Информатизация как компонент социальной реальности

Информационное общество тем более развито, чем короче жизненное время информации и чем в меньшей степени она опосредована. Это предполагает, что в качестве языка-носителя знания должны выступать не понятия, а образы – носители непосредственного восприятия. Понятие несет в себе в снятом виде опыт – а, следовательно, выводит за замки непосредственной ситуации. Перцептивный образ как форма мышления предполагает ограниченность знания опытом индивида, - картинка происходящего производимая в современных электронных СМИ создает иллюзию восприятия происходящего в более глубинном смысле (чем, например, посредством понятийной структуры), в действительности же сводя восприятие к формированию индивидуального впечатления, образа. В этом смысле неизвестно, что лучше – сто раз увидеть или один раз услышать (прочесть). Поневоле вспоминается также древний философ, выколовший себе глаза…

Современные информационные технологии создают новую почву для разговоров о наступлении действительной свободы человеческого индивида в новой коммуникативной среде. Действительно, при помощи «Интернет» сегодня я могу «заглянуть» во многие места Земного шара, увидеть что там происходит «здесь и сейчас». Между мной и объектом восприятия нет никакого активного опосредующего агента, организующего его. Но это не означает что его нет (или не может быть) во-первых в других ситуациях, и, во-вторых его нет вообще, что феномен социального поведения перестает быть объектом предвзятого интереса. Кроме того возникают виртуальные среды, сообщества и личности, являющиеся феноменами, лишенными онтологического основания, создаваемые для манипулирования сознанием. Как писал классик «Я недавно открыл, что Испания и Китай – совершенно одна и та же страна!».

Отношения между людьми в обществе, имеющем киберконтинуум как одно из своих оснований, оказываются опосредоваными иным способом – сама среда взаимодействия, будучи результатом предшествовавшего исторического развития несет в себе то, что ранее несли понятия. Власть выступает внешним агентом, организующим структуры общения, а не их участником (субьектом дискурса в так называемом авторитарном обществе или обьектом в так называемом демократическом). Поэтому предполагается, что индивид превращается в перцептивное существо, абстрактно-логическое мышление не предполагается более масово необходимым. В доинформационном обществе массовый рационализм был продолжением необходимости поддержания структур идеологического контроля посредством понятийных структур, информационное общество исторически возникает в результате роста потребностей в развитии понятийной коммуникации , но приводит в конечном итоге к обратному - деинтеллектуализации индивида.

Это не означает, что понятийное мышление исчезает – нет, оно перестает быть востребованным в массовом масштабе, «снимается» - превращается в специализированный вид деятельности отдельных социальных групп. Деятельность этих групп продолжает оставаться определяющей и в информационном обществе, однако она перестает быть сконцентрированной в рамках какой-то определенной социальной группы, становится делокализованной с точки зрения процессов социального структурирования. Знание перестает быть инструментом социальной мобильности индивида, оно выступает необходимостью с точки зрения становления индивида личностью, востребуется через доступные ему структуры организации информационной среды. Поэтому оно перестает быть предметом публичного состязания – обладание им не является более фактором принадлежности к доминирующей социальной группе.

При внешней динамичности и демократичности информационное общество создает массу социальных границ уже не на уровне группы, преодоление которых традиционными способами для индивида невозможны. Прежде всего это интеллектуальный барьер – миф о «доступности и открытости» информации, господствующее потребительское к ней отношение создают возможность ложной самооценки в этой области. Поэтому следующая черта информационного общества – потребительское отношение к знанию как к чему-то извечно существующему, что возможно только найти (вступив в контакт с носителем). Творчество поэтому с такой точки зрения немыслимо, соответствующий тип личности в массовом масштабе будет вытесняться, будет приниматься скорее как исключение, чем как правило – в отличие от того, как это было свойственно индустриальному обществу. Последнее уже проявляется в феномене «хакерства» или «крекерства», где активность личности по отношению к среде преподносится как абсолютное зло (и те же личности, будучи получив мето в корпорации, становятся адептами «абсолютного блага»). Место творчества заменяет его симулятор – компьютерная игра, имитация реальности, реальная по своим последствиям для сознания. Согласно некоторым исследованиям увлечение детей компьютерными играми приводит к недоразвитию лобных долей головного мозга, что снижает самоконтроль. Ведущей чертой личности выступает здесь способность восприятия информации. «Добром» (добродетелью, общественно необходимой чертой поведения личности) является пользование лицензированным зарегистрированным программным продуктом – на условиях, не подлежащих обсуждению. Добро как производство приписывается только корпорации (надличностной субьектности), индивид же, посягая на эту ипостась, совершает «грехопадение», посягает на сакральное, свериндивидуальное основание. В будущем подобного мира возникнут неизбежные дискуссии по поводу того, существовал ли Бил Гейтс как человеческий индивид или же это ипостась зарождающегося корпоративного сетевого сверхсущества.

Социальное тело информационного общества предполагает планетарный масштаб, глобализацию как необходимую предпосылку, непосредственную перцептивную открытость пространственно-временного континуума. При этом прошлое-натоящее-будущее из хронотопной конструкции превращается в атрибут пространственного представления. Время как ось организации деятельности исчезает. Прошлое (как вид деятельности) для индивида в киберкоммуникативном континууме находится рядом на планете (точнее, в социальном континууме). Того, что недоступно для восприятия посредством чувственно-образного восприятия, просто не существует, оно принципиально немыслимо. С точки зрения историко-философского процесса, возникает Парменидово Единое – Бытие, наряду с тем как Небытие (трансцеденция, прошлое, будущее, сущность, понятие и т.п.) исчезает. Исчезает раздвоение мира в феноменах массового сознания – поэтому и религия как система категориальных построений оказывается под вопросом. Мир для индивида предстает бесконечно великим (в сравнении с ним) пространственным континуумом, определенным образом изначально обустроенным, обладающим неизменными чертами. Воспроизводятся, таким образом черты мифологического мировосприятия.

В ряду идеологических явлений, сопровождающих становление нового техногенного компонента человеческой жизни - киберкоммуникативного континуума, интересным представляется также возникновение такого теоретического феномена, как информациология (51.) Автором этой новой дисциплинарной области, доктором технических наук И.И.Юзвишиным предпринимается попытка рассмотреть пространственно-временной континуум с точки зрения построения теории, где в качестве первичной сущности постулирована "информация". Не вдаваясь в подробности проекта, (он заявлен как синтез всех наук, основание создания всемирного парламента, в которое вошли бы наиболее известные ученые мира, на его основе могут быть решены практически все проблемы человечества и так далее) следует заметить, что он представляет собой очередную попытку решения гуманитарных проблем на основании методов естественных наук. Так в свое время возникла "социальная физика" – заявленный Сен-Симоном (а вслед за ним Огюстом Контом) проект, претендовавший на не меньшее, чем сегодня информациология. Затем его "социальная физика" со временем превратилась в науку социологию – форму (разумеется, не единственную) практического освоения возникавшей в то время экономико-технологической организации общества, которую принято называть капитализмом или «эпохой модерна» или «индустриальным» обществом .

Так или иначе, одна из попыток (заметим, коренящаяся в эпохе 60-х гг. ХХ ст.) создания принципиально новой теории, центральным элементом которой была бы проблематика осмысления киберсообщества, состоялась.

24 ноября 2000 г. состоялся Всемирный Информациологический Форум (ВИФ-2000) под эгидой ООН и ВИП, на котором была принята Доктрина, в которой находим следующее:

«1.1.17. Все науки и сама природа представляют собой ветви единого вегетационно-генеративного древа, которым является вездесущая информация.

1.1.18. Информациология - фундаментальная генерализационно-единая наука, изучающая на единой информационной основе в вакуумных и материзованных сферах Вселенной самоотношения, конформные самоотображения и соотношения нульматериальных точек, атомов, организмов, предметов, объектов, процессов и явлений природы и общества, исходя из фундаментального принципа информациологического подхода. Информациология, будучи многофункциональной наукой, изучает все субэлементарные процессы и явления в живой и неживой природе и во всей Вселенной в целом. Субэлементарной единицей информации для микро- и макромира принято считать информацион.

1.1.19. Информациология впервые трактует понятие информации как общевселенской, общечеловеческой и общенаучной сущности, охватывающей глобально-космические сферы человеческой деятельности и все пространство Вселенной, состоящее из информациогенного вакуума (~99,999:%) и информационной материи (~0,000001 %).

1.1.20. Информациология состоит из двух слов: информация и логия и означает: наука об естественной и искусственной информации. Информациология является генерализационной (всеобобщающей на основе информации) наукой о первопричинах и источниках возникновения и развития Вселенной. Поэтому она, являясь наукой наук, считается генерализационной идеологией единства и развития природы и общества, а также основой исследования и поиска межпланетных и межгалактических сообществ во Вселенной. Информациология - это фундаментальная основа оптимально-научного развития мирового сообщества в третьем тысячелетии и генерализационно-единая наука о всех информационных явлениях, микро- и макродинамических процессах природы и общества.

1.1.21. Базируясь на естественной и искусственной информации и на информациогенно-вакуумной сущности мироздания, информациология оказалась единственной генерализационной идеологией жизнедеятельности, согласия, мира и научно-технического развития всего мирового сообщества.

1.1.22. Информациология является фундаментальной основой не только для геополитики, но и для гелиополитики, галактикополитики и вселенополитики. Вселенная закодирована, и задача информациологии - раскодировать ее…

3.2.4. Учитывая, что Окинавской Хартией глобального информациологического развития мирового сообщества, подписанной в Японии 22 июля 2000 года главами восьми государств и правительств промышленно развитых стран, предусматривается создание международной организации по координации и контролю за глобальным развитием информациологической отрасли, считать созданный в 1997 году Всемирный Информациологический Парламент (ВИП) - международный союз общественно-государственных объединений - беспрецедентной и безальтернативной всемирной информациологической структурой, обеспечивающей сегодня и способной обеспечить в XXI веке координацию и контроль безопасного развития постоянно прогрессирующей информациологической отрасли, а также способной создать надежную информациологическую инфраструктуру развития всех государств, частного сектора, общественных организаций и НПО в глобально-космических масштабах.

3.2.5. Просить руководителей государств и Организацию Объединенных Наций утвердить Всемирный Информациологический Парламент как специализированную информациологическую структуру ООН.

3.2.6. Учитывая, что штаб-квартира ООН находится в США, а ЮНЕСКО - во Франции, просить Президента Российской Федерации В.В. Путина и Генерального секретаря ООН Кофи А. Аннана содействовать размещению в Москве главной штаб-квартиры Всемирного Информациологического Парламента - надежного информациологического инструмента (щита) каждого государства и глобально-космической цивилизации в целом….

3.2.13. Считать информациологическое направление развития мирового сообщества одним из самых актуальных, приоритетных и безальтернативных направлений развития грядущей глобально-космической цивилизации.

04. Просить ООН, ЮНЕСКО, ВИП, ВОЗ и Комиссию по программам ООН включить настоящую Доктрину информациологического развития человечества в XXI веке в программы важнейших и стратегических научно-исследовательских, образовательных и практических работ мирового сообщества. » (52.)

Дело не в том, насколько состоятельна эта попытка: более-менее грамотный философ, получивший образование в СССР, назовет ее разновидностью "махизма", где только вместо понятия "энергия" употреблено понятие "информация", применяется система образов, представленная подобием научных понятий – дело в востребованности этой проблематики. Конференция в Кремлевском дворце съездов, административное отношение к Международной Академии Информациологии, выход литературы, создание специальности и тому подобное. Говоря современным языком, мощнейший "промоушен" -, дело уже не в теории, (когда строят храм, мало дебатируют о тонкостях теологии) а в политическом факте пристального организационного внимания к новой теоретической заявке.

Новыми свойствами киберсообществ в сравнении с традиционными является их пространственная нелокализованность, возможная анонимность (расовая, национальная, половозрастная, образовательная) состава, временная неопределенность, нетрадиционная этика отношений.

Примером теоретического обобщения с использованием структурно-функционального подхода из арсенала социологической мысли является работа Френсиса Хейлигана «Мировой суперорганизм: эволюционно-кибернетическая модель возникновения сетевого сообщества»(53.). Согласно его позиции внутри кибернетики и системной теории можно выделить несколько моделей, которые могут быть использованы при изучении как живых организмов, так и социальных систем: теория живых организмов Миллера, теория автопоэзиса Матураны, теория перцептивного контроля Пауэрса, теория Тучина о метасистемных переходах.

Перечисленные выше научные подходы наряду с более мистической теорией Тейяра де Шардена вдохновили некоторых авторов возродить взгляд на общество как единый суперорганизм (54.). Популярность этой идеи была непосредственно вызвана бурным ростом коммуникационных систем, которые указанные выше автор склонны рассматривать как «зарождающуюся нервную систему социального организма.» Однако все возникшие теории остаются на уровне метафор, указывающих на аналогии, но не анализирующих сами механизмы. … С точки зрения Хейлигана вопрос не в том, «является ли общество организмом, а в том, насколько полезна подобная точка зрения. Это то, что Гейнс называл «коллективная позиция», требующая рассматривать коллектив как целостного индивидуума (553.). Он пишет: « На мой взгляд, подобная позиция помогает разобраться в том многообразии важных изменений, которые происходят в структуре общества, и эта точка зрения более действенна, чем традиционный взгляд на общество как на сложное образование взаимодействующих индивидуумов. Моя точка зрения состоит в том, что и общества и организмы можно рассматривать с самых общих позиций как частные случаи «живых» или «автопоэзийных» систем.» И далее он продолжает: « что такое жизнь в самом широком смысле этого слова? Вероятно, наилучшая абстрактная характеристика живого образования дана Матураной и Варелой (56.). Жизнь – это автопоэзис (от греч. «самовоспроизведение»). Автопоэзийная система состоит из сети процессов, которые постоянно воспроизводят свои компоненты, таким образом отделяя себя от окружающей среды. Это определяет автопоэзийную систему как автономную единицу, она сама заботится о собственном поддержании и росте и воспринимает окружение лишь как возможную причину нарушения внутреннего функционирования. …… Воспроизведение без автопоэзиса, что точнее нужно назвать дублирование – не требует наличия жизни, некоторые кристаллы, молекулы, или компьютерные вирусы могут множиться, не будучи при этом живыми.»

Опираясь на изложенную выше точку зрения, автор продолжает: «В условиях наличия разделения труда главной движущей силой эволюции в обществе будет не групповой и не индивидуальный выбор, а то, что можно назвать сетевым выбором. … (автор приводит объяснение пользуясь аналогиями экономической жизни – В.Щ.) Если всемирная система автопоэзийна, тогда эта сеть будет замкнута на себе, будет обмениваться только небольшим количеством сырья с окружающей средой и изнашиваться вместе с ней. … Все возрастающее разделение труда ведет к дифференциации компонентов (В.Щ: но ведь дифференциация и есть ни что иное как разделение – и неважно труда или чего-либо еще). Увеличивающаяся зависимость этих подвидов от остальной системы происходит для того, чтобы возместить те способности, которые были потеряны из-за специализации, ведет к повышению интеграции и сплоченности. Дифференциация и интеграция вместе ведут к усложнению мировой системы и к большей независимости ее от окружающей среды. Положительная обратная связь между интеграцией и дифференциацией ведет к ускоряющемуся развитию сложной организации из совокупности первоначально простых компонентов. Это метасистемный переход, эволюционное возникновение кибернетического организма высшего порядка. Это чем-то похоже на фазовые переходы вещества, такие как кристаллизация, намагничивание или конденсация, характерные для самоорганизующихся физических систем.»

Относительно источника развития находим следующее: «Возрастающая сложность – скорее всего следствие развития, его двигатель – увеличение эффективности или производительности, которые сами по себе вызваны процессом оптимизации управления, и, что более важно, требованиям повышения приспособленности к окружающим условиям. … Эффект движения сети в направлении увеличения производительности (В.Щ.: речь не идет о равновесности системы, а о ее возрастающей динамичности) проявляется в том, что материалы, энергия и информация обрабатываются и переносятся по социальному организму гораздо быстрее …Любое передвижение компонентов сопровождается трением. Трение вызывает силу противодействия, которая рассеивает энергию и поэтому замедляет движение вплоть до его остановки. Шум играет схожую роль в передаче информации, в процессе прохождения по шумным линиям часть информации теряется. … Устранение шума или трения должно благотворно сказаться на процессах протекающих в системе. … Техника сглаживает или смазывает все механизмы общества…. (далее автор приводит логику усиления неподконтрольности общества из-за большой быстроты процессов но и положительное – усиление обратной связи – В.Щ.) В ближайшее время стоит ожидать появления нового механизма регуляции, направленного на снижение нестабильности из-за низкого уровня трения и положительной связи. Таким образом, если мы сможем избежать катастроф в ближайшие десять лет, уменьшение трения повысит надежность общественного автопоэзиса.»

Интересно, что, с точки зрения автора рассматриваемой концепции неизбежна не только автоматизация процессов управления коммуникацией, но и само принятие человеком решений: «Аналогично тому, как повышающаяся эффективность функций обмена продукцией и распределения ведет к глобализации экономики, так автоматизация процесса передачи информации приводит к глобализации познавательных механизмов и механизмов принятия решений человеком ( индивид как субъект в данной системе не предполагается – В.Щ.). Наиболее значимы в зарождающейся мировой нервной системе глобальные коммуникативные сети. На данный момент подобная сеть – Интернет, соединяющий большинство компьютеров на планете. … в предположении….она образует зачаток «мирового мозга» социального суперорганизма. …. современная мировая компьютерная сеть находится на грани перехода к следующим уровням развития, обучению, для которого характерна автоматическая адаптация соединений, мышления и возможно даже метарациональности. Эти переходы резко увеличат силу, интеллект и незаменимость сети.» Мы видим, что Сеть (а именно - Интернет) эволюционирует подобно эволюции организации нервной ткани – где некогда возник интеллект (и это положение не столь самоочевидно и истинно как утверждается) как уровень организации индивидуальной системы биопсихических рефлексов. Налицо тот же индивидуализм (отказ от которого автор провозглашает в самом начале рассуждения) только вместо организма-индивида-человека выступает формирующийся индивид-организм-сеть, новое издание Всемирного Разума, Бога или подобного рода категорий.

Относительно функции принятия решений предполагается, что она тоже автоматизируется. Прежде всего о находим трактовку его важнейшей предпосылки: «… для социального суперорганизма «цель» или ценность возникает из коллективного требования общественности.» Далее предполагается, что принятие любого решения будет происходить на основе поиска в Сети решения, опирающегося на наивысший авторитет, формирующийся по конкретному вопросу: « Главная идея заключена в том, что документ или сайт считаются авторитетными, если на них ссылаются другие страницы, точно признанные авторитетными. Хотя это определение и может показаться замкнутым циклом, оно воплощается с помощью рекурсивного метода, позволяющего определить «авторитетность» источника после нескольких последовательных итераций. Были разработаны вариации этого метода (57.). Система определяет авторитет для конкретной темы (напрмер, для простуды или респираторных заболеваний). Оба удивительно хорошо работают на практике и будут функционировать еще лучше, если ссылки между документами в сети будут постоянно оптимизироваться с учетом предпочтений пользователей».

Итак, активность индивида носит сугубо потребительскую направленность и предполагается сведенной к конечному числу возможных альтернатив. Действительно, множество функций по принятию решений можно автоматизировать (покупка товаров, выбор маршрута следования и т.п.). Однако говоря о мышлении, предполагаетя, что оно суть компонент активного, преобразующего отношения человека к действиельности. Чем больше мы свободны от автоматизмов, чем менее наше сознание отягощено необходимостью калькулирования выборов, тем сильнее потребность в творчестве - самореализации.

В ситуациях, когда необходимо учитывать личностные различия предпочтений у различных людей (например, в сфере музыкальных предпочтений), предлагается метод «групповой фильтрации» : «Основной принцип, используемый в подобных технологиях, базируется на том, что система записывает личные предпочтения множества людей, а затем советует пользователю совершить выбор, наиболее востребованный людьми со схожими с ним вкусами. … Эта система может помочь даже при создании личных отношений, исходя из простого предположения, что люди, имеющие взгляды и друзей, сходных с вашими, смогут и с вами хорошо ладить.» Остается добавить, что система подобной фильтрации может Вас не пускать туда, где существует информация для несхожих с Вашими вкусов людей и создавать тем самым индивидуальную иллюзию благополучной реальности - чем не победно шагающий коммунизм в сознании его строителей? Дело, похоже, не в том, что за система возникнет, а в том, кто будет ею управлять…

Читаем далее: «Система решения проблем будет еще смышленей, если интернет будет организован в виде семантической сети, где страницы и части страниц будут классифицированы и связаны друг с другом в соответствии с онтологией видов понятий и связей, как задумано в сети с новым стандартом XML. Это позволит системе производить логические заключения, выводя те аспекты, проблемы, которые не были введены пользователем. (например, «коллективную потребность» или «интерес большинства» - В.Щ.) … В идеале, функция принятия решений в сети напрямую будет связана в функцией выполнения, так чтобы действия не только автоматически выбирались, но и выполнялись.» Нам остается только находиться в реальности и созерцательно рефлексировать ее .

Будущее уже достаточно определено: « С точки зрения обмена веществ мирового суперорганизма большинство индивидуумов уже включены в него, они полностью зависимы от общества в плане жилья, энергии, пищи, воды, здоровья и удаления отходов…. В интеллектуальном отношении люди также получают большую часть информации, знаний и ценностей от окружающей их социальной системы. Однако, обмен информацией между индивидумом и суперорганизмом происходит достаточно медленно и малоэффективно, в отличие от того, как это происходит в человеческой нервной системе. … Относительная неэффективность передачи информации в скором будущем будет ликвидирована. Для того, чтобы эффективно реализовывались познавательные способности мирового мозга, границы между внутренним и внешним сознанием должны быть максимально размыты. Молниеносное распространение беспроводных коммуникаций, портативных устройств, и вскоре «ubiquitous computing» предвещает возможность постоянного соединения в любой точке мира. Зарождаются технологии «переносных компьютеров», делающих возможным манипуляции виртуальными обьектами на уровне непосредственного чувственного их восприятия. Проводятся эксперименты по формированию нервных интерфейсов, обеспечивающих прямую связь между нервными клетками и компьютером не только физически, но и ментально. … мировая интеграция не только желательна, но и фактически неизбежна …» (58.)

Мировая интеграция означает возрастание взаимной зависимости различных организмов, и таким образом, невозможность одной организации доминировать над другими. Это возмущает тех, кому есть, что терять, но должно приветствоваться менее власть имущими. (Это может обьяснить общее недоверие к мировым институтам, таким, как ООН, в наиболее сильной на данный момент стране – США).» (там же.)

Сроку до метатрансформации осталось всего ничего – ближайшие пятьдесят лет. История (уже в который раз!) прекратит течение свое? (По другим прогнозам, кстати, еще через 50 – к 2100 году ожидается беспрецедентное потепление, самое серьезное на Земле за последние 10 тысяч лет. По самым худшим прогнозам, в наступившем столетии температура повысится в среднем на 5,8 градуса, что на два градуса выше ранее подсчитанного показателя. Уровень моря повысится на 88 сантиметров и наступит крах цивилизации…)

Вот такая концепция нашего ближайшего будущего в ракурсе одной из теорий, возникших в процессе рефлексии процессов глобальной информатизации. Методологически она восходит к традиции понимания общества как суперорганизма (восходящей к концепциям досточтимых Аристотеля, Ф.Бекона и Т.Гоббса), основоположником которой в социологии был О.Конт, которая ближайшим образом соотносится с господствовавшей в недавнем прошлом американской социологии парадигмой структурного функционализма Т.Парсонса. Поэтому и критические аргументы по этому поводу можно применять, соответствующие недавнему прошлому.

Однако затронутая проблема, думается, несколько сложнее. Правила, по которым жил век двадцатый, канули в Лету, на поверхности сегодняшнего дня остались лишь их прощальные остатки – где в виде трагедии, где в виде фарса. Либерализм недолго праздновал свою победу – оказалось, что мир после «победы над коммунизмом» стал представлять собой нечто отличное от храма обещанных всеобщего примирения и экономического благоденствия. Произошла демифологизация социальных процессов, десакрализация их духовных оснований. Утопии прошлого растворились, осталось отягщенное проблемами настоящее и опасно продолжающее его ближайшее будущее. Стремительно происходит процесс глобализации, образ которой должен присутствовать в массовом сознании.

Обьективно процесс глобализации носит планетарный характер, несет в себе и проявляет кризисность современной социальной организаци, опирающейся на доминирующий евроатлантический социокультурный концепт. Ценности «свободной конкуренции « превращаются в свою противоположность в силу антилиберального переождения инструменов финансовых рынков, приводящих к уничтожению отстающих экономических (и, соответствующих социальных) организационных структур. Возникают (и воспроизводятся как элемент глобального пространства) бесперспективные, «тупиковые» социумы. Происходит увеличение разрыва между «первыми» и «последними» странами: соотношение между ними по обьему ВВП выросло с 1:30 в 1960-м году до 1:90 в 1999. Это ведет к возрастанию социально-экономических, финансовых и военных угроз.

Человеческое сообщество становится все более иррациональным, человеческий индивид все более востребуется как составляющая складывающихся экономических и политических процессов – происходит дегуманизация социума. Рассчитывать в такой ситуации (чем грешат многие политики), что «когда небо упадет, мы будем собирать жаворонков» более чем безответственно.

Работы таких исследователей, как М.Аблоу, М.Арчер, Д.Золо, Дж.Ритцер, Р.Робертсона, М.Фитерсоуна, М.Уотерса (59.) отражают складывающийся концепт глобализации как определенную теоретическую перспективу социологии. С этой точки зрения прежде всего следует говорить о том, что предметом социологии является «мир как целое», единство транснациональных отношений, описываемых такими терминами, как «глобальная культура», «глобальный порядок». Далее, хотя многие известные ученые полагают ошибочным отождествление вестернизации и американизации, господствует все же обратная точка зрения. С точки зрения институциональной суть глобализации заключается в ослаблении значимости национальной государственности и в увеличении влиятельности надгосударственных структур. Существенным выступает также и то влияние, которое оказывает на развитие социальных процессов концепт постмодерна, который « в своем социологическом измерении достаточно четко обозначает потребность в сознательной фиксации «эпистемологического разрыва» с канонами классического теоретизирования.» (60.)

Следует согласиться также и с тем, что «Сущность теоретической переориентации постмодерна наиболее характерно воплощается в понятии «деконструкция» (или переконструирование), что включает делегитимизацию «бльших нарративов» (или «учений») об освобождении «человечества», декомпозиию «социальной реальности», деструкцию иллюзий относительно возможности построения общества на основах «свободы, равенства, братства», деидеологизацию социально-философского мышления» . (61.)

Такая теоретическая диспозиция приводит к тому, что “Подавляющее большинство авторитетных теоретиков и историков социологии сегодня считают, что плюрализм направлений – это не какое-то отклонение от нормы, а, наоборот, нормальное состояние этой, как в целом, и любой другой науки об обществе” (62.)

Непосредственным предметным выражением процесса глобализации является Сеть, которую пытаются превратить в сакральное основание – не только субьекты, определяющие происходящие в ней процессы, но и те, кто обьективно нуждается в картине происходящего в современном мире. Сеть оказывается глобальной утопией, непосредственным основанием субьективного освоения процессов глобализации.

Как и в любой утопии, в ней процессы коммуникации необходимо сформировать так, чтобы сознание человека было ориентированно на соотнесение индивидуального опыта с сетевыми феноменами как изначальной реальностью, которая существует как надчеловеческая реальность – «историческая необходимость», «закон природы», «Божья воля». Заметим, что подобные конструкции как правило вели к страданию одних и преуспеванию других индивидов – разумеется, в силу все тех же «естественных» причин.

Согласно такой системы миропонимания все реальное, действительное, обладающее атрибутом истинности, происходит в Сети или, как минимум, на ее фоне. С этой точки зрения никакой другой реальности просто не существует ибо используется в работе с массовым сознанием механизм тот же, что и в любой имевшей место прежде идеологии или религии – поставить реальность (обладающую плотью и кровью, живым дыханием и субьективной волей, граничными временем и пространством своей жизни) в понимании ею самой себя с ног на голову, сделать ее для самой себя отражением собственной фантазии. Все остальные формы жизни с этой позиции – иллюзия, соблазн, уход в сторону от «линии всемирного прогресса», как некоторого абсолютного безошибочного генерализующего начала.

В этой логике понимания развития киберкоммуникативного континуума внушается мысль, что человек изначально существо несамодостаточное, он всего лишь иллюстрация, частица, «артефакт», феномен Сети, что любое принимаемое им решение возможно только в контексте информационного на него воздействия. Налицо локковский механицизм, только источником сознания отдельного индивида («думающей машины») выступают уже не грубые механические «толчки», а тонкие информационно-коммуникативные «воздействия». Может ли состояться такой мир и как в нем будет чувствовать себя индивид? Способен ли человеческий разум «творить из себя» или же обречен на резонирование в мире информационных прецедентов? Хотим ли мы иного бытия в мире и реальны ли возможные альтерантивы предлагаемой системе жизни? Откажемся ли в конечном итоге от само-бытности, само -стоятельности?

С точки зрения логики построения отношений в Сети (легитимированной в ней ментальности) она может быть рассмотрена также и как особый случай игры (по Хейзинге) - игры как основания новой культурной формы жизни человечества, вступающего в новую фазу, фазу глобального бытия. Это бытие обессмысливает всякое локальное различие (поскольку оно обьективно включено в качественно бесконечные вариативные взаимосвязи) и в то же время делает невозможным уничтожение, аннигиляцию такого различия (поскольку оно безразлично для существования единого целого). Так с точки зрения рода бессмысленно и безразлично бытие отдельной особи – до тех пор, пока она не становится фактором критического бытия рода. Таково современное общество – технологически насыщенное и непосредственно взаимозависимое. В последнем случае возникают механизмы поддержания особи (за счет ее индивидуального приспособления), либо родовая жизнь приводит к изменению состояния самой среды, делающей критичным бытие особи (чем, собственно, и занимается на протяжении своей истории человеческий род). Исторически оба механизма взаимодополненны с поочередной акцентуацией. Формально на уровне индивидуального сознания возникает проблема экзистенции – индивид сталкивается с фактом собственной бессмысленности и в то же время собственной личной привереженности бытию. Жизнь предстает как абсурдное бытие во имя жизни – как в «Мифе о Сизифе» А.Камю. Интернет потенциально представляет собой пространство осуществления подобных «абсурдных» жизненных стратегий, стратегий жизни как чистой игры (как не вспомнить «свободную игру производительных сил» о которой говорил в свое время К.Маркс!).

Правила подобной игры рассматривает в своей книге «Логика смысла» Ж.Делез (63.), в главе «Десятая серия: идеальная игра», где он пишет: «Льюис Кэррол не только изобретает игры и видоизменяет правила уже известных игр (теннис, крокет), но вводит и некий вид идеальной игры, чей смысл и функцию трудно оценить с первого взгляда. Например, бег по кругу в Алисе, где каждый начинает, когда вздумается, и останавливается, когда захочет; или крокетный матч, где мячи - ежики, клюшки - фламинго, а свернутые петлей солдаты-ворота непрестанно перемещаются с одного конца игрового поля на другой. У этих игр есть общие черты: в них очень много движения; у них, по-видимому, нет точных правил; они не допускают ни победителей, ни побежденных. Нам не "знакомы" такие игры, которые, как кажется, противоречат сами себе.

Знакомые нам игры отвечают определенному числу принципов, которые могут стать объектом теории. Эта теория применима равным образом как к играм, основанным на ловкости участников, так и к играм, где все решает случаи, хотя природа правил здесь разная.

1. 
   Нужно, чтобы всякий раз набор правил предшествовал началу игры, а в процессе игры - обладал безусловным значением.
   
2. 
   Данные правила определяют гипотезы, распределяющие шансы, то есть, гипотезы проигрыша и выигрыша (что случится, если...).
   
3. 
   Гипотезы регулируют ход игры в соответствии с множеством бросков, которые реально или численно отличаются друг от друга. Каждый из них задает фиксированное распределение, соответствующее тому или иному случаю. (Даже если игра держится на одном броске, то такой бросок будет сочтен удачным только благодаря фиксированному распределению, которое он задаст, а также в силу его численных особенностей.)
   
4. 
   Результаты бросков (в Сети – взаимодействий – В.Щ.) ранжируются по альтернативе "победа или поражение". Следовательно, для нормальной игры характерны заранее установленные безусловные правила; гипотезы, распределяющие шансы; фиксированные и численно различающиеся распределения; твердые результаты.
   

Но недостаточно противопоставлять некую "старшую" игру младшей игре человека или божественную игру человеческой игре. Нужно вообразить другие принципы - пусть даже ни к чему не приложимые, но благодаря которым игра стала бы чистой игрой.

1. 
   Нет заранее установленных правил, каждое движение изобретает и применяет свои собственные правила.
   
2. 
   Нет никакого распределения шансов среди реально различного числа бросков; совокупность бросков утверждает случай и бесконечно разветвляет его с каждым новым броском.
   

Такая игра - без правил, без победителей и побежденных, без ответственности, игра невинности, бег по кругу, где сноровка и случай больше не различимы, - такая игра, по-видимому, не реальна. Да вряд ли она кого-нибудь развлекла бы. … Идеальная игра, о которой мы говорим, не может быть сыграна ни человеком, ни Богом. Ее можно помыслить только как нонсенс. Но как раз поэтому она является реальностью самой мысли. Она - бессознательное чистой мысли. Каждая мысль формирует серию во времени, которое меньше, чем минимум сознательно мыслимого непрерывного времени. Каждая мысль вводит распределение сингулярностей. И все эти мысли коммуницируют в одной Долгой мысли, заставляя все формы и фигуры номадического распределения соответствовать ее смещению, незаметно вводя повсюду случай и разветвляя каждую мысль, соединяя "однажды" с "каждый раз" ради "навсегда". Ибо только для мысли возможно утверждать весь случай и превращать случай в объект утверждения. Если попытаться сыграть в эту игру вне мысли, то ничего не случится, а если попытаться получить результат иной, чем произведение искусства, то ничего не получится. Значит, такая игра предназначена только для мысли и для искусства. Она не дает ничего, кроме побед для тех, кто знает, как играть, то есть как утверждать и разветвлять случай, а не разделять последний ради того, чтобы властвовать над ним, чтобы рисковать, чтобы выиграть. Но благодаря такой игре, которая может быть только мысленной и которая не порождает ничего, кроме произведения искусства, мысль и искусство суть реалии, беспокоящие действительность, этику и экономику мира.» (64.)

С точки зрения этого подхода взаимодействие в рамках сетевого сообщества как раз и представляет собой реальность, развивающуюся по принципу развития мысли. Здесь могут быть правила, и их будут придерживаться лишь поскольку их можно изменить в любой момент. Правила сетевого взаимодействия – «правила наоборот», соответственно любое идеологическое воздействие возможно тут лишь от обратного, создание структуры возможно лишь как ее разрушение. В конечном итоге «парадоксальная логика» есть искусство – по этой причине «изучить» киберсоциум (свести к конечному числу принципов) невозможно. Искусство может лишь «возникнуть», неся в своей онтологии отрицание рациональных практик отражения обьекта.

Следующая из наиболее популярных современных социологических парадигм, автором которой является французский социолог П.Бурдье, (65.) предполагает рассмотрение социального взаимодействия вне противоставления обьективизма и субьективизма. Метод Бурдье – порождающий структурализм, предполагающий диалектическую связь между структурой и агентностью. Выявление взаимосвязи между личной экономической практикой надличностной реальностью классовой истории и социальной практики предполагает возможность избежать искусственного противоставления обьективных структур и субьективных представлений. Важнейшую роль в концепции этого теоретика играет понятие символического, которое он определяет как то, что является материальным, но не признается таковым (стиль, чувство одежды, хорошие манеры, произношение). Он вводит понятие символического капитала, под которым он понимает трансформированную, субьективированную форму «физического» капитала. Социальное пространство мыслится как пространство статусных групп, характеризующихся различными жизненными стилями. Символические взаимодействия для Бурдье – проявление и инструменты познания и господства, они имеют свое измерение как социальные функции. В этом случае реальная политическая функция символических систем состоит в том, что с их помощью пытаются узаконить господство путем навязывания «правильных» определений социальной реальности. Символическая борьба с обьективной стороны представляет собой коллективные представления, выявляющие или скрывающие отдельные взгляды на действительность. С субьективной она представляет собой взаимодействие стратегий самовосприятий или попытки изменить категории восприятия и оценки социального мира. Бурдье исходит из того, что социальная наука не может основываться только на «живом опыте» изолированного субьекта. Для анализа социально-экономических структур теоретик вводит понятие «поля» – частично автономного поля сил, а также поле борьбы за позицию внутри него. Сетевое взаимодействие с этой точки зрения и является частным случаем поля во втором указанном выше смысле. Борьба может приводить к трансформации или сохранению поля сил. Поле определяется системой обьективных силовых отношений между социальными позициями, которые соответствуют системе обьективных отношений между символическими пунктами: произведениями искусства, артистическими манифестами, политическими декларациями. «Структура поля определяется в каждый момент балансом между этими пунктами и распределенным капиталом. Определение структуры и значение конкретного поля у Бурдье можно считать методом конструирования обьекта исследования.» (66.)

Социальное пространство должно рассматривать как топологию, складывающуюся из множества полей и точек контакта между ними. В известном смысле Интернет претендует сегодня на то, чтобы стать универсальной точкой соприкосновения этих пространств, так сказать «сингулярной точкой» рождения нового мира. Но автономия различных полей по Бурдье частично создается практикой интеллектуалов, создающих интеллектуальным трудом собственное экономическое поле и помещающих его среди других полей. Социальное продвижение сетевой коммуникации с этой точки зрения должно быть расценено как пример внедрения нового поля со всеми атрибутами – политическими, экономическими, социокультурными. Это поле должно обеспечить возможность косвенного контроля посредством доступа к образованию, формированию эстетических предпочтений, жизненных стратегий человечества в целом. Естественно, что такого рода контроль приводит к возникновению соответствующего уровня противодействия, формируя некую глобального масштаба практику противостояния. Практика эта может складываться как в Сети, так и за ее пределами, в офф-лайне. Борьба идет за признание иного рода определений реальности – примером такого рода может быть развитие новых движений, при помощи Интернет координирующих свою борьбу с глобализацией, за сохранение окружающей среды. Примером офф-лайнового противостояния глобальному контролю может служить развитие идеологии панисламизма, в крайних своих формах запрещающей пользование электронными средствами массовой коммуникации не только частным лицам, но организациям.

Согласно Бурдье, борьба и стратегия зависят от «знания» правил игры, логики практики, последовательности событий во времени. Знание социального мира (икак и знание вообще) выступает конструированием схем мысли в соответствии со структурирующей деятельностью агентов, реагирующих на воздействие внешнего мира. Такое структурирование происходит на основе формирования схем, вырабатываемых в ходе индивидуальной жизни. В случае с сетевым континуумом его агенты, согласно этой логики, могут быть рассмотрены как носители раздвоенной системы формирующихся схем – поскольку кибервзаимодействие и социальное взаимодействие в традиционных формах сегодня соотносимы лишь в относительной степени. Социология в таком случае может сосредоточиться на изучении динамики развития степени адекватности киберкоммуникации традиционной коммуникации. Агенты конструируют свой социальный мир, чтобы воспроизводить свои позиции и занимать новые. Поэтому говорить о формировании киберкоммуникативных сообществ как о развитии пространства социального равенства невозможно, поскольку они развиваются по абстрактному принципу взаимодействия агентов – носителей соотносимых интересов, при том, что цели у всех различные (воспроизводство индивидуальных социальных позиций). Киберкоммуникативные сообщества могут быть рассмотрены с точки зрения методологического подхода Бурдье как высокоразвитые средства социального воспроизводства, а не как новое основание социальности.

Много общего с рассмотренной выше теоретической конструкцией имеет концепция современного английского теоретика Э.Гидденса.(67.)

Различия проявляются прежде всего в решении проблемы двойной структурации. Для Гидденса структуры – это организованные в институты совокупности правил и ресурсов, регулирующие социальные изменения. Согласно Бурдье следует говорить не о правилах, а о стратегиях, идея которых отражает более многомерно социальную практику, не упрощая ее. Люди следуют не правилам, а стратегиям, что позволяет отразить вариативность конструирования человеком социального поведения. Вместо ресурсов Бурдье говорит о формах капитала, за который идет борьба между людьми. Более динамично также и понятие «поля», которое употребляет Бурдье, в отличие от более традиционного для социологии понятия «институт», употребляемого Гидденсом. Различным образом оба автора трактуют также агентность. Для того, чтобы быть агентом, человек должен иметь возможность выбора. Гидденс полагает, что необходимо говорить о различии «выбора» и «реально осуществимого выбора». В случае с киберкоммуникацией это различие формально стерто, однако чем в большей степени она становится адекватной социальным потребностям, тем в большей степени проявляется указанное Гидденсом различие. Если индивид имеет только один осуществимый выбор, он остается агентом, поскольку может сделать неосуществимый. Для Бурдье индивид, независимо от того, хочет он или нет, «реально» он делает выбор или нет, является агентом социального взаимодействия. Возможности выбора значительно определяются позицией в полях. Двойная структурация реально существует, поскольку обьективные социальные структуры и диспозиции агентов тесно взаимообусловленны, они не являются независимыми сущностями.

Следует заметить, что и Гидденс и Бурдье склонны трактовать выборы индивида сквозь призму институтов, габитусов и полей, уходя от возможности уникального, самобытного социального поведения. В последнем случае оба теоретических подхода противоречат идеологии сетевых сообществ, но вряд-ли далеки от реального описания основной массы случаев социального поведения в Сети.