А.Н. Жеравина ТРУДНЫЙ ПУТЬ В НАУКУ

А.Н. Жеравина

ТРУДНЫЙ ПУТЬ В НАУКУ

Мне история всегда нравилась, хотя досоветскую историю я знала не очень хорошо. Мне нравилась советская история XX в., нравилось творчески отвечать на уроках. Мы тогда очень много читали. На вступительных экзаменах в 1950 г. я сдавала 5 экзаменов: литература устно и письменно, иностранный язык, география и история. Мой ответ по географии получился такой, что экзаменатор просил меня поступать на географический факультет. Но я поступила на историко-филологический.

На первом курсе З.Я. Бояршинова дала мне тему курсовой работы по финно-угорским народам, но я тогда думала, что это дремучая тема, поэтому кое-как написала работу. Но тогда я и понятия не имела, какую перспективную тему давала мне тогда Зоя Яковлевна. На третьем курсе я для специализации выбрала кафедру всеобщей истории. С нашего курса на эту кафедру записалось всего 5 человек, а остальные 20 избрали кафедру истории СССР. В дальнейшем я написала и защитила дипломную работу по теме: «Ш. Петефи – идейный вождь революционной демократии в Венгерской революции 1848–1849 гг.».

Вообще у нас были очень интересные защиты, начинались они рано, с апреля, а дипломы выдавали только в конце июня.

Нам, первокурсникам, было очень интересно бывать на заседаниях студенческих научных кружков. Такой кружок был и по истории СССР. Руководителями кружков в то время являлись сами студенты-старшекурсники, преподаватели лишь курировали их работу. Запомнились доклады старшекурсников, оживленные дискуссии, в которых мы стеснялись участвовать: сказывался недостаточный уровень подготовки. Уже потом и среди нас были студенты, которые занимались научной работой, впоследствии продолжившие обучение в аспирантуре. Проблематика докладов была разнообразной, затрагивались темы, которые ты сам не изучал, поэтому было очень интересно послушать об этом. Старались больше времени проводить в библиотеке, которая тогда закрывалась в 10 часов вечера. Мы даже в выходные сидели там допоздна. Это была норма жизни.

Запомнился курс, который учился на 2 года раньше нас. Он влил свежую струю в жизнь факультета. На этом курсе, в группе, где учился Ю.В. Куперт, из 28 человек 13 окончили университет с красным дипломом. Это были выдающиеся студенты, причем не только в учебе, но и в общественных делах. Они были заметными фигурами на факультете, но главное, что они заложили основу интересной спортивной жизни: по многим видам спорта факультет стал занимать первые места на университетских, городских и областных соревнованиях. Сам Ю.В. Куперт занимался слаломом, а Н.В. Блинов, учившийся в той же группе, был председателем спортивного клуба университета. С нашего курса, который принял эстафету от курса Ю.В. Куперта, вышли тоже замечательные спортсмены, которые были известны далеко за пределами университета.

Всем коллективом мы ходили на соревнования, на стадион, на факультетские и университетские соревнования. Спортплощадка была за главным корпусом, где сейчас Центр культуры. У нас была какая-то стадность во внеаудиторной жизни – все гурьбой ходили на соревнования, в театр, в кино, отмечали праздники, досуг.

На высоком уровне находилась и художественная самодеятельность. На факультете были прекрасные солисты (Э. Леонова, Т. Попова), чтецы (Э. Блинова) и др. Часто выступал на вечерах будущий прекрасный поэт В. Казанцев.

Были любимыми местами отдыха Потаповы лужки, куда мы ходили по инициативе С.В. Вольфсона.

Студенчество в основном было не богатым. Были и те, кто жили на одну стипендию. Первый курс был особенно тяжелый, трудно было выжить на одну стипендию. Начиная со второго курса, мы жили коммуной. Складывали определенные суммы, готовили по очереди, обычно каждому приходилось готовить по разу в неделю. Кому-то присылали из дома продукты, овощи. Так что в этом смысле вместе выжили, а в одиночку было выжить невозможно – было очень голодно.

Были у студентов и подработки, но не постоянная работа. Это было, в основном, на погрузке-разгрузке. Девушки в основном не работали. Правда, я один год работала старшей пионервожатой. Мы участвовали в строительстве общежития на Ленина, 49, в его отделке.

В это время тон на факультете задавали фронтовики – и преподаватели, и студенты. Сложилась интересная ситуация: фронтовики изголодались по мирной жизни, особенно по учебе, они были в этом смысле образцом. Вообще в стране в те годы царил культ образования, конкурс в университеты был очень большой – 5–7 человек на место. Отсева практически не было, как и случайных людей на факультете.

Сейчас много говорится об идеологических кампаниях в СССР конца 1940-х – начала 1950-х гг. Но я хочу сказать, что, учась в университете, мы даже и не знали о них, не сталкивались и с проявлениями космополитизма на факультете. Да, мы слышали, что И.М. Разгон пострадал в ходе этой кампании, но мы не смотрели на него как на космополита. Его приняли в штыки студенты старших курсов, т.к. сначала поверили, что он космополит, а когда узнали его поближе, не осталось и тени сомнения в несправедливости навешенного на него ярлыка.

На преподавателей мы смотрели как на ученых, а не только как на преподавателей. Лекции были всегда творческими, особенно у Израиля Менделевича. По учебникам нельзя было их проследить. Он был замечательным лектором и очень хорошим экзаменатором, не был строгим, мог даже авансировать студенту оценку.

По окончании университета в 1955 г. у нас было распределение, и я была в числе первых, кто мог выбирать место дальнейшего трудоустройства. В аспирантуру пошли 1–2 человека (по истории партии), остальные были распределены по школам. Я выбрала Молчановский район Томской области, рабочий поселок Могочино. Это был перспективный поселок по безотходной переработке древесины. Население было разное и интересное – рабочие, инженеры, ссыльнопоселенцы.

Работая учителем, я продолжала традиции той средней школы, где сама училась в Новосибирске.

У меня было желание поступить в аспирантуру на кафедру педагогики. Считала, что накопила достаточный для этого багаж знаний и опыта. Я написала заведующему кафедрой педагогики письмо и получила от него приглашение в аспирантуру.

В июле 1961 г. я приехала в университет, но заведующий кафедрой, который обещал место в аспирантуре, уволился к тому времени, поэтому мы с ним не встретились. Тогда я поднялась с первого на третий этаж БИНа, где располагался историко-филологический факультет, зашла на кафедру истории СССР к Израилю Менделевичу Разгону. Он еще не был в отпуске, и мы поговорили с ним. Я рассказала обо всем, что произошло в моей жизни за последнее время. Попрощалась с ним и пошла, но в коридоре меня догнал Н.Н. Киселев и сказал, что Израиль Менделевич меня просит вернуться. Он предложил мне поступить в аспирантуру на его кафедру к Зое Яковлевне Бояршиновой.

После разговора с Израилем Менделевичем я поехала готовиться к экзаменам для поступления в аспирантуру: по истории и по иностранному языку. Сдав вступительные экзамены на «отлично», в ноябре 1961 г. я была зачислена в аспирантуру по кафедре истории СССР, хотя в студенчестве и специализировалась по кафедре всеобщей истории. У меня не было никакого научного задела, и я до сих пор удивляюсь, как меня могли вообще взять в аспирантуру.

Через 2 года я ушла из аспирантуры, так как поняла, что не укладываюсь в сроки, и устроилась лаборантом на кафедру истории СССР. Работа была связана с выдачей литературы студентам. В то время мест в Научной библиотеке не хватало, и студенты, как правило, готовились к практическим занятиям в кафедральном кабинете (ныне 27-я аудитория).

В те годы сотрудники факультета стали активно участвовать в подготовке материалов для 5-томной «Истории Сибири». Я их набирала на пишущей машинке, это была очень интересная работа. В работе над этим академическим изданием участвовали З.Я. Бояршинова, М.Е. Плотникова, В.А. Соловьева и др., а И.М. Разгон был в числе редакторов. Мне приходилось вести протоколы заседаний кафедры, на которых обсуждались материалы для издания. В 1965 г. я стала работать ассистентом на той же кафедре. Начала преподавать историю России от Киевской Руси до конца правления Екатерины II – очникам и заочникам.

Однако не торопилась защищать диссертацию, хотя материала у меня было собрано более чем достаточно для написания основательной работы. Лишь в июне 1969 г. я защитила кандидатскую диссертацию «Крестьянское хозяйство в период складывания приписной деревни на Алтае (1747–1797 гг.)» и продолжила работу на факультете.