В прокуратуру Октябрьского района я вполне успевал и поэтому не торопился. Всего-то и надо было отдать заместителю прокурора по следствию несколько дел для утверждения обвинительных заключений
жүктеу/скачать 0.51 Mb.
|
| Глава 13
На оперативку я не опоздал. Хотя и зашел в кабинет Данилина тогда, когда там уже все собрались. На неодобрительно-вопросительный взгляд Зуевой я демонстративно отодвинул манжету на левой руке и показал ей циферблат наручных часов. На которых было без одной минуты шесть вечера. Взгляд, которым меня при этом одарил начальник следственного отделения, тоже, как и у Лиды, добротой не был наполнен. Под задумчивым взором майора Ахмедханова я дошел до своего стула и сел. - Лидия Андреевна, что там по сто восьмой в драмтеатре? – Данилин по какой-то причине решил меня игнорировать. – Не сегодня, так завтра нас город заслушивать по ней будет. Зуева вскочила и, мельком оглянувшись на меня, стала что-то говорить. Неуверенно, неопределенно и с трудом вспоминая то, что я ей докладывал ранее. С учетом того, что динамика в расследовании этого дела была, можно сказать, стремительной, многого она, разумеется, не знала. Мне стало жалко Лиду. Начальницу надо было срочно спасать. - Виноват, товарищ майор! – вскочил я со стула, демонстрируя тем самым, насколько я осознал прежние свои ошибки относительно соблюдения субординации, – Лидия Андреевна пока еще не в курсе последних результатов, добытых мной по делу. Я только десять минут, как вернулся в РОВД и доложиться ей еще не успел. Разрешите, я сам дам расклад? - Валяй! – не стал капризничать шеф, прикуривая сигарету. - Присаживайтесь, Лидия Андреевна! – не глядя на Зуеву, разрешил он ей, – Подчиненный ваш, видимо, полагает, что у него получится лучше оправдаться за висяк. - Что, Корнеев, никак ты театральный «крендель» раскрыл?! – пыхнув в мою сторону клубом дыма, насмешливо ухмыльнулся майор. – Давай, хвались, а мы тебя послушаем! Со всем нашим превеликим удовольствием! За исключением четверых, все остальные присутствующие на совещании процессуально независимые лица, угодливо заулыбались или вполне откровенно захихикали. Меня это разозлило и, чего уж там, мне даже захотелось позволить себе внеочередную выходку. Однако, понимая, что весь лимит на креативное поведение мной уже давно и надолго выбран, я решил сдержаться. Но и спускать беспочвенные нападки руководства тоже не хотелось. В конце-то концов, поиздеваться над старшим товарищем можно и не выходя за рамки приличий. Или я не следователь?! - Я, Алексей Константинович, зазря хвалиться не приучен! – демонстративно подмигнул я Ахмедханову, одному из четверых, кстати, которые надо мной не хихикали, – Раскрыть сто восьмую ума много не надо! Я её, эту сто восьмую, пожалуй, в покушение на убийство переквалифицирую! А заодно, в рамках этого дела состав девяносто третьей прим. усмотрю! Чтобы в областную прокуратуру это дело скинуть! Пусть они с ним и вошкаются! Вот тогда вы будете правы, товарищ майор, тогда я и впрямь молодец! Нехорошие улыбки с лиц сослуживцев сползли. А Данилин торопливо забычковал только что раскуренную сигарету. Потом, словно бы очнулся и закурил следующую. - Ты это, про какое убийство, Корнеев? – после минутной паузы поинтересовался он, – Ты думаешь, что самый умный, а вокруг тебя дураки? Думаешь, что только ты квалифицировать умеешь? И про какую «девяносто третью прим» ты заикнулся?! Какая еще, на хер, «девяносто три прим», Корнеев? Одну из задач я решил. Внимание начальника от Зуевой я отвлек. Теперь бы самому отбрехаться. - Статья девяносто три прим. УК РСФСР, это хищение государственного или общественного имущества, – нахально начал я правовой ликбез для своего прямого начальства, – Независимо от способа хищения, товарищ майор! Следственный народ, сидящий в кабинете, начал улыбаться по второму заходу. Неуверенно поглядывая на начальника следствия. Данилин же, смотрящий на меня зверем, краем глаза это неуверенное веселье тоже заметил и, отведя от меня взгляд, оглядел своих подчиненных очень внимательно. Мои коллеги от такого внимания веселость быстро поутратили, моментально загрустили и уткнули глаза в пол. - Не надо мне подсказывать, товарищ лейтенант! Уголовный кодекс я, слава богу, немного знаю! – Алексей Константинович, глядя на меня, как-то измудрялся огибать меня своим взглядом. – Хрен с ним, с покушением на убийство, но ты поясни мне, откуда там взялась кража в особо крупных? - Пока еще уверенности нет, товарищ майор, Захарченко мне толкового опера в сопровождение дела пообещал, – еще больше напустил я тумана, – Думаю, что через неделю все будет ясно! Упоминание мною заместителя по оперативной работе на какое-то время Данилина собьёт с толку. Но совсем ненадолго. Ничто ему не помешает поднять трубку или просто зайти к Захарченко. Н-да.. А раскрывать-то вкусные «палки» надо уже завтра и не позже, чем до обеда! И все бумажки тоже надо будет уже завтра оформить. Иначе всю фактуру у меня выгребут. И раскрытие девяносто три прим. в сводке уйдет на верх за фамилией какого-нибудь старшего опера отделения БХСС. Потому, что работу ОБХСС курирует лично начальник РОВД. И тогда Стасу Гриненко пышных лавров победителя уже точно, не достанется! Так как эта расстрельная статья не по его профилю и это раз. Да и, вообще, рылом он для девяносто три прим УК РСФСР не вышел! А Стасу, как никому другому в райотделе эта громкая «палка» сейчас нужна. - Ты чего мне мозги пудришь, Корнеев?! – подобрался Данилин, забыв про тлеющую между пальцев "родопину". – Есть она там, эта, в особо крупных, или ты ее для красного словца присочинил? Говори! - Завтра скажу, товарищ майор! – честно глядя в глаза руководству, твёрдо пообещался я, кляня в себе задиристого юношу за длинный язык, – Завтра в театре потолкаюсь и уже точнее определюсь с квалификацией. И со всем прочим тоже! До конца оперативки Данилин время от времени поглядывал в мою сторону. Но по ее завершении задерживать он меня не стал и я одним из первых покинул начальственный кабинет. - Некогда! – решительно отмахнулся я от поджидающей меня в дверях Тонечки, – Занят я, Антонина! Дело государственной важности! Не обращая внимания на возмущенно-плаксивое лицо клевретки, я вышел в коридор и поспешил в сторону своего кабинета. Заскочив в него, я сразу же набрал номер Стаса. Не дожидаясь четвертого длинного гудка, нажал на рычаг аппарата и набрал дежурную часть. Дежурный заверил, что опер Гриненко из райотдела еще не выходил. Заручившись обещанием, что Стаса из РОВД не выпустят, я начал одеваться. Я уже собрался звонить в прокуратуру, когда ручка двери нервно задергалась. - Ты чего опять напридумывал? – влетела в кабинет Лидия Андреевна, едва я повернул в двери ключ, – Ты чего Данилину про хищение госимущества в особо крупных наплел? Зачем? - Я, Лида, тебя спасал! – решил изобразить я благородного рыцаря, чтобы побыстрее отвязаться от начальницы, – Если бы я в разговор не встрял, Данилин обязательно навздрючил бы тебя за плохое руководство и невладение обстановкой! Я уже открыл рот, чтобы перебить очередную лидину тираду в свой адрес, но дверь открылась и на пороге показался Стас. Наверное, впервые глаза Гриненко не оглядели по кругу мой кабинет в поисках съестного. И с Зуевой он, на моей памяти, впервые поздоровался без улыбки. Впрочем, оно и неудивительно. - Дежурный сказал, что у тебя ко мне разговор? – включил он в присутствии Зуевой придурка. - Не просто разговор, а по уголовному делу секретный разговор! – подтвердил я, – Тебе твоё руководство довело, что ты теперь осуществляешь оперативное сопровождение по театру? – не дожидаясь от Стаса ответа, я повернулся к Зуевой. - Лидия Андреевна, прошу прощения, но мне с оперуполномоченным поговорить надо. Конфиденциально! – я не отвел от обиженных глаз Лиды своего взгляда, пока она не отвернулась от меня и не вышла из кабинета. - Чего хотел? – Стас сел за соседний стол. - Завтра в райотдел утром ты не приходишь, а сразу к терпиле в больничку двигаешь. С твоим руководством я этот вопрос порешаю! – заметив, как вскинулся опер, поспешил я его успокоить. – Тебя не просто так ко мне прикрепили, я час назад к Захарченко ходил по этому поводу. Так что Тютюнника ты не опасайся, вали все на меня! - А на фига такая спешка? – резонно удивился Гриненко, – Отсижу с утра у начальника и тогда уж к твоему Ворожейкину поеду! - Нет, дружище, к Ворожейкину ты сразу поедешь. Вот, держи, это протокол его допроса, здесь всё есть! – я вытащил из корок дела нужные листы и протянул их оперу, – Потом изучишь, а сейчас слушай меня внимательно! Будем из тебя героя Октябрьского РОВД делать! Минут тридцать я терпеливо и вдумчиво накачивал сыщика информацией. Сначала по раскрытию покушения на убийство и по персонажу по фамилии Чекалин. Потом, не менее обстоятельно поведал о своем желании усмотреть в действиях граждан Стукалова и Ворожейкина признаки еще одного преступления. Предусмотренного статьёй девяносто три прим УК РСФСР. - Понял теперь, почему такая спешка? – с удовлетворением посмотрел я на широко раскрытые глаза друга, – Это твоя страховка. Даже, если я в прокуратуре ничего не смогу для тебя сделать, то в сводку ты уже в любом случае попадёшь! Мокруха, она, конечно, в зачет тебе пойдёт. Но по сравнению с хищением в особо крупных, да еще госсобственности! Короче, сам понимаешь, не поднимется у областного прокурора на тебя рука после того, как ты девяносто три прим поднимешь! Таких раскрытий в области одно на пятилетку! Не считая мясокомбината, конечно! – быстро поправился я. - Ну да! – азартно согласился Стас, – Тем более, что по мясокомбинату этот новый прокурор никак не отметился! - Молодец, соображаешь! – похвалил я прямо на глазах оживающего товарища, – Значит так, завтра встречаешься с Ворожейкиным и колешь его на предмет установочных данных «Чекана». Всё остальное для своего рапорта берешь из этого вот протокола допроса. Дата в нём, как ты видишь, не проставлена. Потом бегом в райотдел! Но, ни к кому не заходишь, а сразу ко мне! Ты понял меня? - Я понял, Серёга! Я всё понял! – вскочил Стас, – Пошел он на хер, этот Тютюнник со своей оперативкой, свобода мне дороже! - Ты там особо на Ворожейкина не дави, всё, что надо, я из него уже выдавил, – наставлял я бьющего копытом опера, – Твоя задача, это просто своё присутствие обозначить, чтобы потом развернутый рапорт о раскрытии составить! Ну и, само собой, «Чекана» установить. Понял? - Да херня делов, Серёга! Он же, как ты говоришь, ранее судимый? - Ну да, так и есть, сиженный он, – подтвердил я, – Фамилия у него Чекалин и зовут его вроде бы Гена, но это неточно. Времени у меня было мало, сам завтра всё у Ворожейкина выяснишь. В крайнем случае, оперов из других райотделов потревожишь! - И да, ты иди уже, Станислав, мне отзвониться в прокуратуру надо! Приложив руки к груди, Гриненко попятился к двери, а я принялся накручивать диск телефона. Прокурорскую помощницу я подхватил, как мы и договорились по телефону. Через пятнадцать минут и за пол-остановки от Октябрьской прокуратуры. Дабы не дразнить её коллег и персонально не драконить Злочевскую. Озираться Наталья Сергеевна начала сразу, как только забралась в машину. Почти все индивидуальные усовершенствования салона «шестёрки» я убрал сразу, как только завладел этой машиной. Включая аляповатый плексигласовый набалдажник на рычаге коробки передач. Я заменил даже чехлы на сиденьях. От прежнего хозяина в салоне авто осталась лишь магнитола «Грюндиг». Но острый прокурорский взгляд неуёмно рыскал по нутрянке машины. И, судя по нескрываемому удивлению Копыловой, что-то замечал из привычного её глазам. - Мне почему-то кажется, что это наша машина! – поворотилась ко мне своей монументальной грудью мадемуазель Наталья, – Откуда у тебя она? - Ты, Наталья Сигизмундовна, ошибаешься! – с досадой возразил я, – Это автомобиль моего друга. Ты девушка красивая, а красивым девушкам свойственно ошибаться! Даже, если они не блондинки. - Да ничего я не ошибаюсь! – перебив меня, воскликнула прокурорша, – Вон, колонки «Хитачи» сзади на полке! Их папе из Японии специально привезли! Говори, как давно у тебя эта машина? У твоего друга, то есть? - Не помню точно, – пошел я в несознанку, – Месяца три, может быть. Примерно. И потом, я же говорю, что на друга машина оформлена, откуда мне знать, кому она до него раньше принадлежала? - Странно всё это! – задумчиво посмотрела на меня Наталья, – Отец тоже месяца три, как нашу машину продал. Вот эту машину! – похлопав ладонью по панели, она опять начала осматривать салон «шестёрки». - И, что? – начал терять я терпение, – Ну продал твой отец машину моему другу. И что с того?! Ты в этом разе ко мне в гости, что ли не поедешь? - Поеду! – сверкнула зелёными глазами прокурорская помощница, – Только я есть очень хочу! - Я тоже есть хочу, – вспомнил я, что сегодня еще не обедал, а время уже было подходящим для ужина. – В магазин поедем или в кафе какое-нибудь? - Кафе, это долго, поехали в магазин! – быстро приняла решение барышня. С некоторой печалью вспомнив о холодильнике с едой в квартире Паны, я вздохнул. Потому, что к тому холодильнику и всем прочим обжитым комфортным удобствам, в данный момент прилагалось существенное обременение. В виде Елизаветы из Урюпинска. Доехав до универмага, в котором меня хорошо знали, я вышел из машины. - Погоди! – вслед за мной выскочила прокурорская девица, – Я с тобой! Спорить с ней я поостерегся. Если оставлю ее в машине, то она, чего доброго, начнёт рытья по углам и совать с вой нос повсюду. Дабы удостовериться, что моя машина, это и есть машина их партийно-номенклатурного семейства Копыловых. А мне и без этих пошлых проблем, есть над чем голову поломать. Время было пиковое, трудящий народ толпился в храме советской торговли, дабы снискать себе в нём хлеба насущного. И таки да, хлеба было в достатке. А кроме хлеба и мороженого хека, в свободном доступе были еще банки с какой-то рыбной мелочью в томате, а так же мятые пачки пельменей и маргарина. Полное совковое изобилие. Которое почему-то не вызывало счастья на унылых лицах строителей коммунизма. Народ зыркал на полупустые прилавки и на себе подобных с усталым раздражением. И еще с потаённой надеждой. Надеждой на то, что вот прямо сейчас удача им улыбнётся и на ближайшую витрину вывалят варёную колбасу или, быть может, даже кур. Будучи православным атеистом двадцать первого века, я давно уже не верил в чудеса. Поэтому, приказав зеленоглазой дщери партийного вождя ждать меня у входа в неприметную дверь, скрылся в служебном помещении. Пройдя темными и не очень, закоулками к кабинету директора гастронома, я постучался и толкнул дверь. Сегодня определённо был день встреч. Здороваться пришлось не только с главным продуктовым начальником этого заведения, но и с присутствующей в кабинете Светланой Сергеевной Шевцовой, рядом с которой на соседнем стуле сидела её дочурка Марина. - Что, Сережа, проголодался? – улыбнулась мне добрая фея городской торговли, – Или ты здесь по служебной надобности? При этих её словах директор гастронома напрягся и посмотрел на меня вопросительно. Похоже, что Шевцова, порекомендовав меня ему, в мою следственную сущность его не посвятила. - Никак нет, уважаемая Светлана Сергеевна, пришел я сюда, влекомый исключительно голодом! – успокоил я работников прилавка. – Мне и надо-то совсем немного, на один раз поужинать. Но, правда, вдвоём поужинать! - Да ты никак девушку в гости пригласил, а, Сергей? Чего глаза прячешь?! – развеселилась Шевцова, – Эдуард Савельевич, ты уж не дай молодому человеку перед гостями опростоволоситься, выдели ему чего-нибудь вкусного из своих фондов! - Не беспокойтесь, Светлана Сергеевна! – залебезил шарообразный Эдуард, – Обслужим в лучшем виде товарища! Он вполголоса что-то начал говорить по внутреннему телефону, а я тем временем отвечал Щевцовой на ее вопросы о Лизавете. В кабинет вошла женщина в белоснежном халате и с красиво нарисованным лицом. И пахло от неё тоже приятно. Судя по исходящему от неё амбре «Клима Ланком», торговая дама излишком патриотизма не страдала и «Красной Москве» предпочитала запах загнивающей Франции. В руках она держала немалых размеров сверток. Если там просто колбаса и хлеб, то таким объемом можно накормить отделение старослужащих срочной службы. Новобранцам понадобилось бы в три раза больше. - Четырнадцать рублей и сорок семь копеек! – слегка наклонив голову и с серьёзными глазами, сообщила мне цену гастрономического счастья на двоих, благоухающая дама. Достав из кармана лопатник, я выложил на стол три синих пятёрки и только потом подтянул свёрток поближе к себе. - Сейчас сдачу принесу! – взяв со стола деньги, колыхнула телом в сторону двери приятствнная дама. - Уймись, Екатерина! – бухнул начальственным баритоном директор Эдуард, – Спасибо! Иди, работай! Поблагодарив за провиант торговых работников и, даже не зная, что в свёртке, я начал прощаться. Надо было ехать на трофейную квартиру и отрабатывать там в спартанских условиях спасение товарища. - Подожди, Сергей! – тормознула меня Шевцова, – У меня две сумки, помоги мне их до машины донести! Выходили мы из закромов советской торговли организованно. Впереди шла Светлана Сергеевна, а с боков меня прикрывали Марина и помощник прокурора. Из служебной двери мы вышли спокойно, а дальше просто смешались с толпой страждущих. Загрузив две авоськи, набитых свертками в багажник черной «Волги», я начал прощаться с Шевцовыми. - Подожди, Сергей! – поглядывая на переминающуюся в пяти шагах прокуроршу, перебила меня Светлана Сергеевна и достала из своей поклажи бутылку «Хереса», – Держи, пригодится! – подмигнула она мне, – Это ведь дочь Сергея Геннадьевича Копылова? Я не ошибаюсь? - Понятия не имею! – ответил я, даже не думая отказываться от презента, – Спасибо большое! - То с одной, то с другой! – возмущенно фыркнула дочурка торговой королевы Марина, – И как таких в милиции держат?! Бабник! Шевцова зашипела на дочь, а я, молча сунув бутылку в карман куртки и подхватив Наталью Сергеевну под руку, зашагал к своей машине. Свёрток с нашим ужином безропотно несла дама. Слава богу, мыло из ванной Гудошниковы не забрали. Но только мыло. Что касается всего остального прочего, в квартире было шаром покати. Ни полотенца, ни стульев. Про шторы я даже не стал вспоминать. Их тоже не было. С проспекта сквозь пока еще голые ветки светили фонари. В комнате вполне можно было обойтись и без света. Я застелил широченный подоконник законно изъятыми из почтового ящика газетами. Разного рода «Правд», включая, как обычную, так и комсомольскую, было много. Доставая из свертков колбасу, ветчину и сыр, я резал куски на крупные ломти. Прокурорша, к моей радости оказалась барышней чистоплотной. Для того, чтобы она ушла мыть руки, моих понуканий не потребовалось. Сам я это сделал, как только мы зашли в квартиру. - А кто здесь живет? – обойдя просторные сумеречные комнаты, спросила меня Наталья. – Никто. Не видишь разве, что мебели нет?! – штопором перочинного ножа открыл я бутылку. – Жаль, что не придётся тебе «Хереса» отпробовать! – с удовольствием глотнул я из бутылки. - Это еще почему не удастся?! – удивленно выкатила на меня свои кошачьи глаза мадемуазель Копылова. - Потому что приличные девушки вино из горла не пьют! – назидательно ответил я, и сделал еще один сиротский глоток. - Да ну тебя! – возмутилась прокурорская барышня и решительно отобрала у меня бутылку. – Откуда тебе знать о повадках приличных девушек?! Разве до меня они тебе встречались? Помощник прокурора основательно приложилась к бутылке и я забеспокоился, останется ли в ней что-то и на мою долю. Но заметив, что емкость на ноль семь литра, немного успокоился. Потом мы минут двадцать совместными усилиями толкали подоконник. По принципу, бабка репку, а дед бабку, пристроившись с тылу. Отдышавшись, приступили к ужину, запивая вкусные деликатесы остатками «Хереса». Затем, с циничной беспринципностью ошибочно принятых в Коммунистический Союз молодежи, снова принялись проверять на прочность подоконник. Подоконник, надо сказать, сдюжил. Пленные немцы, чьими руками и была выстроена вся эта улица, видимо, как-то сумели предвидеть сегодняшнее надругательство над оконным проёмом. Я был почти уверен, что конструкция конкретно вот этого подоконника была усилена дополнительно. Разошедшаяся Наталья, не только пыталась вытолкать его на улицу, но и изо всех имеющихся у неё сил, пыталась приложить максимум дополнительных усилий на его скручивание. Подоконник вынес и это надругательство над собой. Может быть, как раз из-за переживаний за техническую сохранность своего нового жилья и за свою репутацию молодого строителя коммунизма, я и забыл о проблеме Стаса. А репутацию нынешним вечером эта громогласная барышня подрывала мне отнюдь не прокурорско-комсомольскими возгласами. Про моего друга напомнила мне сама Наталья Сергеевна, когда я доставил её до подъезда. - Ты так и не сказал, что у тебя случилось и чем я тебе могу помочь? – засунув свою прохладную ладонь мне под рубашку, спросила она. - А разве можно еще о чем-то помнить, кроме, как о твоей божественной красоте? Особенно, когда ты находишься рядом?! – стараясь не сбиваться на бердичевский суржик, по-еврейски вопросом на вопрос ответил я Копыловой. – Душа моя, ты так меня увлекла, что еще минуту назад я не помнил своей фамилии! Давай, лучше, еще поцелуемся? Я думал, что я пошутил, но прокурорская помощница отнеслась к моим словам со всей серьёзностью надзирающего за моей милицейской сущностью органа. Разорвались мы, как мне показалось, только минут через десять. Шутить с прокурорскими работниками относительно поцелуев, с этой минуты я зарёкся навсегда. - Говори, что тебе нужно? – приникла ко мне девушка, перегнувшись через красиво исполненный кустарный подлокотник, не предусмотренный заводом-изготовителем. - Друг у меня в ваши жернова попал со своим левым отказным! – честно признался я. – Но мы, вроде бы уже этот вопрос порешали. Хотя, если ты поможешь подстраховаться, было бы совсем хорошо! – аккуратно подкатился я к прокурорской девушке с неприличным предложением. - Как его фамилия? – поглаживая меня ладошкой по груди и животу, поинтересовалась она. - Гриненко. Опер Станислав Гриненко! – ответил я, вздохнув и забыв выдохнуть. - У меня нет этого материала, но я что-нибудь придумаю! – промурлыкала девушка с доброй душой и кошачьими глазами, – Ты мне завтра позвони. После обеда! И на дне рождения у меня, чтобы был! Я выдохнул. Дальше терпеть было уже невозможно. жүктеу/скачать 0.51 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|