Степан карнаухов старая площадь — 2 Надежды и разочарования

Подарок для президента

Экономическую реформу, проводимую в соответствии с решениями сентябрьского Пленума ЦК КПСС, в обиходе часто называли «Косыгинской». Для такого наименования есть весомые основания. В замысле реформ, их проведении, особенно на первоначальном этапе, отражались подходы и взгляды Алексея Николаевича Косыгина, тогдашнего Председателя Совета Министров СССР.

В нашей Иркутской области А.Н.Косыгина хорошо знали, он часто приезжал в Иркутск, Братск. Ему не надо было заново знакомиться с областью. «На заре туманной юности», в двадцатые годы Алексей Николаевич немало помотался по северным районам Прибайкалья — Киренском, Усть-Кутском, Нижне-Илимском — в качестве работника потребкооперации. Так что в характере, стиле работы у него солидная сибирская закваска. Приезжая в область уже главой Советского Правительства, Алексей Николаевич действовал далеко не традиционно, не схоже с визитами других руководителей такого уровня. Из аэропорта он доезжал до центральной улицы Иркутска — Карла Маркса. Затем останавливал кортеж, выходил из автомашины и, оставив с собой двух-трех местных руководителей, пешком направлялся до резиденции, расположенной на берегу Ангары. По дороге Председатель Совмина заходил в магазины, интересовался ассортиментом, качеством товаров, не уклонялся от разговоров с покупателями. В резиденции, разумеется, ожидал богатый ужин. Алексей Николаевич же обходился овсяной кашей. В ответ на угодливые тосты иркутских властителей лишь пригублял из своей рюмки. При нем застолье не становилось длинным. Он корректно, но настойчиво выпроваживал гостеприимных хозяев. Сам же с помощником отправлялся по великолепной набережной Ангары. Она ему, возможно, напоминала набережные Невы, ибо своенравную Ангару одели в гранитные и бетонные одежды по разработкам проектировщиков из Ленинграда.

На предприятиях специалисты нередко поражались энциклопедичности научной и инженерной эрудиции А.Н.Косыгина. На Братском лесопромышленном комплексе, например, он взял пластину целлюлозы, положил ее на ладонь и рассматривал под разным углом зрения. Окружавшие специалисты удивились точности его замечаний по качеству, структуре целлюлозы.

Наезжал Алексей Николаевич в Иркутск и с дипломатическими поручениями. Однажды привез на Байкал президента дружественной Финляндии У.К. Кекконена, как своего личного гостя. Товарищи, обеспечивавшие охрану государственных деятелей, рассказывали, как хозяин и гость за дружеской беседой засиделись у костра чуть ли не до утра, а потом отправились спать в палатку.

С этим приездом связан весьма любопытный эпизод, в известной мере, характеризующий Алексея Николаевича как человека и политика.

Рано утром, когда собирался на работу, позвонил первый секретарь обкома партии.

— Вы, конечно, знаете, что у нас находится Алексей Николаевич Косыгин, он сопровождает президента Финляндии Кекконена. У президента сегодня или завтра день именин. Именно именин. Знаете, что это такое?

— Знаю, день его ангела.

— Так вот, ему надо вручить подарок от имени Косыгина. Поищите что-нибудь подходящее и привезите сюда в особняк. Но только помните, что это от Председателя Совета Министров СССР — Президенту соседней страны! Что попало не подойдет. Ясно?

Что ответить на это? Конечно, ясно. Но где и какой добывать подарок? Легкая и местная промышленность, где с разного рода сувенирными делами попроще, находилась в ведении другого отдела. Но первый позвонил именно мне. Видимо, ждет чего-то не стереотипного, оригинального. Перебирая в памяти подопечные предприятия, прикидывал: на каком из них можно подобрать достойный сувенир. И вспомнил, что видел интересные поделки из драгоценных и полудрагоценных камней в лаборатории тематической экспедиции геологоуправления.

Пришлось отложить дела и отправиться к геологам. С начальником лаборатории давно и хорошо знаком, поэтому с порога попросил:

— Открывай сейф, показывай свои сокровища.

В сейфе действительно хранилось немало оконченных и неоконченных художественных изделий из поделочных материалов – творчество геологов-любителей. С интересом и не без удовольствия тщательно рассматривал одно изделие за другим, прикидывая, что же подойдет в качестве подарка от руководителя крупнейшей державы мира весьма уважаемому гостю из дружественной страны.

Больше других заинтересовала простая, но любопытная композиция. На куске хорошо отполированного ярко-черного бочхеда, самодеятельный скульптор-геолог расположил лужайку из зеленого нефрита. Посредине каменной лужайки укреплен светло-коричневый с фиолетовым оттенком крупный камень — арагонит, напоминающий по форме, цвету и фактуре чурку из молодой сосны, верхний срез которой тщательно отполирован. На срезе весьма заметно проступали кольцевые линии, поразительно напоминающие годичные кольца дерева. В эту своеобразную «чурку» был «врублен» топор из темно-зеленого нефрита. У наших предков из каменного века топоры изготавливались именно из нефрита. Топор был насажен на изящно выделанное из агата черное топорище.

— Эта штука конфискуется, — полушутя заявил недоумевающему начальнику лаборатории. Пришлось подробно разъяснить причину этой «конфискации».

Начальник лаборатории, не слишком проявляя свое недовольство, отдал оригинальное изделие для высокого дипломатического предназначения.

Понятно, что вручать композицию без приличной упаковки не принято. Соответствующую же случаю коробку с надлежащей гравировкой на металлической пластинке могли сделать только на авиационном заводе. Заводчане — народ основательный, но если бы не висеть у них над душой, кто знает, сколько бы времени пришлось ждать. Как бы то ни было, но к концу дня уникальный каменный сувенир находился в отлично сделанной коробке из оргстекла с аккуратно прикрепленной металлической дощечкой, на которой была выгравирована надпись: «Его превосходительству Президенту Финляндской республики господину Урхо Калева Кекконену от Председателя Совета Министров СССР в день именин». Под надписью мелко выгравирована именинная дата.

Первый секретарь встретил доставивший столько хлопот сувенир с настороженностью — достаточно ли впечатляющий для такого необычного и ответственного случая. Но другого не было, и ему ничего не оставалось, как пойти с этой коробкой к А.Н.Косыгину.

Алесей Николаевич не просто внимательно, а, можно сказать, дотошно осмотрел композицию и коробку. Несмотря на обычную непроницаемость Косыгина, видно было, что сувенир его заинтересовал.

— Сколько же времени трудились над ним? — спросил он.

Первый оглянулся вокруг, но подсказать было некому.

— Часов пять,— неуверенно пробормотал он.

Алексей Николаевич с сомнением покачал головой и вопросительно взглянул на одного из своих помощников.

— Как минимум, месяца два понадобилось,— уверенно ответил помощник.

— Сколько же такая вещь будет стоить?— продолжал спрашивать Косыгин.

Первый снова покрутил головой по сторонам, неопределенно махнул рукой:

— Да, ерунду какую-то, камни ведь, ну, рублей десять-пятнадцать.

Алексей Николаевич, опять, не ожидая ответа, как бы рассуждая, произнес:

— Долларов двести пятьдесят, триста, никак не меньше.

Косыгин взял в руки композицию, долго со всех сторон её рассматривал, потом водрузил в коробку и отодвинул.

— От Председателя Рабоче-крестьянского Правительства это очень дорогой и нескромный подарок. Нет ли чего попроще?

Таким оборотом дела все, особенно первый, были удивлены, но делать нечего, не спорить же. Перечислили ряд сувениров, продающихся в магазинах Иркутска, А.Н.Косыгин остановился на чучеле белки, убедившись, что изготавливаются они добротно, а стоят сравнительно недорого.

А каменный сувенир в красивой упаковке с гравировкой на металлической пластине, насколько мне известно, долгое время стоял в Иркутском геологическом музее, где сейчас не ведаю.