Сто великих пророков и вероучителей москва "вече" 2003

судилище, не признавая над собой власти александрийского и антиохийского

патриархов, потом, в декабре 1666 г., все же приехал в Москву, но держал себя

гордо и непреклонно: вступал в споры с обвинителями и самим царем, который в

слезах и волнении жаловался собору на многолетние провинности патриарха. В конце

концов архиереи единогласно осудили Никона, лишили его патриаршего сана и

священства. Обращенный в простого инока, он был сослан в Ферапонтов монастырь

близ Белого озера. Здесь несколько лет Никона содержали с большой строгостью,

почти как узника, но в 1671 г. Алексей велел снять стражу и позволил ему жить

без всякого стеснения. Тогда Никон отчасти примирился со своей судьбой, начал

принимать от царя деньги на содержание и подарки, завел собственное хозяйство,

читал книги и лечил больных. С годами он стал постепенно слабеть умом и телом,

его начали занимать мелкие дрязги, он ссорился с монахами, постоянно был

недоволен, ругался без толку и писал царю доносы. После смерти в 1676 г. Алексея

Михайловича положение Никона ухудшилось - его перевели в Кирилло-Белозерский

монастырь под надзор двух старцев, которые должны были постоянно жить с ним в

келий и никого к нему не пускать. Только в 1681 г., уже тяжело больного и

дряхлого, Никона выпустили из заточения. По дороге в Москву на берегу Которости

он умер. Тело его привезли в Воскресенский монастырь и там похоронили. Царь

Федор Алексеевич присутствовал при этом.

* * *

Если для Никона собор 1666-1667 гг был концом всех его деяний, то для вождей

некоторые из них отступились от своих убеждений, но другие остались

безоговорочно верны им Когда Аввакума привезли в Москву, церковные власти

увещеваниями попытались склонить его к примирению с церковью, однако это не дало

никаких результатов. 13 мая Аввакум предстал перед архиереями собора Но и тут,

говоря словами официального акта, он "покаяния и повиновения не принес, а во

всем упорствовал, еще же и освященный собор укорял и неправославным называл"

Тогда архиереи постановили лишить его сана - Аввакум был расстрижен и предан

проклятию как еретик. 17 июля 1667 г. его вновь доставили на собор, где

вселенские патриархи снова долго увещевали его, но не смогли его разубедить.

Наконец, 5 августа Аввакуму предложили три вопроса, ответы на которые должны

были окончательно решить его судьбу православна ли русская церковь, православен

ли государь Алексей Михайлович и православны ли вселенские патриархи? Аввакум

ответил: "Церковь православная, а догматы церковные от Никона еретика, бывшего

патриарха, искажены новоизданными книгами... А государь наш Алексей Михайлович

православен, но токмо простою своею душою принял от Никона... книги, чая их

православны, не рассмотря плевел еретических..." О патриархах он написал, что

сомневается в их православии. Когда эти ответы были представлены собору, тот

подтвердил свое отлучение и объя-

462

вил, что осужденного подобает наказать и "градскими казнями". Те не заставили

себя ждать: в конце августа Аввакум вместе с другими вождями раскола - монахом

Епифанием, попом Лазарем и дьяконом Федором, - был сослан в Пустозерск на реку

Печору. Всем ссыльным, кроме Аввакума, вырезали языки и отрубили пальцы на

правой руке, чтобы не крестились двоеперстно и не писали. Аввакум избежал этой

казни, так как за него заступилась царица Мария Ильинична и сестра царя, Ирина

Михайловна. Во всем остальном судьба вождей раскола была общей. В Пустозерске

каждый из "соузников" был заключен в отдельной "земляной тюрьме", о которой

Аввакум писал "...покой большой и у меня, и у старца (Епифания), где пьем и

едим, тут и лайно (кал) испражняем, да складше на лопату, и в окошко! Мне

видится и у царя того, Алексея Михайловича, нет такого покоя". "Соузники"

общались по ночам, вылезая из темниц через окна. Все они, несмотря на

изувеченные руки, стали писателями, продолжая отстаивать свои убеждения.

Несмотря на принятые меры предосторожности, четыре старообрядческих учителя не

были так изолированы от массы своих последователей, как бы этого хотелось

правительству. Из писаний Аввакума видно, что сами стрельцы, охранявшие

подземные тюрьмы, помогали узникам сноситься с их единомышленниками на свободе.

Письма из Пустозерска пересылались в Мезень, там переписывались и развозились по

всей стране стрельцами, юродивыми, монахами. В конце 1660-х и начале 1670-х гг.

(до ссылки и смерти боярыни Морозовой) связи пустозерцев с Москвой были

настолько прочными, что протопоп посылал целые бочки освященной им воды своим

духовным детям, получал от них деньги, одежду, еду и даже малину, до которой был

большой охотник. Позднее рукописи прятались в кедровые кресты, которые

изготовлял старец Епифаний. В своих посланиях Аввакум писал о том, как еще "до

страшного суда" покарает своих главных врагов: "Я еще, даст Бог, прежде суда

тово Христова, взявши Никона, разобью ему рыло. Да и глаза-те ему выколупою, да

и толкну его взашей". "А царя Алексея велю Христу на суде поставить. Тово мне

надобно плетьми медяными попарить" Его вера в правоту своего дела и, быть может,

в скорое торжество над своими противниками была безгранична. Нередко в его

нравоучениях и советах звучала уверенность ветхозаветных пророков, а не обычное

сознание духовником обязанности руководить религиозной жизнью своих детей. "От

имени Господни повелеваю тебе", "не я, но тако глаголет Дух Святый", "я небесные

таны вещаю, мне дано!" - писал Аввакум с убежденностью, что он отражает волю

Господню, а не свое мнение С такой же уверенностью управлял он и своей паствой,

раздавая в своих посланиях советы "старолюбцам".

Исходным пунктом вероучения Аввакума, которое имело потом непререкаемый

авторитет в глазах его последователей, послужила реформа Никона, вовлекшая, по

его мнению, русскую церковь в ересь. Наиболее мерзким нововведением Аввакум

считал замену двоеперстия "печатью антихристовою" - троеперстием. Все

никоновские изменения обрядности он понимал как уклонение "в латинство" и

восклицал' "Ох, ох, бедная Русь! Чего-то тебе захотелось немецких поступков и

обычаев?" Современному человеку может показаться странной и фанатичной такая

мелочная приверженность обрядам. Однако надо помнить, что строгое благочестие

сводилось тогда почти исключительно к обрядовой стороне, поэтому даже малейшее

отступление в этой сфере от "святой старины" выглядело в глазах единомышленников

Аввакума кощунством и подлинным отречением от православия. Стараясь осознать

при-

чину этого чудовищного события - падение православия на Руси, - они находили для

него только одно объяснение - скорый приход антихриста, за которым должен был

последовать конец света С этим ощущением связан яростный дух аскетизма первых

старообрядцев, переходящий в почти полное отречение от мира. Отрешение от

всякого плотского наслаждения и любых внецерковных радостей Аввакум проповедовал

во всех его посланиях. Согласно его советам, вся жизнь, как церковная, так и

общественная и частная, должна регламентироваться религией.

Однако в ожидании кончины мира руководителям раскола надо было определить

возможные отношения с официальной "никонианской" церковью. В этом смысле Аввакум

занимал строгую и последовательную позицию. "Не водитесь с никонияны, - писал он

в одном из писем, - не водитесь с еретиками; враги они Богу и мучители

христианам, кровососы, душегубцы". Он советовал избегать не только мирных и

дружеских сношений с никонианами, но и всяких прений о вере. "Беги от еретика и

не говори ему ничего о правоверии, - предписывал он, - токмо плюй на него".

Идеалом для него являлось полное отчуждение от никониан, распространяющееся как

на церковную, так и на частную жизнь. Такая строгая изоляция рождала много

проблем. Поскольку духовенство в большинстве своем приняло реформу, раскольники

оказались без верховных пастырей и не могли получать таинств. Аввакум с

товарищами много думал над тем, как помочь этому горю. В конце концов было

решено, что младенца, крещеного попом-"новиком" (нового рукоположения, после

1666 г.), можно не перекрещивать, но следовало прочесть над ним дополнительные

молитвы. Исповедоваться за неимением священника-ста-ролюбца Аввакум советовал у

благочестивых и сведущих в церковных делах мирян. "Исповедайте друг другу

согрешения, по Апостолу, и молитеся друг о друге яко исцелите". - добавлял он,

давая этим понять, что такая исповедь полностью заменяет исповедь у священника

Даже причащаться он разрешал у иноков и "простцов", не имевших священства

(Впрочем, совершенно обходиться без священников он не считал возможным. Учение

его в этом важном пункте оставалось не до конца проясненным и как бы заключало в

себе зародыши двух главных толков позднейшего старообрядчества: поповцев и

беспоповцев.) Аввакум несомненно понимал, что вводит в жизнь своей заочной

паствы весьма необычные в православной жизни нравы и обряды, которые, по

существу, были гораздо большим отступлением от устава, чем сами "нико-ниянские"

новшества, но он советовал их лишь как временное исключение, ввиду "нынешнево

огнеопального времени".

Между тем раскол в стране набирал силу Собор 1666-1667 гг. определил жестокие

меры наказания для тех, кто упорно придерживался старых порядков. Страх перед

возможной казнью, ссылкой в монастырь и лишением всего имущества заставлял людей

покидать обжитые места и строить свои "скиты" в труднодоступных лесных районах.

С 1668 г. многие крестьяне, забросив свои поля, стали готовиться ко второму

пришествию, делая себе гробы и служа друг над другом заупокойные службы. Исход в

скиты приобрел массовый характер, в них строились амбары, поварни и всякие

тайники на случай прихода слуг антихриста. Так как не всегда в скиту были попы,

религиозный культ оказался здесь до крайности упрощен. Практиковались

самосожжения, которые превратились для "старолюбцев" как бы во второе,

неоскверненное крещение, дающее мученический венец. У протопопа Аввакума было

достаточно авторитета, чтобы осудить и остановить самоубийственные смерти,

464

но он увидел в них доказательство преданности старой вере, стояние против

"соблазнов никонианства" и сам деятельно возбуждал на мученичество своих

единоверцев. "Само Царство Небесное валится в рот, - писал он, - а ты

откладываешь, говоря: дети малы, жена молода, разориться не хочется'. " Получив

первые известия о самосожжении раскольников, Аввакум всецело одобрил их, величая

умерших "самовольными мучениками". "Вечная память им во веки веков! - пишет он в

одном из писем. - Добро дело содеяли - надобно так. Рассуждали мы между собой и

блажим кончину их" "Добро почита-ти сожженных за правоверие отец и братии

наших", - восторгается духовным бесстрашием своих единоверцев.

Пустозерские узники готовы были сами в любой момент принять мученическую смерть

за веру, но при этом никогда не теряли надежды на освобождение. Однако их

ожидания, что после смерти царя Алексея Михайловича никоновские нововведения

будут отменены, не оправдались. Узнав о восшествии на престол Алексеева сына

Федора, Аввакум в 1676 г. отправил ему письмо с призывом вернуться к старой

вере. Послание осталось без ответа. А пять лет спустя, в 1681 г., в Пустозерск

пришел указ о казни "соузников" через сожжение. Неизвестно, кто отдал его, но

инициатором казни несомненно являлся патриарх Иоаким, бывший в царствование

болезненного юноши-царя одним из самых влиятельных придворных и государственных

деятелей. Проведенный Иоакимом в 1681-1682 гг. церковный собор создал особый

"отдел постановлений" против раскольников, которым запрещалось собираться на

молитвы Царская грамота того же года давала епископату новые, расширенные

полномочия по борьбе с расколом. Видимо, в связи с этими постановлениями Аввакум

и его пустозерские единомышленники 14 апреля 1682 г. погибли на костре.

Старец Паисий Величковский

Институт старчества - очень древнее явление в жизни Восточной церкви. Обычно

старцами называли старших монахов, прошедший тяжелый путь самоотречения и

взявших под свое руководство молодых иноков и мирян, для которых они становились

духовными отцами и наставниками. В связи с этим старцы в монастырях, как

правило, не занимали никаких должностей, а были духовными вождями и советниками.

На Руси старчество получило распространение довольно поздно. Мы не находим его

следов в эпоху Киевской Руси. Точно так же нет никаких намеков на этот обычай в

житийной литературе времен св. Сергия Радонежского. Впервые старчество

становится известным у нас в конце XV в. благодаря аскетическим и мистическим

творениям Нила Сорского и его учеников - заволжских старцев.

Преподобный Нил Сорский начал свое монашеское служение в Кирилло-Белозерском

монастыре. Но его богато одаренная и мистически настроенная душа не находила

удовлетворения в обычной монастырской жизни. Поэтому он предпринял паломничество

на Афон - в этот духовный центр православной церкви. На Святой горе он посетил

многие монастыри. Бывал он также в келиях и пещерах старцев, под чьим духовным

руководством сложилось его представление о сущности аскетической жизни.

Переполненный глубокими впечатлениями, Нил возвратился на родину и поселился на

берегу речки Соры

СТАРЕЦ ПАИСИЙ ВЕЛИЧКОВСКИЙ

465

в чаще девственного леса, неподалеку от Кирилло-Белозерского монастыря. Из его

представлял суть старчества. Умер он после долгой и святой жизни в мае 1508 г.

Нил имел много учеников, некоторые из которых старче-ствовали в своих скитах.

Однако в силу многих причин обычай этот тогда не прижился. Упадок старчества на

Руси начался уже в конце XVI столетия и был связан с общим поражением движения

нестяжателей. XVII-XVIII вв. вообще не оставили нам о нем сведений. Великий

раскол XVII в. и церковные реформы Петра I нанесли глубокие раны религиозной

жизни в России. За два эти столетия монастыри и скиты претерпели сильное

обмирщвление. Многие из них вообще опустели, а монашество потеряло в глазах

народа всякий авторитет. Новый расцвет монастырской жизни и старчества в

последней четверти XVIII в. тесно связан с пламенным ревнителем аскетического

иночества преподобным Паисием Величковским.

Мирское имя Паисия было Петр. Он родился в декабре 1722 г. в Полтаве в семье

священника. Его детские годы прошли в кругу семьи, где хранилось благочестие и

строго соблюдались все церковные правила и уставы. Петр был тихим, молчаливым

ребенком, любителем чтения. Он самостоятельно изучил Часослов и Псалтирь, очень

любил читать жития святых. В 13 лет его приняли в Киевскую духовную школу. За

четыре года пребывания здесь он показал себя прилежным и одаренным учеником, но

не получил внутреннего удовлетворения. Мать хотела, чтобы ее младший сын, как

все его предки, как отец и старший брат, стал священником и унаследовал приход

брата. Однако у Петра уже в ранней юности возникло сильное желание уйти в

монастырь. С годами оно становилось все сильнее. Однажды ночью Петр тайком

убежал из школы, покинул Киев и отправился в Любечский монастырь. Настоятель

радушно принял его, благословил остаться в обители и даже выделил келью. Но

спустя несколько месяцев этого настоятеля сменил новый - своевольный грубиян в

монашеской рясе, мало заботившийся о подвижническом житии иноков Однажды,

рассердившись на Петра за то, что он подал ему не то кушанье, настоятель ударил

его по щеке. После этого инцидента Величковский оставил Любеч и отправился

дальше на юг. Судьба привела его в турецкую Молдавию. В ту пору в здешних

монастырях и скитах монашеское житие было особенно строгим Старчество, как

средство воспитания иноков, было широко распространено, и очень многие монахи

пребывали под началом у старцев. Петр пришел в обитель Св. Николая,

расположенную посреди острова на реке Тяс-мин. Его приняли послушником, а когда

ему минуло 19 лет постригли под именем Платона Но вскоре на православных

начались гонения со стороны униатов. Обитель Св. Николая закрыли, а монахов

изгнали.

ему дали послушание в лаврской типографии и поручили гравировать иконы на меди

Однако молодой инок желал жить в совершенном уединении под руководством опытного

монаха. Спустя короткое время он вместе с двумя другими монахами отправился в

новое странствование, мечтая добраться до святой Афонской горы. По пути

паломники оказались в скиту Трейстены. Подобно насельникам древних палестинских

лавр, часть монахов жила тут по общежительному уставу, а другие, пожилые и

опытные иноки, спасались в хижинах, расположенных вокруг скита, и подвизались по

уставу особножительному Прожив здесь некоторое время, Платон перешел в Кыр-

кульский скит. Только спустя три года - в 1746 г. ему открылась возмож-

466

100 ВЕЛИКИХ ПРОРОКОВ И ВЕРОУЧИТЕЛЕЙ

Платон добрался до святой горы и поселился там в одинокой келий неподалеку от

лавры преподобного Афанасия. Вокруг нее в совершенной бедности и безмолвии,

отрешившись от мира, спасалось много старцев. Платон хотел поступить под начало

какого-нибудь из них, однако никто не захотел взять его себе в послушники. В

течение трех лет он совершал свои подвиги в одиночестве. "Кто бы мог описать всю

его борьбу, - сказано в житии преподобного, - когда он один перед единым Богом в

пылающем усердии своей души стремится к совершенству! Он возложил на себя нужду,

лишения, пост, жажду, сокрушение и покаяние. Сколько вздохов и молитв исторглось

из глубины его сердца. Какая борьба с искушениями гнева, блуда и гордости,

которую понять может только тот, кто обращается к Богу!" Около 1750 г. на Афон

прибыл прежний наставник Платона - старец Василий из Молдавии. Поговорив с

молодым подвижником, он нашел его духовно возмужавшим и постриг в малую схиму с

наречением имени Паисий. После этого еще три или четыре года Паисий оставался в

одиночестве и занимался самоусовершенствованием. Потом к нему пришло несколько

юных иноков, и хотя сам он был еще молод годами, попросили принять их в

послушники. По их настоятельной просьбе Паисий был рукоположен в священники и

стал иеромонахом.

Так он вступил во второй период своей жизни и отныне не только вел духовную

брань ради собственного совершенствования, но и как настоятель и старец духовно

руководил другими иноками. Немногочисленная поначалу братия, собравшаяся вокруг

него, постепенно росла. От прота Афонской горы ему удалось получить

полуразрушенную обитель Св. пророка Илии, поблизости от монастыря Пантократора.

Вместе с братией Паисий построил здесь церковь, трапезную и 60 келий. Новый

монастырь сперва терпел большую нужду, однако братия множилась день ото дня.

Монастырские помещения вскоре стали тесны. Быстрый рост новой славянской обители

вызвал у греков афонских монастырей недружелюбные чувства. Турецкие власти также

чинили ей всякого рода препятствия. Тогда Паисий решил возвратиться в Молдавию,

чтобы там, среди гор и лесов, основать новый монастырь.

В 1763 г. вместе с 60 монахами и послушниками он отправился в путь. В Яссах от

митрополита Молдавии Паисию удалось получить в свое распоряжение Драгомирнский

монастырь в честь Сошествия Святого Духа, где он ввел общежитие и богослужебный

устав Афонской горы. Никто из братии не смел называть что-либо "своим", все было

общее, как Богом данное. Пища принималась совместно. Все работы в монастыре

выполнялись монахами. Первейшими добродетелями считались послушание, смирение,

терпение, доброе отношение к другим. День проходил в молитвах и работах. Паисий

был примером во всех аскетических добродетелях. Часто он сам участвовал в общих

монастырских делах, а по вечерам, когда братия собиралась с горящими свечами в

трапезную, читал ей что-нибудь вслух из святых отцов. Именно тут впервые расцвел

его старческий дар. В 1774 г. та часть Молдавии, где располагался Драгомирнский

монастырь, отошла к Австрии. Опасаясь за будущее своей обители, Паисий вместе с

братией перебрался на турецкую территорию в опустевший Секульский монастырь.

Через несколько лет он получил в свое распоряжение также находившийся неподалеку

Нямецкий монастырь (в год его кончины в двух этих монастырях числилось 500

монахов).

Хотя управление двумя большими монастырями отнимало у преподобного много сил, он

старался распространять дух истинного монашества и за их

СТАРЕЦ ПАИСИЙ ВЕЛИЧКОВСКИЙ

467

стенами. Долгими осенними и зимними ночами Паисий с помощью двух монахов

отцов. Часто видели его сидящим на ложе при горящих свечах, согбенным и

окруженным горами книг на различных языках. Порой за работой у него проходила

вся ночь. Так появились переводы "Наставлений" св. Иоанна Сирина, "Вопросов и

ответов" преподобного Максима Исповедника, "Поучений" Феодора Студита и другие

сочинения, получившие потом широкое распространение на Украине и в России. К

1793 г. был закончен перевод "Добролюбия" монаха Никодима.

Земная жизнь Паисия завершилась в ноябре 1794 г. К этому времени он -прославился

как старец, имевший особый дар духовного окормления, в сопредельных православных

странах, особенно в России, откуда родом были многие монахи его обителей. Одним

из первых русских учеников его стал иеромонах Клеопа, который затем перенес

основы старчества в Островскую Введенскую пустынь Владимирской епархии. Он стал

одним из первых насадников подлинного монашеского жития в Российской империи и

первоначальником старчества в возрожденной им пустыни. В начале XIX в. русские

ученики Паисия, странствуя из монастыря в монастырь, из пустыни в пустынь,

разнесли по всей России весть о "благочестивом и чудном отце Паисий". Однако в

основном они селились в бедных пустынях южной Великороссии - в губерниях

Калужской, Орловской и Курской. Здесь возникали и быстро крепли новые центры

духовной жизни. Один из учеников Паисия, Феодосии Маслов (+ 1802 г.), провел

последние годы в Софрониевой пустыни, где ввел общежительный устав Афонской