Сто великих узников москва "вече" 2003

Во время посещения Шлиссельбурга герцогом Голш-тинским царицу видел камергер

Берхгольц:

В 1725 году, обозревая внутреннее расположение Шлиссельбургс-кой крепости, я

приблизился к большой деревянной башне, в которой содержится Лопухина. Не знаю -

с намерением или нечаянно - вышла она и прогуливалась по двору. Увидев меня, она

поклонилась и громко говорила, но слов за отдаленностью нельзя было разобрать.

ЦАРИЦА ЕВДОКИЯ ФЕДОРОВНА

243

Одновременно с Е.Ф. Лопухиной в крепости томилась царевна Мария Алексеевна -

состояла с царицей в переписке, когда та еще находилась в Суздальском Покровском

монастыре. Ее заключили в одну из башен, в которой она и скончалась, как уверяли

иностранные писатели того времени, - от голода.

Когда на русский престол вступил Петр II - сын несчастного царевича Алексея,

царица с трепетом ожидала весточки от внука. Но время летело, а о ней никто не

вспоминал. Нетерпение вырваться на свободу после 27-летнего заключения было у

ней так велико, что она обратилась к всесильному когда-то А.Д. Менши-кову -

врагу своего сына и своему личному врагу- Она просила о переводе в Новодевичий

монастырь в Москве, но звезда сиятельного князя тогда уже меркла. Однако

наступил день, когда двери темницы растворились, на пороге появились разодетые

люди. Они поклонились ей до земли и пригласили следовать за ними...

В Москву царица вернулась только 2 сентября 1727 года и остановилась в

Новодевичьем монастыре в палатах близ Святых ворот, над которыми располагалась

церковь Спаса Преображения. Пророчество игумена Досифея сбылось: после смерти

мужа Петра I и сына Алексея она стала царицей, хотя и чисто номинальной. При ней

был назначен особый штат, на содержание царицы и ее двора отпускалось 60 000

рублей в год. Но жизнь, проведенная в страшных бедствиях, утомила Евдокию

Федоровну. Довольствуясь возвращенными почестями, она не вмешивалась в

придворные дела и спокойно жила в Новодевичьем монастыре. При дворе почти не

появлялась, только присутствовала при обручении своего внука с княгиней Е.

Долгорукой да на коронации Анны Иоанновны. Тогда царица сидела в особо

устроенном месте, откуда, как она и желала, посторонние не могли ее видеть. По

окончании церемонии императрица подошла к ней, обняла, поцеловала и просила ее

дружеского расположения: обе плакали навзрыд... После отъезда Анны Иоанновны

придворные бросились к Евдокии Федоровне с поздравлениями. Она их ласково

выслушала, и было видно, что царица не забыла ни аристократической вежливости,

ни приемов придворной жизни... Но все пришло слишком поздно: молодость утрачена,

жизнь разбита, и в 1731 году царица Евдокия Федоровна умерла в Новодевичьем

монастыре, где ее и похоронили.

244

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

Первые слухи об узнике в маске появились при французском дворе в начале 1720

года. Позже стала широко известна и книга анонимного автора "Секретных записок

по истории Персии", где упоминалось о злополучной судьбе незаконного сына

Людовика XIV. О "Железной маске" в 1760 году писал Вольтер в своем труде "Век

Людовика XIV", после чего любопытство общества было возбуждено до предела.

Многие стали размышлять, разыскивать и предполагать, кто же мог скрываться за

таинственной маской. Сам Вольтер романтически предположил, что это был старший

брат Людовика XIV, ставший жертвой честолюбивой и жестокосердной политики. Но

доказательства французского философа были слабы, не прояснили ничего и архивы

Бастилии, ставшие достоянием ученых после взятия этой страшной тюрьмы. Все листы

тюремной книги, относившиеся к этому узнику, оказались заблаговременно

вырванными и уничтоженными. Однако версии, по которым "Железная маска" считался

сводным братом Людовика XIV, множились, расходясь лишь в вопросе происхождения

загадочного узника. По одной из них, он был сыном королевы Анны Австрийской от

герцога Бэкингема, по другой - от кардинала Мазарини, noj третьей... от

камердинера. Предполагали также, что таинственным! узником был брат-близнец

Людовика XIV, которого изолирова-1 ли, опасаясь междоусобиц и борьбы за престол.

Этот романтичес-1 кий вариант и лег в основу приключенческих романов, по кото-"'

рым было снято несколько кинофильмов.

Историки и писатели строили различные версии о личности таинственного узника.

Одни видели в нем сюринтенданта Н. Фуке, другие - вождя Фронды герцога де

Бофора, исчезнувшего в 1669 году; некоторые называли герцога Монмута -

племянника английского короля Якова II, спасенного этим заточением от смертной

казни; указывали и на дворянина Армуаза, возглавлявшего заговор против Людовика

XIV.

Луизы де Лавальер. Мальчика, родившегося 2 октября 1667 года, назвали Людовиком

де Бурбон, графом де Вермандуа. Юный принц был воспитан соответственно своему

достоинству, но по характеру он был горд, нетерпелив и горяч, к тому же сильно

ненавидел дофина - наследника престола. Принц часто говорил о бедных французах,

которые вынуждены будут повиноваться слабоумному и малодостойному царствовать

дофину*. Людовику XIV сообщали о поведении графа де Вермандуа, но любовь

родительская победила, и он не смог применить неограниченную королевскую власть

к сыну.

"ЖЕЛЕЗНАЯ МАСКА"

* В отличие от графа де Вермандуа тот был ласков и добр сердцем.

Однажды юный граф (ему было тогда 16 лет), забывшись в ссоре, дал дофину

пощечину. Король и на этот раз колебался наказать виновного, однако известие об

этом проступке вызвало при дворе слухи и смятение. И тогда Людовик XIV с великим

для себя насилием собрал самых преданных и искренних придворных, чтобы спросить

у них совета, сообразного с государственными законами. Все осудили принца на

смерть, и только министр де Лувуа, более других проникшийся горем короля,

посоветовал найти другой способ наказать графа. Он предложил отправить графа в

армию во Фландрию, а потом распространить слух, что тот заразился там гнилой

горячкой, чтобы никто не смог его видеть, а через некоторое время распространить

слух о смерти графа, похоронить его прилично достоинствам, а потом тайно

перевезти в какой-нибудь замок, где бы тот и кончил свою жизнь.

Предложение это приняли и для совершения дела избрали верных и скромных людей.

Среди них был и Сен-Map, комендант замка Пиньероль, на которого можно было

положиться. Так граф де Вермандуа был "погребен" в Аррской церкви 25 ноября 1683

года, а на самом деле в гроб положили кусок дерева. В то время, когда

погребальное шествие величественно провожало принца в "последний путь", верные

проводники окольными путями сопровождали его в вечное изгнание. А чтобы даже имя

принца исчезло из истории, лицо ему покрыли железной маской с небольшими

прорезями, чтобы можно было принимать пищу.

Как только принца доставили в Пиньероль, туда прибыл курьер из Версаля с новым

повелением - перевезти узника в сопровождении Сен-Мара на остров Сент-Маргерит.

Крепость здесь была со всех сторон окружена морем, но для большей надежности

поставили часовых и приказали им стрелять по всем судам, которые будут

приближаться к берегу на недозволенное расстояние. Узника содержали в крепости

со всеми почестями, стол всегда сервировали серебряной посудой.

Через несколько дней после заключения принца на острове Сент-Маргерит под стражу

был взят придворный банкир Бюис-сон - за небрежение в исполнении своих

обязанностей. И случайно устроилось так, что комната его оказалась под комнатой

таинственного узника. Проштрафившийся банкир решил ему сообщить о себе через

печную трубу: сначала разговоры их были отвлеченными, но обоим хотелось излить

друг другу душу, и банкир первый начал рассказывать о своих несчастьях, на что

граф сочувственно вздыхал. О себе же он говорил только то, что находится здесь

по воле родителя, но открыть свое имя не может, так как это будет стоить ему

жизни, да и банкиру не миновать смерти.

Через некоторое время после таких бесед помощник лекаря заметил, что под окном

камеры принца что-то белеет на воде. Он

!1

246

бросился вплавь и достал тонкую сорочку, которую принц исписал с одного конца до

другого. Надзиратель прочитал написанное и бросил сорочку в огонь, а через

несколько дней помощника лекаря нашли мертвым...

За узником установили еще более строгое наблюдение, а чтобы уменьшить его тоску,

принесли маску из черного бархата - легкую и безопасную. Ему даже разрешили

носить ее только в тех случаях, когда он будет прогуливаться по крепостному валу

или когда услышит, как открываются двери его темницы Сен-Map не отказывал

пленнику ни в чем, чего бы тот ни потребовал. Узник говорил на нескольких

языках, приятно пел и, когда оставался один, играл на цитре... Однажды он

нацарапал ножом на серебряной тарелке слова: "Людовик де Бурбон, граф де

Вермандуа, побочный сын Людовика XIV, 23 июня 1698 года". А потом бросил тарелку

в окно... Один рыболов подобрал ее и принес Сен-Мару, который долго допытывался,

не читал ли тот написанное. Рыбака отпустили только тогда, когда надзиратель

совершенно убедился, что тот вообще не умеет читать.

После этого случая Сен-Map стал требовать, чтобы узника перевели в Бастилию, и

наконец получил гакое распоряжение Пленника перевозили только ночью, и по дороге

Сен-Map всегда ложился спать рядом с графом. Комендант острова Сент-Маргерит

имел собственное имение в Палто, и король пожелал прибыть туда, чтобы несколько

дней провести с "Железной маской". Но короля захотели увидеть и крестьяне

окрестных деревень, поэтому они тоже заметили таинственного узника. Заметили они

также, что в столовой зале узник сидел спиной к окнам, напротив него с двумя

пистолетами расположился Сен-Map и служил им только один камердинер.

Пасмурным сентябрьским днем 1698 года перед подъемным мостом Бастилии

остановился конный отряд. Капитан Сен-Map вызвал стражу, предъявил ордер, и

десятка два мушкетеров, окружавших портшез с траурными занавесками, проникли во

внутренний двор знаменитой тюрьмы. Тюремное начальство знало о своем узнике

только то, что прибыл он с острова Сент-Маргерит, а до этого содержался в

крепости Пиньероль. Согласно предписанию, таинственного узника заключили в один

из самых глухих казематов башни Бертодьер: разговаривать с ним запрещалось, но

обходились с пленником очень почтительно.

В то время комендант Бастилии получил от королевского двора несколько

таинственных писем:

Милостивый государь! В случае, если кто-нибудь придет разузнать об арестованном,

который сегодня утром препровожден в Бастилию по королевскому указу, то прошу

вас не давать никаких сведений. Согласно воле Его Величества и препровождаемым

при сем

"ЖЕЛЕЗНАЯ МАСКА"

приказом, является желательным, чтобы никто не знал о вышеупомянутом

арестованном решительно ничего, даже его имени.

Приказав поместить в темницу моего Бастильского замка важного пленника, я пишу

вам это письмо для того, чтобы вы знали, что я желаю, чтобы вы приняли

упомянутое лицо и тщательно берегли его впредь до нового приказания. Вместе с

тем, уведомляю вас, чтобы вы не позволяли упомянутому лицу ни под каким видом

вступать в какие-либо сношения с кем бы то ни было - ни лично, ни письменно.

К нему никто не допускался, кроме занявшего место коменданта Бастилии Сен-Мара и

майора Росаржа, который надзирал за пленником и прислуживал ему. Лечивший узника

доктор Бейль никогда не видел лица его, хотя не раз осматривал его язык и другие

части тела. Доктор говорил, что "Железная маска" был весьма статен, имел

смугловатый цвет кожи.

Гугенот И. Кардель одно время тоже находился в башне Бертодьер, где летом солнце

жгло так сильно, что расплавляло свинец, а зимой снег проникал через решетку и

замерзал на полу ледяной коркой. А "Железная маска" находился еще ниже башни

Бертодьер. Были слышны вздохи и стоны пленника, и майор Ро-сарж, несколько

покровительствовавший гугеноту, сказал однажды, что заметил, как тот

прислушивается к этим звукам. А потом добавил: "Если вы когда-нибудь будете в

сношениях с заключенным по соседству с вами, хотя бы только в разговоре, то

будете казнены в тот же самый день, как об этом узнают". С тех пор гугенота и

других заключенных, содержавшихся в башне Бертодьер, лишили прогулок по саду: по

той только причине, чтобы они, проходя по лестнице, не могли случайно о чем-

нибудь узнать.

В безмолвии прожил узник пять лет в своей одиночной камере, а в начале ноября

1703 года он занемог, но не придал этому значения. Однако через несколько дней

состояние его ухудшилось, и он умер 19 ноября 1703 года. Тело узника завернули в

простыню и через день погребли в церкви Святого Павла (по другой версии - на

тюремном кладбище) в присутствии майора Росаржа и доктора Бейля. В церковной

книге указано, что узнику было 45 лет: перед погребением ему отрубили голову,

которую потом изуродовали. После похорон все находившиеся в его комнате предметы

(кровать, столы, стулья и т.д.), даже двери и окна были сожжены, а вся посуда

переплавлена. Камеру, которую занимала "Железная маска", выскоблили, заново

оштукатурили и побелили.

В разное время в связи с другими обстоятельствами возникали и другие гипотезы об

имени таинственного узника, но все они, как и выше приведенные, не были

подкреплены достоверными фактами, а часто и противоречили друг другу. В 1795

году была предложена версия, которая как будто бы получила некоторые

248

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

исходил из двух непреложных истин: названия крепости Пиньероль, в которой

первоначально находился таинственный узник, и имени, под которым он был

похоронен, хотя оно и вымышленное: Маччиоли. Однако оно очень напоминает имя,

принадлежавшее реальному историческому лицу, хорошо известному современникам.

Маттиоли.

Граф Джироламо Маттиоли родился в 1640 году в итальянском городе Болонья. Свою

дипломатическую карьеру он начал при дворе герцога Мантуанского, стал быстро

продвигаться по служебной лестнице, выдвинулся в премьер-министры и оказался в

гуще политической борьбы, которую вели великие державы по отношению к богатой,

но раздробленной Италии. При содействии Д. Маттиоли между Францией и Мантуей был

заключен тайный договор, весьма выгодный для французского короля. За эту сделку

Людовик XIV заплатил итальянцу 100 000 скудо, но тот захотел получить больше. И

продал тайну заинтересованным правителям Испании, Австрии и Савойи, чем разрушил

надежды французского короля.

Разгневанный Людовик XIV решил жестоко наказать Д. Маттиоли и избрал для

дипломата месть, которая оказалась более страшной, чем смертная казнь. Итальянца

заманили в пограничный район, где схватили и бросили в крепость Пиньероль, после

чего узник исчез навсегда. Граф оказался обреченным на смерть еще при жизни: он

лишился имени, потерял лицо и во мраке вечного заточения должен был день и ночь

думать об ужасных последствиях своего предательства. На все запросы министерство

иностранных дел Франции отвечало, что ничего не знает о Д. Маттиоли.

Сам он дважды пытался подать о себе весть. Сначала хотел подкупить тюремщика

Бленвиньера: "Вот, сударь, кольцо, которое я вам дарю и которое прошу принять".

Второй раз он написал несколько слов на подкладке карманов своего камзола,

который должны были вычистить. Обе истории были засвидетельствованы в тюремных

отчетах. Версия о "Железной маске" Д. Маттиоли подтверждается и некоторыми

хронологическими* данными, в частности, исчезновение его совпадало со временем

появления в крепости Пиньероль неизвестного узника. Однако и это остается только

гипотезой.

В период империи в ход была пущена новая версия, которую поддержали придворные

историографы: Наполеон I был потомком "Железной маски". Согласно этой версии,

французский король Людовик XIV был внебрачным ребенком, но именно ему Людовик

XIII (отец) предназначил королевскую корону, устранив от права на престол своего

законного сына. Настоящий до-

ВОЛЬТЕР В БАСТИЛИИ

249

фин воспитывался вдали от французского двора, а когда вырос и стало заметно его

отправили на остров Сент-Маргерит, где он вступил в тайную связь с дочерью

тюремщика, которая родила сына. Тогда-то его, закованного в железную маску, и

переправили в Бастилию, а малолетнего сына отправили на Корсику, дав ему при

этом фамилию Буонапарт ("с хорошей стороны", "от хороших родителей"). И вот этот

мальчик будто бы и стал предком Наполеона, обеспечив ему тем самым "легитимное"

происхождение...

ВОЛЬТЕР В БАСТИЛИИ

После смерти французского короля Людовика XIV остался малолетний преемник, за

которого правил герцог Филипп Орлеанский. Как только короля похоронили, регент

повелел распахнуть двери тюрем и выпустить узников, однако двигала им скорее

всего не гуманность, а полное безразличие. Во время регентства Филиппа

Орлеанского в Бастилию в основном стали заключать по делам политическим, за

религиозные верования тогда уже не преследовали, но несмотря на это, число

узников знаменитой тюрьмы было довольно значительным. Регент быстро решался на

эту меру, но в то же время и освобождал он узников без особых затруднений, так

что продолжительного содержания в Бастилии при нем не было.

При Филиппе Орлеанском двор предавался всевозможным излишествам, а так как двор

правителя всегда становится законодателем мод, то придворный разврат сообщился

средним и даже низшим слоям французского общества. Время официального лицемерия

миновало, и разврат хлынул мутным потоком. "Искать забвения в объятиях

чувственного" - таков был лозунг людей, окружавших Филиппа Орлеанского и верных

духу своего времени. Скандальные хроники приписывали самому регенту такие

любовные похождения, в которые, казалось, трудно поверить, однако слухи эти

стали причиной появления многих сати-

Вольтер

100 ВЕЛИКИХ УЗНИКОВ

ВОЛЬТЕР В БАСТИЛИИ

251

дочери, герцогине Беррийской, не избежало самых грязных подозрений. Герцог

выдавал своих дочерей замуж, а потом на глазах у всех становился их любовником.

Герцог Беррийский был совсем не ревнив, но обнаружив, с кем изменяет ему жена,

принялся жаловаться всему двору в самых энергичных выражениях.

Сатирические куплеты подобного рода были тогда в моде, и авторство двух из них

приписывали Франсуа Мари Аруэ. В 1716 году он был заподозрен в сочинении сатир

на регента, и одна из них - "Царствующий ребенок" (или "В царствование ребенка")

- им была действительно написана. Об этом стало известно благодаря доносам

бравого офицера Берегара, подосланного полицией: ему Франсуа Мари Аруэ сам

признался в авторстве. Стихотворение было полно непримиримой критики старого

порядка, говорило о бесчисленных бедствиях французского народа, но это власти

могли бы простить. Однако молодой поэт осмелился весьма недвусмысленно обличать

и пороки регента, за что при других обстоятельствах мог бы жестоко пострадать.

Но Филипп Орлеанский был равнодушен ко всему, даже к тем ужасным вещам, которые

писали и рассказывали о нем. Авторов памфлетов он преследовал нехотя и только по

настоянию окружающих.

В протоколах о пребывании Франсуа Мари Аруэ в Бастилии сохранилась статья

следующего содержания:

Франц Мария Арует, 29лет, родом из Парижа, сын Аруета - казначея Счетной

экспедиции. Посажен в Бастилию 17мая 1717 года за сочинение разных

оскорбительных стихотворений на регента и герцогиню Берри. Он говорил также в

присутствии многих особ, что так как он ничем не может отомстить герцогу

Орлеанскому, то не пощадит его, по крайней мере, в своих стихотворениях. Когда

же его кто-то спросил: "Чем же вас обидел Его Королевское Величество?", - то он

вскочил как бешеный и отвечал: "Как?Разве вы не знаете, что он послал меня в

ссылку за то, что я доказал публике, что он поработил себя недостойной его

страсти?".

Господин Арует был сослан в Туллес 15 мая 1716 года, но Его Королевское

Величество позволил отцу, чтобы сын его выбрал местом ссылки Сюлли на Луаре, ибо

там он имел родных, и надеялись, что они разговорами и примерами своими сделают

его умнее и умерят излишнюю его живость.

Итак, из Парижа узник был выслан в замок Сюлли, где у его отца было много

знакомых. Здесь собралось многочисленное общество, занятое исключительно

устройством всевозможных развлечений и увеселений. Ф.М. Аруэ не замедлил найти

много удовольствий, от которых отрывался лишь для сочинительства стихов знакомым

дамам. В своих письмах он сообщал, что в Сюлли

жить приятно и только одно отравляет его веселую жизнь - сознание необходимости

оставаться здесь. Ссылка оставалась все-таки ссылкой, и тогда по совету одного

из друзей он написал послание к герцогу Орлеанскому с единственной просьбой -

прочесть предлагаемые стихи, чтобы через сравнение убедиться, что их автор не

может быть сочинителем отвратительных куплетов. Послание имело успех, и в начале

1717 года его возвратили из ссылки. Регент даже пожелал принять бывшего узника,

простил его, хотя и не был до конца уверен в его невиновности

Вместо смирения и раскаяния молодой Аруэ не замедлил послать новый, не менее

скандальный куплет, свидетельствовавший о необыкновенной способности герцога

Орлеанского всем забавляться, все позволять и все выслушивать. Поэт нисколько не

щадил регента, нападая на самые дурные поступки и стороны его характера - как

действительные, так и предполагаемые.

Полиция, уже следившая за автором, доносила, что он не может произносить имя

регента без озлобления. Чтобы наказать поэта, на этот раз ухватились за

анонимную поэму "Я видел" - самый неистовый памфлет на регента и его окружение,

который в то время ходил по рукам. Он метко бичевал скандалы и злоупотребления,

которые происходили повседневно и на глазах у всех в последние годы царствования

Людовика XIV. Сатирик указывал на королевскую власть как на главную причину всех

изображаемых им ужасов. В этой сатире нашли сходство с поэтической манерой Ф.М.

Аруэ, и подозрительно настроенным агентам достаточно было того, что он