Вадим Кирпиченко
жүктеу/скачать 1.78 Mb.
|
|
Вот беда! Опять Примаков дал промашку! Не мог скрыть от широкой мировой общественности дружбу с кагебешником! 293
Далее автор статьи бросает Примакову кость, которая призвана быть своего рода показателем объективности «расследователя». Он пишет: «Сотрудники ИМЭМО характеризуют своего бывшего шефа положительно. Примаков был единственным директором, про которого ни разу не сочинили анекдот, сплетню. Да и поводов он не давал». Эта констатация, кстати говоря, опровергает вольно или невольно многие другие инсинуации Воронова. После этого единственно позитивного абзаца в статье опять идет одна чернуха. Автор буквально изничтожает своим сарказмом Примакова за дружбу с арабами, явно людьми десятого сорта: «...Лично знакомый с лицом арабской национальности Арафат-Асад-Саддамом, академик был одним из тех, кто влиял на ближневосточную политику нашего государства добрых два десятка лет. Не в последнюю очередь благодаря ему мы мило дружили семьями с палестинцами, йеменцами и прочими лицами саддамхусейновской национальности...» Еще один решительный удар Воронов наносит Примакову за то, что тот осмелился в своей книге сожалеть относительно гибели тысяч мирных жителей Ирака в результате бомбежек и обстрелов его территории американской авиацией. Во-первых, как можно понять автора, выражать сочувствие по поводу смерти каких-то арабов вообще нельзя, поскольку это просто неприлично, а во-вторых, почему Примаков не сочувствует чеченцам? «Никак не пойму, — пишет сочинитель, — почему академик и член Совета безопасности России не уронил и слезинки по поводу гибели десятков тысяч мирных граждан собственной страны от бомб уже российской авиации и снарядов российской же артиллерии во время «восстановления конституционного порядка» в Чечне?» Дальше идут знакомые уже пассажи о сдаче Эймса («Отдельные профессионалы утверждают, что Эймса «сдали» в Москве»), ну и, конечно, (а как же без этого?) о «золоте партии», поискам которого, естественно, мешал академик Примаков. И не просто мешал, а прямо пустил под откос «попытки расследовать каналы утечки за рубеж и местонахождение „золота партии"». Справедливости ради следует отметить, что Служба внешней разведки полностью отчиталась за все денежные 294
операции ЦК КПСС, к которым она имела отношение, и перед президентом, и перед парламентом, и перед многочисленными комиссиями, и никаких претензий по этой части к разведке нет. Ну, а «расследователь» Воронов пусть теперь сам уже ищет «партийное золото». Может, глядишь, и обнаружит его где-нибудь в Израиле. А в конце повествования автор пишет о чем-то вообще малопонятном: о каких-то мертвецах, выползших из брежневского гроба, и братьях-славянах, убегающих «прочь, прочь от араболюбивых канцлеров...» После этих мистических сцен делается вывод, что канцлер Примаков все равно всех переживет и будет канцлером при новом режиме. Я лично ничего не имею против этого, а также против того, что Евгений Максимович переживет и самого автора, потому что пользы государству от Примакова больше, чем от Воронова. Итак, Служба внешней разведки в январе 1996 года рассталась со своим директором. Рассталась с большим сожалением, но сохранила его в своей памяти на долгие годы. Портрет Примакова висит на Доске почета в кабинете истории разведки, а его имя золотыми буквами написано на стенде, где перечислены все разведчики, награжденные знаком «За службу в разведке». На посту директора СВР с этого времени находится Вячеслав Иванович Трубников, бывший при Примакове его первым заместителем. Он исходит из того, что, осуществляя свои служебные задачи, разведка вместе с тем должна самым активным образом способствовать успешному выполнению Министерством иностранных дел внешнеполитического курса России. Тесное взаимодействие между Примаковым и Трубниковым привело к тому, что впервые в истории нашего государства перестали существовать серьезные раздражители между МИД и разведкой. Обнаружилась поистине удивительная вещь: как только на постах министра и директора оказались два порядочных человека, живущие интересами государства, сразу ушли в прошлое долголетние противоречия и недопонимания. При этом, конечно, играет большую роль знание обоими руководителями специфики работы каждого из ведомств. Короче говоря, никогда раньше такого благополучия между дипломатическим ведомством и ведомством разведывательным не наблюдалось. 295 Ну, а пресса будет продолжать делать свое дело —печатать про Примакова и хорошие статьи, и плохие. Это нормально в нынешних условиях. Знаю, что Евгений Максимович на критику не обижается, а на инсинуации и злобные сплетни не реагирует. Он по-прежнему ведет активную, интересную и созидательную жизнь. Да и сама она, жизнь, у него за последние годы стала полегче. В доме его появился уют, тепло, покой. Это все обеспечила жена Примакова — Ирина Борисовна, врач по профессии и призванию, женщина под стать мужу, жизнерадостная, приветливая, умная. Оба они многим обязаны друг другу. В их дом приятно приходить... В прессе иногда писалось, что Примаков — это человек-загадка. Так кто же он такой на самом деле? В меру своих сил и способностей я попытался ответить на этот вопрос. Наши новые знакомые — директора ЦРУ Если лет 25 тому назад Уильям Колби, тогда директор ЦРУ США, обращаясь к какой-либо аудитории, объявил: «Вот, познакомьтесь, пожалуйста, мой хороший друг и коллега Вадим Кирпиченко!», я бы сам скомандовал себе: «В Сибирь, шагом марш!» и отправился бы в какой-нибудь лагерь, где обретались вероотступники, узники совести и правозащитники. Такой шизофренический сон мог привидеться прежде только в результате неумеренного употребления алкогольных напитков. Но прошли годы, и этот бред стал явью. Действительно, Билл Колби и я прилюдно называли друг друга коллегами и друзьями. Мир изменился, и люди тоже. Впрочем, Билл Колби, увы, уже покойный, — это особый случай. Из всех директоров ЦРУ он наиболее активно боролся за избавление своего учреждения от таких его функций, как многочисленные «тайные операции», связанные с грубым вмешательством во внутренние дела суверенных государств, похищением и уничтожением неугодных Вашингтону людей, совершением государственных переворотов и так далее. Надо сказать, что Колби нашел в себе мужество, чтобы публично не один раз осудить эти варварские действия. Многие подчиненные уважали его за это. Но матерые волки «холодной войны» считали диссидентом и даже предателем. Впервые мы познакомились с Колби в Софии в апреле 1992 года на международной конференции представителей 297
спецслужб, а затем стали регулярно встречаться на различных форумах, конференциях и семинарах в Вашингтоне, Нью-Йорке, Сеуле, но чаще всего в Москве. Затем последовали знакомства с другими директорами ЦРУ, бывшими и действующими, — Гейтсом, Вулси, Хелмсом, Уэбстером и, наконец, Тернером. Повезло мне, однако, на контакты со «шпионами № 1» Америки. Долгие годы мы изучали названных и подобных им деятелей на расстоянии, не имея какой-либо прямой связи с ними, и все они представлялись нам людьми, наделенными какими-то сверхъестественными качествами, не похожими на простых смертных. Главное для нас было определить поточнее их политические взгляды, отношение к СССР, к России, проанализировать их практическую деятельность по руководству Центральным разведывательным управлением. И теперь, время от времени встречаясь с этими, в основном пожилыми уже людьми, я с интересом изучаю их, пытаюсь обнаружить в них какие-то необычные свойства характера, интеллекта, что-то отличающее их от простых людей, но, честно признаться, не обнаруживаю ничего удивительного. Объективности ради следует признать, что у всех них есть характерные особенности и свойства: выдержка, спокойствие, вежливость, умение слушать собеседника. Никто из них не страдает недержанием речи, все мало едят и очень мало пьют спиртного на приемах и званых обедах. Они никогда не выказывают раздражения или явного удивления. Очевидно, все эти качества выработаны долгой работой в службах, где неврастеникам нет места, где приходится принимать важные государственные решения и распоряжаться судьбами людей. В этих условиях и рождается привычка взвешивать каждое сказанное слово и не давать произвольного выхода своим эмоциям. Все бывшие директора ЦРУ с большим удовольствием приезжают в Россию, чтобы, наконец, понять, кого они победили в «холодной войне», с кем и зачем они все-таки боролись, отдав этой борьбе лучшие годы жизни. Во время встреч с ними у меня возникало ощущение, что, посещая наши города и веси, они прежде всего хотели убедиться, что Россия побеждена навсегда, что больше она никогда не под- 298
нимется, и испытывали от увиденного у нас чувство большого облегчения. Поэтому столпы американской разведки были милы, ласково улыбались и горячо благодарили за гостеприимство. Меньше всего дарил нам улыбок Гейтс. Приезжал он в Москву в октябре 1992 года в качестве действующего директора ЦРУ, был сдержан, осторожен, недоверчив и боялся сделать какой-нибудь неверный шаг. По всему чувствовалось, что отойти от мысли, что перед ним находится уже не «главный противник», он не мог, да и беседы с нами он пытался временами вести с позиции силы. Идея поддержания контактов на равных ему никак не подходила. Поведение Гейтса, манера излагать свои мысли, его взгляды находились в полном соответствии с имевшимися у нас характеристиками: убежденный воин времен «холодной войны», сильный аналитик, противник поиска разумных компромиссов. Роберт Гейтс возглавил ЦРУ в 1991 г. после Уильяма Уэбстера, во время правления президента Буша. Исследователи разведывательных служб, политологи, представители средств массовой информации всегда называли Гейтса опытным разведчиком, прошедшим все ступени служебной карьеры вплоть до высшего директорского поста. Позволю себе с этим не согласиться. Вряд ли можно назвать опытным разведчиком, асом разведки человека, который сам ни разу не работал «в поле», не встречался с агентурой в «боевых» условиях, не вербовал агентов и не докладывал добытую им самим информацию в Центр. Люди наподобие Гейтса, сделавшие карьеру в разведке исключительно в штабах, на мой взгляд, и по характеру, и по образу жизни отличаются от сотрудников, прошедших свой путь через работу в резидентурах. Конечно, мои наблюдения не являются универсальными и их, естественно, можно опровергнуть различными живыми примерами, но все-таки люди, работавшие «в поле», как правило, более коммуникабельны, более открыты для общения, у них меньше комплексов и, наконец, они вообще более дружелюбны и оптимистичны, чем бюрократы, которые всю жизнь провели в коридорах власти. 299 Аппаратчик, не нюхавший настоящей разведывательной работы, страдает, как правило, комплексом неполноценности и отсутствие конкретного опыта пытается компенсировать показной строгостью, жесткими подходами и неразумной мелочной требовательностью. Такие люди встречались и в отечественной разведке. Они могут быть хорошими организаторами, неплохими аналитиками, но до конца понять душу и проблемы «полевого» работника им не дано. Оценивая Гейтса, пишущие о нем люди как раз и отмечали его неразумную требовательность, жесткое отношение к подчиненным, недоверчивость и даже грубость. Сейчас уже трудно установить, какие международные анализы и прогнозы Гейтса оказались точными, а какие нет. Но среди множества высказываний о Гейтсе мне хочется выделить один пассаж, связанный с его отношением к Советскому Союзу, к России. В своих докладах президенту США Роберт Гейтс очень часто преувеличивал разведывательную и военную мощь СССР, что вызывало ответную реакцию руководства США в виде новых финансовых вливаний в американское разведывательное сообщество и в создание новых военных программ вплоть до известной программы «звездных войн». Исследователи ставят вопрос так: а не заключается ли дальновидность и коварство Гейтса именно в том, что, сознательно преувеличивая опасность, исходящую от СССР, он подталкивал президентов США на принятие новых военных программ? Этим самым супераналитик Лэнгли вызывал ответные действия СССР, в результате которых советская экономика потерпела крах, что в свою очередь поставило российскую военную мощь на грань исчезновения. Если это именно так, то надо признать гениальность Гейтса и поставить бюст на родине героя в городе Уичито в штате Канзас, где Роберт Гейтс родился 25 сентября 1943 года, в результате чего, кстати, я вынужден отмечать свой день рождения одновременно с Гейтсом. Следующим директором ЦРУ, с которым мне пришлось познакомиться, был Роберт Джеймс Вулси. Встреча состоялась в Вашингтоне в январе 1993 года, когда он еще не был окончательно утвержден в своей новой должности. Вулси 300 произвел на меня очень хорошее впечатление своей политической незашоренностью, искренним желанием понять собеседника, готовностью к поиску полей сотрудничества. В отличие от Гейтса, у него уже был обширный опыт взаимодействия с советскими представителями на различных международных совещаниях и конференциях, в основном по вопросам разоружения. Так, он принимал участие в качестве члена делегации США на переговорах по ограничению стратегических наступательных вооружений в Хельсинки и в Вене, а затем был уже руководителем американской делегации на переговорах в Женеве в 1969-1970 годах. При президентах Рейгане и Буше работал в ряде правительственных комиссий, в том числе по реформе Федерального законодательства по стратегическим силам. Поражает количество университетов, которые Вулси окончил с отличием: 1963 год — Стенфордский, 1965 — Оксфордский, 1968 — Йельский. Разговор с Вулси был конкретным, насыщенным и профессиональным и касался главным образом вопросов будущих контактов между ЦРУ и СВР. И, надо сказать, что в дальнейшем Вулси стремился пунктуально выполнять все договоренности. И Гейтс, и Вулси не справились с задачей реформирования ЦРУ, которое оказалось необходимым в период после окончания «холодной войны», они систематически подвергались критике со стороны общественности и Конгресса США и, наконец, пали, став жертвами дела Олдридча Эймса1. Долго он будет им еще являться в кошмарных сновидениях! После своей отставки Вулси не ушел из большой политики, он часто высказывается по вопросам международных отношений, по поводу главных направлений деятельности ЦРУ. Приведу одно из его характерных высказываний в интервью, которое было опубликовано в январе 1997 года во французском сборнике «Политик интернасиональ»: 1 Олдридч Эймс — руководящий сотрудник ЦРУ, осужден в 1985 году американским судом к пожизненному заключению за шпионаж в пользу СССР, а затем России. Он признал, что был советским и российским агентом с 1985 по 1994 год. Служба внешней разведки это сообщение не комментировала. 301
«ЦРУ переживает сложный период переориентации на новые цели, задачи и методы разведывательной деятельности, что вызвано происходящими в мире политическими переменами. Однако основными объектами его интереса по-прежнему являются Россия и Китай. Пристального внимания требуют также непредсказуемые режимы таких стран, как Иран, Ирак, Ливия, Судан, и исламский фундаментализм. Главными направлениями деятельности ЦРУ на современном этапе остаются добывание разведывательной информации за рубежом, в первую очередь с помощью агентуры, анализ международных событий и прогноз развития ситуации, а также проведение «тайных» операций». Как и Вулси, большинство других бывших директоров ЦРУ дружно говорят о необходимости реформ, переориентации на новые цели, но по существу все они подчеркивают и утверждают неизменность главных направлений в деятельности ЦРУ, с сохранением прежних форм и методов работы. В июле 1994 года меня попросили оказать внимание приехавшему в Россию Ричарду Хелмсу. Ему к этому времени исполнился уже 81 год, но жизнь его еще не согнула, и понятие «старик» к нему как-то не подходило. Родился Ричард Макгарра Хелмс в семье иммигрантов из Германии и среднее образование получил в немецкой гимназии, а затем прошел курс в частной средней школе в немецкоязычной Швейцарии. Окончив в 1935 году Уильямс-колледж в США, Хелмс занялся журналистикой и в качестве американского корреспондента освещал Олимпийские игры в Берлине в 1936 году. Вершина журналистского успеха Хелмса: он получил через год интервью у Гитлера. С 1942 года Хелмс в звании лейтенанта начал службу в военно-морских силах США. В следующем году его прикомандировали к Управлению стратегических служб1, он стал, таким образом, профессиональным разведчиком. Ему даже довелось поработать во время войны в Европе под личным 1 Управление стратегических служб — разведка Вашингтона, созданная в 1942 году. Руководил УСС генерал-майор Уильям Донован. Расформировано после окончания второй мировой войны. Его бывшие сотрудники составили в 1947 году кадровое ядро ЦРУ. 302
руководством самого Аллена Даллеса. За четыре года пребывания в ВМС и УСС Хелмс дослужился до подполковника, затем вышел в отставку и остался на службе в созданном в 1947 году Центральном разведывательном управлении. Здесь он занимал различные руководящие должности, имел отношение к реализации разведывательной программы полетов самолетов-разведчиков «У-2» над территорией Советского Союза и в связи с этим давал показания в комиссии Конгресса по делу сбитого над территорией СССР американского пилота Пауэрса. В 1965 году президент Джонсон назначил Хелмса директором ЦРУ. На этом посту он находился до 1973 года. Вскоре после отставки Хелмса президент США Ричард Никсон совершенно неожиданно для бывшего директора предложил ему поехать послом в Иран. То, что было неожиданным для Хелмса, вовсе не было случайностью для хозяина Белого дома. Он разыгрывал в это время на Ближнем и Среднем Востоке серьезную шахматную партию. В начале семидесятых годов Никсон поддерживал интенсивную переписку с президентом Египта Анваром Садатом и уже исходил из того, что египетский лидер скоро покончит с советским военным, экономическим и политическим присутствием в Египте. (Советская разведка в этом вопросе, кстати, оказалась на высоте, поскольку имела возможность знакомиться с этим эпистолярным творчеством.) Таким образом, Садат практически становился другом и союзником Вашингтона. Но оставался еще один верный американский друг — Иран, где последний шахиншах Мохаммед Реза Пехлеви чувствовал себя год от года все более неуверенно. Сохранить эту страну вместе с Египтом в орбите влияния США — такой была главная задача Никсона. Вот почему ему в Иране нужен был не столько крупный дипломат, сколько опытный разведчик и большой специалист по «тайным операциям». Собственно, новое назначение Хелмса именно так и было понято политологами всех мастей. Но этот шаг, увы, не спас шахский режим, который был сметен волной народного гнева в 1979 году. Ничего не скажешь — богатая политическая биография, насыщенная большими событиями жизнь... Какой же он на самом деле, этот Ричард Хелмс? 303 Итак, на 82 году жизни вместе со своей супругой Цинтией Маккелви бывший журналист, бывший моряк, бывший разведчик и бывший дипломат, ныне свободный от всех обязанностей, кроме разве умеренной игры в теннис и чтения художественной и мемуарной литературы, Ричард Хелмс прибыл в Санкт-Петербург для осмотра его достопримечательностей. Это был его первый визит в нашу страну. Оказывая Хелмсу гостеприимство, я имел намерение побеседовать с ним по некоторым вопросам и, в частности, узнать, как правительственные круги США относятся к миротворческой деятельности России в Содружестве Независимых Государств, к положению русскоязычного населения в Прибалтике и к другим актуальным в то время проблемам. Против ожидания, Хелмс вел беседу вяло, старательно прислушивался к моим вопросам, часто переспрашивал. Наконец я понял, что у него не все в порядке со слухом, и умерил свое любопытство. Несколько раз Хелмс упомянул, что давно уже отошел от конкретных политических дел, хотя и продолжает живо интересоваться международными событиями. В ходе беседы я затронул тему о предателях из нашей службы и сообщил Хелмсу, что в своих мемуарах сделал ссылку на одно его интервью, в котором он квалифицировал наших перебежчиков как людей корыстных и аморальных, а отнюдь не как идейных и бескорыстных борцов против советской системы. Хелмс подтвердил, правда, без большого энтузиазма, сказанное им ранее по этому поводу. Что касается вопросов, которые задал Хелмс, то его интересовало мое мнение о развитии обстановки в Северной Корее и о книге Судоплатова, с которой он в США уже ознакомился. Я сказал ему, что в книге содержится множество вымышленных фактов, непроверенных материалов и привел соответствующие примеры. Надо сказать, что заметно более молодая, чем сам Хелмс, его жена Цинтия активно участвовала в беседе и задавала множество вопросов. Некоторое время спустя после возвращения в США Цинтия прислала в качестве благодарности за хороший прием свою книгу «Жена посла в Тегеране». Главное достоинство книги в том, что автор просто и выра- 304 зительно рассказывает, как она жила, что видела и слышала в Иране, что читала о его истории и культуре, с кем встречалась, как воспринимала быт и нравы населения. При этом Цинтия не пытается делать каких-либо политических обобщений, не вторгается в чужие сферы деятельности. От общения с Хелмсами осталось впечатление, что они дружная пара и что они стремятся насытить новыми впечатлениями грустную пору своей жизни. В июле 1995 года на московской земле появились в качестве гостей посла США бывший директор ЦРУ Уильям Уэбстер со своей молодой супругой (некоторое время он был вдовцом) и бывший американский посол в Заире, Тунисе и Саудовской Аравии Вальтер Калтер также с женой. Уэбстер и Калтер — большие друзья и хорошо известные люди в верхнем эшелоне вашингтонских властей. Посол США в Москве Пиккеринг и другие сотрудники посольства оказывали им подчеркнутое внимание, давали приемы, обеды и водили их на экскурсии. А у меня состоялось еще одно интересное знакомство. Мало того, что Уэбстер был директором ЦРУ (1987-1991 годы), до этого он одиннадцать лет занимал пост директора ФБР. Это единственный случай в истории Соединенных Штатов, когда один человек последовательно руководил обеими спецслужбами. Начинал Уэбстер свою карьеру, как и Хелмс, со службы в военно-морском флоте (1943-1946 годы), затем, получив юридическое образование, работал судьей и прокурором в штате Миссури. В США Уэбстер известен как человек, жестко и неукоснительно исполнявший законы, а кроме того, как смелый новатор: он открыл двери ФБР и ЦРУ для представителей различных этнических групп США. Таким образом, Уэбстер стал в США своего рода символом и олицетворением американской Фемиды, и поэтому все называют его не сэр и не мистер, а «джадж» — судья. Джадж Уэбстер! Хорошо звучит, солидно... Как и Хелмс, Уэбстер приехал в Россию впервые. Сначала он ловил советских шпионов в США, затем засылал своих в Советский Союз, а теперь приехал сюда сам, чтобы поразмыслить, зачем он все это делал, и увидеть собственными 305
глазами бывших «главных противников». Ну и нам очень было любопытно взглянуть профессиональным оком на грозного и всемогущего босса. И снова перед нами сдержанный, вежливый, разумный человек. Подтянутый, спортивный, верой и правдой служивший своему государству, а теперь отдыхающий от своей очень нервной в прошлом работы. Но отдых этот весьма относителен. В свои 70 с небольшим лет Уэбстер полон сил и энергии и состоит консультантом, советником и членом совета директоров разных компаний. Рассказывая о своем образе жизни, Уэбстер не без гордости поведал, что увлекается теннисом и конным спортом, и даже имеет своих лошадей. Я сразу же задал вопрос, приученный долгой службой в разведке выяснять все подробности, а сколько, собственно говоря, у него скакунов. Тут джадж Уэбстер надолго задумался, и я уже решил, что он просто забыл, о чем у нас шел разговор. Но после паузы он все-таки ответил, что у него пять лошадей. Тут я снова проявил настойчивость и спросил Уэбстера, почему он так долго считал. Собеседник ответил, что лошади находятся пока в его совместном владении с сыном и они еще окончательно их не поделили. жүктеу/скачать 1.78 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|