Учебное пособие для студентов выс­ших учебных заведений. М.: Тц «Сфера», 2001. 464с



бет126/136
Дата24.12.2022
өлшемі4.91 Mb.
#467842
түріУчебное пособие
1   ...   122   123   124   125   126   127   128   129   ...   136
Kulagina I Yu Kolyutskiy V N Vozrastnaya psikhologia

§ 4. Основные линии онтогенеза


Содержание жизни в зрелости, как и в молодости, оп­ределяется направленностью личности.
При гедонистической направленности человек фактичес­ки не достигает зрелости, он вступает в этот возраст толь­ко хронологически. Его личностное развитие, как и ранее, не осуществляется, главные стороны жизни остаются не­представленными. Соответственно, он не исполняет свое­го человеческого предназначения. Вспомним основное со­держание жизни Ильи Ильича Обломова в те его годы, которые соответствовали периоду зрелости.

В лице молодой хозяйки снятой им квартиры он встре­тил любящего и преданного человека, стремящегося со­здать ему все условия для беспечной жизни.


«Он сближался с Агафьей Матвеевной — как будто подвигался к огню, от которого становится все теплее и теплее, но которого любить нельзя... Ему не было скучно, если утро проходило и он не видал ее; после обеда, вместо того, чтоб остаться с ней, он часто уходил соснуть часа на два; но он знал, что лишь только он про­снется, чай ему готов, и даже в ту самую минуту, как проснется.
И главное, все это делалось покойно: не было у него ни опу­холи у сердца, ни разу он не волновался тревогой о том, увидит ли он хозяйку или нет, что она подумает, что сказать ей... — ни­чего, ничего.
Никаких понуканий, никаких требований не предъявляет Ага­фья Матвеевна. И у него не рождается никаких самолюбивых же­ланий, позывов, стремлений на подвиги, мучительных терзаний о том, что уходит время, что гибнут его силы, что ничего не сделал он, ни зла, ни добра, что празден он и не живет, а прозя­бает.
Его как будто невидимая рука посадила, как драгоценное ра­стение, в тень от жара, под кров от дождя и ухаживает за ним, лелеет».
«Илья Ильич жил как будто в золотой рамке жизни, в кото­рой, точно в диораме, только менялись обычные фазисы дня и ночи и времен года; других перемен, особенно крупных случай­ностей... не бывало.
...Обломов был полным и естественным отражением и выра­жением того покоя, довольства и безмятежной тишины. Вглядываясь, вдумываясь в свой быт и все более и более обживаясь в нем, он наконец решил, что ему некуда больше идти, нечего искать, что идеал его жизни осуществился, хотя без поэзии, без тех лучей, которыми некогда воображение рисовало ему барское, широкое и беспечное течение жизни в родной деревне, среди крестьян, дворни.
Он смотрел на настоящий свой быт как продолжение того же обломовского существования... И здесь, как в Обломовке, ему уда­валось дешево отделываться от жизни, выторговать у ней и застра­ховать себе невозмутимый покой...
А если еще закипит у него воображение, восстанут забытые воспоминания, неисполненные мечты, если в совести зашеве­лятся упреки за прожитую так, а не иначе жизнь — он спит не­спокойно, просыпается, вскакивает с постели, иногда плачет холодными слезами безнадежности...
Потом он взглянет на окружающее его, вкусит временных благ и успокоится... решит, что жизнь его не только сложилась, но и созда­на, даже предназначена была так просто, немудрено, чтоб выразить возможность идеально покойной стороны человеческого бытия...
С летами волнения и раскаяние являлись реже, и он тихо и постепенно укладывался в простой и широкий гроб остального своего существования, сделанный собственными руками, как старцы пустынные, которые, отворотясь от жизни, копают себе могилу».

Не забудем, что речь идет о гончаровском Обломове, «честном», «благородном», «чистом». В большинстве же случаев гедонистическая направленность личности ведет, как отмечалось, к отсутствию каких бы то ни было мо­ральных устоев, к алкоголизации и мелкому криминалу, нередко к наркомании, т.е. к полной деградации. В итоге очень часто лица с данной направленностью и физически уходят из жизни в возрасте, соответствующем зрелости, не доживая до хронологической старости. Впрочем, и при том наилучшем из вариантов, каким предстает Обломов, жизнь обычно обрывается рано. Вспомним, как она закончилась у Ильи Ильича, когда ему было, судя по хронологии романа И.А. Гончарова, около 40 лет:


«Илья Ильич кушал аппетитно и много, как в Обломовке, ходил и работал лениво и мало, как в Обломовке. Он, несмотря на нарастающие лета, беспечно пил вино, смородиновую водку и еще беспечнее и подолгу спал после обеда.


Вдруг все это переменилось.
Однажды, после дневного отдыха и дремоты, он хотел встать с дивана — и не мог, хотел выговорить слово — и язык не повиновался ему. Он в испуге махал только рукой, призывая к себе на помощь...
Илью Ильича привели в чувство, пустили кровь и потом объ­явили, что это был апоплексический удар* и что ему надо пове­сти другой образ жизни.
* Кровоизлияние в мозг.

Водка, пиво и вино, кофе, с немногими и редкими исклю­чениями, потом все жирное, мясное, пряное было ему запре­щено, а вместо этого предписано ежедневное движение и уме­ренный сон только ночью.


Без ока Агафьи Матвеевны ничего бы этого не состоялось, но она умела ввести эту систему тем, что подчинила ей весь дом и то хитростью, то лаской отвлекала Обломова от соблазнитель­ных покушений на вино, на послеобеденную дремоту, на жир­ные кулебяки».
«Как зорко ни сторожило каждое мгновение его жизни лю­бящее око жены, но вечный покой, вечная тишина и ленивое переползанье изо дня в день тихо остановили машину жизни...
Никто не видал последних его минут, не слыхал предсмерт­ного стона. Апоплексический удар повторился еще раз, спустя год, и опять миновал благополучно: только Илья Ильич стал бле­ден, слаб, мало ел, мало стал выходить в садик и становился все молчаливее и задумчивее, иногда даже плакал. Он предчувство­вал близкую смерть и боялся ее.
Несколько раз делалось ему дурно и проходило. Однажды ут­ром Агафья Матвеевна принесла было ему, по обыкновению, кофе и — застала его так же кротко покоящимся на одре смер­ти, как на ложе сна...»

При эгоистической направленности личности, как было показано в предыдущих главах, и профессия, и зачастую семейные отношения определяются каким-либо эгоисти­ческим мотивом.


Несмотря на то что при данной направленности чело­век, как правило, осуществляет не собственно профессио­нальную деятельность, а профессиональные действия, опос­редствующие достижение доминирующего эгоистического мотива, здесь мы, в отличие от гедонистической направ­ленности личности, можем говорить о профессиональной продуктивности. Разумеется, речь идет о вариантах, когда основным средством достижения мотива является та или иная профессия, а не криминальные действия.
Связывая с освоением какой-либо профессии матери­альный достаток, продвижение по карьерной лестнице, возможность выделиться, быть первым и т.д., человек дол­жен добиться определенного профессионального мастер­ства. Прежде всего это относится к престижной мотивации. Выше мы отмечали, что мотив первенства нередко застав­ляет работать на пределе сил, определяет стремление де­лать свое дело быстрее и лучше других. При наличии соот­ветствующих способностей этим, естественно, достигает­ся высокая продуктивность.
Овладение профессией, высокое мастерство и продук­тивность приводят к важному для личностного развития чувству профессиональной компетентности. В то же время при доминировании эгоистических мотивов (и, соответ­ственно, отсутствии общей ориентации на духовно-нрав­ственные ценности, т.е. твердых моральных устоев) дости­жение доминирующего мотива может быть опосредствова­но не только овладением профессией, но и различными действиями, несовместимыми с моралью (интриги и т.п.), в том числе криминальными. Напомним также, что эгоис­тические мотивы, включая и престижную мотивацию, не дают возможности проявиться творческому потенциалу.
Наличие при эгоистической направленности личности профессиональной продуктивности позволяет рассмотреть здесь и вопрос «акмэ», представленности либо отсутствия пика наибольших профессиональных успехов. В условиях сложного и трудного жизненного мира, в котором как внут­ренний, так и внешний его аспекты контролируются прин­ципом реальности, человек обычно ставит конечные цели. Как отмечалось выше, сам доминирующий эгоистический мотив определяется по оптимальному соотношению пара­метров значимость — достижимость. Активность индивида (и, соответственно, его профессиональная продуктивность) в связи с этим возрастают при приближении к намеченной жизненной цели и идут на убыль по ее достижении. Напри­мер, если доминирует мотив карьеры, то, достигнув наме­ченного рубежа и освоив его, человек основное внимание начинает уделять сохранению своего положения. Его про­фессиональная продуктивность при этом снижается. Таким образом, эгоистическая направленность личности предпо­лагает наличие «акмэ», пика профессиональной продук­тивности.
Иначе может обстоять дело тогда, когда доминирую­щий эгоистический мотив приобретает гипертрофирован­ную в сравнении с другими мотивами значимость. Это слу­чаи атавистического «опрощения» жизненного мира, при котором конечная цель определяется только трудностью его внешнего аспекта, внутренние ограничения отсутствуют, а деятельность характеризуется «истовостью» (Ф.Е. Василюк). Если при этом основным средством реализации мо­тива все же остается профессиональная продуктивность (например, при престижной мотивации), то выраженное «акмэ» может отсутствовать. Индивид будет проявлять мак­симум активности до тех пор, пока внешние препятствия не станут непреодолимыми.
Для семейных отношений при данной направленности личности также характерна определяющая роль эгоисти­ческих мотивов. Героя романа Ч. Диккенса «Домби и сын» в семейной жизни интересует только появление наследника его дела. Когда сын, наконец, родился, он радуется появ­лению именно наследника как фактора, способствующего процветанию его фирмы:

«— Миссис Домби, — сказал мистер Домби, — фирма снова будет не только по названию, но и фактически Домби и Сын. Дом-би и Сын!


Эти слова подействовали столь умиротворяюще, что он при­совокупил ласкательный эпитет к имени миссис Домби (впро­чем, не без колебаний, ибо не имел привычки к такой форме общения) и сказал: «Миссис Домби, моя... моя милая»...
...Они были женаты десять лет, и вплоть до сегодняшнего дня, когда мистер Домби, позвякивая массивной золотой цепочкой от часов, сидел в большом кресле у кровати, у них не было потомства... о котором стоило бы говорить, никого, кто был бы достоин упоми­нания. Лет шесть назад у них родилась дочь, и вот сейчас девочка, незаметно пробравшаяся в спальню, робко жалась в углу, откуда ей видно было лицо матери. Но что такое девочка для Домби и Сына? В капитале, коим являлось название и честь фирмы, этот ребенок был фальшивой монетой, которую нельзя вложить в дело...»

Домби «был по-своему опечален» сообщением врачей о том, что его жена после родов может заболеть:


«...Он чувствовал, что если жена заболеет и зачахнет, он будет очень огорчен и обнаружит среди своего столового серебра, мебели и прочих домашних вещей отсутствие некоего предмета, которым весьма стоило обладать и потеря коего не может не вызвать искрен­него сожаления. Однако это было бы, разумеется, холодное, дело­вое, приличествующее джентльмену, сдержанное сожаление».


Смерть жены была воспринята им сквозь призму своего доминирующего эгоистического мотива:


«...Это было сознание потери, понесенной скорее ребенком, чем им самим, пробудившее в нем вместе с грустью чуть ли не досаду. Было унизительно и тяжело думать, что из-за пустяка жизни и развитию, на которые он возлагал такие надежды, с самого же начала грозит опасность, что Домби и Сын может пошатнуться из-за какой-то кормилицы».


Конечно, чисто прагматические отношения в семье даже у лиц с эгоистической направленностью встречаются да­леко не всегда. Однако доминирование у них эгоистических мотивов обычно накладывает на эти отношения отпеча­ток: члены семьи во многом становятся лишь носителями определенных функций. Сущностные отношения вообще и в семье в частности для лиц с данной направленностью личности нехарактерны.


При духовно-нравственной и сущностной направленности личности человек, как мы ранее отмечали, стремится к сущностности всех сторон своей жизни. Но даже при сущност­ной направленности (генерализованном мотиве сущностного единения с миром), отдельные, иногда значимые, стороны жизни могут иметь несущностный характер. Тем не менее в сущностном мире основное содержание жизни определяет­ся именно сущностными связями, вследствие чего проис­ходит генерализация отношения к жизни и сложность жиз­ненного мира, как и трудность, не является значимой. Даже отдельные важные нереализованные стороны жизни не вли­яют на характер отношения к жизни в целом.
По-другому обстоит дело при духовно-нравственной направленности личности. Несмотря на общую ориента­цию на духовно-нравственные ценности, несущностный характер либо нереализованность некоторых сторон жиз­ни приводит здесь к значимости сложности внутреннего мира. В результате отношение к жизни характеризуется противоречивостью, в нем нет целостности. Напомним, что общая ориентация на духовно-нравственные ценнос­ти определяется большой ролью в содержании жизни сущ­ностных связей. Она еще недостаточна для сущностного отношения к жизни в целом, но уже приводит к появле­нию принципа ценности, доминированию духовно-нрав­ственных мотивов.
Наиболее важными, главными сторонами жизни обыч­но выступают при этом профессиональная деятельность и (или) семейные отношения. Главной стороной жизни мо­гут быть также увлечения — любимые занятия, не связан­ные с профессией (см. табл. 1.3). Иногда чрезвычайно важ­ную, определяющую роль играет любовь к родине, сочета­ющаяся с любовью к природе (С.А. Есенин, М.М. Пришвин). Если эта сторона жизни есть у человека, она очень важна для него независимо от того, связана она или нет с его профессией. В то же время любовь к родине и природе часто оказывает влияние на профессиональное творчество литераторов, музыкантов, художников и т.д. Помимо Есе­нина и Пришвина, можно назвать П.И. Чайковского, В.Д. Поленова, И.И. Левитана, К.Г. Паустовского, А.А. Фета, Ф.И. Тютчева, П.П. Бажова и многих других.
Очень благоприятным сочетанием, нередко определяю­щим сущностность жизненного мира в целом, являются любовь к своему делу и отношения любви в семье. От раз­ных людей можно услышать очень близкие, практически совпадающие слова, оценивающие значение для них этих сторон жизни: «Я счастлив, потому что каждый день с ра­достью иду на работу. И я счастлив, потому что каждый день с радостью возвращаюсь домой».
Мы отмечали, что независимо от того, находит или не находит человек в своей профессии призвание, единствен­ное свое «предназначение», ее выбор при духовно-нрав­ственной и сущностной направленности личности опреде­ляется интересом к ней. В связи с этим создаются предпо­сылки к развитию сущностного мотива, любви к своему делу и проявлению творчества, раскрытию своего творчес­кого потенциала.
Любовь к своему делу, обусловливая творческое отно­шение к профессии, определяет и малую вероятность «акмэ», ограничения наибольшей профессиональной про­дуктивности узким периодом. Исключение составляют про­фессии, в которых, как указывалось выше, пик продук­тивности обусловлен самим их характером. В остальных же случаях связанные с любовью к своему делу рост профес­сионального мастерства и, главное, творческое к нему от­ношение восполняют возможное общее снижение с возра­стом уровня отдельных функций.
В сущностных отношениях все психические процессы функционируют в особом режиме, на максимально воз­можном для данного человека уровне. Непреходящесть сущ­ностной мотивации, беспредельность связанного с ней процесса творчества определяют возможность постоянно­го роста профессиональной продуктивности. В этом прин­ципиальное отличие профессиональной продуктивности при рассматриваемых видах направленности личности от того, что мы имеем в случае эгоистической направленнос­ти. Там профессиональная продуктивность обычно связана с достижением тех или иных конечных целей, после чего активность индивида идет на убыль.
При духовно-нравственной и сущностной направлен­ности личности в профессиональной продуктивности иног­да тоже может наступить временный или постоянный спад. Но это связано здесь не с внутренними, мотивационными факторами, а с какими-либо внешними неблагоприятны­ми обстоятельствами (тяжелой болезнью, психической трав­мой и т.п.). В то же время широкий круг сущностных связей с миром обычно позволяет человеку преодолеть эти обсто­ятельства, найти новые возможности для продуктивной профессиональной деятельности, продолжать жить насы­щенной духовными интересами жизнью. Приведем отры­вок из интервью с известным летчиком-космонавтом, пер­вым человеком Земли, совершившим выход в открытый космос, А.А. Леоновым*.
*МК. 2000. 29 мая.

«— В отставку меня отправили в 90-м году, в возрасте 55 лет. Считаю, это было незаслуженное увольнение, я мог бы плодо­творно служить и заниматься тем делом, которое люблю и в ко­тором имею большой опыт... Уйдя в отставку, я получил предло­жение поработать в структуре «Альфа-групп» и был избран пре­зидентом специализированного инвестиционного фонда «Альфа-капитал».


— Взяли свадебным генералом?
— Я тоже так вначале подумал, но оказалось, что людям был нужен мой опыт руководителя, — до этого долгое время работал в структуре ВПК, был связан со многими предприятиями «обо­ронки». Сейчас меня повысили в должности, я являюсь вице-президентом «Альфа-банка».
...Много занимаюсь живописью. Все картины, которые вы видите на стенах, — это мои чувства, мои настроения. Стараюсь больше времени отдавать семье — жене, детям, внукам. Я их всех очень люблю...»




Достарыңызбен бөлісу:
1   ...   122   123   124   125   126   127   128   129   ...   136




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет