Тайная сила

Глава первая. Тихоня в столовой 
* * * 
Когда мне было девять лет, я уговорила родителей на восемь
недель отпустить меня в летний лагерь. Они отнеслись к моей идее
скептически, но мне очень хотелось поехать. Я прочла много книг о
летних лагерях на берегу озер, окруженных лесом. Герои этих книжек
очень весело проводили там время.
Перед отъездом мама помогла мне собрать чемодан. Мы положили
туда шорты, сандалии, купальники, полотенца и… книги. Много-много.
Взять их казалось само собой разумеющимся — мы были читающей
семьей. По вечерам и выходным родители, братья, сестры и я сидели в
гостиной, уткнувшись в свои книжки. Разговаривали мало. Каждый
погружался в свой мир вымышленных приключений, но все-таки мы
были вместе. Поэтому, когда мама клала мне в чемодан столько книжек,
я представляла, что в лагере все будет так же, как дома, только лучше. Я
уже видела, как, лежа в одной общей спальне в одинаковых ночнушках,
мы — я и еще десяток моих новых подруг — упоенно читаем.
Но все вышло совсем иначе. Лагерь оказался полной
противоположностью нашим тихим семейным вечерам. Жизнь в нем
напоминала чей-то нескончаемый шумный день рождения. С разницей
лишь в том, что я не могла позвонить оттуда родителям, чтобы те
пораньше забрали меня домой.
В первый день вожатая собрала нас и сказала, мол, чтобы
проникнуться лагерным духом, мы должны выучить кричалку и
кричать ее каждый день до конца лета. Размахивая руками, как при
быстрой ходьбе, вожатая проскандировала:
МЫ ШУМНЫЕ ДЕВЧОНКИ!
ВЕСЕЛЫЕ ДЕВЧОНКИ!
ШУМИМ И ВЕСЕЛИМСЯ!
МЫ ШУМА НЕ БОИМСЯ!

После чего подняла руки, широко развела их и расплылась в
ослепительной улыбке.
Да, такого я не ожидала! Мне и без того было весело, я радовалась,
что приехала в лагерь, но зачем же заявлять об этом во всеуслышание?
(И чем тут, собственно, гордиться? Разве хорошо быть шумной?) Я не
знала, что и думать. Бодро проорав кричалку вместе со всеми, я
поспешила найти тихий уголок, достала книжку и начала читать.
Однако через несколько дней ко мне подошла самая крутая
девчонка из нашего корпуса и спросила, почему я все время читаю и
почему такая «спокойная» — то есть не шумная. Я посмотрела на
книжку, огляделась… Никто не сидел и не читал… кроме меня. Все
смеялись, играли, кто-то бегал по лужайке с девчонками из других
корпусов. Я закрыла книжку, убрала ее в чемодан к остальным книгам и
не доставала до конца лета. Запихивая их под кровать, я чувствовала
себя виноватой, словно книги нуждались во мне, а я их подвела.
Остаток лета я вместе со всеми вопила про шумных девчонок,
старательно делая вид, что мне это нравится. Каждый день размахивала
руками и улыбалась во весь рот, притворяясь веселой и общительной. А
когда смена закончилась и я, наконец, воссоединилась с любимыми
книжками, что-то изменилось. Я по-прежнему ощущала необходимость
быть шумной в школе и даже с друзьями.
В начальной школе мы все знали друг друга, ведь были вместе с
детского сада. Я догадывалась о своей робости, но со знакомыми
ребятами чувствовала себя уверенно и даже однажды участвовала в
школьном спектакле. Все изменилось, когда я перешла в среднюю

школу. Там я оказалась новенькой среди незнакомых ребят, болтавших
о чем-то своем. В школу меня отвозила мама: я слишком нервничала,
оказываясь в автобусе с другими детьми. Двери в школу отпирались
только после первого звонка, и если мы приезжали раньше,
приходилось ждать на парковке. Школьники разбивались на группки,
кто с кем дружил. Все знали друг друга и чувствовали себя совершенно
нормально. А для меня та парковка была кошмаром.
Наконец звонил звонок, и мы бежали в школу. В коридорах царила
еще большая суета, чем на парковке. Ребята бегали взад-вперед,
уверенно шагали по коридору, явно чувствуя себя хозяевами школы.
Мальчишки и девчонки обменивались новостями, хихикали. Я же
выискивала в толпе знакомые лица, долго думала, не подойти ли
поздороваться, а потом шла своей дорогой, так ничего и не сказав.
Но хуже всего бывало в столовой на большой перемене. По
сравнению со столпотворением в ней толкотня в коридорах казалась
раем! Сотни голосов отражались от массивных шлакобетонных стен. В
зале стояли длинные узкие столы, и за каждым восседала смеющаяся,
болтающая «компашка». Все в школе делились на компашки:
улыбчивые, пользующиеся популярностью девчонки сидели в одном
углу, спортсмены — в другом, зубрилки — в третьем. У меня голова
шла кругом — куда там улыбаться и непринужденно болтать, как
другие!
Знакомая картина? Думаю, не я одна столкнулась с такой
проблемой.
Вот, например, Дэвис. Задумчивый, застенчивый парень, в первый
учебный день в шестом классе он оказался в такой же ситуации. Будучи
одним из немногих азиатов в школе, где учились в основном дети с
европейской внешностью, он чувствовал себя неуютно: ему казалось,
что все считают, будто он выглядит как-то не так. И настолько
нервничал, что на продленке чуть ли не забывал дышать от волнения,
пока остальные неторопливо рассаживались по местам. Наконец, он сел
и попытался сосредоточиться на домашнем задании. Остаток дня
прошел в том же духе: в переполненной столовой он, еле дыша, нашел
свободное место и с облегчением выдохнул лишь на уроках, где царила
тишина. Когда в половине четвертого прозвенел звонок, Дэвис
чувствовал себя выжатым как лимон. Первый день в шестом классе

закончился, он выжил. Правда, в автобусе по пути домой кто-то
прилепил к его волосам жвачку.
На следующее утро Дэвис пришел к выводу, что в школе все дети
совершенно счастливы. Все, кроме него.

жүктеу/скачать 2.69 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: