Юрий Лейдерман
этика дополнения
Должен признаться, я поначалу скептически
отнесся к идее Словаря терминов Москов
ской концептуальной школы. Поскольку са
ма эта «школа» представляется мне сейчас как
преимущественно
условный, поэтический
«термин», составление словаря «терминов та
кого термина» казалось чем-то сродни попыт
ке серьезного, добросовестного составления
реестра географических открытий, сделанных
капитаном Немо и его командой. Хотя, с дру
гой стороны, подобная поэтическая «произ
водная» (произвольная) от
поэтики вполне
возможна и даже является уже довольно по
чтенным литературным приемом. Здесь мож
но сослаться на Дюшана с Русселем или на
более близких нам щедрого Бармина или аэ
ромонаха Сергия. В общем, на «концептуа
лизм» именно в том неотчетливом литератур
но-групповом статусе, в каком это слово упо
требляется в Москве в отличие от, скажем,
абстракционизм а,
сюрреализма и прочих
«нормальных направлений». То есть в обы
18
Э т и к а д о п о л н е н и я
денной речи «московский концептуализм» по
большей части соотносится с «нормальным
концептуализмом» примерно так же, как со
относятся «сюр» и «сюрреализм». Отсюда по
нятно, что Словарь терминов московской кон
цептуальной школы сам по себе может быть
лишь
концептуальным объектом, поэтичес
ким произведением и вряд ли имеет смысл
искать в нем какую-либо привходящую цен
ность — например, дидактическую.
В таком, литературном плане стилистичес
кое, артикуляционное единство «основного
списка» представляется сомнительным — хо
тя бы потому, что «термины» предоставлялись
кругом лиц, давно уже утратившим общее дис
курсивное поле. (Наверное, и раньше это по
ле было достаточно условным, поскольку оно
существовало лишь в рамках ряда совершен
но конкретных текстов: знаменитый «Мос
ковский Романтический Концептуализм»
Гройса, «Концептуализм в России» Кабакова,
некоторые тексты Монастырского, Тупицина,
МГ, Пепперштейна. Перефразируя название
одного из объектов МГ, можно было бы опре
делить само состояние термина «московский
концептуализм» как «поэтическую
панель с
товарными искажениями».)
«Когда исчезает Дао, появляется Дэ» — ког
да исчезает искусство, появляется дружба
(«круг авторов», словари, рейтинги — все это
будто напрашивается само собой, когда эсте
тический «люфт» уже закрыт ретроспекциями
и архивом). То есть отсутствие «эстетическо
го зависания» неминуемо обнаруживает себя
в зависании артистическом (авторском). Мне
19
Юр и й Л е й д е р м а н
кажется, что как раз в такой неотчетливой по
зиции — между авторами поэтического текс
та и его персонажами — оказались референты
«основного списка». И
этот список видится
мне механической отчасти совокупностью от
дельных текстовых фрагментов — на уровне
словарных гнезд, т.е. там, где не было необхо
димости в перекрестных ссылках, стилистиче
ском единстве и прочих атрибутах «больших
совокупных словарей».
Однако весь мой скепсис по отношению к
Словарю терминов сохранялся лишь до того
момента, пока Андрей не предложил идею
«дополнительных словарей», крайне меня во
одушевившую. Ведь и само искусство являет
ся лишь неким «дополнением» к миру — при
чем таким, в котором мир совершенно не нуж
дается. Именно в этих «дополнительных сло
варях» каждый из авторов смог задать ту «сте
пень ненужности» и
тот регистр зависания
между наблюдателем и «агентом», которые
представлялись ему уместными. В результате
возникли самодостаточные литературные тек
сты, пребывающие «здесь и теперь», обращен
ные уже не к ретроспективной истории «кру
га авторов», но к своему собственному бла
женному эстетическому «никуда».
Собственно говоря, в этом переходе от на
вязанной миром «товарной» основы, ретро
спекции
к частному, сиюминутному творче
ству, так сказать, живых и работающих авто
ров (Монастырского, Пепперштейна, Заха
рова и др.) мне видится основная эстетичес
кая и даже этическая, что ли, ценность всего
этого предприятия.
Достарыңызбен бөлісу: