Учёныезаписк и шадринского государственного педагогического института выпуск 9 филология. История. Краеведение

2. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 305. Расписание по четвертям учебного года за 4 четверть 1885-1886 гг.

3. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 33. Лл. 1-6. Правила училищного комитета о наказании учеников и как надо поступать учителю в классе.

4. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 33. 1826 г.

5. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 241. Формулярный список о службе и достоинстве классных чиновников Шадринского уездного училища за 1847 г.

6. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 50. Л. 2. Дело по предписанию Директора Пермских училищ о преподавании латинского языка. 1819 г.

7. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 235. Отчёт по обозрению учебных заведений Пермской дирекции. 1947 г. Л. 5.

8. ГАШ. Ф. 474. Оп. 1. Д. 1368. Лл. 40-42. Отчёты Шадринской городской думы. 1883 г.

9. ГАШ. Ф. 492. Оп. 1. Д. 1970.

10. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 310. 1884-1885 гг.

11. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 305. Лл. 53-57.

12. ГАШ. Ф. 473. Оп. 1. Д. 95. Дело о пожертвовании в г. Шадрин­ске купцом 1 гильдии Сосниным Ф.А. двухэтажного каменного дома для помещения 4-х классного училища и зачислении г. Соснина в почетные граждане города. 1891-1893 гг.

13. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 327.

14. ГАШ. Ф. 482. Оп. 1. Д. 301. Формулярные списки учителей. 1882 год.

Среди новых организаций и учреждений самыми массовыми и авторитетными оказались временные общественные комитеты. Они организационно оформляли народное движение в ходе Февральской революции и наиболее полно выражали стихийный демократический потенциал российского общества. В большинстве регионов России они чаще всего именовали себя комитетами общественной безопасности (далее - КОБ), принимая название аналогичного органа власти времен Великой французской революции. Однако в Западной Сибири наиболее распространенным было другое название – исполнительный комитет, особенно на уездном и волостном уровнях.

В становлении новых институтов власти и участии в этом общественных комитетов Западной Сибири было много общих черт с аналогичным процессом в России в целом. Вместе с тем, в этом регионе имелись и определенные особенности.

Прежде всего, большинство городских комитетов сформировалось раньше уездных - ещё в первые дни марта (2-3 марта), т.е. в течение нескольких дней (до 5 марта) комитеты являлись единственными цент­рами местной власти. Не были созданы и общегубернские комитеты.

В то же время можно отметить, что, если образование различных общественно-политических структур в крупных административных и политических центрах (во всех губернских, а также части уездных городов) протекало почти одновременно, то в целом на большей территории Западной Сибири, создание советов несколько отставало от создания временных общественных комитетов. Например, в один и тот же день образовались временные общественные комитеты и советы в Тюмени (2 марта), с разрывом в 2-3 дня происходила их организация в Тобольске, Кургане, Омске и других городах.

А в небольших уездных и безуездных городах, например, в г. Таре, общественный комитет образовался 5 марта, а совет - 25 марта, в Тюкалинске, соответственно - 5 марта и в мае (2). Еще медленнее складывались советы в сельской местности. В то же время временные общественные исполнительные комитеты были образованы почти во всех селах и волостях. Такое соотношение существенно не изменилось и в последующие месяцы.

Более отчетливо и полно проявилась в Западной Сибири и такая черта в формировании общественных исполнительных комитетов в городах, как их коалиционность. Подавляющее большинство городских комитетов, такие как Тобольский, Омский, Тарский, Тюкалинский, а также первые составы Тюменского и Петропавловского, в которых цензовая общественность и представители партии кадетов имели наи­большее число мест, сразу же возникли как коалиционные, со значи­тельным влиянием в них умеренных социалистов, особенно эсеров.

На наш взгляд, спорным является объяснение причин этого явления тем, что в Западной Сибири «оказались более сильными и держались более продолжительное время иллюзии парламентаризма». (3)

Изучение причин активного участия населения Западной Сибири в разнообразных общест­венных комитетах невозможно без учёта особенностей экономического и социально-политического развития этого региона в условиях революции 1917 г.

Как представляется, решающее влияние на общественно-политическую ситуацию первых месяцев после Февральской революции в Западной Сибири оказали три фактора:

1) относительное экономическое благополучие и не столь ярко выраженное социальное расслоение, как в центральной России и на Урале, что обусловило отсутствие почвы для широкого распространения леворадикаль­ных идей;

2) специфика государственной системы местного управления, которая проявлялась, прежде всего, в отсутствии системы местного самоуправления на уровне уездов;

3) эти две особенности способство­вали более сильному проявлению третьего фактора – преобладающего влияния партий умеренных социалистов, особенно эсеров.

В советской исторической литературе обычно отмечалось, что главную роль в создании общественных комитетов играли городские думы. (4) Однако для Западной Сибири это утверждение справедливо только в отношении Ишима, Кургана, Тары и Петропавловска. В этих городах, действительно, инициатива в создании и организации деятельности комитетов принадлежала непосредствен­но городским думам. Но в большинстве западносибирских городов они образовывались на объединенных собраниях или совещаниях членов городских дум и представителей различных общественных организаций, учреждений, предприятий, политических партий. Зачастую такие решения позднее оформлялись как постановления городских дум, что и вызывало разночтения в исследовании этого вопроса. Именно таким образом было оформлено создание Тюменского, Томского и некоторых других комитетов (5).

В Тюмени, Омске, Петропавловске собрания и совещания общественности, принявшие решение об организации исполнительных общественных комитетов, также были созваны городскими управами. (6) Но впоследствии они могли быть отстранены от участия в создании комитетов. Так, в Омске городская дума под давлением общественности была вынуждена пойти на созыв объединенного совещания гласных думы и представителей общественных организаций, которое было назначено на 2 марта 1917 г.

Думцы рассчитывали сохранить и упрочить свои позиции в сложившейся ситуации, поэтому на совещании они отказались предоставить присутствую­щим делегатам от общественности (от Союза городов, правлений кооперативов, партийных организаций, руководству военно-промышленного комитета, биржевых комитетов и членам рабочей группы военно-промышленного комитета) право решающего голоса. Последние в знак протеста покинули совещание и организовали собственное собрание. Именно это, без участия гласных думы, новое собрание приняло постановление о формировании Омского коалиционного комитета и избрало в его состав 15 человек. Городская дума не имела своих представителей в этом комитете. Единственный из членов комитета гласный городской думы Д.С. Каргалов был делегирован в него не от думы, а от Акмолинского военно-промышленного комитета (7).

Иногда организационные совещания созывали бывшие политические ссыльные, как, например, в Новониколаевске, или - правление кооперативов, как в Тобольске, где еще до революции значительное влияние имели умеренные социалистические партии (8). В Томске такое собрание возникло стихийно, т.к. представители общественных организаций явились на собрание гласных городской думы без приглашения (9). В Тюкалинске, Ялуторовске, Туринске решения о создании комитетов были приняты на собраниях жителей этих городов. В большинстве мелких населенных пунктов комитеты образовывались стихийно на сходах или митингах. В ряде мест на этих митингах и возникала идея создания общественного комитета, и, иногда, сразу же происходили выборы членов комитетов.

Образование общественных исполнительных комитетов в губернских и уездных городах Западной Сибири шло довольно интенсивно и завершилось в основном во второй половине марта 1917 г. В последующем некоторые из них были переизбраны по разным причинам; другие, с целью более широкого представительства, реорганизованы в уездные (Тюмень, Тюкалинск, Ишим).

Для структуры временных общественных комитетов Западной Сибири было характерно значительное разнообразие. Количественный состав некоторых комитетов включал от 100 до 200 человек. Например, в Курганский комитет входил 191 человек, в Томский - 130 человек, в Тюменский - 126 человек. Существовали и небольшие по составу комитеты: Кокчетавский (5 человек), Тарский (9 человек), Сургутский (11 человек), Тюкалинский и Нерчинский (по 12 человек), Омский (23 человека), Ишимский (24 человека) и т. д. (10)

В структуру крупных комитетов входили исполнительные органы (исполнительные комитеты или бюро, президиумы), отделы или секции, ведавшие разнообразными вопросами. Мелкие комитеты, в лучшем случае, избирали президиумы из трех-пяти человек. Чаще они возглавлялись только председателем или секретарями, иногда имели и казначея. (11) Ишимским исполнительным комитетом руководил президиум в составе председателя, двух его заместителей, секретаря и казначея, Омским коалиционным комитетом - председатель, два заместителя и секретарь и т. д. (12)

Наибольшей сложностью отличалась структура Томского комитета общественного порядка и безопасности. Она включала распорядитель­ное бюро из семи человек, которое осуществляло руководство всей практической работой и подготовку местных «законов» для утвер­ждения общим собранием комитета. Исполнительное бюро не являлось выборным, оно было создано из заведующих отделами (военного, милиции, транспортного, народного образования, здравоохранения, топлива, социального призрения) и комиссариата продовольствия. Для непосредственного управления Томской губернии был сформирован коллегиальный орган – губернский комиссариат, состоявший из трех человек. (13)

Точный количественный, социальный и партийный состав западносибирских общественных комитетов установить крайне сложно. Так, Тобольский комитет общественного спокойствия состоял из 40-48 человек. Их социальный облик можно определить тоже только весьма приблизительно. И почти не имеется данных об их партийной принадлежности. (14) В большинстве исполнительных общественных комитетов уездных городов Тобольской губ. и Акмолинской обл. сначала преобладали служащие городских правительственных учреждений, представители от различных общественных организаций, офицеры и солдаты местных гарнизонов. Но впоследствии иногда их состав расширялся за счет представителей от общественных организаций и волостей.

Эту отличительную особенность, характерную для эволюции составов некоторых уездных комитетов, можно проиллюстрировать на примере Тюменского исполнительного комитета. Его первый состав был избран 2 марта 1917 г. на совместном заседании гласных городской думы, представителей общественных организаций и рабочих города, но местное население не было информировано об этом. Известно, что своих представителей в него направили городское самоуправление, военно-промышленный и биржевой комитеты, общество приказчиков, кооперативные союзы и общества, комитет Союза городов и другие организации, а также рабочие городских предприятий.

К началу мая 1917 г. по постановлению уездного крестьянского съезда Тюменский исполнительный комитет был расформирован и вместо него создан новый, уездный комитет. Он включал 126 человек, из которых 24 человека были представителями советов, в том числе: 9 – от совета рабочих депутатов, 11 – от совета солдатских депутатов, 4 – от совета крестьянских депутатов. Хотя еще в марте все три совета объединились и создали общий исполком. Отдельно от солдатского совета своих делегатов направил в комитет местный военный гарнизон: 14 офицеров и 7 солдат. Значительная часть комитета (42 человека) была представлена делегатами от волостей, социальное происхождение которых не установлено. Остальные члены комитета были предпринимателями и торговцами (10 человек), служащими (17 человек), кооператорами (9 человек), чиновниками местных правительственных учреждений (4 человека). Из 33-х членов комитета, партийная принадлежность которых установлена, 3 являлись кадетами, 28 - умеренными социалистами (8 меньшевиков, 18 эсеров, 2 народных социалиста), 2 – большевиками (15).

В некоторых уездных общественных исполнительных комитетах в начальный период их формирования в значительном количестве были представлены служащие органов старой правительственной администрации на местах. Например, в состав Кокчетавского коалиционного комитета в марте 1917 г. входили бывший крестьянский начальник, заведующий казенной фирмой, заведующий лесными казенными дачами, правительственный ревизор и бывший становой пристав. В начале июля в Кокчетаве были проведены новые выборы в комитет, и все бывшие царские чиновники удалены из него (16). По сведениям уездных комиссаров Ялуторовского и Туринского уездов Тобольской губернии на 1 июня 1917 г. членами исполнительных комитетов этих уездов являлись соответственно - волостной старшина и волостной писарь. (17)

Общественные исполнительные комитеты Томской губ. также создавались сразу как коалиционные. Но, в отличие от комитетов Тобольской губ., в них было меньше представлено цензовой общественности (и, соответственно, кадетов) и значительно больше местной интеллигенции, которая в своем большинстве разделяла идеи умеренных социалистов, особенно эсеров, или «сочувствовала» им.

Среди общественных комитетов Западной Сибири особое место занимали волостные и сельские исполнительные комитеты. В советской историографии мнение о волостных исполнительных комитетах как об органах правительственной власти утвердилось в результате толкования постановлений Временного правительства от 5 и 19 марта 1917 г. и циркулярных распоряжений Министерства внутренних дел от 11 и 27 марта 1917 г. как документов, направленных на юридическое признание комитетов и передачу им функций органов правительственной власти. Но органами местной власти правительство признавало только те волостные комитеты, которые были созданы под руководством уездных комиссаров, в то время как весьма распространенной в Западной Сибири была практика «самочинного» образования волостного комитета, что могло быть впоследствии утверждено комиссаром, а могло и нет.

В архивных документах и периодической печати процесс становления сети волостных комитетов отражен намного слабее, чем создание городских и уездных комитетов. По некоторым сведениям даже в мае 1917 г. в отдельных местностях этого региона управленческие функции продолжали осуществляться волостными правлениями и сельскими старостами (18). Уездные комиссары в своих отчетах, в лучшем случае, констатировали факты переизбрания того или иного комитета из-за конфликтов с местным населением, недовольным его деятельностью. Известно, что создавались такие комитеты, как правило, на волостных и сельских сходах, но в первые месяцы после Февраля участие в выборах принимали только так называемые «домохозяева», а не все население (19).

Отличительной особенностью западносибирской деревни являлось то, что здесь в создании общественных исполнительных комитетов активное участие принимали не только аналогичные комитеты в уездных городах, но и советы. Например, исполнительный комитет Западносибирского областного совета крестьянских депутатов развернул активную деятельность по оказанию помощи сельским комитетам в решении актуальных проблем местной жизни: противодействие аграрным захватам со стороны крестьян, организация сбора налогов и податей и т.д. Под его руководством во многих местах создавались волостные исполнительные комитеты (20).

Иногда советы крестьянских депутатов выступали в роли координирующего центра по созданию широкой сети волостных комитетов. Так, Ишимский уездный съезд советов крестьянских депутатов, состоявшийся 25-28 марта 1917 г., разработал и утвердил схему организации временных общественных комитетов в селах Ишимского уезда и возложил на них функции бывших волостных правлений и сельских старост (21).

Состав волостных и сельских комитетов Западной Сибири был преимущественно крестьянским. В некоторых местах крестьяне избирали в них местную интеллигенцию (учителей, кооператоров, врачей и др.), в других - бывших политических ссыльных (напр., с. Нарым и с. Бугринское Томской губ.). Нередко встречались факты участия в работе волостных комитетов священнослужителей, которые в ряде случаев даже возглавляли такие комитеты.

Так, председателем волостного комитета Каргалинской волости Тарского уезда Тобольской губ. в конце марта 1917 г. был избран священник Ермаковского прихода Н.Н. Пельц (22). Два священника (один из них председатель) стали членами Большереченского волостного комитета этого же уезда. В Загвоздинский волостной комитет (Тобольская губ.) вошли заведующий двухклассным учили­щем (председатель комитета), священник, владелец лавки, мельник и два кооператора. Кооператоры и священники были избраны также в состав Чернаковского волостного комитета (Тобольская губ.). В Богословский сельский комитет Кокчетавского уезда Акмолинской обл. вошли учитель, двое крестьян, священник и псаломщик. (23)

В ряде мест Западной Сибири руководство волостными комитетами находилось в руках бывших должностных лиц прежней прави­тельственной администрации. Тобольский уездный комиссар сообщал в мае 1917 г. о том, что почти во все волостные комитеты Тобольского уезда «...вошли прежние старшины и волостные заседатели, последние отчасти в качестве председателей, отчасти как казначеи». (24)

Автору удалось выяснить социальное положение членов 23-х комитетов губернских, некоторых уездных и безуездных городов и сел, а также партийную принадлежность части членов четырех таких комитетов. Проанализированы данные о социальном положении 854 человек из 1102 членов комитетов. Среди них было 264 (30 %) крестьянина, 144 (17,6 %) рабочих и ремесленников, 129 (15 %) интел­лигентов (сюда же отнесены и служащие местных правительственных учреждений), 112 (14 %) представителей цензовой общественности, 81 (10 %) солдат, 78 (9 %) мелких служащих, 32 (4 %) офицера, 16 (1,8 %) священнослужителей и 6 бывших политических ссыльных.

На основе приведенных данных можно сделать следующие выводы о степени участия различных социальных слоёв местного населения в формировании и деятельности общественных комитетов. Наиболее часто в городских и уездных комитетах Западной Сибири были пред­ставлены цензовая общественность, интеллигенция, рабочие и солдаты. В уездных комитетах значительную часть их делегатов составляли крестьяне: от 35 % (Тюменский комитет) до 53 % (Ишимский комитет). Наиболее представительными по своему составу были Томский комитет общественного порядка и безопасности, Тобольский комитет общественного спасения, Ишимский городской исполнительный комитет, Тюменский уездный исполнительный комитет.

В сельской местности в организации волостных комитетов наиболее активно участвовали крестьяне и служащие. Социальный состав большинства западносибирских общественных комитетов был довольно разнообразным, но сами комитеты меньше отличались друг от друга по своему составу.

Среди 91 члена (общая численность которых свыше 327 человек) четырех общественных исполнительных комитетов (Тобольска, Томска, Омска и Тюменского уездного) большинство составляли умеренные социалисты: эсеры – 36 (40 %) человек, меньшевики – 19 (21 %), кадеты – 17 (около 20 %), большевики – 12 (12 %), народные социа­листы – 4 (4 %), бундовцы – один человек. Таким образом, в комитетах крупных административных и политических центров умеренные социалисты превосходили по численности кадетов в 3,6 раза, а большевиков – в 5 раз.

Преобладание умеренных социалистов в руководящих органах временных общественных исполнительных комитетов хорошо прослеживается на примере Томского комитета общественного порядка и безопасности. В распорядительное бюро этого комитета входили два профессора, присяжный поверенный, офицер, учитель и два бывших политических ссыльных. По партийной принадлежности: два эсера, меньшевик, два большевика и два «беспартийных социалиста». Испол­нительное бюро комитета состояло из трех политических ссыльных, двух присяжных поверенных и одного частного поверенного, учителя, инженера и врача. По партийной принадлежности: эсер, два меньшевика, кадет, два большевика, остальные – «беспартийные социалисты». Только губернский комиссариат был более консервативен по своему составу: присяжный поверенный и два чиновника. (25)

Западносибирские эсеры приняли активное участие в создании и дея­тельности большинства временных общественных исполнительных комитетов, потому что видели в них воплощение своей идеи форми­рования демократической системы управления «сверху вниз» и идеал послереволюционного устройства России: Учредительное собрание, опирающееся на широкую сеть органов местного самоуправления.

Именно всевозможные общественные комитеты, создававшиеся на местах одновременно с реорганизацией местного управления, могли стать, по их мнению, основой, прообразом или переходной структурой в становлении многоуровневой системы органов самоуправления, насущная необходимость которой для Западной Сибири (как, впрочем, и для Сибири в целом) не подвергалась сомнению уже ни в центре, ни на местах.

2. Омские большевики в период Октябрьской революции и упрочения советской власти (март 1917 - май 1918 гг.). Сб. документов и материалов. С. 36-37.

3. См.: Бабикова Е.Н. Двоевластие в Сибири. Томск, 1980. С. 53.

4. См.: Рощевский П.И. Октябрь в Зауралье. С. 24; Бабикова Е.Н. Указ. соч. С. 62.

5. Бабикова Е.Н. Указ. соч. С. 62.

6. Борьба за власть советов в Тобольской (Тюменской) губернии. Сборник документальных материалов. С. 37-38; Государственный ар­хив Омской области. Ф. 661. Оп. 1. Д. 28. Л. 2-3.

7. Известия Омского коалиционного комитета. - 1917. - 28 марта.

8. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской обла­сти. Ф. И-722. Оп.1. Д. 41. Л. 128.

9. Борьба за власть советов в Томской губернии. Сборник документальных материалов. С. 5-6.; Пролетарская революция. – 1927. № 2-3 (61-62). – С. 254.

10. Бабикова Е.Н. Указ. соч. С. 66.

11. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской обла­сти. Ф. И-722. Оп. 1. Д. 41. Л. 126.

12. Бабикова Е.Н. Указ. соч. С. 67.

13. Государственный архив Томской области. Ф. Р-549. Оп. 1. Д. 2. Л. 3.

14. См.: Рощевский П.И. Указ. соч. С. 23-24; Тобольский филиал Государственного архива Тюменской обла­сти. Ф. И-722. Оп. 1. Д. 41. Л. 128.

15. Рощевский П.И. Указ. соч. С. 25; Ермак (Тюмень). – 1917. 9 и 11 марта; Борьба за власть советов в Тобольской (Тюменской) губернии. Сборник документальных материалов. С. 39-41.

16. См.: Государственный архив Омской области. Ф. 661. Оп 1. Д.22. Л.193, 196.

17. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской обла­сти. Ф. И-722. Оп.1. Д.41. Л. 41, 123.

18. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской обла­сти. Ф. И-722. Оп.1. Д. 39. Л.16-17.

19. Бабикова Е.Н. Указ. соч. С. 72.

20. Государственный архив Омской области. Ф. 661. Оп. 1. Д. 22. Л. 59.

21. Земля и воля (Омск). - 1917. - 18 апреля.

22. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской обла­сти. Ф. И-722. Оп.1. Д.41. Л.97.

23. Бабикова Е.Н. Указ. соч. С. 72.

24. Тобольский филиал Государственного архива Тюменской обла­сти. Ф. И-722. Оп.1. Д.41. Л.24.

25. Бабикова Е.Н. Указ. соч. С. 80.