Сорос жизнь, деятельность и деловые секреты величайшего в мире инвестора

ГЛАВА 22

Одно его публичное заявление о тех или иных валютах, акциях или компаниях могло сотрясти рынок. Ведь как стало легко! Подождите очередного заявления Сороса, а потом побыстрее покупайте то, на что он обратит ваше внимание! Одна беда: гуру редко говорил об этом.

Как же тогда разнюхать, что он затевает? Просто выяснять, как делают другие инвесторы, что покупает Сорос?

Они выискивали любые намеки на новые акценты в сделках Сороса. Подобный поиск необходим, так как инвесторы вроде Сороса, даже делая публичные заявления, умалчивают, что делают они сами и какие суммы в это вкладывают.

Да и разобраться в их намеках очень трудно. Есть еще один способ: отмечать устойчивую тенденцию на рынках тех ценных бумаг, которые обычно мало изменяются.

Билл Додж, старший вице-президент по анализу ценных бумаг и ведущий инвестиционный стратег в компании Дина Унттера Ргйнолдса, поясняет: «Если индекс Доу-Джонса упал на 50 пунктов, а торговцы говорят, что торговля вялая, я присматриваюсь и вижу, что акции этих компаний и курс доллара упали по отношению к немецкой марке. Отсюда я делаю правильный вывод: либо иностранный инвестор продает американские акции, либо приобретает немецкие ценные бумаги. Необычное поведение не связанных между собой рынков, установившаяся между ними связь — вот о чем я говорю».

При таком всеобщем интересе к Джорджу Соросу легко поверить, будто он стоит за колебаниями, скажем, курсов акций, хотя на самом деле это не так. «Сегодня любого можно одурачить, — продолжает Додж. — Стоит резко измениться курсу, и вам говорят, что Джордж покупает. Если на рынке убеждены, что покупает Джордж, это действует. Одно слово, что некто поступает таким-то образом, уже может повлиять».

Сотрудники Сороса помалкивают о том, что они делают. Хотя другие торговцы иногда могут обнаружить активность Сороса на том или ином рынке. Как пояснил Билл Додж, группа торгов­цев может заметить, что всякий раз, когда они продают кому-то акции, их курс не падает. Они начинают выяснять, почему. Торговцы прислушиваются к тому, что говорят коллеги в доверительных беседах. Один может сказать, что продал много нефти, а цена не падает. Другой скажет, что заметил то же самое. Но никто из этих торговцев не имеет — по крайней мере, на сегодняшний день, — осведомителей в фонде Сороса. Однако они все же могут определить, что затевает Джордж.

Снова нам на помощь приходит Додж: «Я звоню вам и говорю, что хочу что-то купить. И вы создаете для меня рынок. Я звоню подряд всем 25 парням, а вы сами сказали мне три месяца назад за пивом, что заключили большую сделку с Джорджем. Вы не говорите, какую именно. Я звоню вам и говорю, что хочу купить у вас, а вы мне отказываете. Значит, мы конкуренты. Вы единственный из 25 не продаете, а все другие продолжают продавать. Значит, вы имеете какое-то отношение к операциям Джорджа. Тогда рынок может определить, что вы покупаете нечто для Сороса».

Вдохновленный своим статусом гуру, Джордж Сорос, казалось, приобрел способность превращать в золото почти все, к чему прикасается. Хорошим примером служит недвижимость.

До начала 1993 года Сорос мало интересовался инвестициями в недвижимость. Долгое время там наблюдался финансовый спад из-за чрезмерного строительства в 80-е голы. Теперь отрасль пребывала в состоянии кризиса, но это не отпугнуло Сороса, неожиданно вошедшего во вкус. Он рассматривал кризис лишь как возможность приобрести нечто по бросовой цене. Странно было уже то, что Сорос занялся недвижимостью, еще удивительнее оказался выбор партнера в лице Пола Рейхманна.

8 февраля 1993 года Сорос объявил об учреждении фонда в 225 млн. долларов по операциям с недвижимостью, управление которым он поручит Полу Рейхманну. Новый фонд под названием «Квантум риэлти» олицетворял надежду Сороса на оживление в недалеком будущем вялого рынка недвижимости.

Когда этот рынок вступил в полосу кризиса, братьям Рейхманн (Полу, Альберту и Ральфу) было впору вешаться. Ранее их семейные холдинги по недвижимости в Канаде, Нью-Йорке и Лондоне оценивались в миллиарды долларов. Но многие филиалы этих холдингов обанкротились после того, как их компания «Олимпия энд Йорк» понесла огромные убытки при строительстве финансового центра в Лондоне под названием Канарская пристань. Пол Рейхманн был главным акционером этой компании.

Джорджа Сороса это не беспокоило. Он заявил журналисту из «Нью-Йорк таймс»: «Они [Рейхманны] были самыми преуспевающими торговцами недвижимостью в мире. Я хочу вложить, во-первых, свои собственные средства, а во-вторых, сделать это как мож1; о лучше». Сорос и Рсйхманн внесли в новый фонд 75 и 100 млн. долларов соответственно; большую часть капиталов внесли акционеры действующего фонда «Квантум».

В сентябре новый фонд совершил первую покупку: портфель заложенной недвижимости и сомнительных ипотек огромной страховой компании «Трэвелерз» на 634 млн. долларов. Это была одна из крупнейших единичных сделок с недвижимостью в мировой истории. Потом, в ноябре, Сорос и Рейхманн объявили о своих планах осуществить три проекта по недвижимости в Мехико, которые оценивались в полтора миллиарда долларов.

Джордж Сорос мог раскачать рынок, как только становилось известно, что он торгует определенными акциями, валютой или сырьем. В действительности, он выступал провокатором, образцом для подражания в поведении участников рынка.

Так случилось и в апреле 1993 года. На этот раз он избрал своей мишенью золото. В последние месяцы уровень инфляции оставался невысоким, но, по мнению Сороса, она грозила снова возрасти. Хотя золото не приносит дивидендов, оно могло бы стать более надежной сокровищницей, чем акции, облигации или недвижимость.

В связи с этим «Квантум» приобрел от двух до трех миллионов унций золота по 345 долларов за унцию. Сорос вложил также примерно 400 млн. долларов в «Ныомонт майнинг», купив 10 миллионов акций по 39,5 доллара за штуку у Ротшильда и гения захвата контрольных пакетов акций, сэра Джеймса Голдсмита. Заполучив 13% акций, Сорос стал вторым по «весу» акционером. Первым оставался сам Голдсмит с 30%. У Ротшильда осталось менее 5% акций.

Сорос, Голдсмит и лорд Ротшильд — хорошие знакомые. Связующим звеном между ними был Нильс Таубе, советник по инвестициям у Ротшильда, а также почетный директор «Квантума» и давний доверенный партнер Сороса.

Разумеется, когда торговцы узнали о действиях Сороса, цена на металл подскочила. Достаточно было прозвучать одному его слову, и разразилась крупнейшая за последние годы скупка золота. В Лондоне впервые с октября 1992 года за унцию золота давали 350 долларов, почти на пять долларов дороже, чем день назад.

Небольшое примечание к золотым спекуляциям Сороса: к концу лета 1993 гола Сорос явно выдохся, пожиная плоды победы. 15 августа «Санди таймс» сообщила, что Сорос продал все золотые слитки по цене от 385 до 395 долларов за унцию. Он явно торопился избежать дальнейших убытков: две недели назад цена золота в Лондоне перевалила за 400 долларов за унцию, но потом резко упала.

Начало 1993 года прошло успешно. За первые четыре месяца фонд «Квантум» вырос на 18%, отчасти благодаря своей успешной игре на токийской бирже, когда индекс последней колебался возле отметки в 16 тыс. пунктов. К 11 мая 1993 года он вырос до 20 тыс. пунктов.

Для просвещения сомневавшихся в его могущсстнс Джордж Сорос пытался переписать историю заново. В интервью от 26 апреля 1993 года в программе Си-Эн-Эн «Деловые новости» Сорос оспаривал утверждение ее ведущей Деборы Марчини, будто последнее подорожание золота вызвано благоприятными вестями из России, где экономические реформы Бориса Ельцина только что получили вотум доверия на общенациональном референдуме. Сорос же доказывал, что новости из России не имеют ничего общего с ростом цен на золото. Их взлет вызван, мол, покупкой им акций «Ньюмонт майнинг».

За исключением этого смелого заявления на Си-Эн-Эн, Сорос редко пользовался свалившейся нa него славой, хотя газетные передовицы успели возвести его в мессии мирового рынка. «Меня забавляет мой статус некоего гуру, — заявил он тем же летом в интервью журналу <Бизнес уик». — Признаюсь, ибо отрицать это глупо. Но я думаю, что это пройденный этап.

Я надеюсь теперь, по мере моего воздействия на мышление других людей, научить их пониманию того, как важно выискивать слабые места и критически мыслить».

Однако эпизоды с Рейхманном и «Ньюмонт майнинг» представили веские доводы в пользу того, что один только жест Сороса на рынке или даже подслышанный другими торговцами намек может спровоцировать движение рынка в нужном ему направлении. Недавняя лихорадка, вызванная подражанием его поведению, наверняка только раздует его славу. «Дейли мейл» в передовице от 30 апреля 1993 года задалась вопросом: «Почему мы так зачарованы этим современным Мидасом?»

Ответ был ясен. Джордж Сорос и казался нам современным Мидасом. Легко было подпасть под его чары. Следуя его примеру, многие люди богатели. Что же в этом плохого?

По мнению Сороса, новоприобретенный статус ничем не помогал ему. « Мое дело торговать, такова моя роль и профессия. Я не смогу руководить фондом, не торгуя ценными бумагами и валютой. Поэтому я куплю акции «Ньюмонт» и посмотрю, что получится дальше*.

Другие финансовые игроки были озабочены особым статусом Сороса. «Институциональные инвесторы, управляющие намного большими суммами, чем Сорос, очень доверяют его суждениям, — отмечал Питер Рона, бывший инвестиционный банкир и, как и Сорос, эмигрант из Венгрия. — Вот откуда он черпал силу».

Других, однако, его успехи не так впечатляли. Кое-кто даже с удовольствием развенчивал миф о Соросе, утверждая, что он вовсе не изменяет обстановку на рынках. Одним из них был Арти Б. Нолан, помощник редактора журнала «Хеджмар», утверждавший, что «хотя ч верно, что менеджеры фондов, ворочающие колоссальными деньгами, могут на некоторое время влиять на рынки, они не в состоянии воздействовать на глубинные процессы, поскольку в долгосрочной перспективе все цены определяются факторами спроса и предложения».

Третьи отрицали, что Соросу присуща некая магическая интуиция; наоборот, они утверждали, будто он замешан в каких-то гнусных делишках. У этого человека есть друзья. Они торопились устроиться в жизни получше. Хотя это еще не преступление, но друзья занимали высокие посты. И то, что они торопились покинуть эти посты, тоже не повод отправлять людей за решетку. За узами старой дружбы могут скрываться далеко не безобидные грешки.

Например, «Обссрвер» упомянула о дружбе Сороса с Джимми Голдсмитом и Нильсом Таубе:

«Подобные связи, напоминающие заговор посвященных, могут время от времени вызывать глубокое возмущение и у обычных инвесторов, когда дело касается Сороса. Его помощники могут сколько угодно болтать о его интуиции, но даже их речи позволяют судить о том, что Сорос создал для своих целей огромную сеть по сбору информации». Ну и что? Что же плохого в том, чтобы иметь, друзей — в самых нужных местах?

Гэри Глэдстейн, менеджер фонда Сороса, с удовольствием объяснил мне сверхъестественную способность Сороса собирать сведения о макроэкономических тенденциях по всему миру: у этого человека, дескать, повсюду целые плеяды добрых друзей. «У Джорджа множество друзей-интеллектуалов, огромная сеть контактов по всему миру. Он заходит к ним и говорит: меня интересует в такой-то стране то-то... И он всю свою жизнь полагается на мнение независимых экспертов из разных стран. Посмотрели бы вы на его записные книжки»

К июню 1993 года Сорос возобновил инвестиции в недвижимость в Великобритании. Через четыре месяца он основал совместно с Рейхманном фонд в США, ставший основным каналом инвестиций в британскую недвижимость. «Квантум» объединил усилия с крупной лондонской компанией по недвижимости «Бритиш ленд К°, PLC», и Сорос планировал вложить туда уже 775 млн. долларов. Он сам выкупил 4,8 % акций «Бритиш ленд».

Если Сорос покупает британскую недвижимость, это должно означать, что на рынке грядет оживление. Так, во всяком случае, расценили его шаги британские инвесторы. Стоимость акций фирм по торговле недвижимостью скачкообразно выросла на бирже: в целом на 667 млн. фунтов, что дало Соросу постоянный доход в 5,2 млн. фунтов на его 5-процентное участие в «Бритиш ленд». Стоимость акций самой фирмы выросла с 298 до 434 пенсов за штуку.

Ясно, что чары Сороса не утратили силу. «Гарднан» проворковала: «Месяц назад золото. Вчера недвижимость. Мировое инвестиционное сообщество решило: если Сорос находит нужным покупать что-то, стоит согласиться с его мнением».

Воодушевленный своим видимым могуществом, Сорос решился на следующий шаг. Он публично заявил, что хочет он того или нет, но он влияет на рынок. В данном случае, на рынок валюты.

Никого не удивило громогласное заявление Сороса в том же июне 1993 года, что курс немецкой марки обречен на падение. Большего не мог позволить себе ни один человек, решивший воспользоваться своими чрезвычайными полномочиями.

В письме в лондонскую «Таймс» от 9 июня Сорос дал ответ на письмо от 20 мая, написанное Анатолем Калецки, редактором отдела по экономике, и призывавшее Сороса напасть на французский франк. Сорос ответил, что не согласен с Калецки: продавать следует не французские валюту и облигации, а немецкие. Что касается немецких учетных ставок по краткосрочным кредитам, они понизятся еще стремительнее, независимо от пожеланий Бундесбанка. «Я ожидаю падения курса марки по отношению к ведущим валютам, включая даже фунт стерлингов. Я ожидаю также падения курса немецких облигаций относительно французских уже в ближайшие месяцы, хотя абсолютные цены на немецкие облигации должны подняться, если Бундесбанк сохранит обменный курс и резко сократит учетные ставки по краткосрочным кредитам (Для полной ясности позволю себе процитировать собственную книгу).

Бундесбанк слишком долго поддерживает слишком высокие учетные ставки. Он старался понижать их постепенно, без ущерба для своей репутации, но такая тактика только раскачала лодку. Германия переживает даже больший спал, чем Франция».

По мнению Сороса, Германия рано или поздно капитулирует, если только экономический кризис усилится. «Краткосрочные учетные ставки придется понижать, нравится ли это Бундесбанку или нет». Сорос добавил, что цены на немецкие облигации в марках повысятся, но потом упадут, как только влияние новых обменных курсов станет ощутимым.

Примечательное откровение! Джордж Сорос, признанный гений финансов, не просто дает советы, основанные на своем опыте и интуиции. На этот раз Джордж Сорос-спекулянт открыто заявляет, что если его совету последуют, это прямо увеличит доход от его собственных операций.

Уже в третий раз за последние месяцы своевременные откровения Сороса о своих инвестициях помогают увеличить их эффективность. По мнению Дэвида С. Роча, лондонского аналитика банка Моргана-Стенли, «таков новый способ делать деньги; комбинация благоразумных инвестиций на нижней точке рынка с последующим созданием нужного общественного мнения». Завершая письмо, Сорос пояснил, что два его основных занятия, инвестиции и благотворительность, не связаны между собой и принципиально различаются. Он отнюдь не нуждается в широкой благотворительности, чтобы обелить свои доходы от инвестиций. «Я хочу прояснить свою роль. В письме вы вкратце упомянули о моей деятельности и на валютных рынках и в Восточной Европе. Между ними есть существенная разница. В Восточной Европе я пытаюсь помочь становлению открытых обществ. На финансовых рынках я стремлюсь получить прибыль для своих акционеров и себя лично. Мой доступ на финансовый рынок позволяет мне финансировать фонды в Восточной Европе. Я не ищу новых прибылей в Восточной Европе и не действую как благотворитель на финансовых рынках. Я стараюсь избегать спекуляций, способных привести только к бессмысленным разрушениям на устоявшихся рынках, но не вижу причин не делать того, что произойдет и без моего участия. Разумеется, принимая то или иное решение, я не более непогрешим, чем центральные банки».

Как бы то ни было, авторитет Сороса-гуру окреп, когда рынки положительно отреагировали на его заявления насчет немецкой марки. Марка, стоившая 11 июня 61 цент, через два дня после письма Сороса, 25 июня, стоила уже 59 центов. «Кванту м» же заработал около 400 млн. долларов и вырос еще на 10%, как полагают, именно благодаря активным операциям Сороса с валютой.

23 июня Сорос заявил, что марка обречена на девальвацию: доллар якобы будет вскоре стоить 2 марки, а не 1,7, как сейчас. Он снова упрекал Бундссбанк за нежелание помочь другим европейским странам. «Нынешняя позиция Бундесбанка вредит экономике Германии и Европы в целом и чрезвычайно опасна для политического единства Европы. Раньше доллар стоил четыре марки, — многозначительно напомнил он. — И я убежден, что курс неоправданно занижен, пока доллар не будет стоить хотя бы две марки».