Таррег а (Биографический очерк)
жүктеу/скачать 0.98 Mb.
|
| Точно нельзя сказать, в чем состояла протекция Тарреги от его благородного друга. В одном из биографических очерков говорится, что эта протекция прекратилась с переездом Тарреги в Мадрид, в это же время меценат скончался. Это неточное утверждение, поскольку Таррега переехал в Мадрид в 1874г., а Канесса, как мы уже сказали, умер через 8 лет. И, кроме того, известно от членов семьи дона Антонио Канессы, что меценат дал средства для переезда в Мадрид и поступления в консерваторию, позже также помогал ему.
Другим страстным почитателем Тарреги в Бурриане был Баутиста Перис /Батистет/, фигаро по профессии, человек с огненной фантазией. Он пылал страстью к гитаре и страдал до глубины души, когда Таррега играл для друзей, а он из-за занятости не мог присутствовать на концерте. Эта глубина сопереживания была для Тарреги дороже золота. Много раз случалось так, что когда он должен был играть на каком-либо празднике важных персон, но новичков в искусстве, то стучал в дверь своего друга и тот (хотя и спал) сразу же вставал и сопровождал его куда бы то ни было из одного удовольствия послушать его. “Кто-то должен пользоваться тем, что другие понять не могут,” - говорил Таррега. Назовем среди самых преданных последователей Тарреги Висенте Альмелу, Хоакино Мореса и Федерико Аликарта, которые оспаривали один у другого право составить Тарреге компанию, когда были свободны, будучи немыми и пораженными свидетелями виртуозности на гитаре. 5. ГИТАРА ТОРРЕСА Пришла осень 1869 г., и дон Антонио Канесса собирался, как обычно поехать в Андалузию. Он пришел в “компанию друзей гитары”, сформировавшуюся вокруг Тарреги; с избранной аудиторией он слушал концерт, который артист время от времени посвящал своим энтузиастам. В конце вечера, в обстановке воодушевления и эмоциональности, кто-то сказал, что Аркас играл на концерте в Кастильоне на инструменте с мощным звуком и горячим тембром, изготовленным в Севилье доном Антонио де Торресом. Качеству инструмента в большей части обязан был успехом знаменитый артист. Все члены кружка сошлись во мнении, что Тарреге надо купить хорошую гитару и по возможности, того же мастера. Дону Антонио Канессе понравилась эта идея, и он предложил свои услуги для скорейшего ее осуществления. И действительно, Таррега и его покровитель отправились в Севилью через несколько дней. Приехав в столицу Андалузии, они посетили известного мастера в его мастерской на улице Серрахерия, № 13. По мнению Торреса, эти посетители не обладали видом солидных покупателей гитары за дорогую цену, поэтому он предложил им инструмент обычного типа. Таррега начал осматривать инструмент, а затем начал наигрывать прелюдии с аккордами и переходами, позволявшими проверить качество гитары. Торрес, кроме изготовления инструментов, был также довольно известным исполнителем, с хорошим музыкальным вкусом и поэтому сразу понял, что перед ним исключительный музыкант. Удивление и восхищение его все росли, пока, обращаясь к Тарреге, он не сказал: “Подождите, эта гитара не для Вас”. Он зашел в помещение позади лавки и через несколько минут вернулся с ценным инструментом, изготовленным для себя самого со всей любовью артиста. Вложив инструмент в руки Тарреги, сказал: “Вот гитара, которую Вы заслуживаете”. Она была сделана из клена с крышкой из ели, манго и кедра и диапазоном из черного дерева. Размером она была немного меньше обычных гитар, по контуру была украшена тончайшей резьбой бледно-зеленого цвета с двойной тесьмой колосьев на грифе, а на обратной стороне и ободе была изящная мозаика в виде прямоугольной спирали. К чистому звуку добавлялся, возможно благодаря резонатору, одновременно ясный и горячий, будто золотой тембр. Пропорция между низкими и высокими тонами соблюдалась точно в зависимости от громкости, а длительность вибраций щедрая в любом диапазоне. Достаточно было поставить пальцы в позицию совершенного аккорда, чтобы взяв только три нижние ноты, ясно слышались дополнительные гармонии на остальных струнах. В руках Тарреги, при переходе от одного аккорда или арпеджио к другому, оставались голоса без перерывов, связанные между собой. Звук этого инструмента обладал чем-то непередаваемым, он сам по себе околдовывал. Таррега играл на той гитаре до 1889 г. Перегородки ладов были из серебра и износились под постоянными ударами его, не знавших усталости, пальцев за двадцать лет. Струны начали касаться диапазона и деформировали вибрацию звука. Надо было менять деку. За ремонт взялся мастер Энрике Гарсия из Барселоны, но, возможно из-за того, что у него не было хорошего материала или из-за неосторожных действий на крышке при натяжении струны, полностью ремонт осуществить не удалось. Таррега не мог больше использовать гитару на концертах и полностью оставил ее. Только иногда, во время своих кратких приездов в Барселону после турне, он доставал ее из футляра, перебирал ее струны, как врач, прослушивающий больного, и, разочаровавшись, откладывал ее. Место первой заняла вторая, она принадлежала ко второму периоду нашего известного гитариста и была изготовлена в Альмерии. Энрико Гарсия чувствовал глубокое огорчение Тарреги, собственным сердцем мучился воспоминанием о своей предыдущей неудаче. Однажды он решил повторить ремонт и обратился с этим предложением к Тарреге. Таррега согласился и результат на этот раз оказался удовлетворительным. Это произошло в 1907 г., когда Таррега полностью вылечился от тяжелой болезни, с этого времени он с радостью снова стал заниматься на этой гитаре, использовать ее на концертах до тех пор, пока она не прекратила существование. 6. ПОРТРЕТ АНТОНИО-де-ТОРРЕСА В январе 1931 года, возвращаясь с женой из артистического турне по Южной Америке, мы решили сойти с корабля в Альмерии, чтобы познакомиться с этим андалузским городом и, заодно, осмотреть дом, где 13 июня 1817 года родился знаменитый мастер гитары дон Антонио-де-Торрес. Мы ориентировались по данным на этикетках на обратной стороне некоторых его инструментов, на которых местом жительства мастера указывалась улица Реаль № 80 Каньяды-де-Сан-Урбано. Мы отправились в этот квартал Альмерии в поисках знакомых или потомков артиста, и здесь нам представилась сентиментальная сцена, которая заслуживает того, чтобы о ней рассказать. В доме, адрес которого был указан на этикетках, на нижнем этаже находилась продуктовая лавка. На мой вопрос там ответили, что единственная оставшаяся в живых дочь знаменитого гитарного мастера Матильда живет недалеко от этого места вместе со своими детьми и внуками. Нас проводили до его дома. Сеньоры не было дома. Ее пошли искать и всем говорили, что ее хотят видеть какие-то приезжие из Барселоны. Через некоторое время появилась раздраженная от ожидания сеньора преклонных лет, которая, увидев нас, воскликнула с видимым разочарованием: “Ах, опять это не Теодоро!” Потом я узнал, что о самоубийстве Теодора, первенца Торреса, в 1894 году в Барселоне, никогда не говорили его сестре Матильде, которая его обожала, из опасения, что такое сообщение нанесет ей огромную боль. Она все время ждала, когда ей говорили, что приехали незнакомые люди, что приехал ее брат . Отправившись от волнения, Матильда захотела показать нам дом, где родился и жил ее отец до 1856 года, где он женился, затем отслужил в армии и снова соединился с супругой. Профессию краснодеревщика он освоил в Бере, затем переехал в Гранаду, на улицу Пласуэла № 8, где мастер Хосе Перна обучил его искусству изготовления гитар. Затем он уехал в Севилью, где овдовев, женился во второй раз и оставался там до 1870 года, пока окончательно не обосновался в Альмерии. Исключительный документальный интерес представляет письмо, любезно предоставленное нам каноником-архивариусом Каньяде-де-Сан-Урбано, доном Франсиско Родригесом. Оно было подписано доном Хуано Мартинесом Сирьентом, имеющим бенефиций от собора в Кордове, приходском священнике “Ла Каньяда” в период с 1887 по 1895 год, близкого друга Торреса. Вот это письмо: Кордова, 29 января 1931 года Г-ну д.Франсиско Родригесу Торресу
Дорогой друг! Я получил твое письмо. В том, о чем ты меня просишь, я тебе охотно помогу, хотя я всего лишь старый священник. Твое полное энтузиазма и нежности письмо будит во мне ностальгию по восьми годам, проведенным на месте моего первого назначения. Я очень любил моего дорогого друга гитарного мастера дона Антонио Торреса и могу рассказать несколько эпизодов его жизни. Он был очень спокойным и неповерхностным человеком, говорил медленно, а пронзительный взгляд свидетельствовал о незаурядном уме. Он был поэтом. То, что он читал нам в узком кругу, вызывало восхищение. Он был хорошим музыкантом и композитором, сочинял для гитары, своего любимого инструмента, им самим же построенного. Очень часто он звал меня на помощь, чтобы согнуть обозы и трубы, основания, бордюры и гриф, очень тонкую работу, которую он один не мог выполнить, т.к. боялся; и при выполнении работы всегда закрывал дверь на ключ, чтобы его не видел никто даже из членов семьи. Иногда я спрашивал - в чем секрет звука его гитар и он отвечал, что дело только в крышке, т.к. только качество древесины на крышке, обработка и форма составляют секрет звука. Однажды, в день Богоматери, для большей торжественности праздника и чтения мессы, я пригласил дона Эмилио Хименеса, дона Серафина Абаза (для игры на фисгармонии), моего племянника дона Мигеля Сирвента (для проповеди и т.к. он был большим другом знаменитого П. Гарсона, находившегося в Альмерии с целью обучения священников); этот человек почтил нас своим присутствием. На время обеда я пригласил дона Антонио Торреса /т.к. дон Антонио был известной личностью/ и за обедом разговор зашел о гитаре. Дон П. Гарсон, жертва предрассудков своего времени, сказал ему: “Дон Антонио, Вы не должны уйти, не оставив потомкам секрет своих гитар”. Дон Антонио, глядя с улыбкой на нас, ответил: “Падре, мне очень жаль, что такой человек как Вы стали жертвой, как и все другие профаны; свидетелем секрета много раз был Хуанито - так он называл меня, и я не могу завещать его потомкам, так как он уйдет в могилу вместе со мной. И это потому, что он заключается в осязании мякоти большого и указательного пальцев, которые подсказывают уму мастера, хорошо или нет обработана крышка, и как с ней следует обращаться для получения лучшего звучания инструмента”. Все остались в убеждении, что артистический гений не передается, даже если этого захочет артист, и даже самым любимым ближайшим родственникам. Это дар неба. От первого брака у дона Антонио была дочь. После переезда в Севилью он женился во второй раз, свидетелем на свадьбе был знаменитый концертный исполнитель дон Хулиан Аркас. От этого брака у него было четверо детей: Теодоро, Антонио, Матильда и Анна. Торрес посвятил себя изготовлению гитар по совету сеньора Аркаса. Наряду с изготовлением обычных гитар для продажи он со всем старанием изготовил гитару с широкими ободьями и нижней частью из кипариса, грифом из кедра, диапазоном из черного дерева, крышкой из священной ели, с простым орнаментом и резонатором. Он назвал гитару “Львицей”. Эту гитару Аркас назвал лучшей концертной гитарой. Потом мастер сделал гитару из картона, поразительной звучности. Эту гитару, как и ранее описанную, он не захотел продавать Позже Торрес изготовил выставочную гитару с секретной кобылкой для струн; настоящее, ранее не виданное произведение искусства и прекрасно сделанный футляр, достойный содержать в себе это настоящее сокровище. Во время его пребывания в “Ла Каньяде” у него в доме бывали самые известные испанские артисты: сеньоры Аркас, Дон Хулиан, Дон Мануэль, Дон Эстаниславо, Таррега, Пако Лусена, секстет струнных инструментов Валенсии и др., которые, хотя и не были концертными исполнителями, являлись энтузиастами и почитателями нашего несравненного, любимого и незабвенного друга Дона Антонио Торреса. Ему заказывали гитары из Южной Америки, с севера Франции и т.д. Для гитар Торрес использовал дерево от очень старинной мебели. Надеюсь, что я удовлетворил ваше любопытство и, если что-то осталось нерассказанным, просите меня об этом и я удовольствием пойду Вам в этом навстречу. Твой друг и товарищ Хуан Мартинес Сирвенс К этому письму, самому по себе достаточно красноречивому, добавим, что Торрес был новатором в своем искусстве, как любой человек, неравнодушный к своей профессии. Он превзошел своих соотечественников, покончив со старыми формами, создал гитару нового типа, характеризующуюся новыми очертаниями, несколько расплывчатыми с боков, прочностью конструкции и качеством тембра; все это давало гитаристу необходимые условия для хорошего исполнения и наиболее мощного звука.
7. ВОЕННАЯ СЛУЖБА Военный переворот и убийство генерала Прима в 1871 году вызвали большое волнение среди испанцев. Для Тарреги, которому в это время исполнилось 19 лет, пришло время идти в армию. Как мало известно об этом критическом периоде жизни артиста, когда упражнения в казарме и полевые учения прерывают и мешают гражданской жизни новобранца и солдата, особенно во время политических волнений, как во время царствования дона Амадео. О Висенте Тарреге, его брате, мы знаем, что он был отдан в личное распоряжение генерала Огандо в Валенсии, человека, который позже участвовал в кубинской кампании в качестве дивизионного генерала. Висенте повезло, т.к. он был освобожден от муштры, грубого обращения и железной дисциплины, из-за которых мучаются рядовые солдаты в течении трех обязательных лет службы. Очень возможно, что на протяжении этого периода Таррега мог посвящать музыке значительную часть времени и не терять полностью контакта с друзьями. Круг друзей его в новой обстановке расширился, иногда ему удавалось присутствовать на концертах и спектаклях, а по мере возможности выступать в частных и благотворительных концертах. Ко времени его военной службы восходит дружба с одним человеком, продолжавшаяся до конца жизни артиста. В казарму в Валенсии, где был Таррега, прибывали пополнения. В одном из них был новобранец, студент медицинского факультета, очень искусный в игре на гитаре, которого постоянно окружало кольцо поклонников. Он слышал знаменитого тогда Аркаса, пример его вдохновлял юношу следовать по стопам великого артиста. Его звали Северино Гарсио Фортеа, он родился в Сетеагуа в живописном месте в горах в провинции Валенсия. Своим названием место обязано богатым целебным источникам. Однажды Таррега был привлечен звуками гитары, которые не мог полностью заглушить казарменный шум. Он подошел к группе, окружающей будущего врача, удивленный тем, что слышит в таком неподходящем месте и неподходящих обстоятельствах такое хорошее исполнение, поздравил неизвестного товарища и долго беседовал с ним. Так между ними завязалась дружба, которая никогда не прерывалась. ГЛАВА III. 1. В мадридской консерватории 2. Студенческая богема 3. Решающий выбор 4. Первое любовное потрясение 5. На пороге славы 6. Перипетии гитары в Валенсии 7. Концерт ”Фальеро” 8. Аликанте 9. Мария Хосефа Риса 10. Записи в дневнике 11. Франция 12. Лондон 13. Женитьба 14. Мадрид 15. Случай из области психиатрии 16. Окончательное обоснование в Барселоне 1. В МАДРИДСКОЙ КОНСЕРВАТОРИИ Когда Таррега поступил в королевскую консерваторию в 1874-75 гг., ему должно было исполниться 22 года, и уже 14 лет он занимался музыкой. Для того, чтобы можно было посещать класс фортепиано дона Мигеля Эрнандо, ему пришлось поступить в класс сольфеджио дона Хосе Гаинса. Отец композитора и библиотекарь этого учебного заведения дон Хулио Гомес был в те годы соучеником Тарреги. С восхищением он рассказывал, как Таррега, читая в дружеском кругу, нисколько не хвастаясь этим, уроки сольфеджио, в которых разные ключи создают трудности в транспонировании между началом и концом, с тем отличием, что начиная чтение в обратном направлении, не зная ошибок в интонации и размере. Поэтому не удивительно, что в конце курса он получил премию по этому предмету. Однажды до дона Эмилио Ариэтты, директора консерватории, дошли похвалы тех, кто слышал исполнение Тарреги на гитаре. Таррегу пригласили дать концерт в консерватории только для преподавателей. Он с удовольствием согласился и воспользовался этой счастливой возможностью для показа неизвестных потенциалов инструмента, на котором он также сымпровизировал на предложенную ученой аудиторией тему, подобно тому, как это делали величайшие пианисты того времени. Ариэтта и другие преподаватели остались в полном восхищении как от его превосходных музыкальных и артистических данных, так и от органических возможностей гитары. Они его поздравили и высказали сожаление, что артист не уделяет должного внимания гитаре, - ведь она его, наверняка, прославит, а жертвует свои способности фортепиано, в котором во всем мире много выдающихся исполнителей. Этот успех у собственных преподавателей дал Тарреге законное и самое большое удовлетворение за всю его музыкальную карьеру. С периода 16 века для испанской гитары Мадрид был самой надежной цитаделью. Начиная с Висенте Эспинеля и трактата об испанской и каталонской гитаре Амата, традиция гитары постоянно поддерживалась в Мадриде. Португалец Веласко был придворным гитаристом Фелине III, учителем австрийского дона Хуана был Гаспар Санс, Франсиске Герау и Сантьяго-де-Мурсии платили жалование Фернандо VI и Карлос III, отец Базилио был учителем королевы Марии Луизы и принца де-ла-Пас; а также в этом списке те, кто заложили принципы современной гитары с простыми шестью струнами: Антонио Абреу, Фернандо Феррандьере, Федерико Морретти и Дионисио Агуадо. В середине 19 века, несмотря на то, что фортепиано завоевывало все больше приверженцев, гитара пользовалась популярностью, идущей с древних времен, не уступая первенства в аккомпанементе песни. Все мадридские салоны оспаривали честь друг у друга аплодировать Франсиско-де-Борка-Тапия, сопровождавшим на гитаре свои собственные песни; точно также аплодировали Хосе Леону, жившему в это же время и исполнявшему мелодии собственного сочинения под аккомпанемент гитары, мелодии свежие и грациозные. Хосе де Сьетра, оставивший из-за гитары юриспруденцию, сочинил трехактную оперу “Чудо”, впервые исполненную в Париже 4 июня 1853 г. Кроме Понсоа-и-Себриана, Мариано Алонсо, Касты и Хугаса из школы Сора известны также Мариано Огоа, преподаватель королевы-регентши Марии Кристины Бурбон, матери Изабеллы II, и Висенте Франко, ученик Агуадо, переложивший для гитары некоторые эффекты Тальберга на фортепиано, в частности тремоло. Наиболее уважаемыми среди испанских гитаристов того времени были имена Тринидада Уэрты, Антонио Кано, Хуано Парги и Хулиана Аркаса. В “Музыкальной газете” от 14 октября 1855 года сообщалось, что гитарист дон Антонио Кано, автор известных сочинений и превосходного Руководства, возвратился в Мадрид после успешных концертов в Лиссабоне. Та же газета 28 октября того же года опубликовала другую новость. В “Италии и народ” читали: “Знаменитый испанский гитарист Уэрта покончил жизнь выстрелом в сердце. Его труп найден на одной из малолюдных улиц в Ницце. Перед смертью он написал письмо, чтобы принадлежащие ему деньги отдали на благотворительные цели. Он должен был дать концерт в Ницце, были уже развешаны объявления”. Так не в первый раз газеты сообщают о смерти Уэрты, чтобы потом его воскресить, и, возможно, сейчас происходит тоже самое. Мы знаем, что недавно он дал концерты в некоторых испанских городах и не так давно он был в Эскуриале. “И действительно, та же газета сообщала: “Знаменитый гитарист дон Франсиско Тринидад Уэрта, о смерти которого не так давно сообщала зарубежная газета, в настоящее время находится в Мадриде”. Всего через несколько месяцев в газете от 30 марта 1856 г. была опубликована следующая хроника: “Во вторник 25 числа в салоне Консерватории состоялся утренний концерт знаменитого гитариста Уэрты, в котором в целях благотворительности приняли участие сеньоры Алаймо и Тилли, сеньоры Гальвани, Бенавентано, Суарес и Падилья. Сеньор Уэрта, если высказать без прикрас наше мнение, нас не удивил, как ожидалось, исполнением пьес программы. Мания превратить гитару в концертный инструмент и заставить ее выражать идеи, для которых у нее нет достаточных и соответствующих выразительных средств, послужила причиной забвения, которое продлится еще долго, если не удастся спасти ее и сохранить на соответствующем месте среди обширной семьи инструментов, если мы будем писать для нее в соответствии с ее действительной природой и естественными средствами выражения. Публика была многочисленная, артистов нагрдили аплодисментами”. По поводу этого комментария та же газета 6 апреля опубликовала письмо дона Антонио Кано директору газеты со следующим текстом: “Увидев, что говорилось о гитаре в 13-м номере музыкальной газеты по поводу концерта, данного сеньором Уэртой в салоне Консерватории и, особенно, потому, что мнение критиков, хорошо знающих гитару, абсолютно противоположно мнению, высказанному газетой, я обязан сообщить вашему критику, что мания превратить гитару в концертный инструмент несомненно идет от мании интеллигентной публики с энтузиазмом аплодировать концертантам и восхищаться красотой инструмента, который к нашему стыду, больше оценен в других странах, где его не обременяет никакое испанское чувство. И, если бы интеллигенция музыкального мира не аплодировала в Париже и в других странах выдающемуся Сору, он бы не впал в манию заставить себя послушать в филармонических кругах, манию, в которой участвовали те, кто за ним последовали и кому также аплодировали, и кто сделал из гитары концертный инструмент, достойный завладеть вниманием избранной публики, если артист может извлечь из гитары скрытые в ней резервы. Причину забвения, в которое впала гитара, по мнению автора статьи /что очень далеко от правды/, и из которого она якобы не выйдет, если не будут писать для нее в соответствии с ее природой, мы также отрицаем, потому что для этого критик должен прежде всего исследовать все написанные ранее сочинения и те, которые пишутся в настоящее время; и, если он найдет их несоответствующими выразительным средствам и характеру гитары, пусть нам укажет на эти сочинения, что, конечно, оценят все гитаристы, а также искренне Ваш - Антонио Кано”. Тем более несомненный успех Тарреги был важен для него, что концерт был дан в том же зале консерватории и перед теми же уважаемыми маэстро. 2. СТУДЕНЧЕСКАЯ БОГЕМА В 1877 году в Мадриде с Таррегой жили в одной квартире его друзья и земляки: Форес, Хильи, Арменгат. Замужняя сестра одного из друзей предоставила им пансион в одном из нижних этажей на улице Хесус-и-Мария № 27. Форес и Арменгат изучали медицину, самый молодой Хиль готовился к поступлению в телеграфисты. Форес, сын богатых родителей, ежемесячно получал сумму, с лихвой покрывающую все расходы на жилье и питание. Арменгат, находившийся в семье родственников, располагал небольшой суммой денег на мелкие расходы. Хиль из той малой суммы, что высылали ему родители, едва мог вносить деньги за свой пансион. жүктеу/скачать 0.98 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|