В трещине ледника Корженевского

Французские альпинисты Морис Эрцог и Луи Лашеналь 3 июня 1950 г. поднялись на вершину Аннапурна, расположенную в Центральных Гималаях и имеющую высоту 8078 м¹. Это была первая победа человека над одним из 14 восьмитысячников. Многочисленные попытки штурма восьмитысячников, предпри­нимавшиеся на протяжении примерно сотни лет, были безрезуль­татны². Во время некоторых из них были достигнуты высоты, зна­чительно превышающие восемь тысяч метров (на Джомолунгме и на Чогори), но ни разу восходители не могли подняться на вер­шину. Лишь в 1950 г. усилия французских альпинистов завершились покорением вершины. Это весьма значительное достижение, несмо­тря на то что объектом штурма был один из самых «низких» восьми­тысячников.

Основные события, связанные с подготовкой и проведением восхождения, освещены в книге «Аннапурна — первый восьмитысяч­ник»³. Автор книги — Морис Эрцог, начальник французской Ги­малайской экспедиции 1950 г. и руководитель штурмовой группы.

Поскольку в предыдущих выпусках нашего «Ежегодника» не было детального описания этого восхождения, мы позволим себе подробнее, чем это принято обычно в рецензиях, остановиться на содержании книги и на описываемых в ней событиях, представляю­щих известный интерес для наших читателей.

В 1949 г. по инициативе председателя Французской федерации горных исследований Люсьена Деви была начата подготовка фран­цузской Гималайской экспедиции для штурма Дхаулагири (8172 м) или Аннапурны (8078 м) в Центральном Непале. Всю подготови­тельную работу проводил специально созданный для этой цели Ги­малайский комитет.

Первый период работы экспедиции предполагалось посвятить разведке маршрута на Дхаулагири: если путь на вершину будет найден, экспедиция использует его для попытки восхождения; в противном случае альпинисты переключатся на поиски пути к Ан­напурне или какой-либо другой вершине. Как мы видим, экспеди­ция ставила перед собой широкие задачи: разведку двух восьми­тысячников и штурм одного из них.

При подборе снаряжения был учтен опыт предыдущих гима­лайских экспедиций. Особое внимание было обращено на макси­мальное сокращение веса снаряжения. Организаторы экспедиции справедливо считали, что уменьшение груза и соответственное со­кращение числа носильщиков увеличат подвижность и маневренность группы.

Все грузы экспедиции весили всего 6 тонн. Для сравнения напом­ним, что экспедиция на Нанга-Парбат в 1934 г. вышла из Сринагара с грузом в 15 т, экспедиция на Джомолунгму в 1924 г. имела при выходе из Дарджилинга 18-20 т груза.

При изготовлении одежды и снаряжения были использованы легкие и прочные новейшие материалы. Штормовые костюмы были сшиты из нейлона. Кроме обычных теплых вещей, были взяты пухо­вые костюмы. Для защиты рук применялись пуховые рукавицы с нейлоновым верхом. На ноги надевались ботинки с профилиро­ванной резиновой подошвой¹.

Двухместные палатки с двойными стенками были изготовлены из нейлона и снабжены складными дюралюминиевыми стойками. Кроме пуховых спальных мешков и надувных матрацев, были взяты небольшие пуховые мешки с нейлоновым верхом для ног. Эти меш­ки вкладывались внутрь спальных мешков.

В нижних лагерях предусматривалась установка больших па­латок с электрическим освещением (от специального электроагрегата). Наличие в этих палатках больших пуховых одеял вместе с пухо­выми мешками должно было обеспечить участникам экспедиции нор­мальный отдых.

Рюкзаки у всех альпинистов были станковые. Веревки (основ­ная диаметром в 8 и 9 мм, вспомогательная — в 5 и 5,5 мм) были изготовлены из нейлона. Были взяты облегченные кошки со специаль­ным приспособлением для быстрого снимания и специальные боль­шие крючья для укрепления веревочных перил на ледяных склонах. В имущество экспедиции были включены радиостанции, кото­рые предполагалось использовать для связи между лагерями. Для работы на больших высотах были взяты кислородные приборы. Бензиновые и спиртовые кухни и герметически закрывающиеся кастрюли облегчали приготовление горячей пищи на больших вы­сотах.

Для удобства, организации лагерей бивачное снаряжение было заранее упаковано по «высотным комплектам». Такой комплект (двухместная палатка, два спальных мешка, два матраца и спиртов­ка с двумя кастрюлями) весил около 10 кг.

Продовольствие тоже было предварительно рассортировано: ящики с пометкой «Долина» содержали продукты, предназначенные для походов, с пометкой «Высота» — для высотных этапов вос­хождения.

В своей книге Эрцог почти не пишет о том, как и чем была обес­печена экспедиция; лишь сопоставлением отдельных указаний, сделанных по ходу изложения на различных страницах, можно уста­новить приведенные выше данные. Это в значительной степени оп­ределяется характером книги. «Аннапурна — первый восьмитысяч­ник» — не отчет об экспедиции, а рассказ о ее работе, о событиях и людях, довольно живой и непринужденный. Автор последова­тельно, шаг за шагом описывает отъезд из Франции, путь через Индию и Непал, многочисленные разведывательные выходы, штурм вершины и возвращение во Францию. Он весьма бегло рассказывает о подготовке экспедиции, не приводит общих данных о ее снаряже­нии, не дает детальных технических описаний отдельных участ­ков и т.п. Более полное освещение этих моментов представило бы большой интерес для читателей-альпинистов, но мы далеки от того, чтобы упрекать автора за выбор жанра его повествования, рассчи­танного, по-видимому, на широкий круг читателей.

В первой главе мы знакомимся с составом экспедиции. Автор высоко оценивает спортивное мастерство своих товарищей. «Во Франции нельзя найти лучшей штурмовой группы», — пишет он. Действительно, в штурмовую группу вошли лучшие альпинисты страны. Луи Лашеналь и Лионель Терре, сильнейшие проводники и инструкторы школы альпинизма в Шамуни, прошли маршрут по северной стене Эйгера. Гастон Ребюффа — также профессиональ­ный проводник, совершивший восхождение на Маттергорн по се­верной стене. Жан Кузи, Марсель Шац и сам Эрцог известны как участники труднейших восхождений в Альпах.

Признанными альпинистами были кинооператор Марсель Ишак и врач экспедиции Жак Уло. Их более солидный возраст (соответ­ственно 43 и 37 лет, в то время как возраст участников штурмовой группы был 27-31 год) не мог оказаться препятствием в работе эк­спедиции, особенно учитывая вспомогательную роль, которая им предназначалась. В то же время из всего состава экспедиции толь­ко Ишак бывал ранее в Гималаях и знал условия высотных восхож­дений.

В Индии к экспедиции должен был присоединиться Франси де Нуайель, сотрудник французского посольства в Дели. На него была возложена вся подготовительная работа на месте: переговоры с властями, заготовка части провианта, обеспечение транспорта, наем носильщиков.

Члены экспедиции почти не принимали участия в ее подготов­ке. Более того, Эрцог указывает, что Терре, Ребюффа и Ишак прибыли в Париж незадолго до отъезда, а доктор Удо дал оконча­тельное согласие участвовать в экспедиции только за два дня до отправления в Индию.

Опыт экспедиций на восьмитысячники с достаточной ясностью показывал, какие трудности встанут на пути восходителей. В данном случае эти трудности усугублялись еще и тем, что в малоизученной вообще системе высочайших гор мира Непальские Гималаи наиболее мало исследованы.

Эрцог описывает заседание Гималайского комитета, состояв­шееся за два дня до выезда экспедиции. Напомнив, что по своим мас­штабам и малоисследованности Гималаи заслуживают название «третьего полюса мира», председатель комитета Люсьен Деви ука­зывал: «До сих пор гималайские экспедиции предпринимали по­пытки восхождений на восьмитысячники в полностью или частично исследованных районах, мы же не располагаем никакими сведениями о наших обоих восьмитысячниках, ничего не знаем о возможностях восхождений. Карты, которыми располагает экспедиция, недоста­точно подробны и не могут быть использованы в высокогорье. Наши товарищи, прибыв на место, должны будут сначала ознакомиться с обоими массивами».

Нужно отметить, что участники экспедиции недостаточно ясно представляли себе условия высотных восхождений. Сам Эрцог пи­шет об этом: «... Все оказалось не таким, как мы представляли. Легкое предприятие, «нейлоновая», быстрая экспедиция, — говорили мы. — Перенести в Гималаи методы альпийских восхождений — таков был тактический принцип наших планов в Париже. Опасны лавины, поэтому мы должны использовать для восхождения скальные греб­ни. Зачем искать легкие пути на вершины? Только для шерпов? Альпинисты должны быть готовы к любым трудностям! Никаких шерпов и, следовательно, никаких легких путей...

... Какое горькое разочарование! Мы теперь уже не говорим о скальных гребнях. Шерпы? Мы просто счастливы, что они здесь. Легкое предприятие? Быстрая экспедиция? Перепады высот так велики, что на пути к вершине необходимо сооружение ряда проме­жуточных лагерей... Мы недооценивали значения разведок: прибыть на место и, сгорая от нетерпения, сразу устремиться к вершине, под­няться... Да, но где?»

***

Здесь к экспедиции присоединились носильщики из племени шерпов. Их было восемь человек: Анг Тхарки, Дава Тхондуп, Панци Анг Тсеринг, Сарки, Айла, Фоутхарки, Ангава и Аджиба. Наи­более опытным из них был Анг Тхарки, руководитель носильщиков, ветеран английских экспедиций на Джомолунгму. Дава Тхондуп участвовал в экспедициях на Джомолунгму и Нанга-Парбат; Панци Анг Тсеринг — в экспедициях на Джомолунгму, пик Непал, Синиолчу, Айла и Ангава, младшие братья Панци, несмотря на свою молодость, тоже имели уже опыт восхождений на гималайские вершины.

От индийской границы экспедиции предстояло пересечь почти весь Непал. Большая часть этого тяжелого двухсоткилометрового пути проходила по ущелью р. Кали-Гандак. Для транспортировки грузов экспедиции потребовалось более двухсот носильщиков.

21 апреля альпинисты прибыли в селение Тукуча, ставшее их основной базой. Это селение расположено в том месте ущелья Кали-Гандак, где оно прорезает цепь Гималаев, разделяя массивы Дхаулагири и Аннапурны¹. Через него проходит один из главных караванных путей из Непала в Тибет. Тукуча находится на высоте 2580 м.

В первую очередь было решено выяснить возможности поко­рения Дхаулагири (Эрцог пишет, что участники экспедиции считали эту вершину более интересной в спортивном отношении). Еще по пути в Тукучу перед альпинистами открылся вид на величественную южную стену и юго-восточный гребень этого массива. Стена выгля­дела угрожающе, на длинном остром гребне ледяные башни чередо­вались с мощными карнизами. «Отсюда гребень выглядит непре­одолимым», — указывает Эрцог.

Уже 23 апреля был сделан однодневный выход для определения маршрутов разведок. С обзорного пункта (4000 м) на западных скло­нах массива Нильгири («Голубые горы»), поднимающегося непо­средственно над Тукучей, просматривались юго-восточный и се­веро-восточный гребни Дхаулагири. Оба они казались весьма слож­ными технически. Возможность выхода на них была тоже сомни­тельна: восточный ледник Дхаулагири, лежащий между этими греб­нями, был очень крут и представлял сплошной хаос сбросов, сераков и трещин. Все же на следующий день Лашеналь и Ребюффа выш­ли на разведку этого ледника.

Шац и Удо отправились вниз по Кали-Гандак, чтобы со скло­нов Дхаулагири просмотреть возможность выхода в северный цирк Аннапурны. Экспедиция возлагала большие надежды на путь на Аннапурну с перевала Тиличо, показанного на карте в северном гребне массива в непосредственной близости от вершины. Впрочем, Эрцог рассказывает, что уже по пути к Тукуче они перестали слепо доверять карте. В частности, выяснилось, что отчетливо изображен­ной на карте тропы к перевалу Тиличо по ущелью Миристи не су­ществует, а само ущелье в средней части непроходимо.

Эрцог и Ишак направились в долину Дамбуш — на карте было показано, что ее верховья лежат у подножья северного склона Дхаулагири. «Исходя из общего характера Гималаев, мы надеялись найти здесь наиболее легкий путь», — указывает Эрцог.

Первые разведки принесли неутешительные результаты. Удо и Шацу удалось увидеть вдали верхнюю часть массива Аннапурны, но подходы к ней оставались неясными. Местные жители не слыхали о перевале к северу от Аннапурны и утверждали, что перевал Тиличо находится к северу от Нильгири. Лашеналь и Ребюффа подня­лись по восточному леднику Дхаулагири «примерно до высоты Мон­блана» (около 4800 м). Ледник представлял собой сплошной ледо­пад. Но даже после выхода на его верхнее плато предстоял подъем на северо-восточный гребень, который, по словам разведки, не уступил бы по трудности северной стене Гран Жораса, одному из сложнейших маршрутов в Альпах. Юго-восточный гребень снизу
казался проходимым.

Надежды найти на Дхаулагири легкий путь с севера также не оправдались: долина Дамбуш не вела к северным склонам массива, а замыкалась продолжением северо-восточного гребня. «Чтобы только увидеть северную сторону Дхаулагири хотя бы издали, может потребоваться многодневный переход», — пишет автор.

Первые выходы показали, что потребуется длительная и серьез­ная разведка обоих массивов. Эрцог подробно рассказывает о ней на протяжении трех глав рецензируемой книги («Неизвестная доли­на», «Восточный ледник», «В поисках Аннапурны»); мы ограничим­ся кратким перечислением фактов.

Кузи, Удо и Шацу удалось найти в отроге, разделяющем доли­ны Кали-Гандак и Миристи перевал, названный участниками экспе­диции «перевалом 27 апреля» по дате его первопрохождения. Шац и Кузи спустились в ущелье Миристи и подошли к северо-за­падному отрогу Аннапурны. Место соединения отрога с вершинным гребнем не просматривалось, подход к Аннапурне был длинным и утомительным.

Повторные выходы в долину Дамбуш заставили альпинистов отказаться от намерения штурмовать Дхаулагири с севера. За греб­нем, замыкающим долину Дамбуш с северо-запада, находился не северный цирк Дхаулагири, а большая долина, не показанная на карте и уходящая далеко на север. После пересечения верховьев этой долины и выхода на гребень, ограничивающий ее с юга, Терре и Удо увидели над громадным изрезанным ледником неприступную северную стену Дхаулагири. Северного гребня не существовало, северо-восточный был чрезвычайно крут, северо-западный, впервые открывшийся взорам альпинистов, спадал в каньон верховьев Маянгди в несколько километров глубиной. «С севера Дхаулагири неприступна», — таково было мнение Терре.

Орография массива Дхаулагири по индийским картам

Орография массива Дхаулагири по данным французской экспедиции 1950 г.

Одновременно продолжалась разведка восточного ледника. Во время одного из выходов Ребюффа, Лашеналь и Нуайель поднялись на лыжах на снежную вершину (5500 м) в продолжении юго-восточ­ного гребня, чтобы просмотреть вблизи гребень и южную стену. Четырехкилометровая южная стена выглядела еще более грозно, чем северная; на очень длинном и технически сложном гребне не удалось бы организовать лагери.

Покорение Дхаулагири становилось все более проблематичным, путь к Аннапурне через «перевал 27 апреля» казался слишком длин­ным. Эрцог, Ребюффа и Ишак решили обследовать подходы к Анна­пурне с северо-востока из верховьев долины Марсенгди (Марсианди). Возможно, что этот маршрут был вызван также и желанием выяснить положение дел у экспедиции Тилмена, которая, как было известно французам, собиралась посетить верховья Марсенгди. Эрцог пишет об этом: «Он (Тилмен. — Ред.) собирался совершить восхождение на Манаслу или Аннапурну... Впрочем, альпинисты всегда скрывают свои истинные намерения. Будет забавно, если обе экспедиции поднимутся на одну и ту же вершину»¹.

Пресловутый перевал Тиличо, ведущий в долину Марсенгди, оказался, как и утверждали местные жители, к северу от массива Нильгири. Поднявшись на него, альпинисты не увидели ни Анна­пурны на юге, ни долины на востоке. На юге поднималась цепь вер­шин, достигавших 7000 м и покрытых мощным снежно-ледовым панцирем, на востоке открывалась огромная снежная котловина с замерзшим озером в центре. Перевал Тиличо оказался двойным, спуск в долину начинался лишь на противоположном краю котло­вины. Взаимное расположение «Большого Барьера» (так назвали альпинисты поднимавшийся к югу от них хребет) и Аннапурны оставалось неясным. На всякий случай Эрцог и Ребюффа спусти­лись в долину, но в ближайшем селении Манангботх ничего не знали об Аннапурне и видна она не была. Правда, выяснилось, что на мест­ном наречии название «Аннапурна» обозначает «Богиня жатвы», но вряд ли это обстоятельство имело решающее значение.

За время похода Эрцога и Ребюффа в Манангботх Ишак и Анг Тхарки взошли на склоны Муктинатх-Химал, отрога, поднимаю­щегося к северу от замерзшего озера. Засечки, сделанные Ишаком со склонов и с одной из вершин (6200 м) массива, позволили несколь­ко разобраться в орографии района. Стало ясно, что «Большой Барьер» смыкается с основным хребтом Аннапурна-Химал (участок Главного Гималайского хребта между долинами рек Кали-Гандак и Марсенгди) и что цель поисков находится за «Большим Барьером». В нем не было ни одного перевала, единственный путь к северным склонам Аннапурны шел через долину Миристи.

Пока Эрцог занимался поисками Аннапурны, продолжалась разведка восточного ледника Дхаулагири. Попытки обхода ледо­пада по скалам и снежным кулуарам не увенчались успехом. Терре и Удо удалось пройти ледопад и достигнуть верхнего плато лед­ника, но выход на гребень оставался неясным. К тому же путь по леднику не только не уступал по трудности сложнейшим ледовым маршрутам в Альпах, но и был несравненно опаснее, на леднике все время происходили обвалы, несколько раз в непосредственной близости от альпинистов.

14 мая все участники экспедиции собрались в Тукуче. За три недели напряженной работы им удалось разобраться в общей оро­графии обоих массивов¹ и оценить реальные возможности восхож­дений. «Мы должны теперь довериться своему счастью, — пишет Эрцог. — Время не ждет. Настал момент окончательного решения».

В главе «Военный совет» автор рассказывает о собрании, на котором было принято это окончательное решение. Взвесив все варианты, альпинисты отказались от попыток штурма Дхаула­гири («Ее никогда не удастся покорить», — заявил Терре). Более реальным казалось восхождение на Аннапурну. От подножья северо­-западного отрога, достигнутого Кузи и Шацем, можно было попы­таться подняться по гребню; или же с севера по леднику.

Орография массива Аннапурны по индийским картам

Орография массива Аннапурны по данным французской экспедиции 1950 г.

Эрцог цитирует свое письмо Л. Деви: «Сегодня можно сказать, что период исследования района практически окончен... Различные пути к вершине Дхаулагири не только исключительно трудны, но и чрезвычайно опасны. На Аннапурне, наоборот, существуют из­вестные возможности... Решение: сконцентрировать все силы экспе­диции на решении этой задачи».

В тот же день головной отряд (Терре, Лашеналь и Шац) вышел с носильщиками к ущелью Миристи. На следующий день за ним последовали остальные участники штурмовой группы.

Несколько дней альпинисты штурмовали северо-западный гре­бень. Чрезвычайно сложные скальные участки чередовались с ледя­ными башнями. «Ни при одном восхождении в Альпах мы не встреча­лись с такими техническими трудностями, — пишет автор. — Никто еще не проделывал таких акробатических фокусов в Гималаях». Эрцог и Терре с большим трудом поднялись по гребню до высоты около 6000 м. Отсюда стала ясна бесперспективность избранного пути: гребень примыкал к основному хребту довольно далеко от вершин­ного массива и был отделен от него глубокими провалами. «Резуль­татом всех наших усилий оказался бессмысленный подъем на ли­шенный всякого значения отрог массива», — с грустью констатирует Эрцог. Все надежды возлагались на Лашеналя и Ребюффа, которые после первых дней разведки гребня перешли в северный цирк Ан­напурны, чтобы выяснить возможность восхождения по леднику. Действительно, оттуда открылся вид на весь северный склон верши­ны. Подъем в некоторых местах был весьма труден и лавиноопасен, но во всяком случае возможен.

Было решено немедленно перенести базовый лагерь в северный цирк под склоны «Большого Барьера», замыкающие цирк с севера и северо-востока, на высоту 4400 м. 23 мая из лагеря 1 (5100 м) был намечен путь штурма. До начала муссона оставалось не более двух недель, экспедиция стояла перед выбором: отказаться от штурма или предельно форсировать его. Было выбрано второе, и началась работа по заброске лагерей. Она велась в чрезвычайно напряжен­ном темпе¹. Эрцог описывает почти беспрецедентный в практике гималайских экспедиций эпизод: альпинисты без шерпов произве­ли первоначальную заброску лагерей 2 (5900 м) и 3 (6600 м)².

«Каждый день мы находились в пути до 5-6 часов вечера. Всегда было уже темно, когда мы останавливались на ночлег. У нас не хватало времени на то, чтобы приготовить горячую пищу».

Подъем с непривычно тяжелыми (до 20 кг) рюкзаками показался «сагибам» очень трудным. Описывая этот мучительный подъем, ав­тор указывает, что их поддерживала только мысль о выигранных таким образом двух драгоценных днях. Этот мотив «борьбы со вре­менем» проходит через все главы книги, посвященные подготовке к штурму. «Мы должны спешить», «нельзя терять ни одного часа», «мы выигрываем таким образом целый день» — эти или аналогичные фразы встречаются почти на каждой странице.

Уже 28 мая был установлен лагерь 4 (7150 м). Он находился у подножья стены, которой обрывался ледник, покрывающий вер­шинную часть массива. Наиболее трудным и опасным был участок между лагерями 2 и 3. Здесь пришлось преодолеть две большие ледя­ные стены и пересечь несколько лавиноопасных кулуаров.

Восхождение решено было проводить двойками, которые долж­ны были следовать одна за другой с дневным интервалом. 31 мая первая двойка — Эрцог и Лашеналь — с Анг Тхарки и Сарки вышла из лагеря 2 с твердым намерением штурмовать вершину. «Мы пойдем вверх и не вернемся, пока не покорим вершину. Все или ничего!» — пишет Эрцог.

На следующий день они поднялись к, лагерю 4 и перенесли его па верхний ледник (лагерь 4-бис). 2 июня, взяв с собой одну палатку, группа начала подъем по верхнему леднику. Пройдя ледопад, альпинисты достигли нижнего конца огромного фирнового поля, которое не круто поднималось к вершинному гребню. Технические трудности остались позади, кошки хорошо держали на поверх­ности фирна, восходители лишь изредка вынуждены были обходить ледяные сбросы или трещины. Зато начала сказываться высота, через каждые 10 минут приходилось останавливаться, чтобы пере­вести дыхание. Отдельные участки склона были покрыты глубоким порошкообразным снегом.

Альпинисты надеялись установить лагерь 5 наскальной гряде, спускающейся с гребня, но на крутых оледенелых скалах не было ни одного подходящего участка. Площадку пришлось вырубать на фирновом склоне у подножья скал (7500 м). Шерпы в тот же ве­чер спустились вниз¹, альпинисты остались вдвоем. Штурм был намечен на следующий день. «На этот раз мы не повернем обратно. Если мы еще встретимся с товарищами, то это будет после победы над вершиной», — пишет Эрцог.

Ночь перед штурмом прошла тревожно. Порывы снежной бури не раз угрожали сорвать палатку.

После бессонной ночи альпинисты стремились как можно ско­рее покинуть негостеприимный лагерь 5. Ветер стих, небо было без­облачно. Восходители с трудом натянули замерзшие ботинки. Каж­дое движение требовало усилия, готовить горячий завтрак ни же­лания, ни энергии не было. Веревки решили с собой не брать («кило­граммом меньше», — пишет Эрцог).

В 6 часов Эрцог и Лашеналь вышли на штурм. В рюкзаках было немного продуктов и медикаментов, по паре носков и фото­аппарат. Было очень холодно, все теплые вещи пришлось надеть на себя.

Несмотря на крутизну склона, кошки хорошо держали на смерз­шемся за ночь снегу, лишь изредка корка наста ломалась и нога проваливалась в снег выше колена. По очереди прокладывая путь, альпинисты то и дело останавливались, чтобы перевести дыхание. Оба чувствовали, что у них мерзнут ноги. Лашеналь несколько раз оттирал их. Внезапно он спросил товарища, что тот сделает, если он повернет назад.

Эрцог так описывает этот критический момент: «Передо мной сразу проносится целая вереница картин: дни переходов по паля­щей жаре, утомительные подъемы, огромное напряжение всех в борьбе за вершину, повседневный героизм моих товарищей при установке лагерей. Теперь мы близки к цели. Может быть, через час или два победа будет достигнута! Отступление невозможно. Никакие жертвы не будут слишком велики. Мой ответ звучит ясно: я пойду дальше один». Лашеналь также решил продолжать подъем.

Фирновое поле приводит к началу крутого подъема на вершин­ный гребень. Снег чередуется со скалами. Единственный возможный путь идет по крутому снежному кулуару. Он кажется бесконечным уже утомленным людям. Но вот уже близок гребень. Обход несколь­ких скал, и альпинисты выходят на вершину Аннапурны.

Эрцог не дает полного описания самой вершины и окружающей панорамы (по-видимому, действие утомления или высоты). Он рас­сказывает только, что ледяной купол вершины обрывался на юг гигантской стеной; разорванные облака, ползущие далеко внизу, скрывали долину. Высотомер показывал фантастическую цифру — 8500 (I) м. Материала для тура на вершине не было, восходители оставили тюбик из-под сгущенного молока в знак своего пребывания на вершине.

Погода начинает портиться. Лашеналь предлагает немедлен­но спускаться, чувствуя, что у него окончательно замерзают ноги. Перед началом спуска делается несколько снимков, Лашеналь снимает Эрцога в позе победителя с французским флагом, укреплен­ным на ледорубе.

Пока Эрцог убирает аппарат в рюкзак, Лашеналь уже уходит вниз. Пытаясь догнать его, Эрцог старается как можно быстрее пройти кулуар, но в середине кулуара он вынужден остановиться, чтобы перевести дыхание. Он снимает рукавицы, которые тут же скатываются по склону. «Теперь мною владеет только одна мысль: скорее достигнуть лагеря 5. Я даже ни разу не подумал о том, чтобы достать из рюкзака носки, взятые именно для такого случая», — рассказывает Эрцог. Он так и не надел их на руки.

Облака закрывают все небо, начинается снегопад, порывы вет­ра усиливаются. Туман окутывает огромный снежный склон и скрывает от Эрцога его спутника. «Мне кажется, что я бегу, в дей­ствительности я иду обычным темпом, может быть даже медлен­нее», — пишет Эрцог.

... 2 июня Кузи и Шац поднялись из лагеря 3 в лагерь 4; через несколько часов к ним присоединились Терре и Ребюффа, совер­шившие в этот день путь от лагеря 2. Утром они вчетвером отправи­лись к лагерю 5. Подойдя к нему, они обнаружили, что палатка Эрцога свалилась. Надеясь, что ушедшие на вершину скоро вер­нутся, прибывшие взялись за установку палатки, чтобы восходи­тели могли отдохнуть. Затем они подготовили площадку для второй палатки и установили ее.

Общий вид массива Аннапурны с севера и маршрут восхождения 1950 г., Облако снежной пыли от только что обрушившейся лавины у подножья массива закрывает место лагеря 2

«Все сделано! Аннапурна взята!»

На вопрос о Лашенале Эрцог отвечает, что тот должен сейчас придти. Полный радости, Терре хватает руку победителя, но улыбка сразу исчезает с его лица: неестественно белые пальцы Эрцога холодны, как лед, и тверды, как камень. Терре и Ребюффа втаскивают товарища в палатку и начинают оттирать его руки и ноги. Не обращая на это внимания, Эрцог пытается рассказать им о восхождении.

Внезапно издалека сквозь вой ветра доносится крик о помощи. (Эрцог пишет: «Я его не слышу, я теряю всякий контакт с действи­тельностью»). Выскочивший из палатки Терре видит Лашеналя, лежащего на крутом склоне метров на 100 ниже лагеря. Не тратя времени на надевание кошек, он глиссирует к нему. Лашеналь, по­терявший при падении ледоруб и одну кошку, кричит, что у него обморожены ноги и он должен немедленно спуститься к врачу в ла­герь 2. Терре пытается втолковать ему, что ночью это невозможно, но Лашеналь настолько не отдает себе отчета в происходящем, что хватает ледоруб товарища и пытается продолжать спуск. Сделав всего несколько шагов, он снова падает и уже не пытается встать. Терре подошел к нему, поднял, взял ледоруб и, вырубая ступени, начал подниматься к лагерю; совершенно измученный Лашеналь потащился за ним на четвереньках.

Всю ночь Ребюффа и Терре оттирали руки и ноги товарищей. К утру их усилия увенчались успехом: кровообращение восстанови­лось, кожа приняла естественную окраску. Снежная буря бушевала всю ночь. Не начало ли это муссона?

Утром группа начинает готовиться к спуску. Терре и Ребюф­фа помогают собраться совершенно беспомощным победителям Ан­напурны. Распухшие ноги Лашеналя не влезают в его ботинки. Не задумываясь, Терре отдает ему свои, на два номера больше, а сам разрезает верх ботинок товарища и надевает их на один носок.

Не хватает одной кошки и двух ледорубов¹. Ребюффа и Терре берут ледорубы (Терре идет на одной кошке), и группа покидает лагерь.

Сначала спуск идет хорошо: Эрцог и Лашеналь, страхуемые спутниками, не останавливаясь, спускаются по снежному склону. Ветер стих, но снегопад продолжается, и видимость не превышает 15 м. Туман скрадывает расстояния, меняет очертания склонов. Следов не сохранилось, ориентироваться трудно.

Проваливаясь в глубоком снегу, альпинисты блуждают среди хаоса сераков и трещин. Только Терре и Ребюффа в состоянии про­кладывать путь. Вскоре группа полностью теряет ориентировку. «Сначала мы имели хоть какое-то представление о том, какой путь мы должны избрать, теперь мы вообще уже не понимаем, в какую сторону идти», — пишет Эрцог.

Темнеет, а лагеря все нет. Терре начинает вырубать пещеру. В это время отошедший на несколько шагов Лашеналь провали­вается в трещину. Она неглубока и образует подобие естественного грота. Группа решает использовать ее для ночлега.

Тесно прижавшись друг к другу, оттирая мерзнущие руки и ноги, альпинисты проводят ночь в ледяном гроте. Ни палаток, ни теплых вещей нет; на четверых есть только один спальный мешок, взятый Терре из лагеря 5. Он предоставлен Эрцогу и Лашеналю.

В довершение ко всему утром по склону над трещиной проходит небольшая лавина и снег начинает засыпать грот. Неужели он ста­нет могилой альпинистов?

К счастью, поток снега быстро прекращается. Людям, засы­панным по плечи, удается выбраться из сухого снега. Без ботинок, в одних носках, они ползают по сугробам, голыми руками стараясь откопать погребенные под снегом вещи. Скоро они извлекают ботинки, ледорубы, веревки; очков и фотоаппарата найти не удалось (фотоаппарат с кадрами, заснятыми на вершине, нашел позже Шац, поднявшийся к трещине. — Ред). Во время этих поисков выясняется, что Терре и Ребюффа ничего не видят: накануне, чтобы лучше страховать товарищей, они шли без темных очков...

Альпинисты с трудом выбираются из трещины. Небо безоб­лачно, солнце ярко светит, снег на окружающих вершинах блестит и искрится. «Никогда я не видел горы столь прекрасными», — пишет Эрцог. Но хорошая погода еще не означает спасения, группа беспо­мощна: двое почти не в состоянии двигаться, а двое, еще сохранив­шие силы, ничего не видят вокруг себя. Остается одно — звать на помощь.

Крики были услышаны в лагерях 2 и 4. Шац помог товарищам добраться до лагеря. Оказалось, что группа ночевала в 200 метрах от него!

Теплая солнечная погода после обильного снегопада увели­чивает опасность лавин, но медлить со спуском нельзя. «Для людей с отмороженными конечностями все решают часы», — указывает автор.

Все начинают спуск. Идущие впереди Эрцог, Ребюффа, Сарки и Айла траверсируют крутой кулуар над лагерем 3. Неожиданно срывается лавина. Она сметает группу, и лишь Ребюффа, шедший один, успевает несколькими прыжками выбраться на край кулуара. К счастью, Эрцога занесло лавиной в небольшую трещину, а шерпы были удержаны натянувшейся веревкой.

С помощью вышедших навстречу шерпов альпинисты добрались до лагеря 2. Здесь пострадавшие поступают в распоряжение врача. Запах лекарств распространяется далеко вокруг лагеря, похожего сейчас на полевой госпиталь. Борьба идет не только за отмороженные пальцы, которые практически спасти уже нельзя, — борьба идет за жизнь людей. Доктор Удо работает всю ночь при свете электри­ческих фонариков. Внутриартериальными вливаниями новокаина и ацетилхолина он пытается смягчить последствия обморожений.

Он стремился спасти каждую фалангу пальцев, и лишь начинаю­щаяся гангрена заставила его впоследствии ампутировать все пальцы рук и ног у Эрцога и все пальцы ног у Лашеналя.

Чтобы достичь долины Кали-Гандак, экспедиции предстояло пройти многокилометровый ледник, спуститься по очень крутым скалам, пересечь многочисленные осыпи и морены, переправиться через бурную Миристи и, наконец, преодолеть «Перевал 27 апреля». Здесь носильщики выполнили казавшееся невозможным. Трудно представить себе, как можно пройти даже сравнительно короткий путь по ровной дороге, перенося на плечах взрослого человека. А носильщики в течение многих дней поочередно несли на пле­чах Эрцога и Лашеналя по крутым скалам и осыпям. 10 июня на­чались муссонные дожди, еще больше затруднявшие движение. Только 17 июня экспедиция достигла долины Кали-Гандак.

Последние главы книги, описывающие последующие события (обратный путь через Непал, пребывание в Горакпуре и Катманду и возвращение во Францию), читаются с меньшим интересом. Тяже­лое впечатление оставляют подробные описания многочисленных ме­дицинских процедур. По сравнению с более динамичным рассказом о разведках и штурме вершины эти главы кажутся несколько рас­тянутыми. Однако в целом книга чрезвычайно интересна. Много­численные фотографии, рисунки и схемы позволяют читателю, не знакомому с районом работы экспедиции, составить себе некоторое представление о нем.

Несмотря на интерес, с которым читается рассказ о покорении первого восьмитысячника, книга Эрцога не лишена известных не­достатков. Автор достаточно подробно описывает ход экспедиции, но одинаковое внимание, уделяемое и основным моментам и второ­степенным деталям, несколько снижает ценность книги. Читатель-спортсмен не может не пожалеть о том, что в книге Эрцога есть только описания, но нет критического анализа.

Советские альпинисты, несомненно, с большим вниманием отнесутся к содержанию книги Эрцога. Однако, воздавая должное мужеству и упорству французских восходителей при штурме Ан­напурны, мы не можем согласиться с их девизом: «Вершина любой ценой!».

Подъем по скалам