Советская повседневность: социологические и исторические аспекты становления
жүктеу/скачать 221 Kb.
|
3.2. Homo soveticusНо, помимо официальной концепции нового советского человека, появилась и другая концепция, имеющая критический и иронический характер. Именно об этой идее и пойдёт речь в данной главе. Первым термин употребил православный философ С. Н. Булгаков ещё в 1918 году в книге «На пиру богов»: «Вы обратите внимание, как изменился даже внешний вид солдата, — он стал каким-то звероподобным, страшным, особенно матрос. Признаюсь вам, что «товарищи» кажутся мне иногда существами, вовсе лишенными духа и обладающими только низшими душевными способностями, особой разновидностью дарвиновских обезьян — homo socialisticus.»40 Со временем homo socialisticum изменилось в homo soveticus. Термин употреблялся в неофициальной печати, но популярным он стал лишь после выхода одноимённой книги А.А. Зиновьева, на рассмотрении которой мне бы хотелось остановиться подробнее. В 1976 году Александр Зиновьев, профессор философии в Московском университете, опубликовал в «Зияющие высоты», язвительную сатиру коммунистической идеологии в Советском Союзе. Он получил повсеместную похвалу, вызывая сравнения с Гоббсом и Вальтером. В Москве Зиновьев был награжден специальной наградой Советского Союза: он был лишен всех назначений и исключен из Коммунистической партии. Указ, отменяющий его советское гражданство, впоследствии был подписан Брежневым. Зиновьев утверждает, что полное понимание советской системы может быть получено только изнутри, что нужно участвовать в советской жизни, прежде чем быть способным точно воспринять ее внутреннюю сущность. Автор называет себя непревзойденным инсайдером коммунизма. «Homo Sovieticus»-это четвертая книга Зиновьева, которая была переведена на английский язык. Это композиция из 215 фрагментов или записей, предположительно полученных из записной книжки рассказчика, профессионального учёного, завербованного КГБ и отправленного на Запад для того, чтобы стать профессиональным диссидентом. Он рассказывает всем, кого он встречает, что он советский шпион. Никто не верит ему, в меньшей степени ему не доверяют западные агенты контрразведки, которые бесконечно допрашивают его. В конце концов, кто когда-либо слышал о шпионе без маскировки? Зиновьев написал дневник доноса. Он никого не щадит, включая самого себя. «Если вы хотите узнать правду, - заявляет рассказчик, - первое, что нужно сделать, - это вступить в спор с самим собой»41. Техника Зиновьева – чревовещание, его персонажи - все одномерные манекены, чьи имена происходят от навязчивых идей создателя: Циник, Джокер, Писатель, Профессор, Победитель, Энтузиаст, Диссидент и т. д. Только рассказчик остается безымянным. Он называет себя представителем массы. В «Homo Sovieticus» Зиновьев стремится нарисовать портрет невидимого обычного человека советского общества. По словам Зиновьева, большевистской революции удалось создать нового человека, Homo Sovieticus или Homosos. Он - загадка, даже для самого автора. Он представляет собой совокупность противоречий: сразу завистливый и презрительный, уверенный и страшный, пессимистический и обнадеживающий, аморальный и субъективный, хитрый и глупый. Государство, которому он служит, также колеблется между крайностями, чувствуя себя всемогущим и мучимым от сомнений. Это довольно извращенный вклад Зиновьева в литературу советского диссидентства. Кажется, что автор видит homo soveticus лишь в негативном ключе: «Взгляните на этого [советского] человека! Он неглуп и образован. Его никто не оболванивал, не запугивал, не развращал. Скорее наоборот, он сам это делал в отношении других людей, которые, однако, не считают себя оболваненными, запуганными, развращёнными. Советских людей вообще нет надобности подвергать такой обработке, так как они сами способны кого угодно оболванить, запугать, развратить. Это — их натура, и потому им приятно это делать как в отношении себя, так и других.»42 Его отвращение и отвращение к себе углубляются, когда понимание его тяжелого положения возрастает. Он возмущается своим бессилием: «Трагедия советского оппозиционного движения заключается в том, что он всегда остается неадекватным масштабу и масштабу нашей истории. И Запад, раздувая незначительные дела диссидентов до невероятных размеров, увеличивает эту диспропорцию еще больше»43. Он слышит в своей душе постоянный отголосок коммунистической культуры, которую он интеллектуально отвергает, но которую он не может избежать. Он поглощен ностальгией по тому, что он оставил. Душа Homo Soveticus заключается в его участии в коллективной жизни. Главный герой книги хочет присутствовать на партийном собрании, добровольно отправиться на работу в субботу и даже заняться физическим трудом в колхозе. Когда этот главный герой жил в Советском Союзе, он мечтал жить в демократической стране, но на Западе его мечты развернулись на 180 градусов. В холодной войне между Востоком и Западом Зиновьев дает преимущество военизированному тоталитарному Востоку. «Запад, пишет он, наложил на себя столько ограничений, что его руки безвозвратно связаны: гуманизм, демократия, права человека и т.д. Теперь я мечтаю жить в добром старом полицейском состоянии, в котором левые партии запрещены, демонстрации разбиты и удары подавлены. Одним словом, с демократией!» И все же Зиновьев постоянно признается в своих сомнениях: «Несмотря на то, что Запад кажется хаотичным, легкомысленным и беззащитным, все равно Москва никогда не сможет достичь мирового господства». Говорят, что у россиян нет таланта к имперскому правлению. И хотя в Москве «есть возможность испортить всю планету», ей не хватает уверенности и воли. Тем не менее, он уверен, что история находится на стороне Советского Союза. «Вирус Homosossery распространяется по всему земному шару. Это самое серьезное заболевание, которое может поразить человечество, потому что оно достигает самой сущности человека ... Он в каждом человеке». Однако возникает вопрос, действительно ли эта бацилла настолько распространена, или она затрагивает только А. А. Зиновьева. Homo Sovieticus кажется менее портретом советского человека, чем циничная стяжка, излагающая печали и недоумения ее мучительного автора. На мой взгляд, отношение к проекту создания нового советского человека, изложенное в этой книге, является сугубо субъективным опытом переживания прошлого. Из этой главы видно, что понятия homo soveticus и новый советский человек являются диаметрально противоположными. Новый советский человек- это реально существующий план по созданию идеального для системы человека, homo soveticus-это лишь критическое восприятие отрицательных сторон советской жизни. жүктеу/скачать 221 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|