ноября 1967 г. [М. Горький. «Мещане». БДТ им. М. Горького]

17 ноября 1967 г. [М. Горький. «Мещане». БДТ им. М. Горького].

Е. А. Лебедев. Сверхтема та же, что в Уи⁷⁹, только с драматическим, трагическим оттенком (самоутверждение, гордость, уязвленное самолюбие). Муки уязвления, все ситуации таковы. За столом Бессеменов обращается к Поле [Л. К. Сапожникова], это стоит ему больших усилий: «Я крикнул на отца» [Перчихина, отца Поли] — и Поля сразу же: «За что?!» (резко, категорично, отрывисто). Сапожникова довольно свободно себя чувствует, освоилась. А еще и внутреннее сопротивление Бессеменова (Я должен извиняться, объясняться перед этой швалью). Что-то его сосет. Резкое движение руками в сторону, как бы стряхнул крошки, расправил скатерть, — но это реакция раздражения, стряхнул с себя. Грубо отсылает Полю.

Выход Лебедева — в валенках. Потом — в сапогах бутылками. Как ставит ноги, важный выступ, достоинство. Потом — в мешковатом пиджаке (его фигура сзади). Как уходит Н. Н. Трофимов — Перчихин: тоже вид сзади, порванный по шву полушубок.

Сцена за столом, когда его обижает Перчихин — Бессеменов постепенно наливается обидой.

{55} Сцена, когда Нил [К. Ю. Лавров] и Поля сообщают о своем решении пожениться. Спокойствие Бессеменова, как бы поднялся над этим, его это не касается — и не удержался, взрыв ярости.

Сцена с Еленой Николаевной [Л. И. Макарова] — Бессеменов важно идет за счетами, приносит счеты и как-то очень резко их встряхивает (нехарактерно для него: потом, когда он соберется звать полицию, будет аккуратно снимать цветочные горшки с окна и искать, куда их поставить). Садится и считает: за стекла, за петлю, за мешок с углем. Потом дает сдачу — Елена подставляет сумку, он резко и размашисто бросает в нее бумажки, потом лезет в карман брюк (задирая сюртук), достает пятачок и тоже довольно резко и размашисто бросает в раскрытую и подставленную сумочку. Тут есть и заигрывание (быть на равных с этой барыней), смотрит ей вслед с восхищением. Акулина Ивановна [М. А. Призван-Соколова] это замечает, выпятила грудь, Бессеменов смутился, но все же говорит: хорошее тело (или что-то в этом духе).

Бессеменов заводит часы — два раза, со скрипом. В конце — прострация, почти сумасшествие, бьет по [своей] голове в такт шарманке.

Сцена воя — Бессеменов, первым начинает Перчихин, который ничего не понимает.

Сцены в темноте, почти полной, — с отсветами, бликами… Эхо в конце картин: 1) молитва Бессеменова, 2) Степанида угли рассыпала, 3) Татьяна [Э. А. Попова] зовет: «Лена!».

Петр — О. И. Борисов. В отличие от В. Э. Рецептера, он более резок в «разоблачении» Петра. У Рецептера — облик современного молодого человека (интеллигентного, мягкого, близорукого). Борисов — маленький, неприглядный. Резкие знаки (режиссерские акценты) трусости, предательства.

Сцена Петра и Бессеменова — примирение, когда они друг к другу [склоняются] головами, но Нил прервал: «Обед!». Бессеменов отвернулся, и Петр с показной быстротой (бегство) проскользнул к себе. Его пробег к себе (быть незамеченным) — когда ругаются Бессеменов и Нил. Срывающийся, дающий петуха голос. Горький утрировал, «подставлял ножку» Петру, как это делают персонажи пьесы.

{56} Лагерь Нила: бестактность, лезут в душу.

Позы Петра: фигура неловкая. Говорит Татьяне о труде, лежа на диване и засыпая.

Тетерев [П. П. Панков] — бестактное праворезанье, издевается, наслаждаясь тем, что происходит. Злое.

Перчихин — идиот, ничего не понимает. Слушает Бессеменова, кивает головой.

Татьяна — наиболее чувствующая все [происходящее]. Жизнь и люди все время ее уязвляют, топчут душу. Чтение. И — насвистывает, а потом играет на пианино «Марсельезу».

Спектакль обкатался. Многое сгладилось.

Сцена пения за столом (как и в «Трех сестрах»⁸⁰) — тут дает себя знать ансамбль, увлечение актеров песней. И все-таки это — режиссура акцентов, обнажения внутренних мотивировок, становящегося самоцелью.

1 и 5 декабря 1967 г. В. Шекспир. «Макбет». [Королевский Шекспировский театр. Постановщик Питер Холл. Художник Джон Бьюри. Костюмы — Джон Бьюри, Энн Кертис. Музыка — Гай Вулфендем].

{57} Белая занавесь спускается как парус посередине сцены. В первом действии это экран, на его фоне во вспышке молнии возникают черные силуэты ведьм. Он опускается в конце первой части действия и поднимается в начале второй части. В сцене, которая происходит в Англии, — опускается как задник, фон, снимая шотландский колорит (на занавесе здесь эмблема Англии).

Воины в остроконечных шлемах, такие у всех — и у солдат, и у полководцев. Щиты, копья, красные меховые накидки, плащи. Лорды в плащах и кожаных кольчугах с широкими поясами. Все измазаны в крови, Макбет особенно. Одежда напоминает передники мясников. Плащи тоже отливают кровью. В мечах нет эстетики оружия, шотландские мечи — тоже как ножи мясников, с тяжелыми рукоятями. В первой сцене все они тоже измазаны в крови (у Макбета, у Банко…)

Изрубленная одежда Сержанта — бесформенная, но выдержанная в определенной гамме. То же у Привратника (Клайв Свифт) — все, что в жизни было (грязь, кровь, забавы, обжорство) — все это осталось в виде пятен на одежде. То же у ведьм (Элизабет Сприггс, Кэтрин Лейси, Клер Келли) — свисающее пестрое тряпье. Дункан (Себастьян Шоу) и его сыновья — в белых, вернее, желтоватых одеяниях. У Дункана почти священническая одежда, на цепи в виде ожерелья из слоновой кости — крест. Когда появляется Дункан со свитой, выносят большой крест (как хоругвь). Потом, в конце, когда Макбет побежден, а молодой Мальколм (Иэн Ричардсон) становится королем, крест снова здесь, Мальколм опускается перед ним на колени, очень проникновенно благодарит или, скорее, дает клятву (христианская тема). У Макбета (Пол Скофилд) и леди Макбет (Вивьен Мергант) такая же желто-белая одежда (их королевские одеяния), но ожерелья не с крестом, а с каким-то медальоном.

Макбет вначале в такой же одежде, как все полководцы (кожаный передник с широким поясом, весь в крови). Дома — в сером кафтане. После убийства — в красном халате (махровая фактура, резкий покрой) и красных (алых) чулках. Потом — белый кафтан с изящным стоячим воротничком, золотая корона. Снимает ее, когда собирается говорить с будущими убийцами Банко. В сцене у ведьм Макбет в белом. {58} В финале — черная кожаная рубаха и огромная кольчуга, сделанная из стальных металлических полос. Две половинки кольчуги связаны тесемками. Макбет ее надевает, потом в ярости сбрасывает, оруженосец бегает за ним с этой кольчугой и мечом. Потом Макбет появляется в полном вооружении, с остроконечным шлемом, мечом и круглым щитом.

Убийцы — в черных меховых одеяниях.

Сапоги бесформенные, вроде чулок.

У старика — нечто вроде монашеского одеяния.

Леди Макбет: длинное женское средневековое одеяние. Когда становится королевой — такое же, но белое. В сцене убийства Дункана — ночной халат. Потом — темное одеяние (как рубашка покойника) и сандалии-босоножки.

В ночной сцене убийства Дункана все сбегаются в каких-то случайных одеяниях и босиком.

Оркестр: барабаны (в шкурах) и изогнутые рога-трубы.

Первая сцена идет на кровавой подстилке.

В замке Макбета обнажена неровная сценическая площадка с креслом посередине. В сцене убийства Дункана — ничего нет.

На пир приносят блюда: кабан с воткнутыми в него стрелами, огромные чаши, одна из них дымящаяся.

Сцена в Англии: скамьи с высокими спинками.

Сцена с ведьмами — котел, возникающий из-под земли, и всякие атрибуты, которые бросаются в котел.

Призрак: высвечиваются голова воина и окровавленное тельце младенца, остальное сливается с фоном (старинный театральный эффект). Потом — королевич с деревцем. В сцене последнего боя Макбета деревья идут на зрителей.

Динамические переходы от эпизода к эпизоду, звуковые контрасты — начинают бить барабаны и трубить трубы, входят с разных сторон или уходят участники, проходят, убирая реквизит. Действующие лица разных сцен встречаются. Еще не ушли воины — появляются (высвечиваются) ведьмы. Проход слуг с блюдами, пробег воинов с копьями наперевес в конце, последний бой — и относительная статичность мизансцен, картинность, живопись потемневших {59} красок в кровавой гамме. Воины (массовка) — обрамляют, оттеняют.

Этикет и обиход: рукопожатие — Макбет жмет руку сержанту (не здоровается, а жмет руку), принцы — друг другу, когда получено известие о победе, Макбет — Россу. Макбет перед королем Дунканом на коленях, жмет руку принцам. Потом в сценах финальных — тоже (неуклюже, по-медвежьи, перчатки тяжелые…)

Макбет идет к Дункану с руками, разведенными в стороны, как бы для объятий, становится на колени. Король обнимается с Банко, символический поцелуй, плечо к плечу. Макбет обнимает леди, когда в первый раз приходит в замок, «сделанное» объятие, его руки на ее плечах.

Пластика Пола Скофилда — на общем фоне персонажей массивных, неподвижных, ходят в первых сценах по меху — у него мягкие, крадущиеся движения, он все время не может найти покоя, не может найти место рукам. Легкость, изящество, плавность. Можно было бы сказать, что в его движениях что-то кошачье — барс, разминающий члены, готовящийся к прыжку. Неуклюжесть, неловкость кошки в медленном движении — она предназначена для прыжка. Но это слишком просто (Макбет — барс), постоянно в нервном, настороженном состоянии. Не туповатый герой-воин, а какая-то натура скорее мягкая, вкрадчивая (у него талант, способности вора — руки ведут поиск). Это другая аналогия… Злой талант, злое направление ума (а в Лире?)

Леди Макбет — тоже мягкость, но другого рода, женская, тут еще очень важен голос — глубокие и резкие, очень красивые тона (изломы). В сцене убийства Дункана — легкий хмель и кружение головы. С кубком в руках — то ли сама пила, то ли поила стражников. Она — идеолог. Сцена бреда: она движется медленно, сосредоточенно по прямой, отдает светильник служанке, моет руки (на зрителя, она в центре сцены). Отходит назад — припадок, испытывает страшные муки, физическое страдание (стоны, стенания, движения рук — маленькая ручка), идет медленно, спокойно назад, поворачивается — и снова стенания, уходит спиной к зрителю (такой же уход есть в конце у Макбета).

{60} Театральность поз, осанок (не индивидуализированных, «театральных») — и перебои быстрых, естественных движений.

Все, что связано со смертью:

Макбет перед тем, как идти к Дункану: движение рук, он несколько раз поднимает руку ладонью кверху, как бы смотрит (может быть, он уже ловит кинжал, но скорее всего это что-то другое). И потом руки держит, не прижимая к себе, они сжимаются в кулаки, словно нечто чужое, самостоятельно живущее, не его, отделенное от него действие. (Говорит же об этом, должны действовать…) Уходит к королю. Энергия, заставляет себя, внутреннее напряжение, решительность — но в этой решительности решимость минуты, не упустить ее. Свои руки несет. Перед этим его руки ловили кинжал, напряженно и спокойно, они были тоже отдельно от него. За сценой слышны крики-стоны (очень натуральные). Макбет возвращается с окровавленными руками и с двумя кинжалами. Смотрит на них неотрывно. Смертный страх.

Крик совы — когда Макбет ушел, у леди Макбет единственный момент счастья — сова ночная птица. Крики. Макдуф (Патрик О’Коннел) не может говорить, когда выходит от убитого Дункана.

Банко (Брюстер Мейсон) убивают в темноте, фигуры мечутся, сдавленные крики. Страшный, дикий крик убегающего мальчика…

Убивают сына Макдуфа (Питер Ноббс), перерезав ему горло, мать мечется, в темноте крики (это все натурально).

Отдаленные, заглушённые крики — там произошло что-то страшное (смерть леди Макбет).

Бой Макбета с молодым Сивардом — тяжелый, неуклюжий. Сивард падает, роняя меч. Макбет его уверенно прокалывает. Страшный, нечеловеческий, предсмертный крик Сиварда.

Бой Макбета с Макдуфом. Макдуф с мечом без щита. Макбет со щитом, держит свой тяжелый меч на левой руке, за щитом. Диалог. Когда Макбет узнает, что Макдуф не рожден женщиной, бросает свой меч на пол. Макдуф приставляет лезвие к его горлу. Диалог. Макбет отбивается щитом, хватает меч. Оба переходят на задний план. Макдуф несколько раз бьет мечом, но Макбет закрывается щитом. Затем Макбет отбивает удар мечом. Макбет и Макдуф {61} упираются мечами, уходят из поля зрения, за кулисы. Макбет выталкивает Макдуфа из-за кулис. Потом Макдуф приходит с головой Макбета на копье.