Тысяча врачей мира против экспериментов на животных Ганс Рюш

«Многочисленные положительные результаты дали надежду на скорое достижение значительного прогресса в клинической иммуносупрессии, что способствовало бы развитию трансплантологии, но эти надежды рассеялись как дым, а из большого объема проделанной работы в клиническую практику не перешло ничего» (J.W.Fabre, Transplantation, 223-234, вып. 34, 1982 г.).

Отрывки из статьи, опубликованной в Fundamental and Applied Toxicology в ноябре 1982 года, автор – Д. Дж. Бросс (D.J. Bross), доктор философии, бывший директор крупнейшего в мире института онкологических исследований – Института Слоан-Кеттеринг (Sloan-Kettering Institute), затем – руководителем отделения биостатики в Мемориальном институте Розуэлл (Roswell Memorial Institute), Буффало, Нью-Йорк 14263:

«… С научной точки зрения все, что связано с “системами моделирования на животных” абсолютно неприменимо к онкологическим исследованиям.

Приведем пример: ни одно из основных новых лекарств, использующихся для лечения рака у людей, изначально не было отобрано посредством системы моделирования на животных. Все препараты, широко применяемые в клинической практике, проходили испытания на животных уже после того, как обнаруживалась объективная информация об их химиотерапевтических свойствах. С помощью моделирования на животных было разработано несколько лекарств, не отличавшихся особой эффективностью. Вместе с тем, все они могут быть заменены более действенными средствами, открытыми в ходе клинических исследований. Таким образом, десятки миллионов животных, использовавшихся в массовом скрининге новых лекарств от рака, были убиты зря. Национальный онкологический институт потратил на эти бессмысленные усилия миллионы долларов, которые можно было бы направить на действительно полезные исследования в области онкологии и, тем самым, помочь в поиске эффективных лекарств.

Когда Национальный онкологический институт с энтузиазмом занимался массовым скринингом с использованием животных, уже имелось множество свидетельств в пользу того, что эта программа потерпит неудачу. Не было почти никаких фактов, которые позволяли бы поверить в ее успех. Деньги истратили, а животных убили по двум причинам. Во-первых, это дело приносило большую прибыль определенным медицинским и исследовательским институтам, которые были не способны заниматься более серьезными работами в области онкологии. Во-вторых, большую роль здесь сыграл глубоко антинаучный стереотип: мыши – это маленькие люди …

Поскольку с помощью простого человеческого языка и научных фактов моделирование на животных оправдать невозможно, приходится одновременно прибегать к техническому жаргону…

Подводя итог, можно сказать, что с точки зрения современной научной теории о раке вся эта мистика вокруг моделирования на животных – не более чем суеверная чушь…

Для тех, кто ведет отчаянную борьбу за федеральные доллары, моделирование на животных полезно тем, что с его помощью можно доказать все что угодно – каким бы глупым, неправильным или опасным это ни было. В результате использования животных результаты получаются настолько разными, что всегда найдется система, позволяющая “подтвердить” конкретную точку зрения. Способы доказательства посредством обмана известны давно и редко теряют популярность. Слишком уж они полезны для своих поклонников…

Мораль заключается в том, что система моделирования на животных убивает не только животных, но и людей. Не существует весомых свидетельств, подтверждающих, что использование животных в онкологических исследованиях помогло предотвратить или вылечить рак хотя бы у одного человека».
«В течение 25 лет американский Национальный онкологический институт (National Cancer Institute) просканировал на антираковую активность 40000 видов растений, и, судя по результатам экспериментов на животных, несколько из них были достаточно безопасными и эффективными, чтобы допустить их до клинических испытаний. К сожалению, все они оказались либо неэффективными для лечения тех видов рака, которыми болеют люди, либо слишком токсичными, чтобы вообще рассматривать возможность их применения. Таким образом, за 25 лет реализации этой масштабной программы не было найдено ни одного противоопухолевого препарата, эффективного и одновременно безопасного для людей» (Н. Р. Фарнсуорт (N. R. Farnsworth) и Дж. М. Пеццуто (J. M. Pezzuto), доклад, представленный на семинаре, проводившемся в Университете Панамы (University of Panama) при поддержке Международного фонда науки (International Foundation for Science), 1982 г. Воспроизведено в книге доктора Роберта Шарпа «Жестокий обман» (Robert Sharpe, The Cruel Deception, 1988).
А. Д. Дайан (A. D. Dayan) из Wellcome Research в работе «Исследования лекарственных средств: анализ риска и пользы» (Risk-Benefit Analysis in Drug Research), под ред. Дж. Ф. Кавалла (J.F. Cavalla), 1981 г. (MTP): (A’-Def., янв./фев. 86 г.) говорит следующее:

«Слабость и интеллектуальная скудость наивной веры в эксперименты на животных может выражаться по-разному: например, в игнорировании большого количества лекарств – от мочегонных средств до антидепрессантов – открытых только благодаря случайному наблюдению за человеком, или путем тщательного анализа случайных и намеренных отравлений (человека); в печально известных примерах того, как ценные лекарства при введении их животным проявляли недопустимую токсичность (некроз печени у мышей, возбуждающее действие морфия на кошек); и в случаях возникновения у человека непредсказанной токсичности, не отмечавшейся во время экспериментов на животных – например, легочной гипертензии. Из-за того, что результаты экспериментов на животных часто вводят ученых в заблуждение, исследователи могут не заметить другие потенциально возможные побочные эффекты. В любом случае, испытания на людях должны включать в себя тщательные клинические наблюдения, независимо от того, что показали опыты на животных или альтернативные методы изучения».

Поскольку в роли организаторов слушаний выступала британская химическая промышленность, ее представители позаботились и о чисто символической оппозиции (см. бюллетень CIVIS #1, 1983 г.) в лице Ричарда Райдера (Richard Ryder) и Джудит Хемпсон (Judith Hampson), и о двух основных «экспертах», которые практически монополизировали слушания – ими стали вивисектор профессор В. Д. М. Патон (W.D.M. Paton), представлявший наиболее солидный Европейский научный фонд (European Science Foundation) при Оксфордском университете, и А. Д. Дайан (A. D. Dayan), возглавляющий Европейскую федерацию ассоциаций фармацевтической промышленности (European Federation of Pharmaceutical Industries Associations).

И в таком качестве, выступая в пользу фармацевтических компаний, Дайан должен был внушить парламентариям ложную идею о необходимости экспериментов на животных. Это было нужно, чтобы обеспечить законное алиби прошлым и будущим проблемам со здоровьем, возникающим из-за приема лекарств, разработанных с помощью неподходящих методов. Он заявил:

«Общество хочет, чтобы руководства всех стран потребовали, чтобы производители потенциально опасных продуктов сначала испытывали их на животных. У ученых и производителей нет иной альтернативы, кроме как подчиняться законам той страны, в которой они работают».

(Правда заключается в том, что «общество» никогда не выдвигало такого требования. А выдвигали его псевдоученые, представлявшиеся экспертами, для того, чтобы застраховать себя от ответственности в случае судебного разбирательства по поводу вреда, причиненного продуктом. Умное алиби.)
«За период с 1962 по 1982 гг. количество людей, заболевших раком либо умерших от него, увеличилось. Смертность от онкологических заболеваний выросла на 8,7%. Подводя итог, можно сказать, что, невзирая на миллиарды долларов, обещания и заявления об успехе, от рака умирает еще больше людей, чем раньше» (доктор Джон С. Байлер Третий (John C. Bailer III), специалист по медико-санитарной статистике, Институт здравоохранения Гарвардского университета (Harvard University School of Public Health), соавтор отчета об онкологических заболеваниях, New England Journal of Medicine, май 1986 г.).

«Человеческие болезни возникают в результате совместного действия нескольких факторов, включая генетику, рост и развитие, правильный и неправильный образ жизни, влияние общества и окружающей среды. У человека и животных эти факторы сильно различаются. Экспериментальные исследования на животных, преследующие цель найти причины и методы лечения заболеваний, свойственных человеку, – чистейшая глупость: в лучшем случае – это растрата и отвлечение огромных ресурсов, в худшем – причина серьезных человеческих страданий и болезней» (Лес Стюарт (Les Stewart), доктор стоматологической хирургии, февраль 1987 года. «Последний шанс для животных» (Last Chance for Animals), Тарзана, Калифорния).

«Возможно, причина, по которой онкологические исследования столь безуспешны, заключается в экспериментах на животных, у которых, как правило, развиваются другие виды рака, нежели те, от которых страдает человек». Это точка зрения доктора Роберта Шарпа (Robert Sharpe), приглашенного на симпозиум, посвященный экспериментам на животных.

«Заслуживающее доверия исследование показало, что в Британии наблюдается тревожная тенденция увеличения заболеваемости раком. Причина, по которой научные поиски столь безуспешны, может заключаться в том, что они сосредоточены на проведении экспериментов на животных».

«Надежда обеспечить людей с больным сердцем «запасными частями» вступила в противоречие с суровой реальностью, говорит кардиохирург доктор Джон Каллаган (John Callaghan), руководитель отделения грудной и сердечно-сосудистой хирургии в Университетской больнице Эдмонтона (Edmonton University Hospital). По его словам, такая операция непрактична, потому что она помогает продлить жизнь пациента не более, чем на 1-2 года, а ее стоимость запросто может достигать 300 000 долларов на одного человека.

Такая большая цена обусловлена необходимостью постоянно следить, нет ли у больного признаков отторжения, и давать ему препараты, которые препятствуют развитию этого процесса в организме.

Механические сердца, говорит Каллаган, вырабатывают слишком много тепла. Это касается даже самых эффективных из современных насосов. По его словам, люди должны осознать, что на них лежит огромная ответственность за предотвращение сердечно-сосудистых заболеваний. Изменение образа жизни спасло бы большее количество людей, чем все ученые, хирурги и больницы этой страны».

«Казалось, данное лекарство давало современному человеку возможность наслаждаться всеми удовольствиями: взять и съесть булочку – и это после бифштекса и сливочного масла, и при этом не бояться сердечного приступа, если четыре раза в день принимать маленькую капсулу… Теперь выясняется, что клофибрат не только не спасает жизни, но и увеличивает смертность среди тех, кто его принимает. Недавно ВОЗ сообщила, что исследование, проводившееся ею в течение десяти лет, показало, что у людей, регулярно принимавших лекарство, риск умереть от целого ряда болезней, в том числе от рака, инсульта, болезней органов дыхания и, по иронии судьбы, от сердечного приступа был на 25% выше, чем у тех, кто получал пустышку».

«Когда врачи обнаружили, что практокол повреждает роговицу, в том числе вызывает слепоту, препарат уже применялся более четырех лет. Такое побочное действие не было предсказано в ходе экспериментов на животных» (С. Т. Доллери (C. T. Dollery) в работе «Исследования лекарственных средств: анализ риска и пользы» (Risk-Benefit Analysis in Drug Research), под ред. Дж. Ф. Кавалла (J. F. Cavalla), 1981 г. (MTP).

(Мистер Дайан не упомянул о десятках тысяч других лекарств, которые были изъяты из продажи органами здравоохранения разных стран, изначально одобривших эти препараты на основании испытаний на безопасность, проведенных на животных. К этим «органам здравоохранения» принадлежал и сам мистер Дайан. Примечание CIVIS).
Например, в книге «Тайный сговор вокруг рака» (The Cancer Conspiracy), авторы – доктор Роберт Е. Неттерберг (Robert E. Netterberg) и Роберт Т. Тейлор (Robert T. Taylor), Pinnacle Books, Нью-Йорк, 1981 год, говорится:

«Получается, что практика целенаправленных исследований и другая деятельность, проводимая Национальным онкологическим институтом (National Cancer Institute) и Американским онкологическим обществом (American Cancer Society) крайне непродуктивны в борьбе с раком, несмотря на то, что им выделяют миллиарды долларов. Определенные круги, управляющие деятельностью в области онкологии, закрыты для новых подходов и идей, в результате чего образуется самоподдерживающаяся система, которая не имеет четких целей даже в отдаленной перспективе».

«Если бы не было вивисекции, и при изучении человеческого организма упор делался на клинические исследования и наблюдения, и если бы к человеку подходили как к живому существу, а не как к машине, наука, несомненно, не угрожала бы нам такими чудовищными целями как пересадка головы, глубокая заморозка человека и продление жизни на неопределенный срок, радикальное изменение человеческого сознания с помощью лекарств и других средств, управление людьми на расстоянии посредством имплантированных в мозг электродов, создание химер человека и животных и т.д. Миру бы не грозил рост количества ученых и технологов, омрачающих его своим безразличием к человеческим страданиям, корни которого лежат в пренебрежении к страданиям животных в лабораторной обстановке. Все больше и больше людей не испытывали бы муки при мысли о невероятных жестокостях, происходящих в лабораториях.

Мы бы сейчас не наблюдали всемирную эпидемию пыток, при которой с животными работают теми же методами, что и много лет назад.

В западном мире экспериментальная медицина не доминировала бы над клинической. Было бы меньше болезней и больше счастья.

И, возможно, планета не столкнулась бы с самой большой со времен сотворения мира опасностью разрушения из-за жестокой и жадной эксплуатации ее богатств».

Дополнение CIVIS: И, возможно, не было бы СПИДа, а также неизбежных, более «совершенных» и прибыльных болезней в будущем.

Слушание по делу о ПМОН проходило в Токийском районном суде (Tokyo District Court) 3 августа 1978 года. Тогда суд отметил:

«В главном офисе «Сиба-Гейги» в Базеле были рассмотрены сообщения о том, что у собак, получающих энтеро-виоформ или мексаформ, часто развиваются эпилептиформные припадки, и животные умирают, поэтому компания предупредила ветеринаров, что эти препараты не должны использоваться при лечении животных. В то же время, несмотря на то, что указанные лекарства были предназначены для человека, компания не только не приняла мер, чтобы предупредить людей об опасности, но и, как уже говорилось ранее, в Японии продолжала заявлять о безопасности энтеро-виоформа и мексаформа …»

Они по-прежнему продают клиохинол во многих странах, не делая адекватных предупреждений…

Шведке миссис Хейди Андерсон (Heidi Anderson), принимавшей участие в той пресс-конференции, поставили диагноз рассеянный склероз, но сейчас уже ясно, что у нее подострая миело-оптическая невропатия, возникшая из-за приема клиохинола. Поэтому мы предполагаем, что в Европе еще много людей, страдающих ПМОН.

Сиба-Гейги и другие транснациональные фармацевтические корпорации совершают преступление, продолжая продавать в странах третьего мира лекарства, запрещенные в развитых государствах (пресс-конференция по ПМОН, авторское право принадлежит оргкомитету Женевской пресс-конференции по ПМОН,1980 г., Токио 160, Ямаичи билдинг, 5-й этаж (5^th Fl., Yamaichi Bldg., Tokyo 160).

Вот что Маггеридж рассказывает нам о Вашкански (Washkansky), первом пациенте, которому Барнард сделал пересадку сердца:

«Сердце работало, и пациент, можно сказать, жил. По истечении 18 дней он с благодарностью испустил последний вздох. «Они убивают меня», – только и сумел он выдавить из себя перед смертью. «Я не могу спать, я не могу есть, я ничего не могу. Они постоянно что-то мне колют … днем и ночью. Это сводит меня с ума».

Следующий пациент после Вашкански, доктор Филипп Блайберг (Dr. Philip Blaiberg), стоматолог, смог прожить два года, хотя его рассказы о том, как это было, приблизительно совпадают со словами его предшественника.

Единственная дочь Блайберга, Джил, из Кейп-Тауна сообщила информационному агентству «Юнайтед Пресс Интернэшнл», что те 19 месяцев, которые ее отец прожил с пересаженным сердцем, были «адом».

«Не знаю, в лекарствах ли дело или в трансплантате, но он стал другим человеком» – сообщила в интервью 22-летняя мисс Блайберг. «Физическая жизнь моего отца после трансплантации была адом. Он все время ужасно страдал, но не хотел, чтобы мир узнал об этом».