Русский вопрос в Монголии в 1966-2000-е гг

Русский вопрос в Монголии в 1966-2000-е гг.

Еще с советского времени русскоязычное сообщество Монголии составляли специалисты, работающие по долговременным контрактам, и «местнорусские» – потомки русских переселенцев начала ХХ в.

В 1966 году между СССР и Монголией был заключен «Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи» [10, с. 148]. С этого времени в страну вводятся советские войска, начинается массовый приток советских специалистов. Постепенно сформировалась система привилегированного потребления (спецмагазины, чеки и т.д.). На ее основе сложилась экономическая база конфликта между двумя группами русскоязычного населения: новоприбывшими специалистами и местнорусскими. Лишь в 2000 г. были заключены «Улан-Баторская декларация» и соглашение, разрешившее местнорусскому населению приобретать недвижимость в Монголии в частную собственность.

На уровне политической риторики положение русскоязычного населения в Монголии легитимизировалось необходимостью развития промышленной базы социализма. Эта теория опиралась на тезис В.И. Ленина о необходимости «оказать этим отсталым и угнетенным [монголам] более, чем мы, народам “бескорыстную культурную помощь”». Эта политика была ориентирована на задачу строительства социализма, минуя капитализм, согласно гипотезе Ленина о том, что «с помощью пролетариата передовых стран отсталые страны могут перейти к советскому строю и через определенные ступени развития – к коммунизму, минуя капиталистическую стадию развития» [4, с. 232]. Сущность риторики пролетарского интернационализма заключалась в братской дружбе всех наций, в которой доминировал «старший брат» – русский народ [1, с. 134]. В советско-монгольском эквиваленте старший и младший братья – ах и дуу соответственно.

Гражданские специалисты, прибывавшие из СССР и стран СЭВ¹, распределялись по разным отраслям экономики. Так, только в сфере строительства количество советских специалистов на 1986 г. достигало 5827 человек (после 1986 г. эта цифра резко уменьшается) [2, с. 56]. Помимо строителей, в Монголии работали советские геологи, врачи, учителя, рабочие и инженеры добывающей промышленности.

Точные данные о количестве советских граждан в этой стране не опубликованы по сей день. Можно лишь проследить динамику роста советских специалистов начиная с 1961 г.: в тот год прибыло 990 человек, в 1962 г. – 2624, в 1963 – 3770 человек [12, с. 322], не считая военнослужащих, живших в особых закрытых городах. В 1960-е гг. сформировалась инфраструктура, направленная на обслуживание советских граждан, работавших в Монголии: магазины, школы, больницы, детские сады. Кроме того, был открыт доступ к престижному потреблению: в Монголию из СССР и стран СЭВ экспортировались продукты, одежда, бытовая техника. Однако возможность приобретать данные товары была лишь у советских специалистов и монгольской элиты.

Советские граждане в Монголии, в отличие от местнорусских (эмигрантов времен Российской империи, ссыльных и узников ГУЛАГа), имели привилегированное положение. Статус «старшего брата» открывал широкие возможности для «цивилизаторской» миссии, а также для престижного потребления. В условиях безвизового режима между СССР и Монголией советский загранпаспорт являлся основным документом, декларировавшим особый статус советских специалистов. Дело в том, что паспорта в Монголии имели лишь советские специалисты, местнорусское население получило документы лишь в 1971 году [6]. До этого времени эта сравнительно многочисленная группа, по данным 1950-х гг., насчитывавшая 10 тыс. чел. [9, с. 66], имела лишь вид на жительство, фактически являясь лицами без гражданства. В силу этих причин местнорусские не имели права въезда в СССР. Хотя еще в 1950-е гг. некоторые местнорусские получили монгольское гражданство, однако их число не превышало 2%. Многие из них находились в стране нелегально, а некоторые имели подданство еще Российской империи, как, например: жители села Хондом, основанного старообрядцами до революции; жители села Корнаковка, являвшиеся столыпинскими переселенцами; потомки казаков, несших пограничную службу и осевших в Алтан-Булаге.

Жители этих деревень оказались заложниками межгосударственных отношений. Когда в 1928 г. между Монголией и СССР была оформлена демаркационная линия, русские села Булуктай, Ебицик, Жаргалантуй, Корнаковка, Хондом оказались на территории Монголии [9, с. 131]. В 1930-е гг., спасаясь от голода, в Монголию бежали русские крестьяне в поисках работы на шахтах Налайха. Кроме того, в конце 1940-х гг. в этой стране в заключении содержалось множество пленных власовцев, которым по окончанию срока заключения был запрещен въезд в СССР.

После мирной демократической революции 1990 г. в Монголии большинство местнорусских покинуло страну и осело в странах Восточной Европы. По данным на 2000 г., количество местнорусских составляло всего 1,4 тыс. человек [9, с. 75]. Сегодня все представители данной группы имеют гражданство РФ, право постоянного проживания в Монголии, а также юридические основания для приобретения частной собственности в этой стране. Многие из них являются членами «Общества российских граждан в Монголии», пользуются поддержкой проекта «Соотечественники». Защитой их интересов заняты МИД РФ, Русская Православная Церковь, Российский национально-культурный центр.
Примечания

1. Бочаров В.В. Политическая антропология и общественная практика // Журнал социологии и социальной антропологии. 1998. № 2. Том 1, с. 131-145

2. Ганжуров В.Ц. Россия-Монголия (На трудном пути реформ). Улан-Удэ, 1997

3. Герасимов И., Глебов С., Кусбер Я., Могильнер М., Семенов А. Новая имперская история и вызова империи // Мифы и заблуждения в изучении империи и национализма. М., 2010, с. 383-419

4. Ленин В.И. Полное собрание сочинений

5. Лиштованный Е.И. От великой империи к демократии: очерки политической истории Монголии. Иркутск, 2007

6. Местнорусские, кто они? Хранители русских традиций - www.ulanbator.ru

7. Монголия и Россия: Вечные соседи. Улан-Батор, 2009

8. Путин В.В. Вступительное слово Президента РФ Владимира Путина на Всемирном Конгрессе соотечественников, проживающих за рубежом // Вестник центра «Москва-Улаанбаатар» (приложение к газете «Монголия Сегодня»). 2006, с. 1

9. Русские в Монголии / колл. авторов. - Улан-Батор, 2009

10. Советско-монгольские отношения. Документы и материалы 1921 – 1974 гг. – Т.1. – М., 1975

11. Трубач А. История и современное положение Православия в Монголии // Троица, 2010, № 12-13, с. 1-2

12. Шинкарев Л.И. Цеденбал и Филатова: Любовь. Власть. Трагедия. Москва-Иркутск, 2004


Русские в Казахстане: история и современность (тезисы)
Кадырбаев А.Ш.
На территории Казахстана русские как постоянные жители появляются впервые в XVI в. на берегах реки Яик, ныне Урал, в лице яицкого или уральского казачества. В образовании яицкого казачества принимали участие также тюркские народы, при преобладании, тем не менее, в его формировании славянского элемента. Яицкое казачество до правления императрицы Екатерины II, точнее до 1775 г., было де-факто независимо от российских властей, пока яицкие казаки не были введены ее «железной рукой» в прокрустово ложе имперской государственности. Но перед этим яицкие казаки, зачинщики бунта Пугачева, потрясли основы Государства Российского крестьянской войной под его предводительством.

Однако массовое переселение русских в Казахстан началось после окончательного его вхождения в состав Российской империи со второй половины XIX в.; усилилось в начале XX в. благодаря реформам премьер-министра России П.А. Столыпина; продолжилось в советское время во время коллективизации и индустриализации 1930-х гг.; дополнилось эвакуацией русских из западных районов СССР в Великую Отечественную войну; закончилось, наконец, в период освоения целинных земель в 1950-х гг.

Следует отметить, что российские специалисты и ученые заложили основы государственных, экономических, научных, образовательных и культурных учреждений в Казахстане. Большинство первых руководителей советской эпохи в этой республике были либо русскими – Скворцов, Брежнев, Колбин, либо представителями не «титульных» для Казахстана наций – еврей Голощекин, армянин Мирзоян, белорус Пономаренко, уйгур Юсупов. А когда в Казахстане появился первый руководитель коренной национальности, Москва назначила вторыми секретарями ЦК компартии Казахстана русских, выполнявших роль «ока Кремля». Благодаря русскому влиянию и энергии русских переселенцев и специалистов были созданы основы современной промышленности и сельского хозяйства Казахстана, новые формы экономической деятельности, заложен фундамент современной государственности.

После распада СССР, несмотря на массовую эмиграцию русских из Центральной Азии, в Казахстане они и поныне составляют более 30% из его 17-миллионного населения, где русский язык провозглашен официальным, а де-факто функционирует как государственный язык. Если в соседних Узбекистане, Таджикистане и Туркменистане русское население жило в подавляющем большинстве в городах, то в Казахстане, при преобладании русских в городах, заметная их часть живет в сельской местности, составляя в Северном и Восточном Казахстане большую часть сельских жителей.

Знание русскими языков народов Центральной Азии пока не получило распространения, хотя в последние годы среди русской молодежи процент знающих местные государственные языки заметно вырос.

Таким образом, русские поколениями жили и живут в Казахстане, который стал их второй родиной, и русский фактор во внутренней политике этой страны весьма значителен и поныне.

Египет был притягателен для русских евреев по крайней мере по трем причинам. Во-первых, из Одессы в Александрию регулярно ходили пароходы, билеты стоили недорого, так что добраться туда было просто. Во-вторых, в отношении русских подданных еще с 1774 г., после поражения Османской империи в войне с Россией, действовал так называемый «режим капитуляций»: русско-подданные не подпадали под юрисдикцию местных властей, что придавало их статусу привилегированный характер. Причем гарантом этого статуса вы­ступала Англия, оккупировавшая Египет в 1882 г. В-третьих, в Египте существовала довольно многочисленная и процветавшая еврейская община, через которую было нетрудно интегрироваться в местную жизнь. Согласно переписи населения 1897 г., ее численность составляла 25 200 чел. [5, с. 18].

Хотя российская диаспора сформировалась преимущественно из евреев, она привнесла с собой в Египет не только еврейскую, но и русскую культуру, русский язык. Исследователи отмечают «особенный еврейско-русский воздух», сочетание обостренного чувства национального самосознания и глубокой преданности русской культуре [6, с. 117].

В 1907 г. численность российской диаспоры в Египте составила 2 400 чел. [2, с. 6].

После поражения Первой русской революции 1905-1907 гг. до Египта докатилась новая волна эмиграции из России. Там появилась группа политических беженцев. Судя по всему, она была невелика, но активна. Политэмигранты поселились в основном в Александрии и вели агитацию среди команд русских судов, регулярно заходивших в этот главный египетский порт. Арест в январе 1907 г. египетскими властями по представлению российского консульства троих политэмигрантов вызвал многодневные манифе­стации протеста представителей иностранных общин в Александрии и Каире [3, с. 110-113].

Революция 1917 г. в России не привела к быстрому возвращению на родину русских революционеров, нашедших прибежище в Египте. В 1919 г. в Александрии все еще существовал Комитет русских политических эмигрантов [7, л. 6].

Перепись населения Египта 1917 г. зафиксировала пребывание в стране 4 225 подданных Российской империи [8, с. 60]. Рост численности российской диаспоры был вызван опять-таки эмиграцией евреев, на этот раз из Палестины. После вступления Османской империи в Первую мировую войну 29 октября 1914 г. из Святой земли в Александрию хлынул поток евреев с российскими паспортами. В январе 1915 г. их численность достигла 3376 чел. [9, л. 124-128]. Египетские власти предоставили им временное жи­лье, продукты. По мере возможностей беженцев отправляли на родину через Европу или Дальний Восток. Не исключено, что некоторая их часть осела в Египте.

Весной 1920 г. в Александрию из Новороссийска прибыли 4 350 русских беженцев [10, л. 6-16 с об.], главным образом раненых и больных военнослужащих Добровольческой армии вместе с персоналом госпиталей. Это была новая, уже четвертая по счету волна русской эмиграции в Египет. Часть беженцев после излечения летом того же года отправили в Крым, остальные в течение двух лет находились в специальных лагерях на попечении англий­ских властей. Те, кто имел востребованные в Египте специальности, в основном медицинские и технические, постепенно покидали лагеря и интегрировались в местную жизнь. Остальных летом 1920 г. эвакуировали в Болгарию и Сербию.

Новые эмигранты и составили костяк российской диаспоры, стабильно существовавшей в Египте до середины 1950-х гг. и постепенно сокращавшейся в силу естественных причин. По данным очередных переписей населения Египта, в 1927 г. ее численность составляла 2 410 чел., в 1937-м – 1 176, в 1947-м – 1 174 [8, с. 61, 63, 65]. Вскоре после египетской ре­волюции 1952 г. российская диаспора сократилась более чем наполовину [3, с. 193-194; 11, с. 10-37]. Причиной этого была и боязнь новых преследований, и, даже в большей степени, политика республиканского режима, направленная на вытеснение иностранцев из Египта. По новому закону 75% персонала и 90% рабочих всех компаний должны были составлять египтяне [12]. Это породило безработицу среди иностранцев, причем увольнениям подверглись в первую очередь пожилые люди, состав­лявшие абсолютное большинство российской общины.

К началу 1980-х гг. белоэмигрантская российская диаспора в Египте практически прекратила свое существование. В 1981 г. за ненадобностью была продана квартира в центре Каира, в которой десятилетиями находился Русский клуб с рестораном и библиотекой, а Русская богадельня с небольшой церковью Св. Николая была передана греческой Александрийской патриархии [13, с. 134].

Русская община оставила в Египте непропорционально большой по сравнению с ее численностью след. Она состояла преимущественно из спе­циалистов высокой квалификации, среди которых выделялись врачи и египтологи, а также деятели культуры и искусства. Этих людей до сих пор с благодарностью вспоминают египтяне старшего поколения. Русские внесли заметный вклад в просвещение египтян и модернизацию страны.

В конце 1960-х – начале 1970-х гг. в Египте, параллельно с существованием остатков белоэмигрантской общины, появилась новая община наших соотечественников. Это были советские женщины, вышедшие замуж за египтян, с которыми познакомились во время их учебы в СССР. Они не были, строго говоря, эмигрантами, сохраняли советские паспорта и могли в любой момент вернуться на родину. Численность этих «совгражданок», как называли их в ту пору, была невелика, поскольку к концу 1970-х гг. Египет разорвал былые тесные связи с Советским Союзом. В 1991 г., по данным посольства СССР, в стране на Ниле проживали всего около 250 советских женщин, вышедших замуж за египтян, причем 54% из них имели высшее образование [14]. Практически все они живут в Египте и поныне, поменяв советские паспорта на российские (или украинские, и т.д.). У большинства наших женщин этого поколения есть еще и египетские паспорта.

Нынешняя российская диаспора в Египте также имеет женское лицо, причем ее представителей тоже нельзя назвать эмигрантами. Формирование этой диаспоры – результат массового туризма из России в Египет. В 2009 г. число россиян, отдохнувших в этой стране, превысило 2 млн. чел. Точную численность граждан России, постоянно проживающих в Египте, привести невозможно, поскольку ныне они не обязаны регистрироваться в консульствах. Как говорили мне в российском посольстве в феврале 2010 г., она оценивается в 20-25 тыс. чел., причем как минимум 3/4 составляют женщины, вышедшие замуж за египтян. Они проживают главным образом в курортных городах. Остальные представители русской общины – сотрудники туристических компаний и бизнесмены, обслуживающие как туристов, так и российскую диаспору, и тоже сосредоточенные в основном в курортных городах.

Современная российская диаспора, как и сам породивший ее массовый туризм, содействует распространению в Египте русского языка и русской культуры, вносит вклад в закрепление исторически сформировавшегося у египтян положительного образа русских, служит делу укрепления взаимопонимания между двумя народами.

1. Египет глазами россиян середины XIX - начала XX вв. Политика, экономика, культура. Материалы к серии «Народы и культуры». Выпуск XV. Народы Ближнего Востока. Книга 2: Составление, предисловие, комментарии, примечания и перевод Г.В. Горячкина. М., 1992

2. Горячкин Г.В., Гриценко Т.Г., Фомин О.И. Русская эмиграция в Египте и Тунисе (1920-1939 гг.). М., 2000

3. Беляков В.В. «К берегам священным Нила...» Русские в Египте. М., 2003

4. Солженицын А.И. Двести лет вместе. Часть I. M., 2001

5. Сейид Ахмед, Набиль Абдель Хамид. Аль-яхуд фи маср (Евреи в Египте). Каир, 1991 (на арабском языке)

6. Левин З.И. Менталитет диаспоры. М., 2001

7. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). Ф. 317. Кон­сульство в Египте. Оп. 820/1, д. 508

8. Сулейман, Мухаммед Махмуд. Аль-аганиб фи маср (Иностранцы в Египте). 1922-1952. Каир, 1996 (на арабском языке)

9. АВПРИ. Ф. 317, оп. 820/1, д. 657

10. АВПРИ. Ф. 317, оп. 820/3, д. 210

11. Беляков ВВ. Российский некрополь в Египте. М., 2001

12. Шарки (А. Марков). Русские в Египте // Русская мысль, Париж, №637, 03.3.1954

13. Беляков В.В. Русский Египет. М., 2008

14. Беляков В. Маруся, жена шейха, или Соотечественницы с дозированными правами // Правда, 28.9.1991

15. Беляков В. Туризм и межкультурное взаимодействие // Азия и Африка сегодня, 2007, №9

Первая русская православная церковь была устроена в Египте в конце 1914 г.. После вступления Османской империи в Первую мировую войну из Палестины в Александрию были эвакуированы Русская духовная миссия во главе с ее начальником, архимандритом Леонидом. Вместе с ней при­была и группа пра­вославных палом­ников – всего 95 человек³. Для них Российское консуль­ство арендовало отдельный дом по адресу: бульвар Рамле (ныне – улица Саада Заглюля), 24, получивший затем название «Русский дом».

В одной из квартир на втором этаже была устроена церковь во имя преподобного Александра Невского⁴.

В марте 1920 г. в Египет прибыли 4,5 тыс. русских беженцев. Их разместили в специальных лагерях. Первоначально – в лагере-госпитале в Аббасии, на окраине Каира, в бараках и палатках. В одной из палаток устроили походную церковь. Служил в церкви священник Поликарп Филатов⁵.

По мере выздоровления больных и раненых русских беженцев отправляли из Аббасии в более просторный палаточный лагерь в Телль аль-Кебире, между Каиром и Исмаилией. Этот лагерь был разбит на три части: мужскую, семейную и госпиталь. В каждой из трех частей оборудовали по церкви. В церкви мужского лагеря служил протоиерей Петр Голубятников, в церкви семейного – протоиерей Александр Волковский, в госпитале – отец Николай Иконников. Церковную утварь частично привезли из закрытого в мае лагеря в Аббасии, частично получили от Русской духовной миссии¹. Но для трех церквей этого было совершенно недостаточно, поэтому часть утвари изготовили из подручного материала сами беженцы.

В июне 1920 г. появилась русская церковь и в Каире. Ее оборудовали в помещении Русской поликлиники, открытой сопровождавшими беженцев из России врачами. По воскресеньям там проводил службу митрофорный протоиерей отец Симеон Неделько, ведавший в поликлинике финансовыми вопросами. Иконы писали местные художники².

В начале 1921 г. обитателей Телль аль-Кебира перевели в другой лагерь, Сиди Бишр, в окрестностях Александрии. Он тоже был разделен на три части. Переехали в Сиди Бишр и церкви. Примечательная деталь: если церковью семейного лагеря управлял выборный приходский совет, то организовать подобный же совет в церкви мужского лагеря никак не удавалось. Ктитор этой церкви В.М. Добрецкий констатировал, что «к делам церкви заметно индифферентное отношение»³.

Лагерь в Сиди Бишр был закрыт в июне 1922 г., а остававшиеся в нем русские беженцы были вывезены в Болгарию и Сербию. Церковную утварь передали храму преподобного Александра Невского, который был основан эвакуированной в Александрию Русской духовной миссией. В тот же «Русский дом», где находился храм, перебралось после революции российское консульство. Русские дипломаты отказались служить советской власти, но их до октября 1923 г. признавало правительство Египта. Однако от роскошной виллы, где до революции размещалось императорское консульство, пришлось по недостатку средств отказаться.

В 1920–1922 гг. в Египте существовал еще один русский лагерь, неподалеку от Исмаилии, рядом с Суэцким каналом. В нем размещался эвакуированный из Новороссийска Донской кадетский корпус. Там тоже была оборудована церковь, служил в ней отец Димитрий Троицкий. Регент Н.М. Верушкин, уральский казак, организовал великолепный хор. Он даже гастролировал в Палестине. Оттуда хористы привезли икону – благословение православного патриарха Иерусалимского Дамиана – и частицу Животворящего Креста¹.

В том же 1922 г. осевшие в Каире русские эмигранты сняли под церковь просторную квартиру в престижном районе Гелиополис. Туда из Русской поликлиники переехал храм свт. Николая².

Словом, в местах сосредоточения значительного числа русских – будь то лагеря беженцев или крупнейшие города Египта – непременно устраивались православные церкви. «Сплочению диаспоры способствуют конфессиональные различия между ней и принимающим обществом», – отмечает З.И. Левин. – «Церкви, мечети, синагоги становятся не только центрами религиозной жизни, но и социальными институтами, выполняющими интеграционную функцию в диаспоре»³. Этот вывод подтверждает и история российской диаспоры в Египте. Храмы в Каире и Александрии, функционировавшие под эгидой Русской православной церкви за границей, содействовали консолидации российской диаспоры. Однако в июне 1945 г. судьба храма в Александрии стала причиной раскола в русской общине.

В ходе поездки по странам Ближнего Востока патриарх Московский и всея Руси Алексий I (Симанский) в 1946 г. нанес визит в Египет. В программе его пребывания было посещение русского храма во имя св. Александра Невского в Александрии, «настоятель которого, иеромонах Алексей Дехтерев, принес покаяние и был принят вместе с причтом и паствой в общение с Московской патриархией»¹. Объясняя свой шаг, Дехтерев писал: «Оставаясь до конца русскими, мы нуждались и в Русской Церкви, в русском духовном возглавлении, а этого возглавления как раз и не было. Мы были духовно одиноки, и в этом сказывался весь трагизм нашего положения»². Александрийский храм превратился в подворье Русской православной церкви при греческом православном патриархе Александрийском и просуществовал в этом качестве до 2000 г.

Однако переход русского храма в Александрии из состава Русской православной церкви за рубежом в Московский патриархат поддержали не все его прихожане. Несогласным греческий патриарх Александрийский Христофор поначалу предложил посещать греческую церковь Св. Стефана в районе Зизиния. Прибывшая вскоре в Александрию великая княгиня Милица Николаевна с сыном князем Романом Петровичем получила разрешение на открытие прихода. В 1947 г. в арендованной квартире оборудовали церковь, где служил выписанный из Италии духовник великой княгини иеромонах Зосима. В 1954 г. церковь перенесли на арендованную с этой целью виллу. 24 сентября 1961 г. храм был закрыт. По-видимому, дело было в нехватке прихожан: российская белоэмигрантская диаспора в результате естественных причин быстро сокращалась. Сказывалась, вероятно, и конкуренция со стороны храма Московской патриархии. Все имущество закрытого храма передали церкви Св. Николая в каирском районе Гелиополис³.

Небольшое здание этой церкви было построено вместе с «русской богадельней» в 1957 г. на средства Русского благотворительного общества. Участок подарил русской общине Каира еще король Фарук в конце 1940-х гг. Расположены богадельня и храм на улице Абу Симбел, дом 12. Храм относился к Русской православной церкви за рубежом. После того как к началу 1980-х гг. русская белоэмигрантская община практически прекратила свое существование, он был передан вместе с богадельней грекам. Экзарх патриарха Московского и всея Руси предлагал последнему председателю русской общины О.В. Волкову взять богадельню и церковь под свою опеку, но тот отказался на том основании, что присланный из Москвы священник – большевик¹.

Так в Каире прекратила свое существование единственная русская церковь. Но некоторые русские продолжали (и продолжают и сейчас) посещать ее, утверждая, что она «намолена нашими соотечественниками». Греки несколько расширили храм, там до сих пор много русских икон, некоторые – с дарственными надписями. Служба идет по пятницам (выходной день в Египте) и воскресеньям в 10.00 утра на арабском языке. В феврале 2010 г. автор этой статьи посетил этот храм, присутствовал на службе.

После развала СССР интерес к религии в России резко вырос. Это явление коснулось и наших соотечественников, работавших в Египте – сотрудников посольства и торгпредства, учителей посольской школы и журналистов, русских жен египтян. Появились в Каире и приехавшие туда работать по контрактам из России и Украины музыканты, балерины, спортивные тренеры и другие специалисты. Но поскольку в Каире русской церкви не было, то верующим пришлось ходить в греческие церкви², присутствовать на службах, проходивших на непонятном им языке. С другой стороны, в Александрии, где продолжала функционировать русская церковь во имя преподобного Александра Невского (в ней в 1988 г. отмечалось тысячелетие крещения Руси), практически не осталось наших соотечественников. Располагавшиеся в «северной столице» Египта в советские времена филиал торгпредства и представительство Морфлота были закрыты, а общее число сотрудников генконсульства и Российского центра науки и культуры не превышало десяти. Кроме них в Александрии проживали еще 25-30 русских женщин, вышедших в свое время замуж за египтян. Так постепенно в Москве созревало принятое в начале 1999 г. решение перенести подворье Русской православной церкви из Александрии в Каир. К этому подталкивало не только существование в Каире, в отличие от Александрии, большого числа потенциальных прихожан, но и чисто житейская проблема, возникшая с александрийским храмом. Дом, где он располагался, поменял хозяина, и за давностью лет доказать законность дешевой аренды квартиры не удалось. Хозяин потребовал квартиру вернуть.

О том, чтобы построить в Каире собственный храм, даже не думали. Денег на это у Московской патриархии не было, крупного российского бизнеса, который мог бы спонсировать строительство, тоже. Поначалу экзарх патриарха Московского протоиерей Димитрий (Нецветаев) собирался, как в Александрии, снять под храм квартиру. Но вскоре появилась другая идея. Греческая Александрийская патриархия предложила заброшенное церковное здание на окраине Каира при условии, что Московская патриархия предоставит в столице России церковное здание грекам. Идея была заманчивой: настоящий храм куда лучше домового. Проблема, однако, состояла в том, что предложенное греками здание, построенное в 1920-е гг., не использовалось почти полвека. После революции 1952 г. правительство Египта взяло курс на вытеснение иностранной рабочей силы. Многочисленные европейские общины, включая греческую, сильно сократились, а храмы остались. Предложенное здание требовало серьезного ремонта. Денег на него не было. После интенсивного обсуждения, в котором принял участие и автор (я тогда работал в Египте в качестве корреспондента газеты «Труд»), было принято решение здание взять, а деньги на ремонт собирать всем миром.

Ремонт затянулся бы на годы, если бы не сын русских эмигрантов Г.А. Денисенко, возглавлявший в то время представительство в Египте крупнейшей американской строительной корпорации «Бехтел». Его специалисты определили объем работ, составили смету, а сам он помог собрать деньги на ремонт.

Русский храм во имя св. Димитрия Солунского, расположенный в каирском районе Зейтун на улице Мессири, 45, освятил в ноябре 2000 г. греческий патриарх Александрийский и всея Африки Петр VII. На торжества приехали послы православных государств, делегация Московской патриархии¹. Александрийский же храм пришлось закрыть.

Служба в русской церкви в Каире проходит дважды в неделю, по пятницам и воскресеньям, а также в праздники, если они выпадают на другие дни недели. В храм приходят граждане не только России, но и Украины, Белоруссии, Сербии, Болгарии.

Примечательно, что почти за век присутствия Русской православной церкви в Египте не было попыток привлечь в нее местных жителей.