Василий Аксенов. Вольтерьянцы и вольтерьянки
жүктеу/скачать 2.31 Mb.
|
|
автор возьмет на себя смелость время от времени вторгаться с кое-какими параграфами своего излюбленного жанра укоснительного повествования. * * *
Фон-Фигин.Дамы и господа, без всякой связанности с нашими скромными побуждениями нынешние встречи взялись в газетах называть Остзейским кумпанейством. Появился интерес. Пожаловали гости. Высшую честь нам оказали нынче курфюрст и курфюрстина Цвейг-Анштальта-и-Бреговины Магнус Пятый и Леопольдина-Валентина-Святославовна. Добро пожаловать, Ваши Сиятельные Высочества! машет платком На бастионе бухнула пушка; браво, пушкари, обоим по стакану тройного выборова шнапсу! На двух валторнах сыграно было сразу два гимна Цвейг-Анштальта-и- Бреговины; получилось неплохо. На башне, видной кое-где в просветах листвы, поднялись два флага, желто-зеленый и сине-белый. Магнус Пятый закашлялся и в конечном счете разрыдался. Родина выдвигалась в первый фрунт просвещенных монархий. Три дамы двора и их мужья, трое министров, скромно спели первый сплетенный куплет гимна, слов которого курфюрст не знал. Верная супруга кивнула рыцарю: вот видишь, я тебе говорила, признание грядет. Только принцессы кружились и махали гвардейцам с некоторой легкомысленностью, что вообще характерно для нынешнего уношества.
Барон(продолжает).Наша нынешняя беседа будет посвящена, быть может, наиглавнейшей теме сего века, противустоянию религии и филозофии, или, как сей феномен иной раз определяется в просвещенных кругах Европы, противуречием между суеверием и чистым разумом. Огромное большинство российского населения, включая даже и высшие сословия, не подозревает об этой борьбе. Православное христианство незыблемой стеною ограждает население от католического мира, а реформаторство нам даже и неведомо. Однако ж есть в Империи малая, но умственно вельми передовая кучка, коя жаждет слияния с мыслительными кругами Запада, чая в оном слиянии наиграндиознейшие выгоды реформ. К оной кучке относится и наша молодая Императрица Екатерина Алексеевна, знакомая и со Святейшим Августином, и с Томасом Аквинским, с Лютером и с Декартом, со Спинозой, Ньютоном и Монтескье, воспитанная на литературах Вольтера, Руссо, Дидро и Д'Аламбера. Недаром, нет, недаром, господа, дама сия слывет в европейских кругах одной из энциклопедистов. Как лицо, входящее в Ея ближайший круг и наделенное Ею полномочиями речь от Ея персоны, ныне я решаюсь заявить, что Государыня жаждет всемерного расширения российского горизонта. Она приглашает выдающиеся умы Европы осчастливить Санкт- Петербург своим присутствием, укрепить нашу Академию, возжечь на наших северных широтах очаги знаний и разума, толь характерные для салонов Парижа. Увы, далеко не всякий европейский ум незамедлительно устремляется в нашу столицу, и тому виною нередко оказываются наши слишком высокие широты.
на секунду прерывается и с удивительной теплотой улыбается Вольтеру, который в ответ незамедлительно делает не очень понятный, но до чрезвычайности изящный жест правой ладонью Наши порты, господа, замерзают едва ли не на полгода, а сама наша исключительная отдаленность даже дает иным скептикам возможность не считать нас частью Европы. И вот при всей нашей тяге к культурным очагам мы нередко ощущаем некое прозябание мысли. Многие нюансы мыслительного процесса оказываются за пределами наших горизонтов. Как вдруг происходит счастливейшее для нас соединение обстоятельств, и мы получаем в качестве собеседника некого иного, как самого великого Вольтера, благороднейшего и вдохновенного возжигателя идей Просвещения; прости меня, Вольтер, за сии суперлятивы! Позволь же мне теперь замолчать и стать твоим ревностным слушателем. Поверь, все, что ты сегодня нам скажешь об европейской филозофии, отзовется в российских умах. "Когито эрго сум", что я дерзну сегодня перевести, как "Слушаю Вольтера - значит, существую". Откинув полы ослепительного кафтана, барон уселся прямо напротив Вольтера в ловко подставленное стуло. Меж ними на мягкой траве расположились, вытянув длинные ноги, кавалеры Буало и Террано. Вздув юбки пастельных тонов, на ту же траву опустились курфюрстиночки Цвейг-Анштальта-и-Бреговины; ясно, что тяга к познанию привела их в центр мизансцены, а вовсе не близость изящнейших офицеров. Так или иначе, невольно произошло почти символическое соединение Запада и Востока. Пред тем как начать, Вольтер прикоснулся ладонями к девичьим макушкам. Вольтер(начинает).Ваши Сиятельные Высочества курфюрст и курфюрстина, друзья мои Фодор и Ксено, а также ты, виртуозный Одиссей современного флота, и вы, Кандиды секретнейших поручений, всадники чести, и ты, дева юности рода людского, воплотившаяся сразу в двух прекраснейших формах, и вы, дамы эскорта и господа! Все мы сейчас, как я понимаю, шлем наш восторг новой Авроре, озарившей сии берега, собравшей нас всех для обмена мыслями о прошлом, будущем и настоящем человеческой расы. Что есть современная филозофия? Я попытаюсь вам представить мой собственный взгляд на сей предмет, так чудесно всколыхнувший прежде застойную мысль Европы. Прошу вас чувствовать себя совершенно свободно и ни на толику не смущаться, если возникнет идея или порыв прервать старого говоруна. Пытаясь обрести желанную формулу, мы можем сказать, что филозофия - это рациональный взгляд на происхождение жизни, природы, человека, а также на судьбу названных феноменов и в целом Вселенной.
продолжает В течение веков в обществе доминировал религиозный концепт происхождения жизни, он поглощал все творческие силы человека. В конечном счете религия, в особенности католическое христианство, вступила в фазу зловещей деградации, обскурантизма, фанатизма и нетерпимости. Мифы христианства, поначалу исполненные почти неотразимой красоты и метафоричности, превратились в догмы и символы власти, что привело к людоедским преследованиям, убийствам, пыткам и к массовой резне. Достаточно вспомнить крестовые походы, преследование альбигойцев, Варфоломеевскую ночь, убийство Генриха Четвертого, злодеяния драгун времен Ревокации, Святую Инквизицию. В нашем веке в результате развития науки появились мыслящие люди, частично или полностью отрицающие религиозные мифы христианства, а иногда и всех прочих религий, иными словами, все попытки людей объяснить Бога и навязать свое объяснение другим как единственно верное. К числу этих мыслителей, прошу прощенья, я отношу и самого себя. Я не безбожник, я просто не могу объяснить Бога и отрицаю за другими смертными право на всевозможные догмы. Миша(пытается что-то сказать, однако молчит, потому что через его сапог перешагивает Видаль Карантце)... Видаль Карантце.Не юлите, Вольтер! Скажите просто, Бога - нет! Вольтер.Нет, я этого не скажу, месье Карантце. Атеизм - это тоже своего рода религия, религия отрицания, дающая, между прочим, право на разрушение морали. В этом смысле нельзя не признать правоту консерваторов Франции, утверждающих, что атеизм разрушает мораль, единство общества и мощь государства. Другое дело состоит в том, что сия теза дает им почин для преследования всякого инакомыслия, свободной печати, SAPERE AUDE (дерзновенного знания) и общего просвещения. Между тем просвещение невозможно остановить, это просто следующая ступень в развитии человечества, и бесконечно прав мой друг Д'Аламбер, первым дерзновенно назвавший наш век Веком философии!
Фрэнсис Бэкон высказал веру не в Бога, а в Разум, призвал к освобождению мысли от мифов Библии и догм Церкви.
свободен, что он лишь слуга желания, вообще наших прихотей. Вольтер.Ты меня поражаешь, мой мальчик! Быть может, ты знаком с трудами Хьюма? Ведь это он критиковал Разум. А Руссо и Дидро утверждают, что Желание более обоснованно, чем Разум. Не спорю, Разум должен знать свои границы, хотя бы потому, что массами людей движут страсти и предрассудки. И все-таки я надеюсь, что придут времена, когда будет превалировать оптимизм, когда Разум распространится из салонов на массы. Уверен, что, несмотря на столь частые в истории массовые злодеяния, все эти столетние войны, тридцатилетние войны, или, скажем, несмотря на только что закончившуюся Семилетнюю войну, человек все-таки сможет стряхнуть тяжесть ужасающей теологии, завоевать свободу сомнений и познаний, построить новую религию вокруг алтаря Разума, то есть открыть новую эру. Вот почему вся филозофическая община Европы испытывает сейчас нечто сродни какому-то благородному опьянению.
слова).Господин Вольтер, я пользуюсь вашим любезным приглашением к диалогу и осмелеваюсь задать вопрос.
чей-то шепот: "Боже, как она хороша!" Разве христианство противоречит разуму? краса гаснет, другой шепот: "Не нужно преувеличивать!" Ведь оно, как мне кажется, дает надежду, а это так важно в мире, где благо живет рядом с преступлением, красота рядом с грехом. И все-таки рядом с ужасом цветет надежда, не так ли? Вольтер.Увы, мадам, ужас преобладает. Человечество почему-то обречено на муки, на вечную расплату за какой-то сомнительный первородный грех; такова основная доктрина Церкви. Именно из этой угрозы вечных мук возрастает могущество Церкви - во всяком случае, во Франции, где она стала своего рода иноземной властью, утвердившей свое собственное крепостное право, свободу от налогообложений, тотальный контроль над образованием, жесточайшую цензуру и аксиому своей непогрешимости.
хлеб и вино в тело и кровь Христовы. Повсюду раздаются лицемерные призывы к благочестию, а между тем христианский король открыто содержит сераль. Как отвечает на подобное лицемерие нация, в коей к середине столетия набралось уже полно образованных и неглупых людей? Циничной шуткой о том, что мадам Помпадур уготована роль Святой Девы. В обществе растет число вольдумцев и атеистов. Увы, это сопровождается ростом скепсиса и цинизма. Врачи и адвокаты стали говорить: "К чему поститься, если не веришь в бессмертие души?" Атеисты в парижских кафе стали называть Бога MONSIEUR DE L'ETRE (Господин Быть). Hиколя(хохочет).Господин Быть! А ведь это забавно! Пара шуток такого рода может опровергнуть всю теологию! Карантце(скрежещет).Еще смешнее будет, если сказать "Господин Не-Быть"! Курфюрстиночки.Как все это странно! Вольтер.Франция перепрыгнула в Просвещение прямо из Ренессанса, минуя Реформаторство, которое еще было способно хотя бы отчасти оздоровить религию. Гугенотство у нас было подавлено жесточайшими способами. Теперь, нахватавшись цитат из Монтеня, Декарта, Спинозы и Монтескье, наше просвещенное общество с полным правом говорит о Моисее, Иисусе и Магомете как о трех самых вопиющих в истории самозванцах. Карантце(прыгает, как исчадие ада, иногда прямо по расстеленным скатертям).Так оно и есть! Чем быстрее мы забудем сии фикции, тем выше взорлим! Миша достает его носком сапога под самую трудекуль, Карантце катится с холма, как пустая жестяная тара
Террано, этого я тебе не прощу никогда! пропадает из виду Вольтер(пожимает плечами).Ниспровергатель опровергнут, и таким странным фасоном, а между тем перед филозофами стоит серьезнейшая тема дефиниции Разума как продукта опыта жизни, а не бессмертного дара невидимого Бога. Миша. Вы это всерьез, мой мэтр? Всерьез думаете, что опыт жизни взялся сам по себе?
вам права на равенство с Вольтером.
переходим к еще более крутым поворотам. Мой молодой друг, создатель "Энциклопедии" Дени Дидро... не смейтесь, дети, я знаю, что вы встречали его в Париже, но ему всего пятьдесят один год... Однажды он выступил с сочинением "Письмо о слепых для пользы зрячим". Он говорил там о призыве Бэкона победить природу организованным научным поиском. Дидро подчеркнул, что высшим инструментом Разума является эксперимент, сие наглядно подтверждается в развитии анатомии, физики, математики. Теперь коснемся чувственной и нравственной стороны дела. Не кажется ли тебе, Мишель, что добро, истина, красота и мораль могут легче возрастать на почве Разума, чем на религии, а стало быть, именно разум станет весомой альтернативой для создания общественного порядка?
Мишель молчит Курфюрстиночки.Иногда кажется, что без страстей не сможет возникнуть никакой возвышенности ни в морали, ни в искусстве. Без страстей все скатится до механики. Разум - сух. Вольтер.Вы говорите, детки мои, о разуме атеиста, однако ведущие умы современной филозофии являются скорее деистами, чем атеистами. Я аплодирую Руссо, когда он речет о примирении Разума с чувством. Дидродеист верит в мыслящее божество. Механика, говорит он, объясняет материю и движение, но не жизнь и мысль. В то же время он, как и все мы, с презрением отвергает незыблемый ранее миф о том, что Бог был открыт в Библии. Подумайте сами, вы, собравшиеся на этом холме люди разных возрастов и сословий: что может быть большим абсурдом, чем повесть о том, как Бог заставил Бога умереть на кресте, чтобы смирить Божий гнев против мужчины и женщины, что согрешили четыре тысячи лет тому назад? Ну, новое поколение, согласны вы с тем, что это абсурд? Hиколя.Без этого греха нам тут нечего было бы делать. Курфюрстиночки.Без этого не родилась бы любовь. Миша(держась за голову).Все это надо понимать иначе. Инаааче! Вольтер(со жгучим интересом).Расскажи нам, как? Барон.Вольтер, прошу тебя, продолжай свой рассказ. Кадетский корпус выступит позже.
Дьявол выигрывает спор у Бога, не посылая своего сына на смерть.
откуда-то слышится гулкий жестяной хохот Миша.Ради спасения одной души могут погибнуть и больше тысячи. Вольтер.Филозофы в общем-то считают, что нет более священного откровения, чем сама природа. С нашей помощью божество будет более достойно открываемой наукой Вселенной. ELARGISSEZ DIEU! Наука возвеличит Бога Вселенной.
единственном числе. Мы измеряем ее секстаном. Вольтер.Дидро задается весьма важным для познания Разума вопросом: узнает ли внезапно прозревший куб и сферу, которые он до этого привык познавать лишь ощупываньем?
Останется ли Вселенная? Вольтер.Очевидно, что верное и неверное идет не от Бога, а от наших сенсоров. Даже сама идея Бога должна быть познана. Слепому впору сказать: "Если вы хотите, чтобы я поверил в Бога, дайте мне его потрогать!"
нежданную утонченную уведомленность).Кто это сказал, Вольтер: "Важно отличать цикуту от петрушки, но не важно, верите ли вы в Бога"?
Дидро, набравшийся мудрости от Монтеня. Барон(тоже очень доволен репликой генерала).Вы видите, господа, каково наше войско?! Теперь спросите любого кадета, и он вам немедленно повторит мотто Монтеня: "Для чего нам знать?" Однако прошу тебя продолжить, Вольтер! Ты меня однозначно заворожил, как выражаются "фадазайницы" Петербурга. Я чувствую себя так, как будто предо мною разыгрывается грандиозный спектакль.
о театре. И снова нам никуда не сбежать от Дидро, этого демона плодовитости. Речь пойдет о другом его исключительном труде под титлом "Письмо о глухонемых на пользу тем, кто говорит и слышит". В языке еще не было нужды, когда он начал развиваться на основе движений и жестов. Древнейшие искусства - это мимика и картина. Картина на скале - это жест, пытающийся одновременно рассказать о прошлом, настоящем и будущем. Перед вами великое значение эксперимента, господа! Отсюда уже возникла речь как ответ на человеческую потребность в символах! Вот так развивались концепции энциклопедистов, однако сие совсем не означает, что все они шли в одном направлении. Великолепнейший Д'Аламбер, например, был ближе к метафизике, чем его ближайший сотрудник Дидро. Природа человека, говорил он, это непроницаемая тайна, когда вы пытаетесь осветить ее одним лишь рассудком. То же самое мы можем сказать и о сути Существа и о Том, кому мы обязаны этой сутью, а также о том типе поклонения, коего Он ждет от нас. Следовательно, нет ничего более необходимого для нас, чем открытие новой религии, каковая будет нас спасать при подходе к тупиковым вопросам. Здесь ваш покорный слуга полностью смыкается с блистательным Д'Аламбером. Наше столетие видит свое предназначение в изменении всех законов, оно же намекает человеческой расе, что Разум даст нам возможность подойти к подножию новых алтарей.
фортификации. Вольтер(внимательно смотрит на него).Пришла пора тебе высказаться откровенно, мой мальчик. Ответь нам: кто был тот, на чье лицо Господь простер дуновение жизни?
назад. Нам дают эту малую цифру просто для того, чтобы мы не слишком боялись. Между тем миллионы лет - это ничто в сравнении с тем, откуда пришел Адам, то есть из безвременья. воцаряется общее волнение, слышится внезапное рыдание сестер Коля.Мишаня не виноват, это просто башка у него такая. Карантце(внезапно возникает цел и невредим, правда, с новыми повадками кота- мышелова).Он виноват больше вас всех! Он - больший, чем все попы, враг нашей атеистической революции!
началась новая атака на вольнодумцев. Под давлением Церкви был принят новый закон о смертной казни за бунт против Бога и за покушение на нравственные устои. Никого из наших пока что не осудили, но в "Энциклопедии" произошел раскол. Под влиянием епископов королевский прокурор заявил, что в стране образовалось опасное общество материалистов, замысливших разрушить религию, распространить дух неповиновения и вызвать падение нравов. В марте 1759-го "Энциклопедия" была полностью запрещена. В тексте запрета была многозначная фраза: "Никакой пользой искусствам и наукам нельзя возместить ущерба, нанесенного религии". Дидро был под угрозой ареста. В Париже распространялся приписываемый ему анонимный меморандум, направленный против правительства, парламента, иезуитов, янсеистов и даже против самого Христа и Богоматери. Дидро заявлял, что не имеет никакого отношения к этому площадному атеизму. Он был на грани нервного припадка. К счастью, Дольба удалось тайно увезти его в деревню. Вдруг все странным образом повернулось в обратном направлении. Вернувшись в Париж, наш герой подписал договор на издание девяти дополнительных томов и получил двадцать пять тысяч ливров. Времена были уже не те, начиналось новое десятилетие, и темным силам трудно было зажать "шестидесятников". Оправившись от растерянности, авторы стали возвращаться в "Энциклопедию". Д'Аламбер, например, разродился великолепной статьей о математике. Стало известно, что мадам Помпадур развеселила короля статьей о порохе. В салонах Парижа возникало новое настроение дерзновенного вызова. Между тем внутренняя борьба за власть и влияние разразилась неожиданным катарсисом - произошло изгнание иезуитов. Должен сказать, что этой новой либерализацией мы обязаны блистательным дамам нашего века; именно они, просвещенные аристократки, показали обществу пример независимости. Что касается величайшей дамы века, вы знаете, о ком я говорю, ну хотя бы догадываетесь, господа, не так ли, Фодор, я вижу, как засверкали твои глаза, уж ты-то, конечно, понимаешь, что я говорю о государыне Екатерине, так вот она в сентябре 1762-го, то есть всего лишь три месяца спустя после своего революционного восшествия на престол, предложила российскую государственную поддержку для завершения издания "Энциклопедии" в Санкт-Петербурге. Екатерина повлияла и на моего старого друга Фридриха Второго, увы, частенько теперь забывающего свои собственные высокодуховные максимы: такое же приглашение пришло и из Берлина. В результате французские власти официально разрешили печатать "Энциклопедию" в Париже. Мы победили!
На этой радостной ноте кумпанейство объявило перерыв. Появились повара с переносными жаровнями и корзинами для пикников. Прямо на холме сервировали дежене. Хлопали пробки бутылок. Провозглашались тосты за "Энциклопедию". Видаль Карантце потребовал три унции выпаренной воды. Оной не оказалось. Химик, посинев от неудовольствия, отошел к пруду и занялся чем-то сугубо личным. Генерал Афсиомский как бы между прочим приблизился к нему и застал его за престраннейшим занятием. Он набирал себе в карманы неизвестно откуда взявшихся мышек и лягушечек. Вдруг исчез без остатка, чтобы тут же вернуться с тремя унциями выпаренной воды, в коей растворялись мелкие твари. Генерал.Вы по-руску, господин химик, вспомогательствуете? Карантце.Нихт, и убирайтесь подальше! Генерал.Папиры имеешь? Карантце.Нихт, и протестую против насилия. Генерал.Дай-ка я тебя ущипну. не дожидаясь разрешения, ухватывает незваного гостя за неощутимую плоть Карантце.Ну-с? Генерал.Гнус. Личность установлена. Она отсутствует. Позднее распишешься на экспертизе. Не пытайся тут лохматиться с нечистой силой. Мы не шутим, при нужде разим на месте!
жүктеу/скачать 2.31 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|