции в Японии и Маньчжурии, то многие ее представители были подвергнуты неоправданно жестоким и несправедливым репрессиям. Так, например, после продажи КВЖД в 1935 г. японцам (или Маньчжоу-го) несколько тысяч служащих, имевших советское гражданство, выехали на родину в СССР, где через два года по приказу Ежова были репрессированы. Кончилось тем, что на заседание Токийского трибунала, который проходил в 1946-1948 гг., было некого послать в качестве свидетеля из так называемых «харбинцев».

После поражения японцев в 1945 г. многих вернувшихся в СССР эмигрантов или репрессировали, или подвергали разного рода ограничениям. Сохранили жизнь только те, кто не поверил обещаниям советских властей и не вернулся на родину.

Четвертая волна стала возможной после падения «железного занавеса» и развала Советского Союза в 1990-е гг., когда наши соотечественники массово устремились искать лучшей доли там, где их ранее не было. Но Япония оказалась одной из самых «неприветливых» для эмигрантов стран. И если в других частях мира россияне имели возможность проявить себя в области экономики или культуры, то в Японии они были значительно ограничены в правах в законодательном порядке. Россиянам был перекрыт доступ не только в крупный, но и в средний бизнес. И если кому-то из россиян и удавалось добиться успеха, например, в коммерческой деятельности, то японцы делали все возможное, чтобы изменить ситуацию.

В настоящее время в Японии временно проживает около 10 тыс. российских граждан. Живут они в разных местах этой страны, но в основном в Токио и нескольких крупных городах. Разрешение властей на постоянное жительство в Японии получить практически невозможно.

Значительную часть представляют русские женщины, вступившие в браки с японцами, хотя есть и россияне, женившиеся на японках.

Порой вышедшие замуж за японцев россиянки не выдерживают японского образа жизни и возвращаются в Россию, а мужья-японцы едут вслед за ними и пополняют у нас японскую диаспору.

В Японии существует и проблема, связанная с обучением российских детей в японских школах. Нередко российские дети подвергаются оскорблениям и даже гонениям. Еще хуже отношение подрастающего японского поколения к детям от смешанных браков.

Такое отношение к россиянам во многом является результатом той пропаганды, которая выливается в адрес России японскими СМИ. И не случайно, что при опросах общественного мнения Россия является одной из стран, которых японцы не любят и которым не доверяют. Во многом в этом повинна война августа 1945 г., когда Советский Союз нарушил существовавший с Японией договор о нейтралитете и вступил с ней в войну. Красная армия в пятидневной кампании августа 1945 г. пленила около 600 тысяч японцев, хотя, по Потсдамской декларации, всех их после разоружения нужно было отпустить домой.

После прихода к власти в России Б. Ельцина и объявления неограниченной свободы предпринимательства некоторые японские коммерсанты ринулись на Дальний Восток и вложили там немалые суммы, но из-за горькой специфики российских бизнес-практик 1990-х гг. японцы даже сегодня опасаются вкладывать свои капиталы в российский бизнес. В Москве сейчас функционирует около 300 представительств японских фирм, которые наблюдают, когда же в России созреет благоприятная для них ситуация.

Если российскому правительству когда-либо удастся обезопасить японские финансовые вливания в российскую экономику, то и развитие двусторонних отношений должно будет кардинально измениться. А это означает, что и российская диаспора в Японии вздохнет свободнее и не будет находиться под постоянным прессом, под которым она пока находится.