В прокуратуру Октябрьского района я вполне успевал и поэтому не торопился. Всего-то и надо было отдать заместителю прокурора по следствию несколько дел для утверждения обвинительных заключений
жүктеу/скачать 0.51 Mb.
|
| Глава 11
От Нагаева я рванул в Октябрьскую прокуратуру. Конечно же, можно было бы махнуть рукой на чужую проблему. А махнув, принять к руководству циничную советскую поговорку, что спасение утопающих, это дело рук самих утопающих. Но! Во-первых, если я и был циником, то циником я был отнюдь не советским. Я давным-давно, уже лет тридцать, как был антисоветским циником. И, во-вторых! Я слишком хорошо помнил и понимал нынешнюю людоедскую отчетно-палочную систему советской прокуратуры. Точно такую же, как, собственно и в МВД. Шансов выбраться из омута социалистической законности у опера Гриненко не было никаких. В самом лучшем случае его уволят и наградят условным приговором. Года на два-три. Но в данном случае, вероятнее всего, условного приговора не будет. Не для того новый областной прокурор затеял всю эту камарилью. Из запущенной им кампанейщины, он методично и по капле высосет весь максимум карьерно-политической рентабельности. Для себя любимого. А это означает, что поддерживать обвинение в суде прокурорские будут с исступленностью святой инквизиции. И на подписке они тоже никого оставлять не будут. Все, чьи отказняки попали под каток репрессий, до суда будут помещены в СИЗО. Так что по всему выходило, что кроме меня Стасу помочь никто не сможет. Да и я, если уж на то пошло, запросто мог оказаться несостоятельным в этом вопросе. Однако, не попытаться улестить мадемуазель Копылову с целью склонить ее к должностному преступлению, я не мог. Но ведь не ради корысти! А токмо, из желания спасти друга от казенного дома. Чтобы не навлечь на свою, без того бедовую и не единожды битую голову излишних ударов судьбы, я решил сначала нанести визит вежливости Анне Романовне Злочевской. Загодя разорившись на плитку шоколада от местной фабрики, я с показной робостью постучался в дверь прокурорской помощницы. Дожидаться от Нюрки разрешения войти, я не стал. И, как оказалось, правильно сделал. Потому что, распахнув дверь, увидел испуганно спрыгивающего с её стола светловолосого прокурорского юношу. Тот, видимо, с целью демонстрации даме своих фривольных настроений и намерений, нахально присел своей тощей филейностью на нюркин стол. И как бы невзначай прижавшись своими ходулями к её роскошным округлым коленкам. Глаза обоих, когда я вошел, были, как у третьеклассников с дымящимися окурками в руках, застигнутых завучем в туалете. И, если мосластый хлопец уже через секунду смотрел на меня с пренебрежением, то Злочевская с растерянной виноватостью продолжала хлопать ресницами. Моментально оценив щедрость судьбы, я не преминул воспользоваться её подарком. Я встал напротив бывшей подруги, опять же бывшего хозяина моего теперешнего организма. Малодушно подрагивая губами, я тщетно пытался выдавить из глаз горестную слезу. Хотя бы одну. Усилия мои были тщетными. Под презрительным взглядом прокурорского ловеласа я положил перед Анной Романовной шоколадку. Сделав с опущенными плечами два шага к двери, я обернулся и гордо вскинул подбородок. Плечи как-то распрямились сами собой и вдруг. - Не родная ты мне больше, Нюрка! Нет! Мне теперь другая сделает минет! И вот уже прокурорский вьюнош с приоткрытым ртом рассеянно моросит белёсыми ресницами. Зато Злочевская, не позже, чем через пару секунд после моего восклицания, ожгла меня глазами злой весенней гадюки. С тем я и удалился. Выйдя в коридор, я с чувством глубокого удовлетворения поспешил к сисясто-жопастой спасительнице Стаса. Которая пока еще не знает об этой своей миссии. Поэтому спасительницей она еще была покамест потенциальной. Как я ее буду убеждать перейти на нашу с Гриненко сторону, я не точно знал, но догадывался. И от этих догадок мне становилось грустно и даже местами стыдно. - Наталья Сергеевна, вы позволите? – на этот раз я соблюл все правила казенного этикета, войдя в кабинет только после разрешающего «Да!». - Привет! – радостно улыбнулась мне прокурорская помощница Копылова, – Ты по делу или просто? - Я к тебе просто по делу! – решил я согласиться с обоими предположениями Натальи Сергеевны. – Ты думаешь, что это так просто пройти мимо двери такой прелестницы, как ты?! – с философской грустью бердичевского раввина оглядел я чувственные губы и выдающуюся грудь прокурорши. Судя по тому, как густо покраснела Наталья Сергеевна, в моём взгляде на её бесспорные достоинства правоведа, кроме многовековой печали было что-то еще. Заволновавшись, она вскочила из-за стола и стала еще прекрасней. Причем, намного. Темное сукно строгой прокурорской юбки настолько теснило её соблазнительные бёдра и прочие тыловые выпуклости, что я окончательно сдался. А сдавшись, перестал пытаться делать на своем лице безразличие. - Ты сегодня такая красивая! – придвинувшись к Копыловой, с телячьей искренностью невнятно пробормотал я, – Так и хочется тебя потрогать! Давай поцелуемся? Помощник прокурора сегодня и впрямь выглядела принцессой. Этакой молочно-румяной принцессой, вскормленной на сметане и на взбитых сливках. Ситуацию еще усугубляли несколько последних суток, которые я провел в режиме стерильного целибата. Они, эти постные сутки, только обостряли мое восторженное восприятие столь шикарной барышни мясомолочной породы. Поскольку мой вопрос ожидаемо остался без ответа, я притянул к себе должностное прокурорское лицо и, не встречая какого-либо сопротивления, приник к нему губами. Счастье было ярким, но недолгим. Наполненный возмущением дикий возглас оттолкнул нас друг от друга. Оглянувшись, я увидел стоявшую в дверях Злочевскую. Лицо её пылало огнём, а рот был перекошен гневом. Меньше всего мне сейчас хотелось стать участником вульгарных семейно-бытовых распрей в стенах районной прокуратуры. Этой пошлятины следовало избежать любой ценой. Поэтому отреагировал я решительно и быстро. Метнувшись к Нюрке, я одним рывком вдёрнул ее в кабинет и сразу же захлопнул за ней дверь. - Чего орёшь, дура?! – театральным шепотом проскрежетал я, не выпуская скандалистку из жесткого захвата, – Сама изменяешь мне на каждом шагу с кем ни попадя, а теперь скандалишь во все горло, как базарная торговка! Молчи! Не то выгонят тебя из прокуратуры с позором! – я смотрел в лицо Злочевской и пытался понять, доходят до нее мои слова или нет. Нюрка оказалась гораздо вменяемей, чем я ожидал. Она с неожиданно неукротимой силой забилась в моих руках. Вырвавшись, она отвернулась в сторону и теперь вибрировала своим могутным телом отдельно, и молча. Между тем, в коридоре уже были слышны голоса. Прокурорский народ повылезал из своих кабинетов и пытался выяснить, кто же всё-таки испустил этот совсем недавний, но такой истошный вопль. Дверь открылась и в нее просунулась голова нюркиного альбиноса. - Это не вы тут орали? – подозрительно заморгали белесые поросячьи ресницы. - Это не мы тут орали! – заступил я ему дорогу, – Мы работаем, а ты иди, давай, отсюда, не мешай! - Иди отсюда! – хором рыкнули на своего сослуживца две нервные прокурорские волчицы. Белобрысого словно ветром сдуло. Дверь опять закрылась. Я счел, что покидать кабинет, не разогнав по углам возбуждённых подруг, было бы неправильно. - А пошли-ка, Анна Романовна, чаю у тебя попьём? – подмигнул я по-свойски так и недоцелованной прокурорше Копыловой, – Ты этому своему упырю бесцветному шоколадку мою скормить еще не успела? - Он не мой! – снова повысила голос возмущенная Нюрка, – А чай ты со своими мильцанерками пить будешь! – она ожгла меня ненавидящим взглядом. - А ты, Наташка, зря радуешься! – она перенесла своё нервическое состояние на пышнотелую коллегу, – Корнеев, он ведь не просто так к тебе ходить повадился! Ему от тебя что-то нужно! – мстительная, но злобно-проницательная Нюрка разоблачила мой корыстный умысел моментально и безошибочно, – Ты попомни мои слова, подруга, не сегодня, так завтра он тебя обязательно о чем-нибудь попросит! Помощник прокурора Наталья Сергеевна Копылова всё это время смотрела на меня и глаза её молили, чтобы я прямо сейчас и не сходя с места, опроверг злобные инсинуации хабалки Злочевской. - Наговариваешь ты на меня, Нюра! – начал стыдить я наветницу, уводя её небеспочвенные обвинения в сторону, – Я, между прочим, к тебе шел предложение делать, а ты с этой бледной поганкой шуры-муры, оказывается, крутишь! Не будет нам счастья с тобой, Нюра! Неверная ты! Мне теперь Наталья нравится! Я твердо посмотрел в глаза зардевшейся Копыловой, потом сокрушенно покачал головой обозленной Нюрке. А затем уже аккуратно выдавил растерянную Злочевскую из кабинета в коридор. Она оторопело таращила на меня глаза, но особо не упиралась. Экспромт с версией о сорвавшемся по её вине предложении моих руки и сердца сработал. Затворив за несостоявшейся невестой дверь, я обернулся к её сослуживице. Надо было уже что-то ей прямо сейчас говорить, но я пока еще не собрался с мыслями. - Ты придёшь ко мне на день рождения? – ни с того, ни с сего вдруг спросила меня Копылова. – В эту субботу? Придёшь? – она смотрела на меня, как экзаменатор по истории КПСС после второго семестра. Строго и не мигая. Без малейших шансов на полемику. Деваться было некуда, надо было организованно сдавать позиции. - Эх, Наталья! – с налетом укоризны, тяжело вздохнул я, – А зачем же я, по-твоему, к тебе сейчас зашел?! – взяв за глотку гранёный графин с подоконника, я опрометчиво отхлебнул сразу треть теплой и отдающей лягушками воды. - Ты шел предложение Злочевской делать, – напомнила мне памятливая именинница. - Ну да! – на всякий случай не стал я перечить мадемуазель Копыловой, – К ней я шел с со своим необдуманным предложением! Что теперь, кстати, как ты сама видишь, уже неактуально. А к тебе я шел с вопросом относительно подарка! – я поставил графин на место, сдерживая рвотные позывы, – Тебе какие серьги больше нравятся? С рубинами или с изумрудами? Упоминать о лучших друзьях всех девушек я не стал. Просто потому, что не помнил, были ли в трофеях, доставшихся мне от Воронецкого изделия с прозрачными каменьями. А про зеленые и красные камушки я точно помнил, что они были. - С ума сошел?! – округлила глаза прокурорская помощница, – Шутишь! – облегченно выдохнула она. – Мне и цветов хватит! Адрес записать или запомнишь? - Адрес я запомню, ты мне лучше скажи, куда ты те отказные дела? – покрутил я головой, осматривая углы кабинета, пытаясь узреть громадную стопку подшивок. - Половина в шкафу! – легкомысленно отмахнулась Наталья. – А половину Аньке шеф отписал! Недоброе предчувствие коварной подколодной змеюкой поползло в мою трепещущую душу. - Наташ, а покажи мне свою половину этих отказняков? – небрежным тоном попросил я, – Просто хочу посмотреть, кого из наших вы зацепили. Несколько секунд Наталья Сергеевна Копылова колебалась. Потом подошла к шкафу и открыв дверцу, показала рукой на бумажную стопку. - Смотри! – отойдя от шкафа, она обиженно уставилась в окно. Быстро перебрав подшивки, я похолодел. Отказного материала с потерпевшим Фесенко, постановление по которому выносил Стас, в шкафу не было. По словам Копыловой выходило, что он должен сейчас находиться на рассмотрении у Злочевской. С которой я совсем недавно и так не по-доброму расстался. Чтобы осмыслить сложившуюся ситуацию, требовалось время. Время и душевное равновесие. Но ни того, ни другого у меня прямо сейчас не было. Поэтому я придвинулся ближе к сдобной Наталье и заглянув в её глаза цвета спелого крыжовника, вздохнул. - Аня, наверное, была права, когда сказала, что тебе что-то от меня нужно, – не менее грустно вздохнула прокурорская помощница, – Что у тебя случилось? Я могу тебе чем-то помочь? Вытолкнув скандалистку Злочевскую из кабинета в коридор, я защелкнул замок двери. И потому, не опасаясь чьего-то внезапного вторжения, подошел сзади и по-комсомольски обнял процессуально надзирающий орган. Для подтверждения искренности своего душевного порыва, положив обе милицейские ладони на прокурорскую грудь. Так-то, следовало бы прижать руку к своему сердцу, но грудь Натальи Сергеевны оказалась намного притягательней. - Ничего у меня, душа моя, не случилось! – жарко прошептал я в шелковистый завиток на шее. Чувствуя, как вздыбившаяся шалашом ширинка уперлась в тугую плоть, обтянутую прокурорской юбкой, я уже был готов смутиться, но вовремя передумал. Помощник прокурора Копылова замерла, затаив дыхание, однако грудь свою от милицейского произвола спасать не поспешила и задницу тоже отодвинуть не попыталась. - А вот помочь мне ты сможешь, если захочешь! – всё тем же шепотом сообщил я упругой надзирательнице. Не отодвигаясь, я потихоньку начал осваивать практически смежную со следовательской профессию маммолога. Застывшая барышня шумно задышала и откинулась назад. Я обрадовался за Гриненко, судя по всему, у него наметилась тенденция к спасению. - Чем я могу помочь? – чужим хриплым голосом просипела добрая девушка. - Ничем! Я сам справлюсь, ты только наклонись! – проявил я такт и отказался от ее предложения. И надо признать, я действительно справился. Два раза. И каждый раз вполне качественно. Теперь я смотрел в светлое будущее Стаса с гораздо большей уверенностью и оптимизмом, нежели еще сорок минут назад. Однако стопроцентной уверенности у меня по-прежнему не было. Пока прокурорша Наташа все еще громко дышала, навалившись грудью на свой рабочий стол, я приводил свое обмундирование в порядок. Потом, видя, что партнерша не собирается менять свою разнузданную позицию, звонко хлопнул ее по молочного цвета ягодице. Мадемуазель Копылова вздрогнула и удивленно обернулась. - Разгибайся, душа моя, труба зовет, пора нам послужить закону! – теперь уже ласково погладил я ее по покрасневшей от шлепка заднице, – Или продолжим? – роскошный вид снова приподнял моё настроение. - Нет, – с сожалением вздохнула и помотала головой Копылова, – Если только после работы? – поднявшись со стала, она, изогнув брови и вопросительно посмотрела на меня, пританцовывая, и подтягивая колготки. - Договорились! – кивнул я с уверенной определенностью и статная девушка сразу же открыто и счастливо заулыбалась, – Только у меня с местом беда, – развел я руками, – Квартира есть, но она без мебели совсем! - Мы без мебели обойдемся как-нибудь! – с легкомысленным оптимизмом отмахнулась непривередливая прокурорша, – Да, ты ведь так и не сказал, какая тебе нужна помощь? Я наклонил вбок голову и на какое-то время задумался. Потом решился. - Вот попрошу я сейчас тебя, а ты обидишься и до своего роскошного белого тела меня потом не допустишь! – честно признался я в причине своих тревог, – Опасаюсь я, душа моя! Очень уж ты соблазнительная! – я провел рукой по ее бедру, – Давай мы с тобой после работы пообщаемся, а уже после этого я тебя своей просьбой побеспокою? - Хорошо! – расцвела Наталья, – Тогда до вечера? Где встречаемся? - Я тебе позвоню и заеду за тобой! – пообещал я и, отомкнув дверь, вышел из кабинета. Опасения мои не оправдались, Злочевской под дверью не оказалось. Выдохнув, я рванул на улицу, надо было поспешать в РОВД. Решив заскочить наудачу в уголовный розыск, я проскочил второй этаж и двинулся к двери ОУР. Попинав ее с минуту, я добился внимания изнутри и, услышав от открывшего мне дверь опера, что Гриненко на месте, двинул к нему в кабинет. Стас работал с подозреваемым за закрытой на замок дверью. Пришлось опять стучать и кричать. Хорошо, что жулика он колол не один. Мы пошли в общий коридор. - С терпилой виделся? – я сходу взял быка за рога, – Как он настроен? Это он твой отказной обжаловал или прокурорские сами инициативу проявили? - Пока не знаю, – хмуро ответил Стас, – Сегодня после работы его перехвачу и расспрошу. Не похож он на жалобщика, недавно сам с поселения вернулся. Судимый он. Вспомнил я его! - Так это же отлично! – обрадовался я, – Не может он по своим босяцким понятиям ментам на своих коллег-злодеев жаловаться! - Он и не жаловался, – уныло вздохнул Гриненко, – Я когда понял, что он не горит желанием заяву по гоп-стопу писать, то отобрал у него объяснение, что деньги он сам потерял. И, что пальцы на правой руке тоже сам сломал. - Ну и чего тогда?! – оторопел я, – Какого хера тогда прокуратуре от тебя надо? - Я под тем объяснением сам за Фесенко расписался! – стараясь не встречаться со мной взглядом, горько вздохнул Стас. – Вот только откуда об этом прокурорские узнали?! жүктеу/скачать 0.51 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|