Сидни Шелдон Незнакомец в зеркале

23

Все ложь и обман! Время – это никакой не друг, врачующий все раны; время – это враг, уродующий и убивающий молодость.

Времена года сменяли друг друга, и каждый сезон приносил новый «урожай продукции» для Голливуда. Конкуренты прибывали на попутных машинах, мотоциклах, поездах и самолетах. Все они были восемнадцатилетние, длинноногие и гибкие, со свежими молодыми лицами и белозубыми улыбками, которые не нуждались в коронках. И с появлением каждого нового «урожая» Джилл становилась на год старше. Шел 1964 год, ей исполнилось двадцать пять лет.

Сначала случай со съемками порнографического фильма не на шутку испугал Джилл. Она жила в страхе, что какой-нибудь режиссер узнает об этом и занесет ее в черный список. Но проходили недели, потом месяцы, и Джилл постепенно перестала бояться. Но она изменилась. Каждый проходящий год оставлял на ней свой отпечаток, налет жестокости – что-то вроде годовых колец дерева. Она начала ненавидеть всех тех людей, которые не хотели дать ей шанс играть, людей, дававших обещания, которые они никогда не исполняли.

Джилл поменяла уже много мест с монотонной, неблагодарной работой. Она работала секретарем и регистратором, поварихой в буфете и приходящей няней, натурщицей и официанткой, телефонисткой и продавщицей, – и все в ожидании «вызова».

Но «вызова» по-прежнему не было. И Джилл все больше ожесточилась. Время от времени ей перепадали немые роли или роли, состоящие из единственной фразы, но дальше этого дело не шло. Она подходила к зеркалу и читала там послание Времени: «Торопись!» Смотреть на свое отражение – все равно что оглядываться на пласты прошлого. Это была все та же молодая девушка, которая приехала в Голливуд семь бесконечных лет тому назад. Но уже различимы стали мелкие морщинки в уголках глаз и более глубокие линии шли от крыльев носа к подбородку как предупредительные сигналы убегающего времени и несхваченного успеха, как памятные отметины всех бесчисленных и печальных маленьких поражений. «торопись, Джилл, торопись!»

И именно поэтому, когда Фред Каппер, восемнадцатилетний помощник режиссера у «Фокса», сказал Джилл, что даст ей хорошую роль, если она согласится переспать с ним, она решила, что уже пора говорить «да».

Она встретилась с Фредом Каппером на студии во время его перерыва на ленч.

– У меня всего полчаса, – предупредил он. – Дай-ка подумать, где мы можем ненадолго уединиться.

Он с минуту постоял, нахмурив брови и глубоко задумавшись, потом просиял:

– В дубляжную. Пошли.

Дубляжная оказалась маленькой, звукоизолированной проекционной кабиной, где все звуковые дорожки перезаписывались на одну катушку.

Фред Каппер оглядел пустую комнату и досадливо сказал:

– Вот черт! Раньше у них здесь стояла маленькая катушка.

Он посмотрел на часы.

– Придется так обойтись. Раздевайся, дорогуша. Дубляжная бригада вернется через двадцать минут.

Несколько секунд Джилл смотрела на него, чувствуя себя шлюхой, ненавидя его. Но вида не показывала. Она пыталась добиться успеха своим путем и потерпела неудачу. Теперь она попробует сделать это на их условиях. Она сняла платье и трусики. Каппер не стал возиться с раздеванием. Он просто расстегнул молнию и вынул свой набухший пенис. Потом посмотрел на Джилл и ухмыльнулся:

– У тебя красивая задница. Наклонись.

Джилл оглянулась, ища, на что бы опереться. Перед ней стояла машина смеха, имевшая вид консоли на колесах, заполненная петлями фонограмм с записями смеха, которые управлялись кнопками на наружной панели.

– Ну давай, наклоняйся.

Джилл поколебалась секунду, потом наклонилась вперед и оперлась на руки. Каппер зашел сзади, и она почувствовала, как его пальцы разводят ей ягодицы. В следующий момент она ощутила, как конец его пениса тычется в отверстие заднего прохода.

– Подожди! – воскликнула Джилл. – Не туда! Я… я не могу…

– Покричи-ка для меня, бэби!

И он всадил в нее свой член, раздирая ее неимоверной болью. С каждым криком он входил глубже и резче. Она сделала отчаянную попытку вырваться, но он держал ее за бедра, всаживая и выдергивая свой пенис, и не выпускал ее. Она потеряла равновесие. И когда стала шарить впереди себя в поисках новой опоры, то ее пальцы коснулись кнопок машины смеха, и вмиг комната наполнилась безумным смехом. Корчась от жгучей, невыносимой боли, Джилл заколотила по машине руками, и в комнате рассмеялась женщина, гоготнула небольшая толпа людей, прыснула девушка и еще сто голосов фыркали, посмеялись и оглушительно хохотали в ответ на какую-то неприличную шутку. Джилл кричала от боли, и эхо ее криков металось от стены к стене.

Внезапно она ощутила подряд несколько быстрых содроганий, и спустя секунду находившийся в ней кусок чужеродной плоти был извлечен, а смех в комнате постепенно смолк. Джилл постояла неподвижно с закрытыми глазами, стараясь справиться с болью. Когда она наконец смогла выпрямиться и повернуться, Фред Каппер застегивал молнию на брюках.

– Ты была феноменальна, дорогуша. Эти вопли здорово заводят меня.

И Джилл подумала, в какую же скотину он превратится, когда ему будет девятнадцать.

Он заметил, что у нее идет кровь.

– Иди, приведи себя в порядок и приходи на двенадцатую площадку. Приступишь к работе с сегодняшнего дня.

После этой первой «пробы» дело дальше пошло легко. Джилл стала регулярно работать на всех студиях: «Уорнер Бразерс», «Парамаунт», Эм-джи-эм, «Юниверсал», «Коламбиа», «Фокс». По сути дела, везде, кроме Диснеевской студии, где секса не существовало.

Ее пальцы были легки, словно крылья бабочки, они двигались вдоль тела мужчины, лаская его. Когда у него начиналась эрекция, Джилл брала его набухающий пенис в руку и нежно гладила, проводя языком у него между ног, пока он не начинал извиваться от наслаждения, потом двигалась дальше, до самих пальцев ног. Затем Джилл переворачивала его на живот, и все начиналось сначала. Когда пенис становился вялым, она вкладывала его головку между губами своего влагалища и медленно втягивала его внутрь, чувствуя, как он твердеет и напрягается. Она учила мужчин «водопаду», как достигать наивысшей точки и останавливаться за миг до оргазма, вновь начинать восхождение и опять достигать вершины, так что когда оргазм наконец наступал, то это был какой-то экстазный взрыв. Мужчины получали удовольствие, одевались и уходили. Никто ни разу не оставался еще немного, чтобы подарить ей самые прекрасные пять минут в сексе: время спокойных объятий после страсти и блаженного покоя в кольце мужских рук.

Игровые роли, которые получала Джилл, не были чрезмерной платой за то удовольствие, которое доставляла она распределителям ролей, помощникам режиссера, режиссерам и продюсерам. Она стала известна в городе как «раскаленная задница», и все мужчины хотели урвать от нее свою долю. И Джилл им ее давала. Каждый раз, когда это случалось, в ней умирала еще частица самоуважения и любви, и настолько же вырастал ком ненависти и горечи.

Она не знала, как и когда, но верила, что придет время и этот город заплатит ей за все, что сотворил с ней.

В 1969 году у нее умерла мать, и Джилл приехала в Одессу на похороны. День клонился к вечеру; присутствовавших на церковной службе не набралось и с полдюжины человек, и среди них не было ни одной из тех женщин, на которых ее мать работала все эти годы. Было несколько прихожан-возрожденцев, болтающих о Страшном суде. Джилл помнила, как ей было жутко на этих собраниях. Но ее мать находила в них какое-то утешение, возможность изгнания терзавших ее демонов.

Знакомый голос приветливо произнес:

– Привет, Жозефина.

Она обернулась и увидела, что рядом стоит он, посмотрела ему в глаза, и ей показалось, будто они и не расставались, словно все еще принадлежали друг другу. Годы наложили отпечаток зрелости на его лицо, прибавили седины на висках. Но он не изменился, это по-прежнему был Дэвид, ее Дэвид. И все-таки они были чужими.

– Я очень сожалею о кончине твоей матери, – искренне сказал он.

И Джилл услышала, как он отвечает ему:

– Благодарю, Дэвид.

Словно обменивались репликами из пьесы.

– Мне надо поговорить с тобой. Можешь со мной встретиться сегодня вечером?

В его голосе слышалась настойчивая просьба.

Она вспомнила о том, как они были вместе в тот последний раз, о его тяге к ней тогда, о надеждах и мечтах.

– Хорошо, Дэвид.

– На озере? У тебя есть машина?

Она кивнула.

– Я буду там через час.

Сначала он действительно думал, что она даст ему развод после смерти матушки Кенион. Но его мать все еще жила и здравствовала. Дэвид никак не мог понять, был ли он обманут или же случилось чудо. Через год после свадьбы Дэвид сказал Сисси:

– Я думаю, нам пора поговорить о разводе.

– О каком разводе? – удивилась Сисси.

Увидев изумление на его лице, она рассмеялась.

– Мне нравится быть миссис Дэвид Кенион, милый. Неужели ты на самом деле думал, что я откажусь от тебя ради этой ничтожной польской потаскушки?

Он тогда ударил ее по лицу.

На следующий день Дэвид пошел поговорить с адвокатом. Когда он закончил свой рассказ, адвокат ему объяснил:

– Я могу добиться для тебя развода. Но если Сисси намерена цепляться за тебя, Дэвид, то развод будет стоить тебе чертовски дорого.

– Добейся его!

Когда Сисси получила бумаги по делу о разводе, она заперлась в ванной комнате Дэвида и проглотила большую дозу снотворного в таблетках. Потребовались усилия Дэвида и двух слуг, чтобы высадить тяжелую дверь. Два дня Сисси находилась между жизнью и смертью. Дэвид навещал ее в частной больнице, куда ее отвезли.

– Мне очень жаль, Дэвид, – сказала она. – Но жить без тебя я не хочу. Вот и все.

На следующее утро он аннулировал иск о расторжении брака.

Все это было почти десять лет назад, и брак Дэвида превратился во что-то вроде неловкого перемирия. К нему перешли все дела по управлению империей Кенионов, и он отдавал этому занятию всю свою энергию. Физическое удовлетворение он находил с женщинами, которых содержал в разных городах по всему миру, куда его приводили дела. Но он никогда не забывал Жозефину.

Дэвид не имел никакого представления о том, что она к нему чувствовала. Ему хотелось бы узнать, но в то же время он этого боялся. У нее были все основания ненавидеть его. Когда он услышал новость о смерти матери Жозефины, то пошел в похоронное бюро только для того, чтобы посмотреть на Жозефину. Увидев ее, он в ту же секунду понял, что ничего не изменилось. Не изменилось для него. Все эти годы в один миг исчезли, и он все так же был влюблен в нее, как тогда.

«Мне надо поговорить с тобой… встретиться с тобой сегодня вечером».

«Хорошо, Дэвид…»

«На озере».

Сисси обернулась, заметив, что Дэвид рассматривает ее в стенном зеркале.

– Ты пошел бы переодеться, Дэвид. А то мы опоздаем.

– Я собираюсь встретиться с Жозефиной. Если она будет согласна, я женюсь на ней. Мне кажется, пора прекратить этот фарс, ты как считаешь?

Она стояла и смотрела на Дэвида; ее нагое тело отражалось в зеркале.

– Дай мне одеться, – попросила она.

Дэвид кивнул и вышел из комнаты. Он вошел в большую гостиную и стал мерять ее шагами, готовясь к выяснению отношений. Наверняка по прошествии всех этих лет Сисси не захочет цепляться за брак, который не более чем пустая оболочка. Он даст ей все, что она… Дэвид услышал звук заводящейся машины Сисси, потом визг шин, когда машина, кренясь, понеслась по подъездной аллее. Дэвид бросился к парадной двери и выглянул. «Мазерати» Сисси неслась к шоссе. Дэвид быстро сел в свою машину, завел мотор и рванул по подъездной аллее вдогонку за Сисси.

Когда он выскочил на шоссе, ее машина была уже почти неразличима. Он резко нажал на акселератор. «Мазерати» развивает большую скорость, чем «роллс» Дэвида. Он еще сильнее нажал на газ: 70… 80… 90. Ее машины уже не было видно.

Он достиг высшей точки небольшого подъема и оттуда увидел машину, которая на большом расстоянии казалась игрушечной. Она пыталась вписаться в поворот. Вращающийся момент тащил машину в сторону. «Мазерати» раскачивалась взад-вперед, потом она выровнялась и прошла поворот. Но вдруг ударила о бровку дороги, подпрыгнула, словно запущенная из катапульты, и пошла кувыркаться в поле.

Дэвид вытащил бесчувственное тело Сисси из машины за считанные секунды до взрыва поврежденного бензобака.

Только в шесть часов следующего утра главный хирург вышел из операционной и сказал Дэвиду:

– Она будет жить!

Джилл приехала на озеро перед самым заходом солнца. Подогнала машину к кромке воды. Выключила мотор и стала слушать звуки ветра, наполнявшие воздух. «Не помню, когда еще я была так счастлива! – подумала она. И тут же поправилась: – Нет, помню. Это было здесь. С Дэвидом». Она вспомнила ощущение его тела на своем, и от желания ее охватила слабость. То, что мешало их счастью, теперь кончилось. Она это почувствовала в тот момент, когда увидела Дэвида. Он все еще был влюблен в нее. Она это знала.

Она смотрела, как кроваво-красное солнце медленно погружается в воду на горизонте и наступает темнота. Хорошо бы Дэвиду поторопиться.

Прошел час, потом два. Похолодало. Она тихо и неподвижно сидела в машине. Смотрела, как выплывает на небосклон огромная, мертвенно-бледная луна. Прислушивалась к ночным звукам, доносящимся со всех сторон, и говорила себе: «Дэвид приедет».

Джилл просидела там всю ночь, а утром, когда солнце начало окрашивать горизонт, она завела машину и поехала домой, в Голливуд.

24

Джилл сидела перед туалетным столиком и изучала свое лицо в зеркале. Она увидела едва заметную морщинку возле глаза и нахмурилась. «До чего несправедливо, – подумала она, – мужчина может дать себе полную волю. Ему разрешается иметь седые волосы, отращивать брюхо, а лицо его может напоминать карту дорог – никто не придаст этому никакого значения. Но если у женщины появится хоть одна малюсенькая морщинка…» Она начала накладывать косметику. Боб Шиффер, ведущий голливудский художник-гример, научил ее некоторым своим приемам. Джилл нанесла компакт-основу вместо пудры, которой раньше пользовалась. Пудра высушивает кожу, а компакт сохраняет ее влажной. Затем она сосредоточилась на глазах. Под нижними веками грим должен быть на три или четыре тона светлее – тогда тени смягчаются. Она немного оттенила веки, чтобы усилить цвет глаз, затем осторожно наложила искусственные ресницы поверх своих и загнула их концы под углом в сорок пять градусов. Потом кисточкой нанесла немного клея «Дуо» на свои ресницы у наружного уголка глаза и соединила их с накладными ресницами, отчего глаза стали казаться больше. Чтобы ресницы смотрелись гуще, она нарисовала мелкие точечки на нижнем веке под ресницами. После этого подкрасила губы, потом припудрила их и нанесла второй слой губной помады. Затем Джилл подрумянила щеки и напудрила лицо, кроме пространства вокруг глаз, где пудра сделает мелкие морщинки более заметными.

Откинувшись на спинку стула, Джилл внимательно рассматривала в зеркале полученный результат. Она выглядела прекрасно. Когда-нибудь ей придется прибегнуть к фокусу со скотчем, но до этого, слава Богу, пройдет еще немало лет. Джилл знала, что есть старшие по возрасту актрисы, которые этим приемом пользуются. Они прикрепляют крошечные кусочки скотча к коже лица прямо под линией волос. К этим кусочкам прикрепляются нити, которые обвязываются вокруг головы и прячутся под волосами. В результате потерявшая упругость кожа лица туго натягивается, создавая эффект косметической операции, причем все это бесплатно и безболезненно. Кроме того, этот прием применяется также, чтобы скрыть дряблость груди. Кусочек скотча наклеивается одним концом на грудь, а другим – на участок более упругой плоти, находящийся несколько выше, и это дает простое временное решение проблемы. Груди Джилл были все еще упруги.

Она закончила расчесывать свои мягкие черные волосы, бросила последний взгляд в зеркало, посмотрела на часы и поняла, что придется поторопиться.

Ее ждали на собеседование по поводу участия в «Шоу Тоби Темпла».

25

Эдди Берригэн, отвечавший за подбор исполнителей для шоу Тоби, был женат. Он имел договоренность с приятелем о пользовании квартирой последнего три раза в неделю. Один день отводился для встреч Берригэна с любовницей, а два другие были зарезервированы для тех, кого он называл «старые таланты» и «новые таланты».

Джилл Касл была новым талантом. От приятелей Эдди слышал, что Джилл устраивает потрясающее «кругосветное путешествие» и бесподобно работает ртом. Эдди очень хотелось с ней попробовать. И вот теперь в одном из скетчей нашлась подходящая для нее роль. От этого персонажа требовалось только выглядеть сексапильно, произнести несколько фраз и удалиться.

Джилл почитала, Эдди послушал и решил, что пойдет. Не Кэт Хепберн, конечно, но для этой роли ничего такого и не нужно.

– Я беру тебя, – сказал он.

– Спасибо, Эдди.

– Вот твой сценарий. Репетиция завтра утром ровно в десять. Не опаздывай и выучи роль.

– Обязательно.

Она подождала.

– Э-э… может, посидим сегодня за чашкой кофе?

Джилл кивнула.

– У моего приятеля квартира в доме номер девяносто пять тринадцать по Арджайл, в «Аллертоне».

– Я знаю, где это, – сказала Джилл.

– Квартира шесть-"Д". В три часа.

– Он что, болен?

Эдди фыркнул:

– Как же, болен. Это простонародье репетирует, а старый лис Тоби забавляется себе в постели. Он появится в субботу, когда будем записывать передачу, и потом смоется.

Режиссер, невысокий нервный человек по имени Гарри Дэркин, представил Тоби участников шоу. С многими из них Тоби уже работал раньше. Голливуд – большая деревня, и здесь все лица скоро становятся знакомыми. Тоби впервые видел Джилл Касл. Она была очень хороша в бежевом полотняном платье, прохладном и элегантном.

– Ты что делаешь, душечка?

– Я в скетче с астронавтом, мистер Темпл.

Он тепло улыбнулся и сказал:

– Друзья называют меня Тоби.

Сценка, которую Тоби играл с Джилл, была вершиной всего шоу. Тоби добавил Джилл еще несколько фраз и комический кусочек действия. Когда репетиция закончилась, Тоби сказал ей:

– Как насчет того, чтобы выпить чего-нибудь в моей артистической?

– Спасибо, я не пью.

Джилл улыбнулась и ушла. У нее была назначена встреча с продюсером нового фильма, и это поважнее Тоби Темпла. Тоби – на один раз. А свидание с продюсером могло гарантировать постоянную занятость.

Когда вечером шоу было записано на пленку, оно оказалось исключительно удачным, одной из лучших программ Тоби за все время.

– Еще один успех, – сказал Клифтон. – Эта сценка с астронавтом – высший класс.

Тоби расплылся в улыбке.

– Ага. Мне нравится та цыпочка, которая там играла. В ней что-то есть.

– Она милашка, – сказал Клифтон.

Девочки менялись каждую неделю. В них всех что-то было, все они ложились к Тоби в постель и становились темой вчерашних разговоров.

– Договорись, чтобы она с нами поужинала, Клиф.

Это была не просьба. Это был приказ. Будь это несколько лет назад, Клифтон предложил бы Тоби заняться этим самому. Но теперь, когда Тоби просил что-то сделать, все это делали. Он был король, и здесь – его королевство, и те, кто не хотел отправиться в изгнание, должны были оставаться у него в милости.

– Конечно, Тоби, – заверил Клифтон. – Я это устрою.

Пройдя по коридору, Клифтон подошел к комнате, где переодевались танцовщицы и актрисы. Он стукнул в дверь и вошел. В комнате находилось с дюжины девушек в самых разных стадиях раздетости. Никто из них не смутился, они только поздоровались. Джилл сняла грим и переоделась в костюм для улицы. Клифтон подошел к ней.

– Вы прекрасно сыграли, – похвалил он.

Джилл посмотрела на него в зеркале без интереса.

– Спасибо.

Было время, когда такое близкое общение с Клифтоном Лоуренсом взволновало бы ее. Он мог бы открыть перед ней все двери в Голливуде. Но теперь все знали, что он – просто марионетка Тоби Темпла.

– У меня для вас хорошие новости. Мистер Темпл приглашает вас поужинать с ним.

Джилл кончиками пальцев слегка взбила свои волосы и сказала:

– Передайте ему, что я устала. Я иду спать.

И вышла из комнаты.

За ужином в тот вечер было невесело. Тоби, Клифтон Лоуренс и Дэркин, режиссер шоу, сидели в «Ля Рю», в одной из передних кабинок. Дэркин предлагал пригласить пару девочек из шоу, но Тоби яростно отверг эту идею.

Старший официант спросил:

– Вы готовы заказывать, мистер Темпл?

Указав на Клифтона, Тоби рявкнул:

– Да. Вот этому идиоту закажи партию языка.

Клифтон засмеялся вместе со всеми сотрапезниками, делая вид, будто Тоби просто шутит.

Тоби резко сказал:

– Я просил тебя о простой вещи – пригласить девочку на ужин. Кто велел тебе ее отпугивать?

– Она устала, – объяснил Клифтон. – Она сказала…

– Никакая девочка не может так устать, что откажется от ужина со мной! Должно быть, ты ляпнул что-то такое, что ее разозлило.

Тоби повысил голос. Посетители в соседней кабинке обернулись в их сторону. Тоби улыбнулся им своей мальчишеской улыбкой и сообщил:

– У нас прощальный ужин, ребята. – Жест в сторону Клифтона. – Вот он отдает свой мозг в дар зоопарку.

За другим столиком рассмеялись. Клифтон заставил себя улыбнуться, но под столом его руки сжались в кулаки.

– Хотите знать, до чего он тупой? – спросил Тоби людей в соседней кабинке. – В Польше про него анекдоты рассказывают.

Смех стал громче. Клифтону захотелось встать и уйти отсюда, но он не осмеливался. Дэркину было неловко, но он сидел молча, так как хорошо знал, что в такой момент лучше не высовываться. Тоби уже привлек к себе внимание большинства посетителей. Он снова повысил голос, улыбаясь им своей милой улыбкой.

– Наш Клиф Лоуренс честно зарабатывает свою глупость. Когда он родился, его родители грандиозно поссорились из-за него. Его мать утверждала, что это не ее ребенок.

К счастью, этот вечер все-таки закончился. Но завтра байки о Клифтоне Лоуренсе пойдут гулять по всему городу.

Ночью Лоуренс никак не мог уснуть. Он спрашивал себя, почему он позволяет Тоби его унижать. Ответ был прост: деньги. Тоби Темпл приносил ему доход больше четверти миллиона долларов в год. Клифтон вел шикарный и беспечный образ жизни и не отложил ни цента. Теперь, когда у него не было других клиентов, он нуждался в Тоби. Вот в чем все дело. Тоби знал это, и изводить Клифтона стало для него чем-то вроде спортивной охоты. Надо бежать от него подальше, пока не поздно.

Но он понимал, что уже было поздно.

Он оказался в этой западне из-за своей привязанности к Тоби, он действительно его любил. Клифтон наблюдал, как Тоби уничтожает других – женщин, которые в него влюблялись, комиков, пытавшихся составить ему конкуренцию, критиков, ругавших его. Но то были другие. Клифтон никогда не думал, что Тоби может пойти и против него. Он и Тоби были очень близки, Клифтон слишком много для него сделал.

Ему страшно было подумать, что ждет его в будущем.

Как-то между прочим Тоби сказал Эдди Беригэну, что, наверное, неплохо было бы еще раз пригласить Джилл Касл сыграть в шоу. Эдди позвонил ей. Она ответила ему, что занята: у нее эпизодическая роль в вестерне. Когда Эдди передал ее ответ Тоби, тот пришел в ярость.

– Скажи ей, пусть там откажется. Мы заплатим больше. Черт возьми, это же шоу номер один в эфире! Что происходит с этой безмозглой курицей?

Эдди снова позвонил Джилл и передал ей, как настроен Тоби.

– Он правда хочет, чтобы ты опять играла в шоу, Джилл. Ты можешь это сделать?

– Извини, – ответила Джилл. – У меня роль на «Юниверсиал». Я не могу теперь от нее отказаться.

«Да и пытаться не буду. Актриса не сделает карьеру в Голливуде, неожиданно отказываясь от ролей на студиях». Тоби Темпл значил для Джилл не больше, чем день работы. Вечером следующего дня Великий человек сам позвонил ей. По телефону его голос звучал тепло, чарующе.

– Джилл? Это твой маленький старый коллега Тоби.

– Здравствуйте, мистер Темпл.

– Э, ты это брось! Что еще за «мистер»? – На это ответа не последовало. – Ты любишь бейсбол? – спросил Тоби. – У меня билеты в ложу на…

– Нет, не люблю.

– И я не люблю, – засмеялся он. – Я просто тебя испытывал. Слушай, а как насчет того, чтобы пообедать со мной в субботу вечером? Своего повара я увел от «Максима» в Париже. Он…

– Извините, но у меня свидание, мистер Темпл.

Ни искорки интереса в ее голосе.

Тоби почувствовал, что пальцы его крепче сжали трубку.

– Когда же ты свободна?

– Мне приходится много работать. Я не часто куда-нибудь выхожу. Но я благодарю вас за приглашение.

В трубке наступила мертвая тишина. Эта стерва дала отбой ему – какая-то дешевая исполнительница эпизодических ролей дала отбой Тоби Темплу! Он еще не встречал ни одной женщины, которая не отдала бы год жизни за то, чтобы провести с ним всего одну ночь, а эта чертова сука ему отказала! Тоби был в дикой ярости и вымещал ее на всех окружающих. Никто и ничем не мог ему угодить. Сценарий был дерьмо, режиссер – дурак, музыка ужасная, а актеры дрянные. Он вызвал Эдди Берригэна, отвечавшего за подбор исполнителей на роли, к себе в артистическую.

– Что ты знаешь о Джилл Касл? – требовательно спросил Тоби.

– Ничего, – быстро среагировал Эдди. Он был не дурак. Как и все, кто работал в шоу, он хорошо понимал, что происходит. Чем бы дело не обернулось, у него не было ни малейшего желания оказаться впутанным в него.

– Она тут с кем-нибудь спит?

– Нет, сэр, – твердо ответил Эдди. – Если бы спала, я бы знал об этом.

– Я хочу, чтобы ты ее проверил, – приказал Тоби. – Узнай, есть ли у нее приятель, куда она ходит, что делает, – ты понимаешь, что мне надо.

– Да, сэр, – серьезно сказал Эдди.

В три часа следующего утра Бэрригэна разбудил звонок телефона, стоявшего рядом с постелью.

– Ты что-нибудь узнал? – спросил чей-то голос.

Эдди сел в кровати, пытаясь разлепить глаза.

– Какого черта?..

Тут он вдруг понял, кто находится на другом конце провода.

– Я проверил, – торопливо сказал Эдди. – У нее все чисто.

– Я ведь у тебя не какую-то вшивую медицинскую справку на нее просил, – резко сказал Тоби. – Спит ли она с кем-нибудь?

– Нет, сэр. Ни с кем. Я поговорил в городе с приятелями. Джилл им всем нравится, и они дают ей работу, потому что она хорошая актриса.

Берригэн заговорил быстрее, спеша убедить собеседника на другом конце провода. Если Тоби Темпл когда-нибудь узнает, что Джилл спала с ним – предпочла его Тоби Темплу! – то Эдди никогда больше не работать в этом городе. Он действительно поговорил со своими коллегами по подбору исполнителей ролей, и оказалось, что и те не в лучшем положении. Никто из них не хотел получить врага в лице Тоби Темпла, и поэтому они договорились молчать.

– Она здесь ни с кем не спит.

Голос Тоби смягчился.

– Понятно. Наверно, она просто немного чокнутая, а?

– Наверно, – с облегчением согласился Эдди.

– Эй! Надеюсь, я не разбудил тебя?

– Нет-нет, все в порядке, мистер Темпл.

Но Эдди долго еще лежал без сна, размышляя, что может с ним случиться, если правда когда-нибудь выплывет наружу.

Ибо это был город Тоби Темпла.
Тоби и Клифтон Лоуренс сидели за ленчем в «Хилкрест кантри клаб». «Хилкрест» был создан по той причине, что лишь немногие из наиболее известных загородных клубов в Лос-Анджелесе принимали евреев. Эта политика проводилась настолько строго, что десятилетней дочке Граучо Маркса, Мелинде, однажды было предложено покинуть плавательный бассейн одного клуба, куда ее привела нееврейская подружка. Когда Граучо услышал о случившемся, то позвонил менеджеру клуба и сказал: «Послушайте, моя дочь лишь наполовину еврейка. Может, разрешите ей войти в ваш бассейн по пояс?»

В результате после случаев, подобных этому, несколько состоятельных евреев, которым нравилось играть в гольф, теннис, кункан и дразнить антисемитов, собрались и основали свой собственный клуб, акции которого продавались исключительно его членам-евреям. «Хилкрест» был построен в красивом парке в нескольких милях от центра Беверли-Хиллз и очень быстро завоевал известность как клуб с самым лучшим буфетом и самыми интересными разговорами во всем городе. Неевреи настойчиво добивались членства в нем. В качестве жеста снисходительности совет клуба постановил, что нескольким неевреям будет позволено стать членами клуба.

Тоби всегда сидел за «комедиантским» столом, где собирались голливудские острословы, чтобы обменяться анекдотами и померяться остроумием. Но сегодня у Темпла на уме было совсем другое. Он повел Клифтона к угловому столику.

– Мне нужен твой совет, Клиф, – взволнованно сказал Тоби.

Маленький агент взглянул на него снизу вверх с удивлением. Давно уже Тоби не просил у него совета.

– Слушаю тебя, мой мальчик.

– Это все та девчонка, – начал Тоби и Клифтон мгновенно понял, о чем пойдет речь. Полгорода уже знало эту историю. Это был самый забавный анекдот в Голливуде. Один из фельетонистов даже опубликовал материал на эту тему – без упоминания имен. Тоби прочитал его и прокомментировал: «Интересно, кто этот чудак?» Великий любовник попался на крючок к шлюшке, которая спит со всем городом, а его отвергла. Существовал лишь один путь, как справиться с этой ситуацией.

– Джилл Касл, – говорил между тем Тоби, – помнишь ее? Та малышка, которая играла в шоу?

– А, да-да, очень привлекательная девочка. И в чем проблема?

– Я и сам, черт побери, не знаю, – признался Тоби. – Похоже, что у нее на меня какой-то зуб. Каждый раз, когда я предлагаю ей встретиться, она мне отказывает. От этого я чувствую себя каким-то ковырятелем навоза из Айовы.

Клифтон решил рискнуть.

– Ну, так перестань предлагать ей это.

– В том-то и штука, дружище. Не могу. Говоря строго между нами и моим пенисом, я никогда в жизни так не хотел ни одной бабы. Он смущенно улыбнулся и добавил:

– Наваждение какое-то. Ты ведь кое-что смыслишь в этой жизни, Клиф. Что мне делать?

В какой-то момент Клифтон почувствовал соблазн рассказать Тоби правду. Но он не мог объявить ему, что девушка его мечты спит со всеми помощниками режиссеров за одну эпизодическую роль. Не мог, если хотел сохранить Тоби в качестве клиента.

– У меня есть идея, – сказал Клифтон. – Она серьезно относится к своей профессии актрисы?

– Да. Она стремится сделать карьеру.

– Ладно. Тогда сделай ей такое приглашение, которое она будет вынуждена принять.

– Что ты имеешь в виду?

– Организуй у себя дома прием.

– Я тебе только что сказал, что она не…

– Дай мне закончить. Пригласи руководителей студий, продюсеров, режиссеров – людей, которые могут быть ей чем-то полезны. Если она действительно хочет стать актрисой, она будет умирать от желания познакомиться с ними.

– Привет, Джилл.

– Кто говорит?

Его голос знает вся страна, а она спрашивает, кто говорит!

– Это Тоби. Тоби Темпл.

– А-а!

– Слушай, Джилл, я устраиваю небольшой обед у себя дома в среду вечером на будущей неделе и…

Он услышал, что она уже начала отказываться, и торопливо продолжал:

– Будет Сэм Уинтерс, возглавляющий «Пан-Пасифик», еще несколько руководителей других студий, кое-кто из продюсеров и режиссеров. Я подумал, что будет неплохо, если ты с ними познакомишься. Ты свободна?

После едва заметной паузы Джилл Касл сказала:

– В среду вечером? Да, я свободна. Спасибо, Тоби.

И ни один из них не знал, что они назначают свидание в преисподней.
На террасе играл оркестр, и официанты в ливреях разносили подносы с закусками и бокалами шампанского.

Когда, опоздав на сорок пять минут, приехала Джилл, Тоби с некоторым трепетом поспешил встретить ее у входа. На ней было простое белое шелковое платье, а ее черные волосы мягко спадали ей на плечи. Она выглядела восхитительно. Тоби не мог оторвать от нее глаз. Джилл знала, что выглядит прекрасно. Она вымыла и тщательно уложила волосы и много времени потратила на косметику.

– Здесь очень много людей, с которыми я хочу тебя познакомить.

Тоби взял Джилл за руку и повел через большой приемный зал в парадную гостиную. Джилл остановилась в дверях, рассматривая гостей. Почти все эти лица были ей знакомы. Она видела их на обложках журналов «Тайм», «Лайф», «Ньюсуик», «Пари Матч» или же на экране. Здесь были те, кто создает кино. Джилл воображала этот момент тысячу раз, представляя себя рядом с этими людьми, как она разговаривала с ними. Теперь, когда ее мечты стали явью, ей трудно было поверить, что это действительно происходит.

Тоби протягивал ей бокал с шампанским. Он взял ее под руку и подвел к человеку, стоящему в центре группы людей.

– Сэм, я хочу познакомить тебя с Джилл Касл.

Сэм обернулся.

– Здравствуйте, Джилл Касл, – приветливо сказал он.

– Джилл, это Сэм Уинтерс, главный Индеец на «Пан-Пасифик».

– Я знаю, кто такой мистер Уинтерс, – улыбнулась Джилл.

– Джилл – актриса, Сэм, чертовски способная актриса. Ты мог бы с ней поработать. Это придаст немного классности твоему заведению.

– Буду иметь это в виду, – вежливо ответил Сэм.

Тоби крепче сжал руку Джилл.

– Пошли, детка, – сказал он. – Я хочу всех познакомить с тобой.

До конца вечера Джилл познакомилась с тремя руководителями студий, с полдюжиной известных продюсеров, тремя режиссерами, несколькими сценаристами, журналистами, ведущими рубрики в газетах и на телевидении, и с десятком кинозвезд. За обедом Джилл сидела справа от Тоби. Она прислушивалась ко всем разговорам, впервые наслаждаясь чувством причастности к этому миру изнутри.

–…беда с этими эпическими лентами состоит в том, что провал одной из них может стереть с лица земли всю студию. «Фокс» висит на волоске в ожидании того, что даст «Клеопатра».

–…ты уже видел новый фильм Билли Уайладера? Это феноменально!

– Да? Он мне больше нравился, когда работал с Брэкетом. У Брэкета класс!

– А у Билли талант!

–…ну, я послал Пеку на прошлой неделе детективный сценарий, и он от него в восторге. Сказал, что даст определенный ответ через день-два.

–…я получила это приглашение познакомиться с новым гуру по имени Криши Прамананада. И представляешь, дорогая, оказалось, что мы уже знакомы: я была у него на bar mitzvah⁷.

–…Если делаешь картину за два, то проблема состоит в том, что, пока получишь монтажную копию, окажется, что инфляция и эти проклятые профсоюзы, уже подняли ее до трех или четырех.

«Миллионов! – взволнованно подумала Джилл. – Три или четыре миллиона». Она вспомнила бесконечные разговоры в заведении Шваба, где цепляющиеся за жизнь «уцелевшие» жадно собирают друг от друга крупицы информации о том, что делается на студиях. Люди, сидевшие сейчас за этим столом, и есть настоящие «уцелевшие» – те, по чьей воле вершилось все в Голливуде.

Это… люди, которые держали двери закрытыми для нее, которые отказывались дать ей шанс. Любой из сидящих за столом мог бы помочь ей, мог бы изменить ее жизнь, но ни у кого из них не нашлось и пяти минут для Джилл Касл. Она посмотрела через стол на продюсера, который стал героем дня благодаря новой большой музыкальной кинокартине. Он отказался даже поговорить с Джилл.

На дальнем конце стола знаменитый комедийный режиссер оживленно болтал со звездой, играющей в его последнем фильме. Он отказался принять Джилл.

Сэм Уинтерс разговаривал с управляющим другой студией. Джилл послала Уинтерсу телеграмму с просьбой посмотреть на ее игру в одном телевизионном шоу. Он даже не потрудился ответить.

Они заплатят за все обиды и оскорбления, они и все остальные в этом городе, кто так отвратительно поступил с ней. Сейчас она ничего не значила для этих людей, но будет значить. О да! Когда-нибудь это произойдет!

Пища была восхитительная, но Джилл так была занята своими мыслями, что не замечала, что именно она ест. Когда обед подошел к концу, Тоби поднялся и сказал:

– Эй! Нам лучше поторопиться, а то кино начнут без нас.

Держа Джилл под руку, он повел всех в большую комнату, где они должны были смотреть фильм.

Комната была обставлена так, что шестьдесят человек могли смотреть кино, удобно расположившись на диванах и в креслах. По одну сторону от входа стоял сервировочный столик с конфетами, по другую – машина для приготовления попкорна.

Тоби сел рядом с Джилл. Она чувствовала, что на протяжении всего фильма он больше смотрел на нее, чем на экран. Когда фильм закончился и загорелся свет, подали кофе с пирожными. Полчаса спустя гости стали разъезжаться. У большинства были ранние вызовы в студию.

Тоби стоял у парадной двери, прощаясь с Сэмом Уинтерсом, когда появилась уже одетая в пальто Джилл.

– Ты куда собралась?! – растерялся Тоби. – Я отвезу тебя домой.

– Я с машиной, – с милой улыбкой ответила Джилл. – Благодарю за чудесный вечер, Тоби.

И уехала.

Тоби стоял и смотрел, как она уезжает, не веря своим глазам. У него были упоительные планы на остаток вечера. Он собирался повести Джилл наверх, в спальню, и… Он даже выбрал записи, которые хотел поставить! «Любая из присутствовавших сегодня здесь женщин была бы счастлива прыгнуть ко мне в постель, – подумал Тоби. – К тому же это звезды, а не какая-то там бессловесная статистка. Просто Джилл Касл, черт бы ее побрал, слишком глупа и не понимает, от чего воротит нос! Что ж решено, с ней покончено!» Этот урок Тоби усвоил.

Он никогда больше не заговорит с Джилл.

Тоби стоял, сжимая в руке трубку, потом бросил ее, не оставив никакого сообщения. Проклятье! Не хватало еще разговаривать с каким-то механическим голосом. Через минуту он снова набрал номер. Выслушав запись, он начал говорить: «У тебя самый чудненький ответчик во всем городе. Хорошо бы запаковать его в коробочку. Я обычно не перезваниваю девушкам, которые убегают сразу после еды, но в твоем случае я решил сделать исключение. Как ты насчет обеда се…» Телефон отключился. Он слишком длинно говорил, и проклятая лента кончилась. Он замер, не зная, что дальше делать, и чувствуя себя дураком. Его бесила необходимость звонить еще раз, но он все-таки набрал номер по третьему заходу и сказал: «Так я говорил до того, как раввин обрезал меня, как ты насчет обеда сегодня? Буду ждать твоего звонка». Он оставил свой телефон и повесил трубку.

Тоби ждал весь день, не находя себе места, но она так и не позвонила. Около семи часов он подумал: «Ну и пошла ты к черту! Это был твой последний шанс, детка». И на этот раз все решено окончательно. Он достал свою телефонную книжку и стал ее листать. Но не нашел ни одного номера, по которому ему сейчас хотелось бы позвонить.

26

Это была самая большая и сложная роль в жизни Джилл.

Она не могла себе представить, почему Тоби так гонялся за ней, когда мог иметь любую женщину в Голливуде, да причина и не имела для нее значения. Важен сам факт. Несколько дней Джилл не могла думать ни о чем другом, кроме званного обеда, и о том, как все гости, все эти важные люди, стремились угодить Тоби. Они для него готовы были сделать все, что угодно. Джилл надо было найти какой-то способ заставить Тоби делать все, что угодно ей. Она понимала, что действовать придется очень умно. Тоби был известен тем, что, переспав с женщиной, тут же терял к ней интерес. Его увлекала сама погоня, само преследование. Джилл много думала о Тоби и о том, как себя с ним держать.

Он звонил ей каждый день, но прошла неделя, прежде чем она согласилась пообедать с ним еще раз. Тоби пришел в такое эйфорическое состояние, что оно стало предметом обсуждения среди участников шоу и технического персонала.

– Если бы существовал такой зверь, как любовь, – признался Тоби Клифтону, – то я подумал бы, что влюблен. Каждый раз, когда я думаю о Джилл, у меня случается эрекция.

Он ухмыльнулся и добавил:

– А когда у меня случается эрекция, это все равно что вывесить доску объявлений на Голливудском бульваре.

Вечером в день их первого свидания Тоби заехал за Джилл к ней домой и сказал:

– У нас заказан столик в «Чейзене».

Он был уверен, что доставит ей удовольствие.

– Да? – В голосе Джилл слышалась нотка разочарования.

Он похлопал глазами.

– Есть какое-то другое место, куда ты предпочла бы пойти?

Был субботний вечер, но Тоби знал, что сможет получить столик где угодно – в «Перино», «Амбассадоре», «Дерби».

– Скажи, куда ты хочешь?

Джилл помолчала в нерешительности, потом сказала:

– Вы будете смеяться.

– Нет, не буду.

– К Томми.
Возле бассейна Клифтон Лоуренс смотрел, как один из Маков делает Тоби массаж.

– Ты ни за что не поверишь, – восторженно рассказывал Тоби. – Мы двадцать минут стояли в очереди перед этим заведением, где кормят гамбургерами. И знаешь, где находится эта чертова дыра? В центре Лос-Анджелеса. Центр Лос-Анджелеса посещают только «мокрые спины»⁸. Она чокнутая. Я готов был потратить на нее сотню долларов, с французским шампанским и всем прочим, а обошелся мне вечер в два доллара сорок центов. Я хотел повести ее потом в «Пип». Сказать, что мы делали вместо этого? Мы гуляли по пляжу в Санта-Монике. В мои «гуччи» набился песок. Никто не расхаживает ночью по пляжу. Могут напасть аквалангисты.

Он восхищенно покачал головой.

– Джилл Касл… Ты веришь, что такое бывает?

– Нет, – сухо сказал Клифтон.

– Она не захотела зайти ко мне и выпить по маленькой на сон грядущий, вот я и подумал, что заберусь в постель у нее дома, правильно?

– Правильно.

– Неправильно. Она даже не впускает меня в дверь. Целует меня в щечку, и я отправляюсь домой один. Ну, какая это к черту ночь разгула для «Чарли-суперзвезды»?

– Ты собираешься после этого продолжать с ней видеться?

– Ты сбрендил или что? Можешь закладывать свою драгоценную задницу, что собираюсь!

Он водил ее в самые шикарные рестораны и самые аристократические клубы в городе. В свою очередь Джилл водила его по променадам на пляжах Санта-Моники, в гостиницу «Транкас Инн», в небольшой французский семейный ресторанчик под названием «Тэкс», в «Папа де Карлос» и другие малоизвестные места, о которых знает пытающаяся пробить себе дорогу актриса без денег. Тоби было все равно куда идти, лишь бы Джилл находилась рядом.

Наконец-то в жизни Тоби появился человек, общение с которым избавило его от чувства одиночества.

Теперь Тоби почти боялся, что если переспит с Джилл, то все очарование исчезнет. И все же он желал ее так, как никогда еще не желал ни одной женщины в жизни. Однажды в конце вечера, когда Джилл попрощалась с ним легким поцелуем, Тоби просунул руку ей между ног и сказал:

– Господи, Джилл, я спячу, если ты не будешь моей.

Она отстранилась и холодно произнесла:

– Если это все, что тебе нужно, ты можешь это купить где угодно в городе за двадцать долларов.

И захлопнула дверь у него перед носом. После этого она дрожа прислонилась к двери, боясь, что зашла слишком далеко. Она не сомкнула глаз всю ночь от этих тревожных мыслей.

На следующий день Тоби прислал ей бриллиантовый браслет, и Джилл поняла, что все в порядке. Она вернула браслет с тщательно обдуманной запиской. «Все равно спасибо. Ты заставляешь меня чувствовать себя ужасно красивой».

– Я заплатил за него три тысячи, – с гордостью сказал Тоби Клифтону, – а она отослала его обратно!

Тот недоверчиво покачал головой.

– Что ты думаешь о такой девушке?

Клифтон мог бы рассказать ему все, что думает, но ограничился тем, что произнес:

– Она, во всяком случае, необычна, мой мальчик.

– Необычна! – воскликнул Тоби. – Все до одной бабенки в этом городе только и ждут, как бы заграбастать все, до чего могут дотянуться своими потными ручонками. Джилл первая девушка из всех, кого я встречал, которой материальные вещи до лампочки. Разве я виноват, что схожу по ней с ума?

– Нет, – сказал Клифтон. Но он начал беспокоиться. Он знал про Джилл все и спрашивал себя, не зря ли он до сих пор молчал.

– Я не буду возражать, если ты захочешь взять Джилл в качестве клиентки, – сказал Тоби Клифтону. – Держу пари, что из нее может получиться настоящая кинозвезда.

Клифтон парировал этот удар ловко и в то же время твердо.

– Нет, Тоби, спасибо. Одной суперзвезды мне вполне достаточно.

Он засмеялся.

В тот вечер Тоби передал эти слова Джилл.

После неудачной попытки Тоби тщательно избегал заговаривать с Джилл о совместном пребывании в постели. В сущности, Тоби гордился Джилл потому, что она ему отказывала. Все другие девицы, с которыми он имел дело, были просто подстилки. Джилл не такая. Когда Тоби делал что-то, что Джилл считала неподобающим, она ему так и говорила. Однажды Тоби словесно высек кого-то, кто приставал к нему, выпрашивая автограф. Позже Джилл сказала: «Смешно бывает тогда, когда ты демонстрируешь свой сарказм на сцене, Тоби. А сейчас ты просто обидел человека».

Тоби пошел к тому человеку и извинился.

Джилл намекнула, что, по ее мнению, пить так много Тоби вредно. Он уменьшил потребление спиртного. Стоило ей случайно обронить небольшое критическое замечание в связи с его одеждой, как он переменил портных. Тоби позволял Джилл говорить такие вещи, которых он не потерпел бы ни от кого другого во всем мире. Никто и никогда не осмеливался командовать им или критиковать его.

Кроме матери, конечно.

Джилл отказывалась принимать от Тоби деньги или дорогие подарки, но он знал, что у нее не может быть много денег, и ее мужественное поведение заставляло Тоби еще больше восхищаться ею. Однажды вечером в квартире Джилл, ожидая, когда она закончит переодеваться к обеду, Тоби заметил в гостиной пачку счетов. Он сунул их в карман, а на следующий день распорядился, чтобы Клифтон их оплатил. Тоби почувствовал, будто одержал какую-то победу. Но ему хотелось сделать для Джилл что-то значительное, что-то важное.

И вдруг он понял, что это должно быть.
Сэм, я собираюсь оказать тебе большую услугу!

«Бойтесь звезд, дары приносящих», – поморщившись, подумал Сэм Уинтерс.

– Ты с ног сбился в поисках девушки для картины Келлера, так? – спросил Тоби. – Так вот, я нашел ее тебе.

– Я знаю ее? – спросил Сэм.

– Ты познакомился с ней у меня. Джилл Касл.

Сэм помнил Джилл. Красивое лицо, шикарная фигура, прекрасные волосы. Но слишком стара, чтобы играть роль девочки-подростка в фильме Келлера. Но если Тоби хочет, чтобы она попробовалась на эту роль, Сэм сделает ему такое одолжение.

– Пришли ее ко мне сегодня во второй половине дня, – сказал он.
Сэм позаботился о том, чтобы проба Джилл Касл была тщательно подготовлена. Ей дали одного из лучших операторов студии, а режиссуру взял на себя сам Келлер.

Сэм просмотрел отснятый материал на следующий день. Как он и предполагал, Джилл была слишком взрослой для роли юной девушки. В остальном она смотрелась неплохо. Ей недоставало лишь харизмы – того волшебного обаяния, которое должен излучать экран.

Он позвонил Тоби Темплу.

– Сегодня утром я просмотрел пробу Джилл, Тоби. Она фотогенична и умеет читать, но на главные роли не потянет. Она может хорошо зарабатывать, играя второстепенные роли, но если ей хочется непременно стать кинозвездой, то я думаю, что она ошиблась в выборе рода занятий.

Тоби заехал за Джилл, чтобы повезти ее на обед, который устраивали в честь знаменитого английского режиссера, только что приехавшего в Голливуд. Джилл заранее предвкушала ожидавшее ее удовольствие.

Она открыла Тоби дверь и, как только он вошел, в ту же секунду поняла, что у него плохие новости.

– Ты что-то слышал о результатах моей пробы! – догадалась она.

Он нехотя кивнул.

– Я говорил с Сэмом Уинтерсом.

Он пересказал ей слова Сэма, стараясь смягчить удар.

Джилл стояла и слушала, не говоря ни слова. Она была так уверена. Роль казалась такой подходящей именно для нее. Неожиданно в памяти всплыл золотой кубок в витрине универсального магазина. Желание обладать и потеря причинили тогда маленькой девочке столько страданий! Сейчас Джилл испытывала то же самое чувство отчаяния.

Тоби между тем говорил:

– Послушай, детка, не расстраивайся из-за этого. Уинтерс сам не знает, что говорит.

В том-то и дело, что знает! Ей не суждено стать кинозвездой. Все переживания, и боль, и надежда были напрасны! Все происходит так, будто права была ее мать, и сейчас мстительный Бог наказывает Джилл неизвестно за что. Она словно слышит истошный вопль проповедника: «Вы видите эту маленькую девочку? Она будет гореть в Аду за свои грехи, если всей душой не предастся Богу и не раскается». Джилл приехала в этот город с любовью и надеждой, а город унизил ее.

Ее охватило невыносимое отчаяние, и она даже не поняла, что плачет, пока не почувствовала себя в объятиях Тоби.

– Ш-ш! Ничего страшного не случилось, – ласково произнес он, и от нежности, с какой это было сказано, она разрыдалась еще горше.

Тоби успокаивал ее, неожиданно для себя она стала рассказывать ему о том, как умер ее отец, когда она родилась, и о золотом кубке, и о трясунах, и о головных болях, и о кошмарных ночах, когда она ждала, что вот-вот Бог поразит ее насмерть. Она рассказывала ему о бесконечной колее безрадостной случайной работы, на которую она нанималась, чтобы стать актрисой, и о цепочке неудач. Какой-то глубинный инстинкт уберег ее от упоминания о мужчинах, которые у нее были. И, хотя она с самого начала вела с Тоби расчетливую игру, сейчас ей было не до притворства. Именно в этот момент своей абсолютной уязвимости она и дотянулась до его души. В глубине ее она тронула струну, которой до нее никто еще не касался.

Он вынул из кармана свой носовой платок и вытер ей слезы.

– Эй! Если ты думаешь, что только тебе пришлось несладко, то послушай, что я тебе расскажу. Мой старик был мясником и…

Они проговорили до трех часов ночи. Впервые в жизни Тоби разговаривал с женщиной как с человеком, понимал ее. Да и неудивительно: ведь у них столько общего!

То, что началось как ласковое сочувствие и утешение, постепенно превратилось в чувственное, животное желание. Они жадно целовались, и он крепко прижимал ее к себе. Джилл ощущала, как давит на нее его мужское естество. Он нужен ей, и он раздевает ее, и она помогает раздеваться ему, и вот он стоит нагой рядом с ней в темноте, и их неудержимо толкает друг к другу какая-то неведомая сила. Они опустились на пол. Тоби вошел в нее, она застонала от его огромности, и он хотел отстраниться. Но она с силой вцепилась в него и притянула к себе еще ближе. И тогда он стал любить ее, наполняя, завершая ее, делая ее целой. Любовь была нежной и ласковой, но быстро разгоралась и стала неистовой и требовательной, и внезапно будто рухнула плотина, это был уже экстаз, восторженное упоение, неосознанное животное совокупление, и Джилл пронзительно кричала: «Люби меня, Тоби! Люби, люби меня!» Удары его тела отдавались на ней, в ней, были частью ее, и два тела стали одним.

Они любили друг друга всю ночь, и говорили, и смеялись, и было так, словно они принадлежали друг другу всегда.

Если раньше Тоби думал, что любит Джилл, то сейчас он просто сходил по ней с ума. Они лежали в постели, и он обнимал ее, оберегая, и думал изумленно: «Так вот что такое любовь!» Он повернул голову и посмотрел на нее. Она была такой теплой, растрепанной и такой прекрасной, что дух захватывало, и он никогда еще никого так сильно не любил.

– Я хочу на тебе жениться, – твердо произнес он.

Это была самая естественная вещь на свете.

Она крепко прижалась к нему и сказала:

– Да, да, Тоби!

Она любит его и выйдет за него замуж.

И лишь много часов спустя Джилл вспомнила, с чего это все началось. Ей нужно было могущество Тоби. Она хотела отплатить всем этим людям, которые пользовались ею, причиняли ей боль, унижали ее. Джилл хотела отомстить.

Теперь она это сделает…

27

Клифтон Лоуренс был в трудном положении. В какой-то мере, наверное, он сам виноват, позволив делу зайти так далеко. Он сидел за стойкой бара у Тоби, который говорил:

– Я сделал ей предложение сегодня утром, Клиф, и она его приняла. Я чувствую себя шестнадцатилетним парнишкой!

Клифтон старался, чтобы шок не отразился у него на лице. Ему надо быть чрезвычайно осторожным в этом деле. Он знал одно: не мог он позволить этой шлюшке выйти замуж за Тоби Темпла. Как только напечатают объявление о свадьбе, все членоносцы в Голливуде вылезут из щелей и станут говорить, что были первыми в этой очереди. Просто чудо какое-то, что Тоби ничего не узнал про Джилл до сих пор, но вечно скрывать это от него не удастся. Когда Тоби узнает правду, начнется смертоубийство. Он набросится на всех окружающих, на всех, кто допустил, чтобы с ним случилось такое, и Клифтон Лоуренс будет первым, на кого обрушится гнев Тоби. Нет, Клифтон не мог позволить этому браку состояться. Он хотел было сказать, что Тоби на двадцать лет старше Джилл, но сдержался. Он посмотрел на него и осторожно произнес:

– Может, не стоит все делать в такой спешке. Для того, чтобы как следует узнать человека, надо немало времени. Ты ведь можешь и переду…

Тоби отмахнулся.

– Ты будешь моим шафером. Как думаешь, где лучше справлять свадьбу – здесь или в Вегасе?

Клифтон понял, что зря старается. Есть только один способ предотвратить эту катастрофу. Надо каким-то образом остановить Джилл.

Во второй половине дня Клифтон позвонил Джилл и попросил ее прийти к нему в офис. Она появилась, опоздав на час, подставила ему щеку для поцелуя, присела на край дивана и сказала:

– У меня мало времени. Я встречаюсь с Тоби.

– Это дело не займет много времени.

Клифтон изучающе смотрел на нее. Джилл разительно изменилась. Она почти совсем не была похожа на ту девушку, с которой он познакомился несколько месяцев назад. Сейчас в ней чувствовалась уверенность в себе, почти самоуверенность, которой раньше не замечалось. Что ж, ему уже приходилось иметь дело с особами такого рода.

– Джилл, я не собираюсь ходить вокруг да около. Вы противопоказаны Тоби! Я хочу, чтобы вы уехали из Голливуда.

Из ящика стола он вынул белый конверт.

– Здесь пять тысяч долларов наличными. Этого достаточно, чтобы вы могли уехать, куда захотите.

С минуту Джилл изумленно смотрела на него, потом откинулась назад и рассмеялась.

– Я не шучу, – рассердился Клифтон Лоуренс. – Вы думаете, Тоби женился бы на вас, если бы узнал, что вы спали со всем городом?

С минуту она рассматривала Клифтона. Ей хотелось сказать ему, что это он виноват во всем, что с ней произошло. Он и все другие власть имущие, которые отказывались дать ей шанс. Они заставили ее платить своим телом, своей гордостью, своей душой. Но она знала, что никак не сможет заставить его это понять. Он пытается блефовать. Клифтон не осмелится рассказать про нее Тоби: это будет слово Лоуренса против ее слова.

Джилл поднялась и вышла из кабинета.

Часом позже Клифтону позвонил Тоби.

Лоуренс никогда не слышал, чтобы голос Тоби звучал так взволнованно.

– Не знаю, что ты там сказал Джилл, дружище, но я должен отдать тебе должное: она не может ждать. Мы выезжаем в Лас-Вегас, чтобы пожениться!

У него было прекрасное настроение. Он летел к Джилл.

Сисси оправилась от большинства травм, полученных в автомобильной катастрофе, но лицо ее было сильно порезано. Дэвид отправил ее к бразильскому доктору, лучшему в мире хирургу по пластическим операциям. Она пробыла там шесть недель и все это время писала ему письма с восторженными похвалами доктору.

Двадцать четыре часа назад Сисси позвонила Дэвиду и сказала, что не вернется. Она влюбилась.

Дэвид не мог поверить своему везению.

– Это… это замечательно, – с трудом выдавил он из себя. – Желаю счастья тебе и доктору.

– О, это не доктор, – ответила Сисси. – Это один человек, которому принадлежит здесь небольшая плантация. Внешне он – точная твоя копия, Дэвид. От тебя отличается лишь тем, что любит меня.

Треск в наушниках прервал его мысли.

– «Лир 3 Альфа Папа», говорит диспетчерская подхода, Лос-Анджелес. Вам разрешен заход на посадку на полосу номер двадцать пять, левую. Вслед за вами будет садиться «Юнайтед» семь ноль седьмой. Когда приземлитесь, выруливайте на стоянку справа от вас.

– Вас понял.

Дэвид начал снижаться, и у него заколотилось сердце. Он найдет Джилл, скажет, что любит ее по-прежнему, и будет просить ее выйти за него замуж.

Он шел через зал аэропорта мимо газетного киоска и увидел заголовок:

ТОБИ ТЕМПЛ ЖЕНИТСЯ НА АКТРИСЕ.

Он дважды перечитал текст, потом повернулся и пошел в бар.

Он не просыхал три дня, а потом улетел обратно в Техас.

28

Это был волшебный медовый месяц. На частном самолете Тоби и Джилл прилетели в Лас-Гадас и гостили там у Патино на их сказочном курорте, сделанном из мексиканских джунглей и пляжа. Новобрачным отвели отдельную виллу, окруженную зарослями кактусов, гибискуса и ярко цветущей бугенвиллеи, где им всю ночь пели экзотические птицы. Они провели там десять дней, наслаждаясь природой, катаясь на яхте и посещая устраиваемые в их честь праздники. Они ели восхитительную пищу в «Легаспи», приготовленную поварами-гурманами, и плавали в пресных водоемах. Джилл делала покупки в изысканных бутиках на Плазе.

Из Мехико они полетели в Биарриц, где остановились в «Отель дю Палэ», причудливом дворце, который Наполеон III построил для императрицы Эжени. Новобрачные играли в казино, смотрели корриду, рыбачили и всю ночь наслаждались любовью.

От Бискайского побережья они двинулись на восток, в Гштад, расположенный на высоте трех с половиной тысяч футов над уровнем моря, в Бернских Альпах. Они совершали воздушные экскурсии, пролетая над Монбланом и Маттерхорном. Они спускались на лыжах по сверкающим белым склонам, катались на санях, запряженных собаками, ходили на вечеринки, танцевали. Тоби никогда еще не был так счастлив. Он нашел женщину, которая сделал его жизнь полной. Он больше не был одинок.

Тоби не стал бы возражать, если бы их медовый месяц продолжался до конца, но Джилл не терпелось вернуться домой. Ее совершенно не интересовали ни эти места, ни эти люди. Она чувствовала себя как только что коронованная королева, которую держат вдали от подвластной ей страны. Джилл Касл страстно желала вернуться в Голливуд.

Миссис Тоби Темпл надо было свести кое-какие счеты.