С точки зрения сегодняшнего уголовного процесса

"Заклан бысть" от "лукаваго раба Бориса Годунова"…

Историк Николай Костомаров (1817-1885) писал, что "следственное дело для нас имеет значение не более как одного из трех показаний Шуйского, и притом такого показания, которого сила уничтожена была дважды им же самим" .Однако сегодня эти документы интересны хотя бы тем, что позволяют прикоснуться к древнему российскому уголовному праву, составить свое мнение о версиях развития событий многовековой давности, дошедших до нас с искажениями, провести аналогии и сравнительные характеристики с современностью.

Концептуальные аспекты этой темы рассматривались нами в других публикациях , так что в рамках настоящей статьи мы сосредоточим внимание на одном вопросе - о возможности использования медиации по уголовным делам в рамках действующего российского законодательства.

В 2010 г. в России принят Закон о медиации. Он касается гражданских, коммерческих, трудовых и семейных споров и очерчивает определенные границы области правового регулирования. Так, согласно этому Закону медиация не применятся к спорам, возникающим из гражданских, трудовых и семейных правоотношений, если такие споры затрагивают или могут затронуть права и законные интересы третьих лиц, не участвующих в процедуре медиации, или публичные интересы (ч. 5 ст. 1). Что же касается возможности распространения действия данного Закона на иные правоотношения, то в ч. 3 ст. 1 указано: это относится только к случаям, когда применение процедуры медиации предусмотрено федеральными законами.

Поскольку уголовное право относится к сфере публичного права (в УК РФ только три состава относятся к делам частного обвинения), а в УПК РФ нет норм о применении медиации к уголовным делам, то некоторые усматривают в Законе "Об альтернативной процедуре урегулирования споров с участием посредника (процедуре медиации)" препятствие (фактически запрет) для использования медиации в сфере уголовного судопроизводства по делам публичного обвинения. И вообще, как правило, медиация считается адекватной именно в сфере частноправового регулирования, поэтому ее применимость в уголовной юстиции не столь очевидна. Таким образом, программы примирения между правонарушителями и жертвами (обвиняемыми и потерпевшими) оказываются вне сферы действия российского Закона о медиации. Тем не менее восстановительное правосудие в России развивается на протяжении 15 лет . И так же, как и в других странах, инициаторами движения за восстановительное правосудие в России стали представители общественности .

Восстановительное правосудие в реальности - это не столько альтернатива, сколько встраивание программ восстановительного правосудия в тело официальной системы реагирования на преступления. Если рассматривать это явление со стороны российской юридической системы, такое встраивание обеспечивается благодаря двум факторам. Во-первых, идеи восстановительного правосудия находят ценностную поддержку среди ряда юристов - как практиков, так и теоретиков. Такую поддержку нельзя назвать повсеместной, но главное, что она появилась. Поддержка нашла свое практическое подтверждение в том, что в ряде территорий Российской Федерации активистам в области восстановительного правосудия удалось построить сотрудничество с судами, благодаря чему стали проводиться программы примирения по уголовным делам (пока только в отношении несовершеннолетних). Кроме того, проблематика восстановительного правосудия стала включаться и в более общий контекст теоретического правового дискурса . А во-вторых, современное уголовное правосудие в целом имеет довольно сложное устройство и такие институты внутри себя, которые открывают возможности для использования примирительных программ между правонарушителем и жертвой (обвиняемым и потерпевшим) - при том что в парадигмальном плане, т.е. с точки зрения основных целей, ориентиров и существа подхода, оно является карательным.

В определенном смысле общие принципы российского законодательства препятствуют использованию медиации. К примеру, в ряде европейских стран действует принцип целесообразности при возбуждении уголовного дела, который является важным правовым основанием для использования программ примирения между правонарушителем и жертвой на самой ранней стадии - т.е. как только в полицию поступил сигнал о противоправном деянии. Этот принцип означает, что полицейский или прокурор при определенных обстоятельствах может счесть целесообразным направить дело на медиацию и в случае ее успеха не возбуждать уголовное дело. В российском же уголовном процессе действует принцип законности: при наличии установленного законом повода уполномоченное официальное лицо (следователь, прокурор) обязано возбудить уголовное дело (ст. 21 УПК РФ). Аналогичный принцип действует и вне уголовного процесса: к примеру, в соответствии с Федеральным законом N 120-ФЗ "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" (п. 5 ч. 2 ст. 9) при обнаружении информации о противоправных деяниях, совершенных несовершеннолетними, школы (и другие органы и учреждения профилактики правонарушений и безнадзорности) обязаны поставить в известность полицию. А дальше, если деяние может быть подведено под Уголовный кодекс, полиция обязана возбудить уголовное дело. Во главу угла ставится "законность" - обязанность власти возбудить уголовное дело, а не разрешение конфликта между людьми.

Следует, однако, отметить, что противопоставление принципа целесообразности принципу законности является в определенном смысле условностью - традиционной теоретической оппозицией, требующей содержательных уточнений, поскольку само наделение государственных органов и должностных лиц, осуществляющих производство по уголовным делам, дискреционными полномочиями, определяется законом. Но это вопрос, выходящий за рамки настоящей статьи.

И все-таки правовые условия для программ восстановительного правосудия в России есть. Что же конкретно имеется в виду?

Во-вторых, Уголовному и Уголовно-процессуальному кодексам РФ известны понятия "примирение" и "заглаживание вреда". Согласно этим законам по определенным категориям дел следователь на стадии предварительного расследования и суд на стадии судебного разбирательства в случае примирения сторон вправе (но не обязаны) прекратить уголовное дело (ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ). Эта норма относится к случаям, если преступление совершено впервые и лицо обвиняется в умышленном преступлении, максимальное наказание за которое не превышает пяти лет лишения свободы, либо в преступлении, совершенном по неосторожности. В структуре судимости осужденные за такого рода преступления составляют в среднем около 65%. И хотя сюда входят и те, кто совершил преступления не впервые, все равно значительный массив обвиняемых относится к указанной в ст. 76 УК РФ группе. Кроме того, Уголовный кодекс содержит составы частного обвинения, по которым уголовные дела могут начаться не иначе, как по заявлению потерпевшего (три состава - ч. 1 ст. 115, ч. 1 ст. 116, ч. 1 ст. 128 УК РФ). По таким делам при примирении сторон дело прекращается в обязательном порядке. Помимо этого, независимо от тяжести преступления заглаживание причиненного преступлением вреда служит смягчающим обстоятельством при назначении наказания (п. "к" ч. 1 ст. 61 УК РФ). Так что если дело и не подлежит прекращению, примирение и заглаживание вреда все равно имеют позитивные юридические последствия.

Однако российский закон ничего не говорит, как именно стороны приходят к примирению; понятие медиации в российском уголовном законодательстве отсутствует. Таким образом, в нашем уголовном законодательстве не предусмотрена процедура медиации (а следовательно, передача дел из структур уголовного процесса в службы примирения), но предусмотрены институты прекращения уголовного дела за примирением сторон и при заглаживании вреда, причем соответствующие нормы закона равным образом относятся как к взрослым, так и к несовершеннолетним обвиняемым. Приведенные нормы стали "входными воротами" для использования медиации по уголовным делам. Коль скоро примирение обвиняемого и потерпевшего законом не только допускается, но фактически поощряется (поощрение состоит, с одной стороны, в освобождении обвиняемого от уголовной ответственности и с другой - в удовлетворении потребностей и интересов потерпевшего, поскольку освобождение от уголовной ответственности может произойти не иначе, как по его заявлению), то система уголовного судопроизводства должна способствовать реализации закона. Естественно, примирение возможно и без медиатора, но на практике для обвиняемого и потерпевшего, разделенных враждой, подкрепленной состязательностью процессуальных позиций, это довольно затруднительно. А кроме того, медиатор, проводящий программы восстановительного правосудия, выступает своего рода гарантом порядочности и законности, препятствующим, например, давлению на потерпевшего со стороны обвиняемого. Так что положения действующего Закона служат основанием для программ сотрудничества служб примирения со структурами уголовного процесса (в настоящее время в первую очередь с судами).
Об уголовном правосудии в отношении несовершеннолетних
Программы примирения правонарушителя и жертвы (их еще называют "программы по заглаживанию вреда" или "восстановительная медиация") осуществляются в России с 1997 г. в области уголовного правосудия по делам несовершеннолетних и до сих пор ограничиваются именно этой категорией правонарушителей. (В качестве жертв выступают как взрослые, так и несовершеннолетние.)

Как известно, в области реагирования на правонарушения несовершеннолетних в европейских странах, США, Канаде, Австралии, Новой Зеландии программы восстановительного правосудия удачно интегрированы в системы ювенальной юстиции. В России нет автономной системы ювенальной юстиции. Судопроизводство в отношении несовершеннолетних, которые обвиняются в совершении преступлений, у нас относится к общей уголовной юстиции, т.е. юстиции, ориентированной не на воспитание, а на наказание. Но Россия подписала Конвенцию ООН о правах ребенка и тем самым взяла на себя обязательства по приведению правосудия по делам несовершеннолетних в соответствие с международными стандартами. Это обстоятельство привело в 90-х гг. XX в. к мощному общественному движению за создание ювенальной юстиции, куда активно включились и суды. Благодаря последнему обстоятельству стали возможны эксперименты по введению элементов ювенальной и восстановительной юстиции на базе действующего законодательства . В последние годы Верховным Судом РФ введен термин "ювенальные технологии", который используется для обозначения новых форм работы с детьми, преступившими закон . В качестве "ювенальных технологий" в ряде регионов и используются программы примирения между несовершеннолетним правонарушителем и жертвой. Подобные программы проводятся независимыми службами, которые создаются на базе либо общественных организаций, работающих с несовершеннолетними, либо государственных или муниципальных учреждений для работы с детьми и семьями.

В соответствии с УК РФ возраст уголовной ответственности начинается с 16 лет. Но по ряду преступлений, наиболее часто встречающихся среди несовершеннолетних, уголовная ответственность начинается с 14 лет. Сюда относятся кражи, грабеж, разбой, убийство и др. Когда заводится уголовное дело, оно проходит все стадии, не отличающиеся от уголовного процесса по делам взрослых обвиняемых. Если ребенок, не достигший возраста уголовной ответственности, совершил деяние, нарушающее закон, - "общественно опасное деяние" - им занимаются комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав (КДНиЗП). КДНиЗП ставит такого ребенка на учет, вызывает семью, может назначить штраф родителям, поместить ребенка в коррекционную открытую школу либо передать материалы в прокуратуру для обращения в суд, который принимает решение о возможности помещения ребенка (с 11 лет) в специальное воспитательное учреждение закрытого типа (в соответствии с Федеральным законом N 120-ФЗ), хотя в последнее время количество таких учреждений сокращается. До недавнего времени КДНиЗП работали скорее как карательные, а не воспитательные органы. Но в последние годы комиссии, так же как и суды, стали искать возможности использования ювенальных технологий, в том числе программ примирения, которые оказываются наиболее эффективными и реальными воспитательными мерами .

Указанным изменениям законодательства предшествовали и другие важные поправки в УК РФ, снижающие потенциал карательной политики и позволяющие суду более дифференцированно подходить к назначению наказаний. Федеральным законом от 7 марта 2011 г. N 26-ФЗ по 68 составам преступлений, предусмотренным УК РФ, исключены нижние пределы санкций в виде лишения свободы. При этом верхние пределы, определяющие степень общественной опасности преступления, остались неизменными. К этим составам относятся такие часто встречающиеся у подростков преступления, как кража, грабеж, разбой и др.

Судебная практика еще не сложилась. Мы не знаем, будут ли судьи трактовать норму о возможности изменить категорию преступления на менее тяжкую таким образом, что при изменении категории на среднюю или небольшую тяжесть они будут в соответствии со ст. 76 УК РФ и ст. 25 УПК РФ прекращать дело в случае примирения сторон либо в соответствии со ст. 90 УК РФ освобождать несовершеннолетнего от уголовной ответственности с применением принудительных мер воспитательного воздействия. И то и другое определяется именно категорией преступления, к которому отнесено инкриминируемое деяние. Но мы видим, что изменения уголовного законодательства расширяют пространство для некарательного реагирования на преступления. И уголовно-процессуальный закон теперь предписывает суду при принятии решения по делу помимо прочих разрешить вопрос, имеются ли основания для изменения категории преступления, в совершении которого обвиняется подсудимый, на менее тяжкую в соответствии с ч. 6 ст. 15 УК РФ (п. 6.1 ч. 1 ст. 299 УПК РФ).

Разумеется, было бы неверно отождествлять институты примирения и институты освобождения от уголовной ответственности за примирением. Именно поэтому мы считаем, что для медиации - как процедуры, удовлетворяющей стремление людей к примирительному способу разрешения конфликта, - нет ограничений в зависимости от тяжести совершенного преступления, была бы добрая воля сторон. А вот юридические последствия медиации определяются законодательством. Нельзя считать, что сверхзадача медиации по уголовным делам - освобождение виновного от наказания. Есть разные преступления, по-разному люди, совершившие уголовно-наказуемые деяния, относятся к совершенному. Восстановительное правосудие ставит одновременно несколько важных целей: ответственность лица, совершившего преступление, осознание и заглаживание причиненного вреда; исцеление лица, пострадавшего от преступления; восстановление социальных связей в сообществе и активизация потенциала последнего в решении своих проблем - и медиация равным образом должна на них ориентироваться. Однако, безусловно, рассматривая восстановительный способ реагирования на преступления как иной в сравнении с карательным, важно иметь в виду, что восстановительные программы и реализация достигнутых на примирительных встречах соглашений должны способствовать минимизации негативных последствий уголовно-правовых санкций карательного характера.

- механизм передачи информации о случаях в службы примирения;

- юридические последствия программ примирения;

- критерии отбора дел.

Территориальные площадки разномасштабны: где-то службы примирения действуют по региону в целом (Пермский край), где-то в отдельных городах или даже районах (одна - две службы - см. табл. 1 - 3 Приложения).

Если в результате медиации по уголовному делу стороны пришли к соглашению, подписывается примирительный договор, который по ходатайству сторон приобщается судом к материалам дела и учитывается при вынесении решения.

В последнее время в ряде регионов снова вернулись к обсуждению необходимости использовать примирительные программы с несовершеннолетними правонарушителями на более ранних стадиях уголовного процесса. Так что это направление развития восстановительного правосудия и формирование юридических механизмов, легитимирующих программы примирения на стадии предварительного расследования, становится все более актуальным. До сих пор это тормозится системой показателей деятельности органов предварительного расследования. В качестве препятствия для передачи случаев на программы примирения также нередко ссылаются на "тайну следствия" и необходимость "защиты персональных данных", однако все эти вопросы вполне решаемы и в рамках нынешнего законодательства (и есть тому примеры). Основная причина того, что ситуация здесь за десятилетие почти не изменилась, заключается в ведомственных стереотипах - не отдельных людей, а системы.

В России получили распространение такие виды программ, как:

1) медиация, причем в медиации принимают участие не только правонарушитель и жертва, но и родители (или другие законные представители) несовершеннолетних (и нарушителя, и жертвы), а также могут участвовать другие значимые люди - друзья, учителя и пр.;

2) круги сообществ - программа, предполагающая довольно широкий круг участников и обсуждение более разнообразного спектра вопросов, связанных с преступлением, нежели медиация;

3) семейные конференции - их прототипом выступают семейные конференции Новой Зеландии. В России применяются пока редко.

Перечисленные виды объединены общим термином "программы восстановительного правосудия", но преобладающей является медиация.

Когда мы имеем дело с несовершеннолетними правонарушителями, приходится одновременно решать вопросы воспитательного характера, и тем самым устройство программ восстановительного правосудия усложняется. Поэтому с первых же проектов Центра "Судебно-правовая реформа" процедуры примирения увязывались с реабилитационными программами и программами социального сопровождения подростка-правонарушителя. Ряд западных исследований показывает, что программы примирения несовершеннолетнего правонарушителя и жертвы следует рассматривать в комплексе с воспитательными и реабилитационными программами. Наиболее успешные результаты достигаются тогда, когда медиаторы работают в тесном контакте с социальными работниками, психологами и педагогами (воспитателями), вместе образующими структуры по работе с правонарушениями несовершеннолетних, - структуры, работающие в восстановительном подходе.

Проведение медиации правонарушителя и жертвы, а также других реабилитационных мероприятий после вынесения обвинительного приговора могут иметь не только воспитательный смысл, но и юридическое значение. Так, в соответствии с п. 1 ст. 74 УК РФ, если условно осужденный до истечения испытательного срока своим поведением доказал свое исправление, суд может принять решение об отмене условного осуждения и снятии судимости. Это решение принимается судом по представлению органа, осуществляющего контроль за условно осужденным, - уголовно-исполнительной инспекции. Для постсудебной работы с условно осужденными социальный работник (или иной специалист, курирующий подростка) должен находиться в контакте с инспекцией и структурами, которые осуществляют реабилитационные программы.

Итак, программы восстановительного правосудия пока не узаконены на федеральном уровне и в силу этого обстоятельства суды и КДНиЗП не применяют их повсеместно. Тем не менее они правомерны, поскольку возможность их проведения зиждется на международных рекомендациях в области уголовной политики и на действующем законодательстве. В настоящее время появились условия для более интенсивного развертывания этой работы благодаря тому, что соответствующие пункты вошли в Национальную стратегию действий в интересах детей на 2012 - 2017 годы, принятую Указом Президента РФ от 1 июня 2012 г. В перечне мер, направленных на создание дружественного к ребенку правосудия (разд. V Стратегии), указано на необходимость формирования служб примирения в целях реализации восстановительного правосудия, разработки программ восстановительного правосудия для общественно опасных деяний несовершеннолетних, не достигших возраста уголовной ответственности, а также организации школьных служб примирения. Соответствующие пункты по решению названных задач содержатся в плане первоочередных мероприятий Правительства РФ до 2014 г. по реализации важнейших положений Национальной стратегии.
* * *

Российский опыт использования медиации по уголовным делам в отношении несовершеннолетних демонстрирует принципиальную возможность встраивания ее в уголовную юстицию и по делам взрослых обвиняемых. Анализ отечественного законодательства приводит нас к выводу, что внедрение медиации по уголовным делам должно идти не по пути конфронтации с существующей системой уголовной юстиции, а по пути органического развития и "доращивания" тех институтов, которые уже присутствуют в отечественном праве и правоприменительной практике и содержат элементы, побуждающие к использованию медиации.