Швецов Василий Николаевич Горькая новь
жүктеу/скачать 1.41 Mb.
|
| ЧАСТЬ 3.
Злополучная трагическая ночь девятнадцатого декабря 1921 года. Эта ночь была и грешной и святой. Грешной не от бога, в которого в то время верили, и не от тёмных тружеников, а проклята верховной властью с приклеенным позорным ярлыком - бандитской. Сравнительно мягкая осенняя погода враз сменилась трескучими Никольскими морозами. По вечерам в окнах тускло светились желтоватые язычки жировушек. Ни в одном окне не видно было яркого света от керосиновых ламп. Нет керосина. Днём и вечером в каждый двор заходили члены ревкома с продотрядцем и буквально гнали хозяина или хозяйку везти развёрстку. Из двора во двор мелькали тени. Возмущались и матюкались в адрес власти и ревтребунала, который выгнал партизанские семьи из домов и всё их имущество конфисковал. Отняли имущество - опустошили душу, а человек без души готов на всё. Волревкомовские работники в командировках по сельским советам. После сытного ужина крепко спали продотрядовцы и трибунальцы, Поужнал и улегся спать уполномоченный Алтгубпродкома Петр Августович Этко, положив маузер под подушку. Часовых ни где не было. В большей половине домов и избушек села Солонешного не спали ни минуты в эту ночь. Каждый ждал условного сигнала, поминутно вглядываясь в окно. Женщины тихо горько плакали, чуяло беду их сердце. В заануйской части села, в доме вдовы Огнёвой, под предлогом пьянки, собралось несколько мужчин - это был штаб готовившегося в эту ночь восстания. Здесь они уже неоднократно собирались, здесь и разрабатывали планы. Все члены штаба в количестве пяти человек в сборе, обязанности между ними распределены. Начальник штаба и он же командир повстанческого отряда - Ларион Васильевич Колесников, адъютант и писарь - Василий Петрович Уфимцев. Заместители командира по Солонешному - Артамон Васильевич Ваньков, а по Тележихе Пётр Ульянович Бурыкин и комиссар Ефрем Иванович Буньков. Дано было и название повстанческому отряду: "Добровольческая сибирско - крестьянская армия". И девиз был: "За справедливость, против насилия, за власть на местах". Казалось бы, что под таким же девизом они воевали против Колчака, но сейчас мужичье понятие обратилось против своей же власти. В Солонешном в повстанцы записалось сто пятнадцать человек, в Тележихе около сотни. Разного оружия набиралось около восьмидесяти стволов. Ещё раз всё проверено. Отсюда они дают условный сигнал на захват продотрядовцев. Из Тележихи восставшие пробирались в Солонешное мелкими группами и по одному. Этой ночью подъехали последние. Каждый из них проинструктирован, кто, что должен делать, где находиться. Время перешло за полночь. Самый крепкий сон. В напутствие Колесников ещё раз напомнил, что волревкомовских работников не трогать, пусть спят, мы с ними на их рабочем месте наговоримся. Бурыкину было приказано взять с собой Савелия Астанина и идти в дом Манохина арестовать там Этко и вести его в волостную каталажку. Ефрема с Артамоном отправили арестовать всех трёх начальников продотряда и тоже в каталажку, да забрать у них все бумажные дела. Обходится с ними вежливо, не так как они ведут себя с населением. Штаб будет находиться в конторе "многолавки". - Ну, за правое дело с богом! Давайте сигнал. Далеко раздавался снежный морозный хруст. От дома к дому торопились мужики. Спокойно спали продотрядовцы. Двери многих домов были не заперты. Хозяева ждали повстанцев. - У тебя, Андреич, сколько стоит солдат? - Трое, - отвечал хозяин. - Где их оружие? - Да вон в углу. Трёхлинейки с подсумками забирались, а спавших тихо поднимали, на них были направлены дула ружей. Сонным приказывали быстро одеваться и следовать, куда скажут. Тихо и без суеты прошёл повсеместно захват продотрядовцев и их оружия. К солдатам относились снисходительно. Ясно, что они люди подневольные. Всех их привели в здание школы, что за церковью. У Лабутиных ночевал родственник из продотряда, когда рассветало он, не зная ни чего, взял свою винтовку и отправился на квартиру. По дороге его перехватили мужики и начали отбирать оружие, он не отдавал, завязалась борьба, пока не подошла какая - то баба и не сказала: - Парнишка, отдай ружьё, ведь убьют! - Да, отдай. А меня потом за потерю оружия посадят. - Ну ни чё, посидишь, зато живой будешь. С захватом и разоружением начальства дело обстояло гораздо сложнее, малейшая ошибка может привести к жертвам. Всем в группе захвата приказано соблюдать тишину. Дом, где стоял Пинаев с членами ревтрибунала был окружен. Все трое спали в угловой комнате. Двери не закрыты, двое спали на койках, один на диване. Вслед за Ваньковым и Буньковым в комнату вошли ещё несколько мужиков. Оружие из - под подушек вытащили, а начальству приказали вставать, одеваться и следовать в управление. Они начали что - то доказывать и спорить пока до сознания не дошло, что это восстание и их, вероятно расстреляют. С этой минуты они начали беспрекословно выполнять все приказания. В контору к Колесникову, был послан второй гонец с вестью о захвате продотрядовского начальства. Колесников молча, словно измеряя расстояние, ходил в своём кабинете из угла в угол и думал, а думать ему было о чём. Ещё вчера он был авторитетным председателем правления многолавки и отдавал распоряжения о развитии торговли, а сегодня он государственный преступник. И несёт ответственность за жизнь каждого, кто вступил в повстанческий отряд, ему верят, надо дальше поднимать народ на борьбу с насилием и несправедливостью. Он позвал Уфимцева и дал команду сочинить приказ за номером один. - Начни с того, что народ обманули, мы воевали не за такую Советскую власть, которая разоряет мужика. Мы, бывшие партизаны, не стерпели насилия и восстали и призываем всех на борьбу с грабежом. Напиши убедительнее, с фактами незаконного суда ревтребунала. А вторым пунктом о том, что Солонешное объявляется на военном положении. Да, скажи - ка, сколько сейчас у нас человек в отряде. Уфимцев доложил, что всего сто девяносто восемь человек, а ружей своих восемьдесят да отобранных винтовок более ста. Так что, Ларион Васильевич, практически вооружены все наши люди. А это воззвание и приказ о военном положении, подпиши. - Хорошо оставь. Наступал рассвет. Во всех комнатах конторы тесно от народа. В разные концы села наряжались караульные. В незапертые двери дома Пермякова тихо вошли вооруженные мужики. Там жил на квартире зам начальника милиции Румянцев, мужичонка полутора метрового роста. На голове редкие рыжие волосёнки. Его семья жила в Бийске. Сам он крепко спал на деревянном топчане. На стене висела трёхлинейка с шашкой, наган лежал на столе. - Братуха, хватит спать, вставай быстро, в селе - то ведь беспорядки - разбудил его Шадрин, с которым они вместе партизанили. Румянцева отвели в милицию, которая ещё ночью была занята повстанцами, дежурившие там милиционеры Киселёв и Кулешов сопротивления не оказали. Все замки сбиты, оружие перенесли в штаб, остальные милиционеры разоружены на квартирах. Пётр Бурыкин со своим зятем Савелием Астаниным шли арестовывать уполномоченного Этко. Со дня их встречи в Тележихе в народном доме он почему - то не выходил из головы Бурыкина, он вспомнил, как тот спрашивал, "сколько земли посеял". Про себя он тогда от души посмеялся. Этко ему нравился, не злобливого человека сразу видно. Если его отвести сейчас в волость, то могут и убить. А что если не поддержат нас мужики ни нашей волости, ни других, тогда наша карта будет бита, сами погибнем и людей загубим. Восстали мужики пока только двух сёл. Да, надо было раньше, когда поднялся Белый Ануй, но тогда не было оружия. Этко надо пока укрыть, а перед Колесниковым отбрехаться. Все эти мысли Бурыкин поведал своему зятю. - Только, ты Савва, не подумай, что я как рак попятился или струсил. Я верю, что наше дело правое и народ нас должен поддержать, но надо мозговать и вперёд, мы ни чего не потеряем, если спрячем Этко. Хозяйка Антроповна готовилась топить печь и идти доить коров. Войдя в избу, Бурыкин вплотную подошёл к хозяину и тихо спросил: - Постоялец встал или ещё спит? И не дожидаясь ответа, они с Астаниным тихо вошли в горницу, здесь было прохладно. Этко, укрывшись с головой стежёным одеялом, крепко спал. Савелий из - под подушки вытащил маузер. - Этко, к тебе гости, спишь, не знаешь, что творится вокруг. Ты помнишь меня, не забыл наш разговор в Тележихе? Этко, скинув одеяло, сунул руку под подушку и уставился на свой маузер в руке Бурыкина. - Не шути, Бурыкин, дай сюда оружие. -Это не шутки, в селе восстание крестьян, доигрались вы со своей развёрсткой. Бурыкин позвал хозяина и спросил, куда можно спрятать постояльца, а то, не ровен час, обозлённые мужики могут и пристрелить. Хозяин ответил, что на чердаке можно лечь в карниз и там спрятаться. На Этко надели собачью доху, и он с Бурыкиным поднялся на чердак. Ульянович забросал его вениками, пожелал здоровья и быстро спустился. Бурыкина с нетерпением ждал Колесников. Но Пётр и Савелий вернулись одни. Путанное объяснение Колесникова не убедило. Из - за этого случая командир перестал верить своему заму. В эту ночь я был в Тележихе. Чтобы не опоздать на работу, торопился и часов в семь утра галопом мчался вниз. В Нижне - Черновом меня остановили Яков Демидов и Афанасий Канашов. Они сообщили, что в Солонешном восстание, посоветовали вернуться и хотя бы дождаться рассвета. Я вернулся и сразу заехал в сельревком, председателем которого был мой дядя Иван Родионович. Послал дежурного за ним и сообщил эти страшные новости. Потом поехал домой советоваться с отцом, как быть. Он сказал, что надо ехать, ведь не там, так дома, они тебя, как сотрудника волревкома и коммуниста схватят и всё может быть, но ведь пока убивать тебя не за что. В Солонешном у ворот паскотины, на Калмыцком броду, стояли трое вооружённых мужиков, они меня знали, спросили, где был и что везу. Обыскали и отпустили. От мороза и от страха я трясся, как мокрый щенок. Отогревшись на квартире, отправился в ревком. Проходя мимо лавки, увидел на стене прилеплен развёрнуты тетрадный лист с приказом номер один. В первом параграфе объявлялось село на военном положении, во втором обращение ко всем гражданам Алтайской губернии с призывом вступать в ряды партизанской народной повстанческой армии на борьбу с насилием и незаконным грабежом, за свободную жизнь, за правильную Советскую власть. Приказ был подписан так: Командующий народной армией Колесников. По селу в разных направлениях носились вооруженные мужики с ружьями. В управлении у коновязи и за штакетник забора было привязано много лошадей. Зал был полон вооруженных людей, я прошёл в свой финансовый отдел. Сотрудники, понурив головы, сидели на своих местах, но к работе ни кто не приступал. Заходили в отдел и тележихинские, все знакомые, одни предлагали вступать в их отряд, другие грубо говорили о нас, что они коммунисты и против своих не пойдут. В земельном комитете, регистратуре и других отделах так же сидели, среди разложенных бумаг, сотрудники, ни чего не делая. В кабинетах слышались тихие споры и реденькие маты. - Самый заядлый коммунист здесь - это Андрюха Новосёлов, бесстрашный дьявол, буржуев не любит. - А волостной председатель был у нас в дивизии начальником следственной комиссии, мужик справедливый, Тальменский он, Александров - то. - Ведь вот какая чертовщина, приходится воевать против своей же власти, не стало от неё житья. - Везде засели евреи, латыши да поляки, вот они нас и давят, не любят русских. - Виноваты во всём коммунисты, пообобрали народ. - Ну, хлеб сдали голодающим, а сено, шерсть, яйца тоже им что - ли? В Быстром на берегу Оби в половодье смыло несколько амбаров, порешили зерно, а мужик последнее отвёз, и виноватых нет. - Начальство - то кричит, что кулаки организовываются в банду, вот мы с тобой Фома кулаки? Заврались, в бога мать! - Ты сдурел, нельзя так про бога. В зале тесно, тёрли бока друг о друга эти разношёрстные, разновозрастные бородатые отцы и деды и вместе с ними семнадцатилетние розовощёкие юнцы, не представлявшие себе всей серьёзности положения. Зачем их взяли с собой родители, ввергли в пучину страшного дела. О чём только здесь не болтали, и каждый, не слушая другого, высказывал свои давние, мучавшие его последнее время, думы. Вдруг все смолкли, в зал вошёл Колесников. Усы и борода подёрнуты инеем, на передках валенок снег. Лицо красное от мороза. Он скинул с себя в угол рыжую собачью доху. На нём осталось пальто, сверх которого на портупее висел клинок, сохранившейся у него ещё с той партизанской. - Здравствуйте, партизаны! Десятки разных глоток будто пролаяли в ответ. - Здравствуй Ларион Васильевич! Вслед за Колесниковым вошли его соратники, все они направились в кабинет к Никите Ивановичу Александрову. Большие двухстворчатые двери были в кабинетах распахнуты и всё, что говорилось, было слышно. - Мы с тобой, Никита, вместе партизанили, ты должен стоять за народ, а ты помогаешь его обирать, это предательство, таких как ты, надо убивать. - Грубо со злостью говорил Гребенщиков. - Меня убьёте, другого поставят, он тоже будет выполнять распоряжения власти. Входя в кабинет, Колесников услышал этот разговор и спокойно заметил: - Какой ты Митрий Андреич кровожадный, всё убивал бы. Разве мало смертей в прошлом на твоей душе. Он ведь не меньше нашего воевал за Советскую власть, а какая она будет тоже не знал, он честно служит завоеванной власти. Ему бы сейчас с нами идти, но у него уже вера другая. Пришли Ваньков и Буньков в сопровождении двух десятков вооруженных мужиков, привели продотрядовское начальство, их водили завтракать на квартиру Манохина. Все прошли в кабинет председателя. Члены ревкома Завьялов, Беляев, Ранкс, Мозговой сидели на окнах. С отделов перетащили туда стулья. Мы же расселись на столы. Слышно было, как Колесников вежливо попросил всех сесть, сам сел за стол рядом с председателем. - Давайте мирно поговорим, только без укоров и колкостей. В политике мы разбираемся не меньше вашего, знаем, что в России и в Поволжье люди голодают, что хлеб из Сибири надо взять, но ведь не таким же методом. Вы Пинаев были в партизанах? - А какое это имеет значение? - нехотя ответил начальник продотряда. - Значит, партизанское движение в Сибири для вас уже не имеет значения? С каких же это пор и по чьей воле? А вот здесь собрались мужики и все они партизаны, и все воевали против Колчака за освобождение Сибири. Для них это имеет большое значение. Они воевали за свободу, за землю, за семью, за хозяйство. А в итоге на них кто - то посылает вооруженную опричину и силой отбирают продукты. А по какому праву? Ведь это грабёж! Вот и объясните Пинаев мужикам, в каком законе об этом записано и кто подписал этот закон? В кабинете и коридоре поднялся шум. Колесников поднял руку. - Давайте послушаем Пинаева. - Да, я отвечу. Все хорошо знают, что в связи с засухой, прокормление армии, рабочих голодающих областей, срочно требует продуктов. Наше правительство по всей стране ввело продразвёрстку. Вот и на Алтайскую губернию выслан план, правда, не малый. В уездах созданы продотряды с приданными к ним ревтрибуналами, которые за злостную не сдачу хлеба судят, особенно сурово судят кулаков. Я, как начальник продотряда, обязан добиваться выполнения развёрстки. Что вы от меня хотите? Я выполняю государственное дело, а вот вы Колесников, пошли против власти, ввергли в преступное дело мужиков. На что вы надеетесь? Народ за вами не пойдёт, ваша затея обречена на провал, через недолгое время вас всех ждёт разгром и многих неминуемая смерть. Одумайтесь, пока ещё не поздно и сдайте нам всё оружие. - Ты Пинаев, кто по происхождению? - Если хотите расстрелять меня, то не всё ли равно, кто, но я рабочий. - Мы обезоруженных не расстреливаем, такие меры применялись колчаковскими властями, да применяются сейчас, большевиками, в чекистских застенках. Вы сказали, что рабочий, значит, сами не сеете и не пашете, а едите готовый мужичий хлебушко. Вы не знаете, как он растёт, и разоряете того, кто его выращивает. Такими методами вы создадите голод и в Сибири и во всей стране. Это глупые не дальновидные методы. Разве в такой форме должна проявляться смычка рабочих и крестьян. В России нет сейчас губернии, где бы не происходили, крестьянские волнения и восстания. Вот и в Алтайской, по счёту уже шестое. Вон Рогов командовал партизанским причумышьем, был избран в руководящие органы губернии. Увидел, что твориться и пошёл вместе с народом против насилия и грабежей. Год назад потопили в крови Волчихинское восстание. Мы опоздали помочь Бело - Ануйскому восстанию и их разбили, но пока не совсем. - Для кого вы всё это говорите? - Для вас товарищ Пинаев, для тебя и твоих неправедных судей. Вот ты, называешь нас бандой, а ведь бандой - то народ называет вас. Мы ни кого не обобрали, не ограбили, ни кого не убили. Мы все знаем, что в случае поражения нас ожидает смерть. Но с произволом мириться не будем, нас обманули, выбранная на местах власть существует только для формы. Реальной власти она не имеет сплошная демагогия, что народ сам выбирает свою власть. Всё видно всем. Народ не стерпел грабежа и восстал снова бороться за свободу за правильную Советскую власть, за свои семьи, за честь и достоинство, за мирную жизнь. Мы будем драться против попрания наших прав, против не признания наших партизанских заслуг. Мы хорошо себе представляем, что правительство соберёт из волостей чоновские отряды и пошлёт на ликвидацию нашего восстания. И снова русские будут убивать русских, уже пятый год в угоду власти проходимцев, руководителей не русских, которым не дорога судьба России. Может быть, нас и ликвидируют, тогда Пинаев веселись. Тогда оставшихся в живых, да и мертвых будут проклинать долго - долго, может пятьдесят, а может сто лет, но не вечно. Даже может быть наши сёла Тележиху, Солонешное, Большую Речку, Черновое сотрут с лица земли, сожгут и пепелище перепашут. Народ окончательно разорят, над нашими семьями будут издеваться, много слез прольют наши дети, много перенесут из - за нас они горя, не будет гладкой в жизни дорога не только нашим детям, но и внукам, правнукам. Но народ, за который мы идем на смерть, нас поймёт И может быть, большевики, стоящие у власти, содрогнутся и одумаются. - Зря ты, Колесников, митингуешь здесь, но если ты такой заслуженный партизан, то почему не вступил в партию большевиков? - Потому и не вступил, что в идеях с Лениным не сошёлся. Ленин много принёс народу бед и горя, а я не хочу в этом участвовать. - У меня есть вопросы к судьям, - заговорил, сидевший рядом с Колесниковым, Буньков. - За что вы осудили Абламского, Метлу и Краскова? - За не сдачу в срок хлеба, как кулаков, нам было дано решение комбеда. - А вы сами удостоверились, что у них был хлеб, и они его умышленно не сдавали. Или поверили на слово, известным всем лентяям Моргункову, Пирсову и Летайкину, которые имеют по одной кобыле, да и то запрягать их не умеют. Они не мало съели мужиков вот протоколы - то у меня. - Решения комбеда считаем законным. - Вы действуете не законно, по доносам и кляузам, судите без разбирательства, лишь бы устрашить народ. По - вашему все, кто имеет дом и скотину, тот и кулак. А мужики работают до упаду не досыпая. А товарищу Пинаеву не следовало бы повторять, как попугаю, в угоду "святым отцам" из кремля о банде организованной выдуманными кулаками. Вот Пинаев сидит, цел и не вредим, как огурчик, только обезоружен. Ни кто его не бил не оскорблял. Разве похоже наше восстание на оголтелую банду. С буржуями мы расправились в девятнадцатом году, а сейчас против насилия поднялись труженики. Как только мужики выразят письменный или устный протест, так кремлёвские апостолы поднимают крик. Контрреволюция, саботажники, кулаки и подкулачники! Арестовать, судить, сослать, расстрелять! Мужичье жрут, на мужике ездят, мужика же погоняют! Вот ваша политика. - Ларион Васильевич, вас ищет нарочный из Сибирячихи. В зал вошла, тепло одетая женщина и подала Колесникову пакет. Тот прочитал и приказал отвести арестованных на квартиру. Вслед за ними все вышли на улицу. Мы с облегчением вздохнули. *** Колесников ночевал вместе с сыновьями Авдеем и Мартемьяном, которым он поручил пулемёт "люис" и обучил стрелять из него. Спал Ларион очень мало, было тревожно. На его приказ о мобилизации он получил грубый ответ из Сибирячихи с отказом. Его не стали даже доводить до сведения народа. Этой ночью он написал второй приказ о мобилизации. Сыновья поднялись, спали они в одежде, надо привыкать по - походному. Колесников позвал Авдея: - Эту бумагу прибьёшь на здание волости на видном месте и сразу возвращайся завтракать, а ты, Мартяха, своди лошадей на прорубь, напоить. Из штаба, пришёл Уфимцев и доложил о прибытии из Тележихи Ивана Лубягина и сообщил, что большинство членов партии выехали ночью в Чёрный Ануй, там формируется какой - то эскадрон. - Ну, пусть себе организуются, у каждого своё дело. Значит, снова придётся убивать своим своих, садись - ка завтракать с нами, а потом за работу. Добровольно взявший на себя обязанности почётного знаменосца шестидесятилетний старовер - чашечник, бывший партизан, Фепен Фёдорович Дударев скоблил стеклом древко. Знамя было сшито из трёх цветов. Верхняя полоса была белая, средняя - красная, нижняя чёрная. При случае Фепен разъяснял: - Вот белая, это императора Николая, красная наша крестьянская, мы были красные и побили белых, а чёрная коммунистическая, комиссарская да жидовская. Они власть подменили, всё у нас отобрали, в этом знамени вся Россия. Будучи партизаном, в 1919 году он тоже во втором эскадроне, которым командовал Колесников, возил знамя, только красное. На здании волости на левой стене от входной двери, был прибит квадратный листок серой бумаги, размером не более тетрадного. С орфографическими ошибками, без знаков препинания. Приказ 2 Командующего Сибирской добровольческой народной армии по Алтайской губернии. с. Солонешное. 20 декабря 1921 года. параграф 1 Все мужчины в возрасте от восемнадцати до сорокапяти лет, способные носить оружие и без телесного дефекта, считаются мобилизованными в народную армию по всей Алтайской губернии. Освобождаться по какой - то нужде будут по личному моему согласию. параграф 2 Кто идёт добровольно, препятствий не чинить, пребывать в Солонешное организованно отрядами. А кто будет уклоняться, того разберёт полевой суд. Командарм Колесников По этому приказу не пришёл ни один человек. Длинные, декабрьские ночи. Занятия в учреждениях начинались с девяти утра. Подходили на работу сотрудники волревкома, каждый останавливался у прибитой бумаги и прочитав быстро уходил в свой отдел. Между собой об отношении к этому приказу говорить боялись. Работа на ум не шла, нужные книги, бумаги, разные пособия разложены на столах, да так и лежали. В здании было тепло, и мы сидели на своих местах, раздевшись, но одёжу держали под собой. В кабинете председателя шел громкий разговор, Ранкс кому - то отвечал, что он не знает, куда девался Александров. Как и вчера в помещение набились повстанцы. Снова едкий табачный дым, маты да нецензурные разговоры. Из села ни кто не выезжал, не давались пропуски. На окраинах и у паскотинных ворот посменно по два три всадника дежурили круглосуточно. По деревне патрулировали конные разъезды. Возле школы толпились бабы, которым было поручено готовить и приносить еду арестованным продотрядовцам. Вокруг школы многочисленная вооруженная охрана. Сюда в фартуке принесла горячие калачи и вдова Илюшиха, у которой муж погиб в партизанах, на руках у неё осталось пятеро детей. Двое старших погодков пришли вместе с матерью. Илюшиха, вытирая слёзы, на чём свет кляла антихристовых слуг коммунистишек. У неё выгребли весь хлеб и забрали корову, оставили ей два мешка пшеницы и одну не стельную тёлку. жүктеу/скачать 1.41 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|