Камень преткновения — экономика

Камень преткновения — экономика

Смена руководства страны не сняла полностью остроту экономических проблем. С первых же дней Брежнев, Косыгин и всё новое руководство приступили к поискам путей ускорения экономического развития страны. Первые шаги в этом направлении внешне выглядели решительными. Как уже сказано, упразднялись совнархозы, восстанавливалась министерская система управления. Дальше этого «преобразования» в экономике продвинулись не слишком далеко, они в основном ограничились некоторыми верхушечными перестановками. Подлинное реформирование экономики подменялось имитацией, суть производственных отношений совершенно не затрагивалась. Провозглашенное на сентябрьском пленуме ЦК КПСС в 1965 году усиление роли экономических методов управления производством увязло в болоте бюрократизма. Перенос принципов намечаемых реформ непосредственно в производственную сферу, обозначенный как «расширение самостоятельности предприятий», не состоялся. Робкие шаги в этом направлении пресекались под разными предлогами. Пугали оживлением в обществе мелкобуржуазных, собственнических тенденций, ростом злоупотреблений служебным положением, и т.п. Не исключается, что торможение, а затем и срыв реформ Косыгина происходил под воздействием сил, не заинтересованных в укреплении социализма, дальнейшем наращивании экономического могущества СССР, занявшего к тому времени место второй в мире сверхдержавы.

Хотя надо признать, начало выглядело многообещающим. Как раз в это время работал над кандидатской диссертацией. Под воздействием некоторых позитивных идей «косыгинской реформы», пытался разобраться в проблемах расширения демократических начал в управлении производством. Анализ выявил, что на первое января 1970 года по стране на новые условия хозяйствования было переведено 36 тысяч промышленных предприятий. Они произвели 83,6 процента всей промышленной продукции и принесли более 91 процента прибыли. Реформа придала определенный импульс творческой инициативе и активности работников предприятий. В 1966 и 1967 годах произошло серьезное повышение темпов роста производства, несколько возросла его экономическая эффективность.

Затем позитивный характер реформ стал ослабевать. Лежащие на поверхности резервы роста производства, улучшения технико-экономических показателей вскоре были исчерпаны, а к вовлечению глубинных, принципиальных резервов не умели или боялись подступиться. На первый план выступали недоработанные, непоследовательные черты реформирования. Так, расширение прав предприятий в области оплаты труда привело к опережению темпов роста заработков по сравнению с темпами роста производительности труда, т.е. предприятия «проедали» полученный эффект. Вместо поисков путей преодоления этих трудностей, не нашли ничего иного, как возвратится к методам административного воздействия. Экономическая реформа 1965 года захлебывалась в бюрократическом потоке. Невольно припомнились ленинские предупреждения: бюрократ тем и опасен, что формально прав. Под предлогом внешне вполне обоснованных требований борьбы с имеющимися нарушениями, злоупотреблениями из реформ выхолащивалась их созидательная суть. Пожалуй, слово «запретить» стало распространенным, определяющим, применительно к экономике. Законодательные акты, ведомственные инструкции вновь загоняли в жесткие рамки инициативу и предприимчивость. При малой эффективности исключительно административных методов управления начались почти лихорадочные поиски направлений «реанимации» экономических реформ, путей ускорения развития экономики.

В августе 1968 года в Москве проходило Всесоюзное экономическое совещание. В составе внушительной и авторитетной иркутской делегации с огромным интересом участвовал в этом форуме. Время проведения совещания выбрано отнюдь не случайно. В Госплане полным ходом шла работа над очередным пятилетним планом на 1971-1975 годы. Требовалось проанализировать первые шаги реформ и учесть их опыт при долгосрочном планировании.

С основным докладом на экономическом совещании выступил заместитель председателя Совета Министров СССР, председатель Госплана СССР Н.К.Байбаков. Его хорошо знали участники совещания, да и вся страна. Он один из активных создателей советской нефтяной промышленности. В годы Великой Отечественной войны под его энергичным руководством был создан новый нефтедобывающий центр в Татарии и Башкирии — «второе Баку». Он отвечал за обеспечение фронта горюче-смазочными материалами и топливом.

Впервые увидел Николая Константиновича в 1945 году в Польше, в управлении по добыче и использованию силезских углей, куда он приезжал в должности заместителя начальника тыла Советской Армии. Много лет спустя, работая в области, довелось докладывать ему о первых месторождениях нефти и газа, открытых в верховьях Лены. Байбаков не только опытный хозяйственник, но и крупный ученый, доктор технических наук.

Из доклада Н.К Байбакова. явствовало, что первые практические шаги по осуществлению экономической реформы оказывают положительное воздействие на работу предприятий и строек — поднялись темпы роста производства, улучшились экономические показатели. На фоне очередного спада в капиталистической экономике (тогда в США валовой продукт увеличился лишь на один процент, в ФРГ и Англии темпы роста упали ниже нулевой отметки), подъем советского народного хозяйства выглядел достаточно ободряющим. Но Байбаков и другие участники совещания не склонны впадать в эйфорию. Обсуждение дел шло в довольно остром критическом ключе. Многие не без основания расценивали положительные явления, достигнутые на первом этапе проведения реформ, как эффект «сливкоснимателя». Воздействие оказывали поверхностные факторы, глубинные же не приведены в действие, и, более того, не выработаны направления их включения в производственный процесс.

Обращало внимание одностороннее и ограниченное рассмотрение проблем, недостаток созидательных предложений. Все критиковали, и порой довольно остро, но как-то безадресно. Непонятно, кто же виноват, что проблемы длительное время не разрешаются, накапливаются, превращаются в серьёзный тормоз экономического развития? Выступает, к примеру, директор знаменитого ЗИЛ,а — Московского автомобильного завода им. Лихачева — Бородин. Он с нескрываемым удовольствием докладывает, что темпы развития завода превышают наметки пятилетки (соль на раны нынешним руководителям ЗИЛ,а!). Но тут же выражает тревогу — реформы только начались, а уже вносятся поправки, сдерживающие их развитие. «Не торопиться с изменениями в новой системе хозяйствования!» — умоляет он.

О негативных моментах в проведении реформ говорят и главный экономист волгоградского завода «Красный Октябрь», и директор «Ростсельмаша», и начальник объединения «Куйбышевнефть», и главный экономист Минского мясокомбината и другие работники с мест. Они обращают свои просьбы-требования к верхним звеньям управления. Но в выступлениях министров тоже слышатся вопли о неразрешимых проблемах, они слёзно умоляют об ускорении их разрешения. А это были сильные хозяйственные зубры! Например, министр нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности Виктор Степанович Федоров на моих глазах в кратчайшие сроки создал на берегах Ангары мощнейший нефтехимический комбинат, на котором длина трубопроводов превышала окружность экватора. Рядом сооружен красивейший и прекрасно благоустроенный город Ангарск. Энергичному, напористому и высокоорганизованному стилю его работы, когда он в решающие моменты ввода новых мощностей переносил свой штаб непосредственно в цехи, на рабочие места, можно посвятить отдельный рассказ. Не менее опытными были министры легкой промышленности СССР Тарасов, приборостроения Руднев и другие. Но все они «вздымают очи горе», отыскивая кого-то способного разрешить назревшие экономические проблемы.

Если министры не могут решить, вопрошал я про себя, так кто же может? Правительство? Слушаю и диву даюсь. Выступают заместители председателя Совета Министров СССР — И.Т.Новиков, В.А.Кириллин, В.Э.Дымшиц и сам Н.К.Байбаков и, как сговорившись, талдычат — вопросы не решаются, проблемы накапливаются и чуть ли не сигнал SOS подают.

Не сразу, а со временем уразумел, что «ларчик просто открывался». Система управления экономикой, как и всей страной, была чрезмерно зацентрализована. Предприятиям, министерствам не было предоставлено право принимать окончательное решение. На мало-мальски серьёзный вопрос нужно было решение вышестоящих органов. Министр мог самостоятельно действовать, когда получал «добро» от Совмина, заместителей его председателя, а те в свою очередь ждали, иногда месяцами, а то и годами, такое же «добро» от Политбюро ЦК КПСС, Генерального Секретаря. Да пусть центральная фигура будет семи пядей во лбу, энциклопедически образованная, обладает самым волевым характером, все равно его «не хватит» на такую огромную страну, на её экономику, на бесконечность и сложность проблем и вопросов!

При чрезмерной централизации, когда окончательные решения принимаются узким ограниченным кругом лиц или, еще хуже, одним человеком, иногда создается коллизия, при которой характер решений фактически определяется не этими лицами или лицом, а людьми следующего под ними уровня. Они, как сито, отсеивают идеи, предложения, документы, определяют, кого допустить к данному лицу, а перед кем выстроить непробиваемую стену. Они готовят материалы, аргументы, создают вокруг себя ореол незаменимости, значимости, действуют самоуверенно и нагло Но так как правом принятия окончательных решений они не обладают, то вводят своеобразное вето, то есть выдают лишь отрицательные заключения, действуя по принципу, определенному великим сатириком: «держать и не пущать».. Сколько серьезных, весьма эффективных идей, предложений и дел погублено этим бюрократическим племенем! Такая система управления хорошо приспособлена для коррупции и других негативных явлений.

В только что построенном киноконцертном зале «Октябрь», где проходило Экономическое Совещание, кипели страсти вокруг актуальнейших проблем народнохозяйственного развития. Разговор шел по крупному, откровенно. Вскрывалось множество фактов продолжающегося ограничения прав, самостоятельности предприятий и их руководителей вопреки основным требованиям косыгинских реформ. Замораживались, в частности, меры экономического стимулирования, совершенствования оплаты труда.

У нас, представителей регионов, складывалось впечатление, что обсуждение не

будет напрасным, возникающие проблемы будут оперативно разрешаться и это позитивно воздействует на темпы экономического развития.

Увы, наивные предположения. Все тонуло в бюрократической трясине, упиралось в старческую немощь некоторых «вождей», откладывалось на «когда-нибудь». А «когда-нибудь», говорят англичане, означает «никогда».

Одним из отрицательных факторов, сдерживающих развитие советской экономики, была несовершенная система технико-экономических показателей, оценивающих работу предприятий, отраслей и народного хозяйства в целом. Они часто искажали истинную картину состояния дел. В бытность начальником шахты столкнулся с конкретной практикой применения показателя — объем валовой продукции. Многие годы работа шахт оценивалось по натуральному показателю — количеству добытого угля в тоннах. Просто, конкретно, удобно, понятно. В пятидесятых годах какому-то умнику от экономической науки и плановых органов пришла идея распространить показатель «объем валовой продукции» в качестве основного планового критерия и на угольную промышленность. Количество добытых тонн угля умножалось на оптовую цену той самой тонны и получался объем валовой продукции. Причем оптовая цена устанавливалась довольно произвольно, она полностью зависела от чиновничье-бюрократического аппарата. К показателю «объем валовой продукции» привязывались все материальные стимулы. В объем производимой шахтой валовой продукции предписывалось включать все другие виды продукции и услуг, производимых на предприятии. В условиях нашей шахты к таким работам относили даже затраты на тушение подземных пожаров. Получилась абсолютная нелепица — страшное бедствие для шахтеров увеличивало объем валовой продукции и нередко способствовало получению премий за перевыполнение государственного плана производства валовой продукции. При крупных подземных пожарах затраты на их тушение приближались к стоимости всего добытого угля. Вот уж поистине, гори все ясным пламенем, в самом буквальном смысле, — премия обеспечена! Никто, даже А.Н.Косыгин, не осмеливались перейти к планированию по натуральному производству конкретных видов продукции. Стремились к единому универсальному обобщающему показателю, к пресловутому «валу», куда включалось в единую кучу, буквально валом все от иголки до самолета, от канцелярской скрепки до золота и платины. Попробуй в этой «куче» отыскать нужное, заметить его и сосчитать — задачка потруднее, чем найти иголку в стоге сена! Зато бюрократу удобно считать и рапортовать — «объем валовой продукции вырос на столько-то процентов».

На Всесоюзном совещании проблема, в решающей степени влияющая на оценку состояния дел в экономике, абсолютно не затрагивалась. Политики, плановики, экономисты боялись трудностей применения натуральных показателей при многотысячной номенклатуре производимой продукции. Зато никого не тревожило стимулирование производства продукции ради пресловутого вала, ради благополучия в статистике. О более широком распространении методов так называемого «свободного» рынка, регулирования отношений в экономике конкурентной борьбой производителей никто даже не заикался. Живучести учета производства продукции в валовом исчислении способствовало и отставание нашей страны в производстве и применении электронно-вычислительной техники. Заметно сдерживал самых смелых хозяйственников жупел реставрации капиталистических порядков и, как подтвердили горе реформаторы чубайсовско-гайдаровского пошиба, не напрасно. Опасались «регулируемого социализма», а о регулированном капитализме и не догадывались, хотя можно было воспользоваться ленинскими мыслями о госкапитализме. На мой взгляд, в отраслях, производящих потребительские товары, в торговле, в бытовом обслуживании, в некоторых сферах пассажирского транспорта допустимо применение принципов НЭП,а ленинского времени. При этом необходимо творческое возрождение народного контроля в его ленинском понимании. Именно в повсеместном народном контроле В.И.Ленин видел наиболее рациональное участие народных масс в управлении государством. Подчеркнем, именно ленинский народный контроль, а не его извращенное понимание, как «держать и не пущать». …

В заключительном слове Н.К.Байбаков смело заявил, что собрались на это совещание не зря. Значение совещания ещё более возрастет, когда идеи, предложения, высказанные на нём, станут претворяться в жизнь. Мы, участники совещания, особенно с периферии, искренне в это верили. Оказалось — напрасно.

Новые подходы к проблемам экономического развития настоятельно требовали новых людей с современными знаниями, на базе новых методов планирования и прогнозирования, умеющих применять электронно-вычислительную технику, людей, не зашоренных прямолинейными идеологическими канонами, признающими лишь два цвета: белый и чёрный. Богатый опыт действующих министров, директоров, экономистов, накопленный в годы индустриального возрождения страны, в условиях военной экономики, ускоренного восстановления разрушенного немцами народного хозяйства с шестидесятых годов становился закостенелым, превращался в сильный тормоз, ограничивающий мыслящих, предприимчивых людей в поиске современных методов управления социалистической экономикой. В то же время разного рода деляги, проходимцы, авантюристы, не всегда достаточно знакомые с капиталистическими методами управления производством прилагали усилия обеспечить личное материальное благополучие, нажиться. Таким образом, в недрах общественного социалистического производства набирала силу теневая экономика, гонимая и осуждаемая, не контролируемая и не регулируемая, ставшая основной для возрождения буржуазного, антисоциалистического, антисоветского мировоззрения, а затем и насильственной реставрации капитализма в его наиболее отвратительном облике.
Совещание совпало с обострением обстановки в мире, вызванном известными событиями в Чехословакии 1968 года. Разумеется, это придавало определенный колорит этому форуму. В этой связи вспоминается один эпизод. Мои хорошие знакомые из Иркутска собрались отдыхать в Карловых Варах. При встрече я пошутил:

— Вот на вас там организуют нападение, возникнет предлог вмешаться и навести порядок.

Надо же такому случиться: действительно, во время их пребывания в Чехословакию были введены войска стран Варшавского договора. Советским отдыхающим чехи устроили настоящий бойкот, отказались кормить, лечить, обслуживать. Самолетами советских граждан перебазировали в Крым, но страха, волнений они перенесли достаточно. При возвращении в Иркутск моя знакомая при встрече напустилась:

— Почему же Вы так поступили? Знали, что введут войска, а нас не предупредили.

Дружеские отношения были испорчены, такова цена неуместной и неумной шутки.

В дни совещания международная обстановка продолжала накаляться, его участники ждали разъяснений. И вот 17 августа, в последний день работы, перед участниками форума предстал первый заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС В.В. Загладин, известный в партии, в стране и на международной арене человек. Он, как раз из тех, кто поставлял информацию, готовил предложения на «высший уровень». По чехословацким событиям он высказал соображения, что они результат не только воздействия внешних сил, но и следствие серьёзных ошибок, главным образом субъективного характера. КПЧ, по его мнению, на определённый момент выпустила руководство из своих рук, положение в стране стали определять люди с социал-демократическими воззрениями. В их числе он назвал Смырковского, Шпачека, Цисаржа и других. Вывод Загладин сделал определённый — в ближайшее время чехословацкий кризис будет успешно преодолен. Как он локализован, а точнее загнан вглубь, общеизвестно.