«Татарская антропонимия в контексте тюрко-татарской культуры»

В тюркском языческом именослове основное место занимают две формы воззрений – это тотемизм и анимизм, которые стали основной базой для дальнейшего развития антропонимической системы тюрко-татар.

В первом параграфе «Тотемистические воззрения в антропонимической картине мира татар» внимание акцентируется на тех антропонимах, в основе мотивации которых лежат тотемистические верования, которые употреблялись более длительное время и транслировались в антропонимическую систему современных татар.

У тюрков наречение детей тотемными именами было связано с верованиями в то, что носители подобных имен аккумулируют в себе свойства этих животных. Такое отождествление сохранилось в древнетюркских именах, дошедших до нас в различных письменных памятниках: Arslan (лев), Aşına (волк), Bars (барс), Buqa (бык), Küçük (щенок), Qaban (кабан), Qulan (кулан), Teka (баран) и др. Такое религиозно-мифологическое воззрение имело глубокие корни и существовало продолжительное время, что оставило след в национальной памяти не только тюрко-татар, но и других тюркских народов. Тотемистические воззрения древних тюрков не нашли широкого распространения в антропонимиконе татар. Тем не менее, культурный код, зашифрованный в антропонимах, играл основную роль при заимствовании семиотических знаков арабо-персидских и западноевропейских языков.

Трансформация тотемистических верований наблюдается в некоторых личных именах, образованных от названий различных животных. По преданиям древних тюрков, родоначальницей тюркских племен была волчица. Лексическая единица волк – бүре сохранилась в составе многих тюркских имен. Несмотря на то, что еще до принятия Волжской Булгарией мусульманства культ животных как форма религии изжил себя, стереотипы культурной традиции сохранились в системе личных имен. В более поздней антропонимической системе тюрко-татар употреблялись личные имена с компонентом бүре, которые сохранились в составе фамилий Байбурин, Буркиев, Буриев, Бурикаев. Хотя имена с данным компонентом вышли из употребления давно, интересным является факт сохранения в культурной памяти отголосков древних традиций, например, в эргонимии XXI века появилось название дворца спорта Ак бүре в г. Казани.

Наряду с волком тюрки обожествляли барса, что подтверждают археологические находки, в том числе и на территории Волжской Булгарии. В древнетюркском антропонимиконе барс был чрезвычайно популярным антропокомпонентом. Традиция употребления в составе мужского имени компонента барс продолжалась и в последующих антропосистемах тюрков. В частности, из тюрко-татарской антропонимической системы имена с компонентом барс не были вытеснены с распространением ислама. Это один из единичных фактов трансляции тотемистических языческих верований древних предков до современности. В татарском языке функционируют мужские имена Барс, Барсил, Айбарис / Айбарыс, Илбарс, Илбарис, Бибарс, Акбарс, образованные от названия животного. Компонент барс употребляется не только в составе антропонимической лексики, но и встречается в современных татарских эргонимах: хоккейный клуб Ак барс, Ак барс банк, супермаркет Ак барс и др. Безусловно, данные ономасти­ческие единицы не отражают тотемистических воззрений, они, в силу своих лингвистических функций, являются символами, и в них зашифрован культурный код нации, генетическая память тюрко-татарского народа.

Тотемистические религиозно-мифологические верования предков современных татар в зашифрованном варианте в лексеме арслан дошли до настоящего времени. В древнетюркском языке слово Arslan было распространенным компонентом личных имен, являлось титулом турфанских и караханидских правителей: Arslan balban, Arslan tegin, Arslan Bilge Tengri ilig⁶ и др. В современном именнике татар это имя используется, не теряя своего значения и употребительности. Личное имя Руслан, заимствованное в русский язык, а в ХХ веке входившее в антропони­мическую систему татарского языка, в конце ХХ и начала ХХI веков входит в десятку популярных имен. Несомненно, семантику имени нельзя приравнивать к семантике апеллятива, от которого образовано имя. Семантика имени складывается из той информации, которую оно несет, из его языковых, специально ономастических функций, эстетической значимости. В имени Арслан, Арсланбек и фонетических вариантах, в том числе в варианте Аслан, который активизировался в последнее время, по причине интенсивных контактов с другими тюркоязычными народами, в частности, с турками, заложена сакральная информация о духовном наследии древних тюрок.

В тюрко-татарской антропонимической системе функционировали имена Сыртлан, Кондыз, Арслан, Җофар, Байбүре, Буга, Байбуга, Көчек, Күбәк и так далее, которые зафиксированы в татарских шеджере и других источниках. Многие из них сохранились в татарских фамилиях (Сыртланов, Сыртланбеков, Кучугов, Джафаров и др.) и ойконимах (Күбәк, Әнәк, Алабуга, Кабан и т.д.).

Трансформация ценностей в сфере религиозных верований привела к исчезновению из антропонимической системы татар этой группы личных имен. Но, несмотря на это, мифологический модус опыта древних тюрков, хранящийся в бессознательных слоях психики, выбрался наружу уже через многие века в виде новых семиотических знаков.

Анализ, проведенный во втором параграфе «Анимистические воззрения в антропонимической картине мира татар», позволил сделать вывод о том, что анимистические воззрения являются наиболее распространенными и хорошо сохранившимися до наших дней. Одним из главных объектов поклонения древних тюрков является космос, небо, небесные тела, которые нашли отражение в имянаречении. Даже после принятия мусульманства народное сознание сохранило эту традицию имянаречения. В древних верованиях тюрко-татар центральное место занимал культ Тенгри, являвшегося верховным божеством у всех тюркских народов до принятия ислама. Имя основного божества Тенгри отражает мужское начало и давалось, в основном, мальчикам. В тюркском именнике встречаются следующие имена с компонентом Тенгри (Тәңре): Тәңребиргән, Тәңребирде, Тәңрекол⁷. Традиционное для древнетюркского именника явление – употребление глаголов биргән, бирде «данный» в вышеназванных сложных именах указывает на особое место Тенгри в иерархии языческих божеств. Вплоть до проникновения ислама в Волжскую Булгарию тенгрианство было основной религией предков тюрко-татар. Даже после принятия мусульманства народное сознание сохранило эту традицию имянаречения. В тюрко-татарской антропонимической картине мира зафиксированы личные имена, основным мотивом именования которых является значение «данный богом, раб божий». Они встречаются в письменных источниках XVI–XVIII веков⁸. Компонент Тәңре сохранился в составе фамилий Тәңребирдиев, Тәңребирдин, Тәңрегулов и др.⁹, хотя компонент Тәңре в именах исчез, народная традиция, основанная на религиозно-мифологических представ­лениях, продолжала свое существование и после принятия ислама.

В антропонимах, как в языковых знаках, сохранилась народная память предыдущих эпох. Мы полагаем, что мужские имена Аллабирде, Аллабиргән, Аллагол, Ходайбирде, Кудайбакты/Ходайбакты¹⁰ и т.д. концептуализируют те традиции, которые заложены предками тюрко-татар. Доказательством данной гипотезы также является выдвижение на передний план мужского начала: компоненты имен «Алла», «Ходай» преимущественно употреб­ляются в составе мужских имен. Структурная модель имени «тәңре+глагольная основа» сохраняется и в этих именах. Имена с указанными компонентами функционировали в именнике татар вплоть до начала ХХ века. Несмотря на то, что наречения детей именами с вышеназванными компонентами на сегодняшний день не наблюдаются, народная память хранит религиозно-мифологические воззрения предков. Лаская ребенка, нередко называют его «алла биргән, алла биргәнем, алла бабасының улы/кызы» (данный богом, сын/дочь Всевышнего).

С течением времени некоторые мотивы имянаречения, заложенные в древнетюркский период, исчезли, наиболее востребованными и дошедшими до наших дней оказались имена с компонентом ай, көн, таң: Айбулат, Айваз, Айвар, Айдин, Айнур, Айзат, Айдар, Айдис, Айгөл, Айзидә, Айдан, Айсинә, Айсылу, Айзилә, Айназ, Таң, Таңгөл, Таңчулпан, Таңсылу, Таңнур, Таңсу и другие. Древние представления предков нашли отражение в антропонимической системе, и сохранившись в народной памяти в виде зашифрованных языковых знаков, трансформировались на будущие поколения.

В ходе исследования было замечено, что в процессе развития тюрко-татарского антропонимикона часть антропонимов и имяобразующих компонентов проходят следующую эволюцию: на смену прямому денотативному значению приходит метафорическое, ассоциативное значение, которое на последующих этапах развития тюрко-татарской антропонимической системы становится доминирующим. Это особенно заметно в «цветовых» именах. Остановимся на антропонимах, образованных прилагательным ак (белый), которые также отражают древние верования в верховного бога. Белый цвет ассоциируется с дневным светом, жизнеутверждающим началом, благополучием, неземной чистотой. У древних тюрок и булгар цветами Тәңре, имеющими оберегащую силу, считались белый и голубой. Несомненно, для описания внешних особенностей ребенка формант ак в составе имени употреблялся и в прямом значении. Например, Акбаш, Аккаш, Аксакал и др. Такие имена встречаются у многих тюркоязычных народов, например, у хакасов, исходя из внешнего вида, давали имена Аппах – очень белый, Ах пас – белая голова; у мамлюков – Актай, Акбуга; у башкир – Аккөбәк, Акбүре, Акбуга и другие. Но прилагательные не всегда употребляются в денотативном значении.

Многозначность анализируемого прилагательного была зафиксирована еще в древнетюркском языке. В.В.Радлов указывает, что у тюркских народов слово ак употребляется в нескольких значениях: 1) белый, 2) чистый, несмешанный, 3) добродушный, чистосердечный, невинный¹¹. В результате различных ассоциаций они использовались для обозначения разных признаков, в том числе являлись символом верховного бога. Имена с компонентом ак отражают ранние воззрения людей, их мировосприятие, которые соотносятся с мифологическим периодом жизни древнего общества, где доминировало ассоциативное восприятие окружающего мира. Белый цвет присущ эпитету богов, выражает божественность, святость, мудрость, опыт, принадлежность к высшему слою общества: Акморза, Акчура, Акби, Актуган, Аппак, Акбикә, Акбикәч и другие; в татарских шеджере сохранились имена, относящиеся к XVI веку: Аккына, Аккучкар, Аккош би¹², Ак дәрвиш, Акчурак бий¹³. Вызывает интерес и тот факт, что в татарских диалектах старшую (первую) невестку называют ак җиңги¹⁴, то есть умудренная опытом.

Традиция символического употребления компонента ак в составе личных имен продолжалась довольно долго. В документах, относящихся к ХVII – ХVIII векам, еще встречаются имена с компонентом ак: Акко (Кудабердеев), Акмәмәт (Клевлеев), Аксолтан, Аксәит (Чюрин), Акчура (Маметов)¹⁵, Ракай Акбаш улы, Акбирде¹⁶. В современной антропонимической системе татар не функционируют имена с прилагательным ак, хотя традиция употребления антропоформанта ак все же не потеряла своей актуальности. Творческие люди и в настоящее время в качестве псевдонима выбирают имена с данным компонентом: Акъегет, Акйолдыз. Традиция использования псевдонима с компонентом ак наблюдается и в псевдонимах татарских писателей и просветителей XIX века Мусы Акъегетзаде и Акмуллы.

Мы считаем, что в период доисламского имянаречения была заложена в семантике тюрко-татарских имен следующая связь: «денотативное значение – ассоциативное значение – семиотическое значение/знак».

Анимистические воззрения отразились и в именах, в составе которых присутствуют социальные детерминативы каган, хан, тархан, бәк, бай и другие, которые со временем, утратив социальную значимость как титулы, стали функционировать исключительно в качестве антропоформантов, но сохранили в семиотическом знаке первоначальное значение. Например, функционирование в составе мужских имен антропоформанта «хан» служит убедительным доказательством сохранения первоначального значения «сила, могущество», заложенного в семантическое поле данного титула-антропоформанта, и в современных татарских именах: Әмирхан, Әбухан, Касыймхан, Миннехан, Мәхмүтхан, Мәүлетхан, Сәетхан, Сәлимхан, Тимерхан, Фәезхан, Ханлар, Ханкилде, Ханвәли, Хәмәтхан, Тимерхан, Илхан, Ирхан, Хан.

Небольшая группа имен, в основе которых лежат анимистические представления, связана с культом Земли и Воды (имена с компонентом су, кара, сары). Имена с компонентом су не распространены в именнике татар, это связано с тем, что вода – символ времени, которому свойственны быстротечность, невозвратность. Другой аспект имянаречения, основанный на верованиях древних тюрков, связанных с водой, заключается в метафорическом употреблении слова су, ассоциирующемся с чистотой, невинностью. Мы полагаем, что именно метафорическое значение данного слова легло в основу имен Сусылу, Гөлсу, Таңсу, которые из данной группы имен дошли до современности.

Под воздействием анимистических верований образовалась целая группа апотропеических имен, большинство которых функционирует и в современной антропонимической системе татарского языка: Тимер, Тимербулат, Тимур, Тимерхан, Миңтимер, Байтимер, Таштимер, Биктимер, Тимербай, Тимеркәй, Бикташ, Ташмөхәммәт, Булат, Алтынай.

В работе так же анализируются имена, образованные от социальных терминов, связанных с понятиями «народ», «племя» и «страна, родина». Этноантропонимы, функционирующие в историческом антропонимиконе, служили не только в качестве идентификатора, но и указывали на принадлежность человека к определенному этносу, племени, роду. В подавляющем большинстве это мужские имена, которые употреблялись в прошлом. Выпадение отдельных единиц из словарного состава языка не является показателем исчезновения лингвокультурной традиции. В антропонимиконе татар ХХ–ХХI вв. вновь возродилась традиция использования этнонимов в качестве антропонимов. На смену этноантро­понимам, вышедшим из употребления, пришли такие единицы, как Сувар, Болгар, Алан, Сармат, Ашыт, Биләр, которые употребляются и в настоящее время, что подтверждается документально. В этой группе особое место среди имяобразующих компонентов занимает апеллятив ил (страна), который активно употребляется как в историческом (Илкәм, Илдәш, Илмәт), так и в современном (Ил, Илнар, Илназ, Илхан, Илгиз, Илсаф, Илдус, Илтани, Илшат, Илъяз, Илдан, Илфар, Илгенә, Илзидә, Илкәй, Илсинә) антропонимиконах.

В ходе исследования было выявлено, что исчезновению из антропонимикона имен тюрко-татарского происхождения способствовали несколько факторов: 1) полнота внутреннего объема имяобразующих компонентов, что непосредственно сближает их с апеллятивной лексикой; 2) новая идеология, стремящаяся к уничтожению древних языческих верований; 3) проникновение новых имен, отличающихся семантическим потенциалом от древнетюркских имен.

Изучение процесса именования начиная с раннего периода становления тюркского общества позволило не только проследить эволюцию национального сознания и способов его выражения, но и определить его характерные черты, отраженные в ментальности современных татар. Анализ имен показал, что архаические формы мышления, нашедшие свое отражение в именах, не ушли в прошлое, они присущи в незначительно адаптированных вариантах, мышлению и психике современных татар.

В третьей главе под названием «Ислам и восточные лингвокультурные традиции в антропонимической картине мира татарского языка» рассматривается специфика приращения восточных традиций в антропонимикон татар, которое началось вместе с принятием мусуль­манства.

Проникновение и распространение антропонимов арабо-персидского происхождения представляет длительный процесс, что объясняется наличием большой доисламской культурной традиции, которая помогала сохранить этническую самобытность. На начальном этапе проникновения ислама мусульманские имена носили в основном представители знати. Так, например, после официального принятия ислама правитель волжских булгар Алмуш хан принял имя Джафар бине Габдулла. Примечателен тот факт, что именем отца было выбрано Габдулла, этим же именем звали отца пророка Мухаммада. В дальнейшем наследники престола носили мусульманские имена и титул амир: амир Ахмад, амир Талиб, амир Муэмин, амир Шамгун¹⁷ и др. В более широких кругах функционировали имена смешанного типа, когда наряду с арабскими, в состав имени включались компоненты тюркского происхождения: Юныс әл Болгари, Ибраһим әс Сувари¹⁸, Исламкол, Акмөхәммәт, Колмөхәммәт¹⁹ и т.д. Очень распространенным был, например, имяобразующий тип иш+арабский компонент, функциони­рующий вплоть до XIX века: Ишмөхәммәт, фонетические варианты Ишмәт, Ишмәмәт, Ишми, Ишкуәт, Ишморза и другие. С периода Золотой Орды круг функционирования мусульманских имен расширяется, новые имена употребляются не только в узкой среде знати, но и среди простого люда. В работе это показано на примере нескольких шеджере. Например, шеджере жителя города Биляр Җадәш бека, у которого сыновья носили мусульманские имена Инсан и Ихсан, выглядит следующим образом: потомки Инсана носили имена Сөләйман – Кадрәк – Нур Дәүләт – Нур Хәсән – Нур Әбдәл – Котыш – Мактый – Игәнәй – Мөхәммәд – Хуҗа Мөхәммәд – Тәвәккәл – Җантый – Бибеш – Үлмәс – Мулла Гадбрахман – Габделгазиз–Габдулла²⁰.

Второй этап активизации арабо-персидских имен приходится на XV–XVI века. Этому способствовали интенсивные политические и культурные связи Казанского ханства с арабо-мусульманским Востоком. Со второй половины XVI века ислам глубоко укореняется в психологии, культуре и образе жизни татар. Религиозное становится атрибутом этнического, основным духовным фактором сохранения своей самобытной культуры и этноса, что стало огромным стимулом для резкой активизации мусульманских имен. Примерно с этого периода в антропонимиконе татар наряду с религиозными именами начинают активизироваться, светские антропонимы. В отличие от религиозных имен, этот новый тип антропонимов появился как результат восприятия имени в виде семиотического знака, внутренняя семантика которого не является определяющей. Постепенное заимствование культурных особенностей другой цивилизации, расширение рамок мировосприятия, контакт с пространством бытия, значительно отдаленным от него, способствовали распространению новых единиц, не ассоцииру­ющихся непосредственно с исламом, хотя указывающих на религиозную принадлежность.

Во второй половине XIX века формируется новая традиция именования, которая заключается в использовании сложных по составу имен, состоящих из двух и более компонентов: Мөхәммәтвәли, Мөхәммәтрәхим, Габделгаффар, Вәлибикмөхәммәт, Бибитәскирә, Маһисорур, Зәйнәп­фатыйма, Миңлегөлҗиһан. Эта традиция стала доминирующей к концу XIX – началу ХХ веков. Теснейшее переплетение национальных традиций с исламскими ценностями привело к превосходству в антропонимической системе татар начала ХХ столетия имен арабо-персидского происхождения. Например, по материалам «Ревизских сказок» за 1816–1879 гг. по г. Казани, в число наиболее активно употребляемых мужских имен входят антропонимы Ибраһим, Хәсән, Муса, Хөсәен, Йосыф, Мостафа, Исхак, Мөхәммәтгали, Мортаза, Хәбибулла, Әхмәт, Мөхәммәт, Якуп, Мөхәм­мәтҗан, Исмәгыйль. К началу ХХ века происходит полная мусульма­низация антропонимикона татар. Для тюрко-татарского народа, который всегда стремился использовать в процессе имянаречения короткие, не более трех слогов имена, не характерно было употребление сложносоставных имен, и это осложнило практическую сторону функционирования антропонимов. По этой причине родовая память вводила в обиход усеченные формы: Садретдин – Садрый, Галәлетдин – Галәй, Мөхәм­мәтҗан – Хәмәтҗан – Хәмәй, Мөхәммәт – Мәмәт. В современном татарском языке традиция употребления имен на свой лад нашла свое продолжение: в разговорной речи встречается усечение одного компонента многокомпонентных или многосложных имен: Рамазан – Рамай, Имамет­дин – Имамый, Зәйнетдин – Зәйни / Зәйнүш, Гөлнәзирә – Нәзирә, Гөлчәчәк–Гөлкәй / Чәчәк.

В указанный период происходит активизация в именнике татар антропонимов светского происхождения, образованных от апеллятивной лексики как арабского, так и персидского языков. К началу ХХ столетия антропонимия татарского языка представляет собой сложившуюся на основе мусульманских традиций богатую систему, отличающуюся от именников предыдущих этапов как составом, так и семантическим разнообразием.

После Октябрьской революции наступает переломный момент в функционировании мусульманских имен. Основная причина резкого изменения отношения к мусульманским антропонимам заключается в общественно-политических факторах, которые сыграли огромную роль в формировании нового мышления, новых идеалов. В условиях массовой атеизации ислам утрачивает свое значение социокультурного комплекса. Но национальное сознание, специфика мировосприятия, которая формиро­валась и развивалась под прямым влиянием мусульманских традиций, позволили находить новые возможности сохранения национального облика антропонимикона татар. В данный период активизируются персидские имена, для которых характерна семантическая окраска, отражающая этические и эстетические чувства народа. Смена идеологии не привела к потере духовных ценностей, а подтолкнула к поиску новых возможностей отражения национальной особенности мировосприятия в семиотических знаках родного языка.

Новый виток в функционировании антропонимов, которые отражают мусульманские традиции, произошел в конце ХХ века, что являлось результатом возрождения религии, национального самосознания. Возвращение исламских религиозных ценностей в общество способствовало пропаганде символов веры, одним из которых являются антропонимические единицы. К концу ХХ – началу XXI века заметна тенденция активизации религиозных имен в антропонимической картине мира: вновь вошли в обиход имена Габдулла, Ибраһим, Кәрим, Әмир, Мөхәммәт, Рамазан, Гомәр, Ислам, Әхмәт, Кәримә, Әминә, Хәдичә, Фатыйма и другие.

Восприятие мира, и себя в том числе, лишь как проявления воли Аллаха – основа мышления многих представителей татарского народа, что непосредственно отражено в личных именах религиозного содержания. В работе эта группа имен анализируется в параграфе «Имена, отражающие мусульманские воззрения».

Взаимосвязь Аллах–человек в антропонимической картине мира татар непрерывна и неразрывна. Имена религиозного содержания занимают основное место в антропонимии татар, хотя они употребляются, в основном, до первой четверти XX столетия. Имена религиозного содержания делятся на несколько групп, имеющих свои особенности функционирования в тюрко-татарском именнике. Первую группу составляют имена, восхваляющие ислам. Сюда входят имена с компонентами -алла/-улла, -дин, ислам, употребляющиеся только в составе мужских имен; имена-эпитеты Аллаха, особенность функционирования которых заключается в том, что часть из них употребляется только в качестве личного имени, а другая – и в функции нарицательных слов: газиз, гадел, рәхим, сәлам, гали, шаһит, хак, вәкил, хәким, ахыр, бакый, варис; имена близких пророку Мухаммаду людей, сохранившие до настоящего времени значение святости (Әминә, Хәдичә, Фатыйма, Өммегөлсем, Гайшә, Әбубәкер, Гомәр, Госман, Гали, Хәсән, Хөсәен и др.); имена библейских пророков, функционирование которых имеет следующие особенности: во-первых, при заимствовании они претерпели фонетические трансформации (например, выпадение гортанного звука [ﺀ] или его замена на звук [ғ] в именах Исма،ил – Исмәгыйль, ،Иса – Гайсә), во-вторых, в национальное антропонимическое пространство проникли не все имена, некоторые из них употребляются только в фольклорных текстах (Нух, Лут, Хозыр: Нух пәйгамбәр заманында, Лут пәйгамбәр кавеме, ялгыз башың, Хозыр юлдашың и др.).

В пропаганде имен религиозного содержания определенную роль сыграла суфийская философия, возникшая еще на заре мусульманства. Суфийские идеи, прочно вошедшие не только в религиозную жизнь, но и в быт, оставили свой след и в антропонимической системе тюрко-татар. Основные догмы суфизма распространились и на антропонимикон, в результате чего образовались отдельные группы личных имен, в мотивации которых отразилось суфийское религиозное мировоззрение. В работе в контексте суфийской философии и на примере фактического материала доказывается, что под влиянием суфийского течения классического ислама среди тюрко-татар расширили свое функционирование следующие имена и имяобразующие компоненты: хак (истина), габд-габде-габдел (раб), нур (луч) и др. Суфийские титулы, отдельные понятия суфизма также участвовали в обогащении именника тюрко-татар: суфи, вәли, хафиз, кол, хуҗа и т.д.

Религиозные возрения отражены также в именах, образованных от названий религиозных праздников (Корбан, Корбангали, Корбансылу, Корбанбикә, Мәүлидә, Мәүлетгали), от названий календарных месяцев (Сәфәр, Рәҗәп-Рәҗибә; Шәгьбан, Рамазан, Рабига), от названий месяцев древнеиранского календаря (Әсфән, Фәрвәр, Фәрвәрия)‚ от другой религиозной символики (Зәмзәмия, Фирдәүс, Фирдәүсә, Җәннәтбану, Гөлҗәннәт, Кәүсәрия, Мәдинә, Мәккә и др.).

Во втором параграфе третьей главы «Имена светского характера в антропонимии татар» объектом исследования стали светские имена, которые в антропонимической картине занимают большое место и в настоящее время представляют основной состав именника. Основные мотивы имянаречения светскими именами собираются в антропонимические поля «знание» и «красота», которые являются наиболее распространенными, основополагающими в татарском языке. На первый взгляд эти антропонимы не отражают религиозную символику, но тем не менее, анализ мотивов имянаречения показывает внутреннюю связь таких имен с исламом, с религиозным мышлением. Традиция их употребления прочно вошла в сознание национальной личности и нашла продолжение в ХХ веке, когда в антропонимическую систему татар проникли русские и западноевропейские заимствования.

В мусульманской философской мысли знание было на самых передовых позициях. В исламе знание включает в себя вероисповедание и истинную веру. Татарский народ издревле был грамотным и стремился к наукам. Как правило, знание арабского языка – языка Корана, а так же языка поэзии – фарси считалось необходимым условием образованности и культуры татар. Стремление к знаниям, желание видеть своего ребенка образованным легли в основу мотивации антропонимов.

В центр поля «знание» были включены имена, образованные от апеллятивов галим (Галим, Галимҗан, Галимулла, Галимә, Галимәбану), фән (Фәнгиз/Фәнгизә, Фәндүс/Фәндүсә, Фәнис/Фәнисә, Фәнзүр, Фәндәс, Фәнзаман, Фәнил, Фәнияр, Фәния, Фәнзилә), гыйлем (Гыйльметдин, Гыйлемшаһ (часто употребляется в усеченной форме Гыйлемша), Гыйлем­дар, Гыйлемхан, Гыйльмебану, Гыйльмениса), гакыйль (Гакыйль/Гакыйлә, Гакыйльҗан), фәһем (Фәһим/Фәһимә, Фәһми/Фәһмия, Фәһимҗан), зирәк (Зирәк, Айзирәк, Гөлзирәк, Илзирәк).

В периферию поля включены те имена и имяобразующие компоненты, семантика которых частично или полностью затемнена и которые функционируют только в качестве антропонима: Зәки (проницательный), Галләм (всезнающий), Гариф / западнодиалектный вариант Ариф (ученый, знающий), Гыйрфан / в западном диалекте Ирфан (знание, образованность, проницательность; мудрость), Ләбиб/Ләбибә (умный, проницательный, разумный), Вакыйф/Вакыйфа (понимающий, знающий), Фазыл (эпитет ученого), Равия (размышление), Зыя (интеллект), персидские заимствования Дана (знающий, мудрый, ученый), Данис (знание, наука), Данияр (знающий).

На периферии поля «знание» находятся также антропонимы: Мөгаллим-Мөгаллимә (учитель, наставник), Мөдәррис (учитель), Талип/Талибә (студент), Тәуфыйк (воспитанность), Инсаф (воспитанность, благовос­питанность, скромность), Әдип/Әдибә (воспитанный; просвещенный, образованный), Факих (знаток мусульманского права), Ирадә/Ирада (стрем­ление, желание, воля) и так далее.

Часть этих единиц употребляется и в основном лексическом фонде татарского языка. В отличие от тех имен, апеллятивное значение которых известно носителям татарского языка, имена с неактуальным или неизвестным апеллятивным значением вошли в язык исключительно в качестве семиотического знака и функционируют только в антропо­нимической подсистеме языка.

В сознании языковой личности красота представляется в различных ракурсах. В настоящей работе имена объединены в две большие группы. Апеллятивные основы имен первой группы являются названиями материальных объектов, второй – понятиями, заключающими в себе набор характеристик, которые преимущественно характеризуют внешнюю и внутреннюю красоту.

Названия материальных объектов входят в ядро поля и это, преимущественно, женские имена:

1. Личные имена, связанные с растительным миром: Лалә (п.) /тюльпан/, Ясминә (а.) /жасмин/, Нәргиз-Нәргизә (п.) /нарцисс/, Рәйхан/Рәйхана (а.) /базилик/, Сөмбел/Сөмбелә (а.) /гиацинт/, Миләүшә (п.) /фиалка/ и многие др. Мотивация этих имен восходит к древнетюркской традиции и находит продолжение в западноевропейских именах (Чәчәк, Чәчкә → Гөлчәчәк, Гөлназ, Гөлкәй, Айгөл и др. → Роза, Розалия, Розалина).

2. Личные имена, связанные с названиями драгоценных камней: Гәүһәр‚ Җәүһәрия‚ Фирүз/Фирүзә, Зөбәрҗәт и др.; 3) Личные имена, связанные с названиями явлений природы: Маһия, Маһикамал, Маһидә, Маһинур, Шәмсия, Шәмсенур (в татарском антропонимическом пространстве функционируют несколько мужских имен с компонентом шәмс: Шәмсет­дин, Шәмсевәли, Шәмсегата, Шәмсегалим, Шәмсевафа и др., в которых компонент шәмс несет смысловую нагрузку, которая характерна для религиозных имен), Зөһрә, Нәҗмия, Ситарә, Сафура, Әсфирә, Ләйсән-Ләйсәния-Ләйсәнә, Ләйлә.

В группе имен, связанных с абстрактными понятиями красоты, основными составляющими являются категории красоты (Сылу, Миңсылу, Айсылу, Гөлсылу, Нурсылу, Гүзәл, Гүзәлия, Гүзәлсылу, Зифа, Нәфисә), далее – категории мягкости и нежности (Назлыгөл, Айназ, Зариф/Зарифа, Ханисә), затем – доброты, честности (Латыйф/Латыйфа, Дилназ, Лотфия, Маһри­сылу) и другие.

Таким образом, проведенный анализ показывает, что культурная память татарской национальной личности способствовала проникновению из арабо-иранской цивилизации новых антропонимических единиц, которые обеспечили преемственность древнетюркских традиций. Кроме продол­жения существующих традиций, ислам сыграл огромную роль в формировании новых традиций имянаречения, впоследствии ставших основополагающими.

Целью четвертой главы «Татарская антропонимия на современном этапе развития» являлось воссоздание целостной картины антропони­микона с указанием экстралингвистических и лингвистических факторов, повлиявших на состав и структуру современного именника. Согласно поставленной цели, в первом параграфе «Предпосылки и условия формирования современного антропонимикона» выявлены причины, приведшие к изменению антропонимикона. Смена общественно-политической и культурной парадигмы в послеоктябрьский период проложила новый путь развития татарского антропонимикона. Основные причины, способствующие трансформации антропонимии татар в ХХ – начале XXI веков, кроются в трех взаимосвязанных между собой экстралингвистических факторах: социально-политическом, социально-экономическом и социально-психологическом. Под влиянием социально-политической ситуации в 20–30-е гг. ХХ века из употребления вышли традиционные арабо-персидские имена с религиозной содержательной единицей, их место стали заполнять новые антропонимические единицы, содержащие новую идеологическую коннотацию, генетически восходящие к тюрко-татарскому, к русскому и к западноевропейским языкам (Азат, Ирек, Максат, Ялкын, Юлдаш, Өмет, Вилен, Вил, Владлен, Вилнур, Альберт, Энгель, Фрид, Фридрих Марк, Маркс, Рево, Люция, Ренал и др.). Социально-политическая ситуация способствовала распространению среди татарского населения имен, в которых не проявлялся национальный характер. Выдвижение на первый план социально-экономического фактора обернулось ростом культурной маргинализации, проникновением других культурных знаков, приспособлением или приближением национального антропонимикона к системе личных имен других народов и культур (Виктория, Вероника, Тамара, Раймон, Кристина, Юлия, Лаура, Элеонора).
Два аспекта социально-психологического фактора – культурно-языковой и глобализация – повлияли на психологию представителя нации. Сужение общественных функций татарского языка, повышение роли русского языка способствовали распространению в антропонимическом пространстве языка новых имен, не имеющих традицию функционирования. Приведенные в диссертационной работе социологические и статистические данные подтверждают тезис о том, что функционирование именника напрямую зависит от языковой ситуации общества. Процесс глобализации способствовал приобщению к мировой культуре, что немедленно отразилось в составе личных имен татарского языка (например, вошли в именник имена Амелия, Джулия, Анжела, Асель, Даяна, Джана, Илона, Милана, Эдвард, Эдгар, Эрика, Элеонора).

Вышеназванные факторы привели к заимствованию в татарский язык семиотических знаков западной культуры. Новые заимствования изучаются в параграфе «Русская и европейская лингвокультурные традиции в антропонимической картине мира татар». Проникновение нехарактерных для предыдущих эпох антропонимических единиц русского и западно­европейского происхождения прошло в несколько этапов, каждый из которых имеет свои особенности как в лексическом, так и структурном аспектах. Для наиболее полного представления процесса приращения заимство­ванных имен в татарское культурное пространство мы разделили исторический период с начала третьего десятилетия ХХ века и до наших дней на три этапа: первый – 1923–1949 гг., второй – 1950–1985 гг., третий – с 1985 года по наши дни. Каждый этап внедрения имен нового типа характеризуется своими особенностями, набором антропонимов, отража­ющих изменившуюся картину мира. С целью подробного воссоздания механизма трансформации антропонимической картины мира использованы результаты статистического исследования именника г. Казани.

На начальном этапе употребление новых заимствований в именнике татар не является распространенным. Опираясь на фактические материалы, можно констатировать: в первый условный период из всего заимствованного из русского и западноевропейских языков пласта русских имен – 38 единиц, что составляет 4,6% от общего числа заимствованных. Из них 7 – имена, образованные от нарицательной лексики, 20 – имена-аббревиатуры. Еще одна характерная особенность первого этапа заимствования заключается в том, что в этот период проникали имена из традиционного русского именника, например, Арина, Вера, Марфа, Людмила, Оксана, Светлана, Андрей, Борис, Валерий, Валериан, Виктор, Измаил, Леонид, Олег. На первом этапе проникновения новых заимствований была заложена совершенно новая традиция образования имен – способ аббревиации. В работе представлены типы аббревиации, которые встречаются в именнике.

Второй этап характеризуется наибольшим количеством употребления заимствованных имен среди татар. Если в 1950 году употреблено 65 мужских и 59 женских имен, из них заимствованными являются 10 мужских имен (Альберт, Альфред, Дамир, Ирол, Рафаэль, Ренат, Фердинанд, Эдуард, Эдвард, Марсель) и 13 женских имен (Алиса, Аида, Венера, Альфрида, Луиза, Роза, Розалия, Римма, Эльза, Эльмира, Флера, Лилия, Эльвира), то в 1980 году употреблено 47 мужских имени, из которых 20 – заимствования, и 62 женских имени, из них 35 – заимствованы. На данном этапе заимствования заметны стабильность и придерживание тех национальных традиций, которые были заложены веками (например, активное употребление наименований растительного мира в качестве имен: Флора/Флера/Флүрә, Резеда, Роза, Ландыш, Лилия, наименования небесных тел: Венера, Марс, Амур и т.д.).

Отличительным признаком третьего этапа заимствования западно­европейских имен является проникновение в большом количестве имен, созвучных национальным антропонимам (Камилла, Адея, Аделина, Тимур, Руслан, Карина и др.) .

Проникновение новых заимствований повлияло и на лингвистическую структуру именника. В частности, возник совершенно новый тип антропонимов – имена-аббревиатуры (Вил, Ким, Ленар, Дамир, Марлен, Марклен и др.); появились новые сочетания букв в составе имени (Эрнест, Альфред, Альберт, Роберт, Эдгард, Рудольф, Марс). Некоторые фонетические особенности не только встречаются в заимствованных именах, но и повлияли на структуру традиционных имен. Так, нашли распространение имена с удвоенными согласными (Римма, Эмма, Элла, Нелли, Эльвинна, Эллина, Ренатта, Заррина), во втором хронологическом срезе появились нехарактерные буквы в начале имени (э, я, р, в, д) и к современному этапу их употребление резко активизировалось (Эльза, Эдуард, Элдар, Эдгем, Элиза, Элиса, Эльвар, Эльвин, Эльзиля, Эльмин, Эльнар, Эльнара, Эрик); проникли акцентологические особенности русского языка (Әмирә́ – Ами́ра; Динә́ – Ди́на; Динара́ – Дина́ра; Зәринә́ – Зари́на; Нәргизә́ – Нарги́за; Саидә́ – Саи́да); продуктивными стали некоторые словообразующие элементы русского языка (суффиксы –ик и –ина: Радик, Зарина, Дилина, Нуринә, Сафина). Исходя из вышесказанного, полагаем, что к настоящему времени в именнике закрепилась европейская традиция, которая наряду с тюрко-татарской и восточной традициями имеет свои особенности функционирования и влияет на дальнейшее развитие национальной антропонимической системы.

Третий параграф четвертой главы – «Новотатарский пласт в антропо­нимии татар» – посвящен анализу тех единиц, которые возникли на базе родного языка. Первоначально новые имена образовывались с привлечением традиционных компонентов или же в качестве имяобразующих компонентов выступали нарицательные слова, функционирующие в языке (Өмет, Бәллүр, Корыч, Ирек, Кояш, Бүләк, Ләззәт). Новотатарский пласт личных имен пополняется за счет забытых имяобразующих компонентов. Начиная с указанного периода в антропонимическую систему татар вернулись некоторые древнетюркские антропокомпоненты, в частности, ил, ай, таң, бәк: Илсаф, Илнар, Илназ, Илүсә, Айназ, Айвар, Айгөл, Таңсу, Таңнур, Таңсылу, Нурбәк, Илбәк. Постепенно в оборот были включены новые арабо-персидские заимствования, ранее не зафиксированные в именнике татар (Динар, Зөлфәт, Рамил, Рәис, Рәүф, Өлфәт, Зөлфия, Миләүшә, Наилә, Назия, Рәзинә, Рамилә, Рәзилә и др.). Одной из основополагающих особенностей новотатарского пласта является активное использование сложносоставных имен. В отличие от антропонимов предыдущих периодов, современные сложные имена по своей структуре компактные, преимущественно двух- и трехсложные: Илгиз, Илсөя, Илсөяр, Нурбәк, Гөлшат, Гөлсаф, Гөлнара.

В работе рассматривается еще одна отличительная сторона новотатарских имен – имятворчество, являющееся способом самовыражения, защитным механизмом от аккультурации, растворения среди других культур. Имятворчество появилось и нашло широкое распространение в период социально-политической нестабильности. Всплеск имятворчества в татарском антропонимиконе произошел вскоре после Октябрьской революции и продолжался с разной степенью интенсивности в течение всего ХХ столетия. Первый период имятворчества можно охарактеризовать как беспорядочный поиск новых имен, взрыв творческой стихии в антропонимическом пространстве. В этот период была заложена основа нового пути развития татарской антропонимической системы, а именно процесса имятворчества. Также имятворчество является отличительной стороной антропонимической системы конца ХХ начала ХХI веков. В работе представлены распространенные модели имятворчества: 1) имена, образованные от традиционных имен путем изменения буквы или одной части имени: Эльнур>Илнур, Элмас>Алмас, Эльфат>Илфат, Назгөл>Гөлназ, Нуршат>Гөлшат, Гөлшан>Гөлшат; 2) сложение частей имен родителей или близких; 3) по аналогии с европейскими или русскими именами: Рузана, Рушана, Раяна, Идалия, Алан и др. Использование апеллятивной лексики или же традиционных антропоформантов и фонетический фактор способствовали появлению новых имен, которые впоследствии стали популярными. Имятворчество в большинстве случаев происходит по заложенным традициям тюрко-татарского имянаречения. Положительная сторона данного процесса заключается в том, что с помощью имятворчества увеличивается состав именника, который в последние десятилетия заметно сузился, в оборот входят новые благозвучные имена.

В исследовании внимание акцентируется на одной из примечательных особенностей антропонимии татарского языка, заключающейся в подборе созвучных, рифмующихся имен по различным линиям родства. В работе рассматривается традиция рифмования по родственной линии, которая заложена еще в ранних этапах развития тюрко-татарского антропонимикона и продолжается в настоящее время. Нами выделено два типа рифмования: по вертикальной линии, где имена детей рифмуются с именами родителей (Габделхәмит – Габделкыям, Айнур – Фәннур, Маһикамал – Гайнекамал Гиззәтуллина Галия Галимовна, Азат – Азалия – Аяз и др.), и горизон­тальной линии, то есть созвучие имен у детей в одной семье (Мәхмүтхәсән – Мәхмүтхөсән, Назаргали – Сәфәргали – Әмиргали – Арслангали, Илнур – Илназ – Илнар, Динара – Илнара, Гөлшат – Гөлнара, Нәсимә – Рәсимә – Рафаил – Равил – Наил).

В четвертом параграфе «Языковые особенности современной антропонимии татар» представлена лингвистическая характеристика именника. Было выявлено, что современный антропонимикон татар имеет ряд особенностей как в фонетическом, так и в грамматическом аспектах.

В результате влияния диалектов и говоров татарского языка произошли следующие чередования: п~ф: Йосып~Йосыф; ф~х: Фатыйма~Хатыйма; д~з: Дөфәр~Зөфәр‚ Әбудәр~Әбузәр, Җәдилә~Язилә, Ида~Иза, Элида~Элиза, Әдһәм~Әзһәм, Рамазан~Рамадан; җ~й (я): Җазилә~Язилә, Җәсминә ~Ясминә.

В графическом оформлении татарских имен выявлены фонетические варианты, полученные в результате выпадения начальной фонемы «г», что является фонетической особенностью западного диалекта: Габбас~Аббас~Абас, Габдулла~Абдулла, Габделгали~Абделгали, Гали~Али, Газиз~Азиз, Газизә~Азиза, Гадил~Адил, Гадел~Адел, Гадилә~Адилә.

При исследовании грамматических особенностей мы акцентировали внимание на выражении категории рода в современном антропонимиконе татар и на анализе продуктивных имяобразующих моделей. В антропо­нимиконе татарского языка выражение категории рода осуществляется словообразовательными и лексическими средствами. В женских именах, генетически восходящих к тюркскому языку, родовая принадлежность выражается преимущественно лексически, то есть для этой цели употребляется группа имен, в семантике которых прослеживается женское начало, описывается либо красота, либо метафорические ассоциации, связанные с данным понятием: Чәчәк /цветок/, Айсылу /прекрасная как луна/, Алтын /золото/, Гүзәл /прекрасная/. Для выражения женского рода из арабского языка в антропонимическую систему татарского языка заимствованы аффиксы -а/-ә, – ия: Назыйм – Назыйма, Таһир – Таһира, Вәсил – Вәсилә. После революции с их помощью образуется множество новотатарских имен, употребляющихся наряду с традиционными: Дамир – Дамира, Динар – Динара, Илгиз – Илгизә. Далее в исследовании анализи­руются имяобразующие компоненты биби, бану, бикә, гөл, ал и др., участвующие в образовании только женских имен.

На мужской род указывают суффиксы: -дар, -даш, -ат, имяобразующие компоненты: бик/бәк, хан, тимер, габд-габде-габдел, мәхмүт, җан и др. Несмотря на то, что в языковой системе отсутствует данная категория, в антропонимической системе родовая дифференциация играет большую роль. Было выявлено, что традиция определения рода заложена еще на ранних стадиях формирования тюрко-татарского антропонимикона.

Рассмотрение современных продуктивных антропонимических моделей позволило прийти к выводу, что сложные имена в современном татарском языке образуются по древнетюркским традициям имяпроизводства. Некоторые формы, зафиксированные в письменных источниках, дошли до современности без каких-либо изменений имяобразующих компонентов (существительное+существительное: Ил+дан, Ай+булат, Арслан+гәрәй; существительное+частица: Иш + кинә, Гөл + генә, Ил + генә; существи­тельное+глагол: Ай+туган, Ил + гизәр, Хан + гилде (килде)). Другие формы (прилагательное+существительное: Назлы + гөл, Нурлы+камал, Ак + булат; прилагательное+прилагательное: Миңле + сылу, Зифа + сылу) претерпели изменения в лексическом составе имяобразующих компонентов. Тем не менее, привлечение заимствованных лексических единиц не привело к коренному изменению имяобразующих моделей татарского языка.

В Заключении обобщаются результаты исследования, подводятся наиболее значимые итоги работы.

Развитие лингвистической науки в ХХ веке способствовало появлению новых аспектов исследования языковых единиц. Наиболее популярным из них является изучение языка как составной части культуры, которое позволяет глубже проникнуть в суть культурно маркированных языковых единиц. Особое место среди семиотических знаков занимает антропони­мическая лексика, имеющая следующие отличительные особенности:

1) семантический потенциал личного имени резко отличается от семантики нарицательных слов. Главное отличие заключается в способе связи с обозначаемым. Антропоним, как и нарицательное слово, обладает тремя компонентами семантической структуры, но их выражение имеет свои особенности. Денотат личного имени – единичный субъект. Антропони­мическая лексика наделена некоторым понятийным содержанием, отличающимся от сигнификативного компонента нарицательного слова тем, что указывает на представления об имени. Коннотативный компонент семантической структуры проявляется в узуальном и неузуальном употреблении антропонима. Если в первом случае коннотация проявляется в словообразовательном аспекте, то во втором – коннотативный компонент имени проявляется у прецедентных имен;

2) в языке антропонимы имеют широкий диапазон функционирования. В процессе употребления вне прямой референции они способны вбирать в себя те свойства, которые характерны для нарицательных слов;

Антропонимия татарского языка представляет собой сложную структуру, в которой оставили отпечаток основные культурно-исторические периоды развития тюрко-татар. Современная татарская антропонимия, представ­ляющая собой синтез тюрко-татарской, восточной, русской и европейской лингвокультурных традиций, трансформируясь, развивается под их влиянием.

1. Тюрко-татарская традиция имянаречения формируется в анимисти­ческих и тотемистических воззрениях, которые стали базой для дальнейшего развития антропонимической системы татар. В процессе развития тюрко-татарского антропонимикона заметно, что часть антропонимов и имяобразующих компонентов проходят этап эволюции: от прямого денотативного значения – к метафорическому, ассоциативному значению, которое на последующих этапах развития антропонимии становится доминирующим. Именно в период доисламского имянаречения была заложена связь в семантике тюрко-татарских имен: «денотативное значение – ассоциативное значение – семиотическое значение/знак». Живая семантическая связь тюркского личного имени с соответствующим апеллятивом постепенно исчезла. Архаические формы мышления, нашедшие свое отражение в именах, не ушли в прошлое, они присущи, в незначительно измененных вариантах, мышлению и психике современных татар. Анализ имен показал, что мифологические верования, отраженные в архаичных тюрко-татарских именах, проявляются и на современном этапе развития национального ономастикона.

Продолжение древнетюркских традиций наблюдается и в лингвистической структуре современной татарской антропонимии. В частности, истоки таких особенностей, как рифмование имен, двух-, трехсложная слоговая структура, имяобразующие модели, малокомпо­нентность, компактная структура составных имен существовали в древнетюркском именослове. Рассмотрение современных продуктивных антропонимических моделей позволило прийти к выводу, что сложные имена в современном татарском языке образуются по древнетюркским традициям имяпроизводства.

2. Восточная традиция начала проникать в тюрко-татарское общество вместе с принятием ислама. Распространение мусульманских имен в антропонимическом пространстве шло в несколько этапов, что говорит о постепенном укоренении восточной традиции.

В лингвистической структуре именника татар под влиянием восточной традиции развивалось фонетическое варьирование, предпосылки которого были заложены еще на ранних этапах развития тюрко-татарского антропонимикона. Выражение категории рода в антропонимиконе татарского языка осуществляется грамматическими и лексическими средствами. Если выражение рода лексическими средствами заложено еще на ранних стадиях формирования тюрко-татарского антропонимикона, то участие в этом процессе грамматических средств – результат проникновения восточных традиций.

3. В формировании современной антропонимии татар большую роль сыграли экстралингвистические факторы. В ходе исследования выявлено, что привлечение новых лексических единиц в антропонимическое пространство осуществляется по основным мотивам имянаречения, заложенным веками ранее. Проникновение антропонимических знаков русской и западной культуры прошло в несколько этапов, каждый из которых имеет свои особенности в лексическом, в фонетическом и структурном аспектах (появились новые сочетания звуков в составе имени, проникли акцентологические особенности и имяобразующие элементы русского языка). Под влиянием русской и западной культур имянаречение нашло новые возможности реализации.

Современная татарская антропонимия развивается в трех направлениях: во-первых, наполняясь новой семантической и функциональной нагрузкой, продолжается тюрко-татарская традиция, которая является основопола­гающей в развитии антропонимической системы; во-вторых, в новых направлениях развивается восточная традиция, пришедшая в татарское национальное пространство с принятием ислама; в-третьих, активизируется русская и через нее европейская традиции, впоследствии синтезирующиеся с национальными традициями имянаречения. Благодаря тому, что татарский народ сумел заимствовать и адаптировать положительные стороны разных лингвокультур, в трудные периоды исторического развития сохранилась историческая память народа и на ее основе национальные традиции укрепились и развиваются дальше. Культурные и языковые коды, которые сохраняются в памяти народа, являются решающими при возврате ранних традиций, но на каждом историческом периоде наблюдается воздействие других дополнительных факторов и лингвокультурных традиций. В современной татарской антропонимии вышеназванные лингвокультурные традиции теснейшим образом переплелись и сформировали особую антропонимическую картину мира.