Виктор Гаврилович Кротов Человек среди религий

Сказка о прочитанной судьбе

Однажды юноша по имени Крипт учился летать на дельтаплане. Подхватил его сильный ветер и унёс неведомо куда. Когда ветер начал стихать, удалось Крипту спуститься на землю. Вернее, на песок, потому что вокруг, куда взгляни, расстилалась песчаная пустыня.

Хорошо, что Крипт, когда спускался, успел заметить на горизонте полоску воды. Бросил он свой дельтаплан и пошёл туда скорее.

Солнце уже почти закатилось, когда он вышел к широкому озеру. Напился Крипт и заснул на берегу. А когда проснулся, увидел, что на воде качается лодка. Замечательная лодка такая, и вёсла в ней были. Видно, принесло откуда-то.

Сел Крипт в лодку и поплыл через озеро. Озеро большое: берег из виду скрылся, а другого берега ещё не видать.

Глянул Крипт в воду, она прозрачная-прозрачная, до самого дна взгляд проникает. Дно песчаное, странное. Песок словно узорами лежит. Присмотрелся Крипт: да там ведь что-то написано! Правда, на языке каком-то необычном, но чем больше он вглядывался, тем лучше понимал.

Читает Крипт, читает – и всё больше удивляется. Вроде там о всяких разностях написано, а ему понятно: это всё о нём. О том, как он ребёнком был, и до этого ещё, о родителях его, и о родителях родителей… И о том, что ему в жизни думалось и чувствовалось, даже о том, о чём никто, кроме него, и знать не знал…

Гребёт Крипт, плывёт, читает, а на дне письмена уже дальше рассказывают, о будущей его жизни. О том, какое он себе дело в жизни найдёт, о жене, о детях, о внуках… Столько всего интересного, что когда лодка к берегу пристала, Крипт из неё выпрыгнул – и прямо бежать был готов, жизнь свою продолжать.

Только вот куда бежать-то?…

Смотрит Крипт: люди перед ним стоят, переговариваются друг с другом вполголоса.

– Ты такой радостный. Наверное, тебе посчастливилось Подводную книгу почитать, – сказал один из них.

– Главное, теперь не забудь про неё, – добавил другой. – Даже если прочитанное забудешь.

"Как же всё это забыть можно?" – подумал Крипт. Попытался вспомнить – и вдруг почувствовал, что никаких подробностей у него в голове не осталось. Помнил только, каким всё важным для него было. Помнил, что возвращаться пора.

– Наверное, тебе вернуться не терпится, своей жизнью жить, – сказал третий незнакомец. – Мы это по себе знаем. Вот и подошли к берегу, когда твою лодку увидели. Хотим помочь тебе. Накормить, в порт отвезти, на пароход посадить.

Неловко стало Крипту.

– Мне и отплатить вам нечем, – говорит, – за вашу помощь.

– Ничего, – услышал он в ответ. – Когда-нибудь ты к нам снова сюда вернёшься, тогда и сочтёмся.

Так и уплыл Крипт на пароходе в свои края, к своей жизни. Но незнакомцы были правы: он ещё не раз возвращался к озеру. И какие уже они были незнакомцы? Лучшими друзьями стали.

Ориентаторы веры

Тот, кто сумел помочь множеству людей сориентироваться по отношению к Высшему, редко удостаивается прижизненных почестей. Но рано или поздно человечество начинает отдавать себе отчёт в том, насколько важную работу делал такой человек. Имена этих людей входят в историю, независимо от того, жили они в бочке или в императорском дворце. Иногда их причисляют к лику святых. И даже если они остаются безвестными, мы знаем, что именно благодаря их усилиям крепнут и развиваются главные духовные силы человечества.

Вместе с тем, как уже было сказано, каждый, у кого есть хоть самая крошечная крупица религиозного опыта, может в какой-то ситуации стать ориентатором для другого человека. И даже тот, кто хотя бы что-то знает об опыте других людей. Так что существуют религиозные ориентаторы самых разных уровней, самых разных масштабов, с разной степенью воздействия на окружающих.

Для единичного человека, с его индивидуальной судьбой, главное – узнать своего ориентатора, когда это необходимо. Если это удалось, не так уж и важно, всем ли он помогает или только тебе.

Наиболее привычный тип религиозного ориентатора – это священник , действующий в рамках определённого вероисповедания. Особенность такого ориентатора состоит в том, что он не только прислушивается к голосу Высшего и старается передать его окружающим, но исполняет вместе с тем и функции чисто институциональные, корпоративные, связанные с его принадлежностью к церкви как земной организации. Трудно бывает разделить, что идёт от его личных переживаний, а что – от переживаний корпоративных, если можно так выразиться. Но человеку, которому священник помогает, такое разделение и не к чему: для чувства веры важна сама помощь ему.

Хотя для какого-то другого чувства это может оказаться существенным.

Самыми непосредственными ориентаторами для тех, кто слушает обращённое к ним слово, становятся проповедники . Вне зависимости от того, выступает ли проповедник от имени церкви или говорит о том, что волнует его самого, мы ценим в нём способность представлять религиозные ориентиры в максимально выразительном виде. Он помогает нам соизмерять высокие материи с нашей обыденной жизнью. Помогает чувству веры найти своё место в душе, установить его созвучие со всем нашим индивидуальным строем чувств. Помогает нам понять свои возможности и услышать призыв к тому, что казалось невозможным. Насколько это удаётся проповеднику и нам, внемлющим его словам, настолько он и является для нас ориентатором.

Помогает нам ориентироваться и проповедник, с которым мы НЕ согласны. Он будит в нас самостоятельный выбор. Это немало.

В чём-то противоположны проповедникам ориентаторы другого рода – те, кого принято называть подвижниками . Они дают нам примеры особо выразительной практики религиозного ориентирования. Иногда их личный пример доведён до такой степени, что мы считаем себя не в силах следовать ему, но при этом он всё-таки может служить для нас ориентиром. Может быть, даже ориентиром особенно значительным – как высшая степень осуществления себя навстречу Высшему. Всё дело в том, как откликнется на пример подвижничества наше чувство веры и вся наша душа.

Священник опирается на таинство. Проповедник – на слово. Подвижник своей собственной судьбой помогает нам что-то понять.

Многое может дать нам и представление о святом. О человеке, известном особыми проявлениями своей связи с Высшим, подтверждающими и усиливающими его значение как ориентатора. Главное здесь в том, что смерть святого не выводит его из числа ориентаторов. Напротив, его роль со временем может усилиться, если в круг религиозных представлений входит переживание мистической связи с теми, кто закончил свою земную жизнь. Какие бы внешние чудеса ни были связаны со святым в прошлом или в настоящем, им всегда сопутствует внутреннее чудо укрепления веры.

Теологические рассуждения о святости ничего не стоили бы, если бы не опыт общения со святыми – непосредственного или мистического.

Центральным религиозным представлением для многих верующих людей является образ особого Ориентатора, имеющего божественную природу. Об этом персонифицированном восприятии Высшего можно говорить как о Сверхориентаторе , отделяя это понятие от представления о любом ориентаторе-человеке.

Импульсы, воспринятые человеком непосредственно от Сверхориентатора, играют решающую роль в его судьбе. Однако для людей в собирательном смысле слова их воздействие обычно проявляется опосредованно, через ориентаторов разных уровней. Некоторые из ориентаторов прямо ссылаются на то, что ими получены такие импульсы и что им поручено передавать их остальным. Но даже если они об этом не говорят, верующему естественно воспринимать любого ориентатора именно как человека, старающегося передать нам голос Высшего, который не всякому удаётся расслышать. Другое дело, насколько у кого успешны эти старания.

И совсем другое дело – возможность спекуляции на доверии тех, к кому обращаешься.

К религиозным ориентаторам можно отнести и многих мыслителей в широком смысле слова (это могут быть писатели, философы, или просто глубоко мыслящие люди – те из них, кто придаёт важное значение религиозному опыту). Не всегда они берут на себя роль проповедников: их исповедь служит для ориентирования не хуже, чем проповедь. Они свидетельствуют не только о положительных ориентирах, но и о тех, что помогают избегать опасных мест. Они дают нам возможность увидеть различные пути движения человеческой души по лабиринтам судеб, пережить, примерить к себе те или иные житейские и духовные развороты. Разнообразие осмысливаемых ими внутренних и внешних ситуаций помогает понять не только взаимоотношения людей, но и взаимоотношения чувств. Это понимание необходимо и для выбора путей, и для уверенного движения по ним.

Многие мыслители помогают нам воспринимать Высшее, но далеко не все. Некоторых Высшее не интересует, некоторые в него не верят, некоторых раздражает само проявление интереса к нему. Но все они участвуют в создании поля нашего выбора. Так что спасибо всем, кто искренне мыслит во всеуслышание.

Очерчивать типы ориентаторов можно по-разному. И всё равно останется множество самобытных особенностей. Все их, во всём их разнообразии, трудно даже перечислить. Нашему чувству веры может помочь и монах-отшельник, и миссионер, и юродивый, и старушка возле храма, и писатель, и даже случайный встречный…

Есть ли вообще что-то, что сближает разных религиозных ориентаторов друг с другом?

Наверное, самое главное в каждом из них – это навык взгляда сверху на любую из житейских ситуаций. Не с мнимой высоты собственного роста, но с высоты соизмерения с Высшим: через чувство веры. Это не простой навык, и приводит он далеко не к простому результату. Поэтому мы и нуждаемся в ориентаторах разного рода, среди которых ищем тех, кто поможет именно нам, с нашим особым чувством веры, в нашей конкретной судьбе.

Организаторы веры

Отдельно скажем о религиозных ориентаторах скорее социального, чем индивидуального масштаба. Они влияют не просто на отдельного человека, но на множество людей, иногда на целые народы. Они более, чем кто-либо, настаивают на непосредственном получении своей харизмы от Высшего, на своём праве говорить от его имени.

Прежде всего – это тот, кого называют пророком .

Сам по себе пророк – не столько организатор, сколько катализатор религиозного сознания. Но слово его, когда оно находит отклик, может привести к мощным переменам судьбы того учения, в среде которого он появился. Усилия пророка могут привести к преображению и чувства веры многих людей, и самой религиозной среды. Пророк нередко становится центральной фигурой новой или обновлённой религиозной конфессии. Фигура эта, как правило, завораживает, закручивает вокруг себя людей и толпы.

Пророк – это явление загадочное. Голос Высшего смешивается в нём с человеческим голосом. Дело нашего чувства веры состоит в том, чтобы разобраться, какой голос говорит с нами.

От пророков отличаются реформаторы – люди более рациональные, черпающие силу в собственном чувстве веры и стремящиеся помочь в этом другим. Главное направление их усилий состоит в развитии и осуществлении идей устройства и переустройства церкви. Реформаторы по-своему способствуют эволюции общего религиозного сознания. Иногда это приводит к развитию церкви, иногда к размежеванию нового подхода с прежним.

Религиозный реформатор – это не столько общественный деятель, сколько человек, обобщающий потребности чувства веры многих людей. Но для ориентирования мне важнее помощь такого человека в моём самоосознании, чем внешний результат его деятельности.

Прямо противоположны пророкам – лжепророки , которые тоже могут стать для многих людей по-своему эффективными и потому очень опасными ориентаторами.

Люди, которых можно отнести к лжепророкам, обычно используют идеи и образы какой-либо известной религии, но располагают их вокруг собственной личности. Иногда они делают это сами, иногда с помощью своего окружения, заинтересованного в их успехе. Движет ли ими стремление к личному процветанию, внутренняя иллюзия или душевная патология, но лжепророк всегда опирается не на духовный опыт, а на чисто психические свойства человека. Лжепророк выдаёт психическую реальность за духовную или смешивает их в нужной ему пропорции. Его занятие – не помощь в ориентации по отношению к высшей реальности, а целенаправленная психологическая обработка, позволяющая вовлечь людей в сферу своего влияния и удерживать их там как можно дольше.

Именно здесь и заключена определённая возможность распознать лжепророка по плодам его деятельности. Он опирается не на духовную личность, а на психическую индивидуальность. Он добивается не внутренней свободы духа, а формирования определённых привязанностей. Он создаёт систему "ориентации на ориентатора".

Разумеется, отыскать набор формальных признаков, по которым можно было бы безошибочно отличить лжепророка от истинного пророка, являющегося реальным ориентатором по отношению к Высшему, вряд ли возможно. Но человек, опирающийся на живое чувство веры, на собственный духовный опыт, на знакомство с различными системами ориентирования, вполне может избежать раскинутых лжепророком сетей.

Любопытно, что обычно больше говорится о лжепророках, чем о пророках истинных. Но это всё-таки естественно. Пророк сам заявит о себе. И потому предостережение от лжепророков более насущно.

Сказка о придорожниках

Много на свете удивительного, но уж настолько привычного, что и удивляться странно.

Вот и придорожники – жили себе на своих просторных землях и ничуть не удивлялись. А удивляться было чему. Испокон веков они называли себя придорожниками, а как раз дорог-то у них и не было. Луга широкие были, реки да озёра глубокие были, леса дремучие были, а дорог не было.

Да и для чего им дороги? Не было никогда у придорожников ни лошадей, ни машин. Всюду ходили пешком. Тропинку протопчут, им и достаточно.

Искали они, искали знающего человека – и наконец кто-то сказал им, что в дальнем лесу живёт в шалаше дед-анахорет, который даже на самые странные вопросы может ответить.

Отправились Аксель и Ментель в дальний лес, отыскали шалаш, а в нём и вправду дед-анахорет сидит, ждёт очередного вопроса.

– Скажи нам, пожалуйста, дед-анахорет, почему все мы придорожники? – хором спросили Аксель и Ментель.

Прокашлялся дед-анахорет (наверное, давно ему таких интересных вопросов не задавали) и говорит:

– Давным-давно мы так себя называть стали. Тогда ещё маленьких забот у человека мало было, люди о главных вещах больше думали. Думали, что главное – найти дорогу к настоящей жизни. И где-то эта дорога рядом с нами проходит. Или мы рядом с ней живём, только выбраться на неё нужно. Вот с тех пор мы и называем себя придорожниками. Кто эту дорогу для себя отыщет, тому повезло, конечно. А уж если бы кто для всех такую дорогу проложил, цены бы ему не было.

Тут посмотрел дед-анахорет на друзей уже не отвечательно, а так вопросительно, что Аксель не выдержал и крикнул:

– А что! Вот возьмём и проложим!…

А Ментель соорудил себе шалаш в лесу возле родника, и стал там жить. Пчёл разводил и о всяких главных вещах размышлял, как люди в старину.

– Так это тебе дед-анахорет нужен. Вон там он живёт. Иди по тропинке, не ошибёшься. К нему многие ходят. Как жить советуются.

Пришёл Аксель к шалашу. Там и впрямь живёт Ментель. Это про него теперь говорят: дед-анахорет. Сели друзья чай с мёдом пить.

– Ну как? – спрашивает Ментель. – Строишь дорогу?

– Строю, раз уж взялся, – вздохнул Аксель. – Правда, так и не знаю пока, куда она приведёт. Но надо строить. Иначе какие же мы придорожники?… А мёд у тебя вкусный.

Обрадовался Ментель, что другу мёд понравился, ещё подкладывает. И так им хорошо вместе, будто где-то совсем рядом дорога к счастью проходит.

Внешнее воздействие

Средства и способы религиозного ориентирования могут быть весьма разнообразны. Но многие из них нельзя отнести к личностным духовным поискам. Есть и такие способы ориентирования, которые являются скорее психологическими или социальными феноменами, нежели свободным волеопределением людей.

Различие нужно не для классификации, а тем более не для осуждения. Прежде всего – для собственной безопасности.

Основное средство ориентирования, поддерживающее все остальные, – это наш разум. Решающее значение для нас имеет то, в достаточной ли степени используем мы это средство. Ведь именно оно позволяет отличать духовную реальность от психической. Если на разум мы опираемся слабо, то приоткрываем себя внешним психическим воздействиям. Тогда мы рискуем попасть в хорошо организованную ловушку.

Одним из наиболее выразительных примеров такой ловушки может служить система типа "доверься нам".

Схема её такова. Сначала – встреча с приверженцами учения, рекламирующими его великолепные духовные достижения. Рекламой может быть любой набор свойств и возможностей, которых не хватает обычному человеку: начиная с элементарного владения собой и кончая общением с мистическими силами, умением творить чудеса или бессмертием. Иногда реклама начинается с запугивания (близость конца света, суровый кармический закон, муки ада и т.п.), а потом переходит к возможности спасения от нагнетённого страха. Затем следует "подсечка": доверься мне, доверься нам, доверься учителю, доверься учению – и ты получишь решение всех своих проблем, избавление от всех своих несчастий, достигнешь наилучшего состояния души и наилучшего будущего.

Подсечка срабатывает тогда, когда человек принимает правила игры – и доверяется. Это означает прежде всего отказ от полноценного участия своего разума в дальнейшем ориентировании, отказ в пользу ориентации на ориентатора (к чему его и призывают).

Люди критически-атеистического настроя нередко отождествляют религию именно с подобной системой. Но такие "обознатушки" встречаются и во многих других областях общественной жизни. А чувство веры не всегда сводится к доверию .

Система "доверься нам" нередко в некотором смысле реализует обещанное, если не говорить о случаях примитивного шарлатанства и чисто психической агрессии. Это происходит за счёт соединения реальных внутренних достижений (человеку действительно помогают их добиться) с формированием очень специфического чувства веры. Такое чувство веры представляет собой не столько духовный организм, сколько психический механизм. Шестерёнками его служат определённые внутренние клише, разработанные в рамках системы. То есть человек в итоге получает то, в чём нуждается, потому что его приучают нуждаться именно в том, что ему дают.

Нелегко объективно оценить, хорошо это или плохо вообще . Для кого-то это может оказаться на пользу за отсутствием лучшего. Других такое внешнее вторжение уводит от самостоятельной разгадки своего призвания и от становления личностного чувства веры. Для третьих подобная ситуация становится промежуточным этапом духовного развития, который затем будет преодолён. Достаточно, если мы сможем понимать происходящее с нами или с другим человеком, чтобы вовремя обратиться за реальной помощью или оказать её.

Полезно и обществу осознавать проблему рекламного религиозного воздействия. Хотя находить пути решения в этой области всегда нелегко.

Многие способы внутреннего ориентирования опираются на определённые механизмы психического воздействия. Это могут быть наркотические средства, музыка, обрядовые действа, внушение, магические приёмы и пр. По-видимому, мало какая система религиозного ориентирования полностью обходится без использования подобных средств. Они действительно могут помочь человеку преодолеть слишком прочные внутренние барьеры. Но применение средств механического воздействия на психику в качестве основных, а не вспомогательных, может завести человека в бескрайние просторы психической реальности или даже псевдореальности, резко уменьшая его шансы на выход к реальности духовной.

Похожее воздействие оказывают на человека и социально-идеологические системы ориентирования. Те, которые развивает и поддерживает государство или другие идеологические корпорации. При успешной организации пропаганды у человека может быть сформировано своего рода чувство псевдорелигиозной веры. Для такого чувства роль духовной реальности играет определённая идеологическая конструкция, которая пронизывает психическую реальность. Это может быть фанатичный национализм, преданность родной фирме, вера в светлое будущее и пр.

И всё-таки – даже при самом критическом отношении к тем или иным внешним средствам религиозного ориентирования – важно не забывать, что чувство веры, возникшее при их участии, является живым человеческим чувством. Тем самым оно представляет собой реальность. Пусть даже мы объявим фиктивным или искусственным её основание. Уважение к личности, к её свободному самоопределению, не должно покидать нас и в этой непростой ситуации.

Вглубь, вширь, вверх

Множество религиозных ориентиров скорее сбивает с толку логику, чем веру. Ведь чувство веры знает вкус подлинности – и те ориентиры, которые для него имеют значение, всегда будут соединены друг с другом некоторыми ощутимыми связями.

Поэтому и способы ориентирования, которыми пользуется чувство веры, не могут оказаться вовсе разрозненными. Поэтому человек способен идти в своём направлении, пользуясь разными способами ориентации.

Малые ориентиры выводят нас к более значительным, и наш путь всегда имеет своё развитие. Если принять за итоговую цель один из крупных ориентиров (или – что трагичнее – один из малых ориентиров), можно сказать себе: "Я достиг того, к чему стремился". Тогда ориентирование прекращается, и начинается блуждание вокруг такой псевдоцели, большой или малой. Но многие свидетельства (очень многие, если смотреть на общечеловеческий религиозный опыт) говорят нам о другом: существует то Высшее, к которому постепенно ведёт правильно выбираемый путь. Именно этот главный ориентир наполняет смыслом все прочие ориентиры и все способы ориентирования. Дело не в том, можно ли его достичь или можно только стремиться к нему. Дело в самом его существовании.

Это вопрос не доказательств и опровержений. Скорее, внутреннего опыта и внешних подтверждений ему.

Пусть веру не совсем правильно называть чувством, как уже говорилось. Но в этом названии есть некий естественный смысл – ведь вера действительно чувствует существование Высшего. А если не чувствует, можно называть её как угодно, это уже не имеет значения.

Чувство веры – главное наше средство религиозного ориентирования – поначалу может вести нас вглубь нашей собственной души. Мы делаем на этом пути важные открытия, находим новые и новые ориентиры, преодолеваем тупики и лабиринты. Если нам повезёт, мы приходим к тому глубинному "я", которое как раз и способно к поискам Высшего. А может быть, даже и к общению с ним.

Глубинное "я" настолько родственно Высшему, что само по себе может вызвать восторг и благоговение. Но было бы ошибкой обожествлять его, замыкаться на нём. Оно родственно Высшему, но не совпадает с ним.

Чувство веры ведёт нас и вширь – в окружающий мир, с его проблемами, которые являются и нашими. К людям, с которыми мы делим эти проблемы: либо потому что кто-то из них нуждается в этом, либо потому что в этом нуждаемся мы сами. Чувство веры помогает нам и здесь искать нужные ориентиры, определять собственные поступки, которые задают нам дальнейшее направление жизни.

Может показаться: а что особого в проблемах окружения и в общении с людьми? Особое – в преображающих свойствах религиозного чувства. Оно по-своему решает проблемы, по-своему строит общение.

Вместе с тем чувство веры ведёт нас и вверх, помогая подниматься от животных переживаний к душевной насыщенности жизни и к духовному её просветлению. Это не лифт, который разом поднял бы нас в эмпиреи "духовности", откуда мы могли бы снисходительно поглядывать на менее достойных. Путь вверх, который указывает нам чувство веры, часто оказывается трудным, болезненным и трагичным. Но чем сильнее чувство веры, тем настойчивее оно подтверждает, что это главное для нас направление, и нам не его надо приспосабливать к своей жизни, а свою жизнь – к нему.

"Вверх" означает: в сторону Высшего. Это не геометрия. Это раскрытие души.

Никто ещё не определил степень многомерности человеческой жизни. Условно выделенные здесь направления: "вглубь", "вширь" или "вверх" – служат нам лишь намёками на характер нашего движения, нашего развития. Всё происходит одновременно, а не поочерёдно. И само чувство веры, в отличие от наших разговоров о нём, не разъединяет, а соединяет эти направления в одно единое.

Сказка про подъёмник на небо

Жил на белом свете чёрный человек по имени Мбо. Чёрным он был только снаружи, потому что жил на экваторе, а там это самый лучший цвет кожи. На душе у него не было ни одного чёрного пятнышка. Все знали: хороший человек Мбо.

Гулял как-то Мбо по экватору. Вдруг видит – облако плывёт. Большое, красивое облако. Удивился Мбо: никогда в это время года не бывает у них на экваторе таких облаков. И тут же ещё больше удивился. Сидит на краю облака человек, такой же белый, как само облако, ногами в воздухе болтает.

Зрение у Мбо очень хорошее. Он сразу заметил, как облачный человек ему улыбнулся. Улыбнулся и Мбо во весь рот. Помахал человеку и кричит:

– Привет, небесный человек! Как летается?…

– Хорошо, – отвечает человек с облака. – Привет, земной человек! Как ходится-бродится?…

– Отлично! – кричит Мбо. – Вот только жарковато. Может, дождичек прольёшь?

– Нет, дождями я не занимаюсь. Лучше в гости заходи. Здесь у меня такая прохлада приятная.

– Не допрыгну! – смеётся Мбо.

А сам уже, незаметно для себя, подпрыгивает слегка. Ещё бы. Кто бы не хотел в гостях на облаке побывать?

– Сейчас я тебе подъёмник спущу, – отвечает человек с облака. – Не испугаешься? На небо подниматься непросто.

– Не испугаюсь, – улыбается Мбо. Но про себя думает: "Какой-такой подъёмник? Шутит, наверное".

Тут из большого облака вылетело маленькое. Порхнуло туда-сюда, покружилось в воздухе – и спустилось на землю прямо перед Мбо.

Мбо всё-таки стало страшновато. Но не идти же на попятную. Взял он, да и шагнул прямо в облако.

Уплотнилось облако вокруг Мбо, словно крепким объятием его сжало – и взлетело. Всё видит Мбо вокруг себя, только шевельнуться не может. Думает: "Ну и приключение! Жалко меня мои друзья не видят".

Взлететь-то облако взлетело, только почему-то не стало вверх подниматься, а над самой землёй помчалось, набирая скорость. Не успел Мбо моргнуть пару раз, как уже влетело облако в его родное селение. Все там друг другу машут, кричат что-то, но Мбо ничего не расслышал, так ветер в ушах свистел. "Хорошо, что мы не в лес залетели, – думает. – Каково было бы там на такой скорости?"

Тут облако как раз в лес устремилось. И скорость не снизило, но так ловко между деревьев петляло, что ни одной ветки, ни одного листика не задело. Вылетело к горе, к погасшему вулкану. "Заблудилось оно, что ли? – думает Мбо. – Чего доброго, вместо того, чтобы вверх подниматься, в кратер спустится".

И точно! Нырнуло облако в дыру на вершине горы, понеслось в глубине земли по пещерам, по коридорам подземным. "Когда же мы в гости к облачному человеку попадём?" – удивляется Мбо.

В тот же миг облако из-под земли вырвалось и, как ракета, устремилось вверх. К большому облаку подлетело, влилось в него, а Мбо оказался на краю облачного обрыва рядом с тем, кто его в гости позвал.

Хорошо на облаке: мягко, прохладно.

Отдышался Мбо, огляделся и спрашивает:

– Почему же подъёмник такой странный? Куда он только меня не занёс, прежде чем сюда добрался.

Отвечает ему облачный человек:

– Он же не сам добирался сюда, с тобой вместе. Такой вот у вас маршрут оказался. Хорошо, что ты по дороге не выпал. И это случается. Молодец, сумел долететь! Отдыхай теперь, сил набирайся. Знаю, что у вас на экваторе жизнь нелёгкая.

Благодать

Развитию чувства веры сопутствует одно явление, которое с трудом поддаётся внерелигиозному осмыслению. Если не признавать существование Высшего, если чувство веры считать чисто психологическим феноменом, то благодать будет восприниматься лишь как некая психическая иллюзия. Но верующему человеку его отношение к Высшему представляется не односторонним. Благодать, может быть, является самым важным ответом человеку (или, наоборот, призывом), приходящим к нему от Сверхориентатора.

Само существование чувства веры в человеческой душе некоторые религиозные учения трактуют как проявление благодати. Действительно, разве это не самая лучшая помощь со стороны Сверхориентатора: дать человеку внутренний инструмент ориентирования в главном – веру? Но вот готова ли наша душа к использованию такого инструмента? Нуждаемся ли мы в нём? И как будем обращаться с ним, получив его в своё распоряжение?…

Даже если не относить чувство веры к иям благодати, оно всё-таки соприродно ей. Ведь именно чувство веры открыто к её восприятию.

Подобно тому, как возможности мозга намного превышают нашу обыденную способность к его освоению, так и возможности ориентирующего чувства по названию "вера" оказываются тем более глубокими, чем больше мы его используем. Жизнеописания глубоко верующих людей и письменные их свидетельства показывают, что развитое чувство веры способно извлекать мудрость и энергию для воплощения этой мудрости из любых жизненных обстоятельств, из любых мелких крупиц того материала повседневности, с которым имеет дело каждый из нас.

Благодать – как помощь человеку в его продвижении к Высшему – может принимать разные формы. В отличие от чисто внутренних переживаний (скажем, наркотического "кайфа") действие благодати в человеке зачастую ощутимо и для тех, кто вступает с ним в общение. На этом основано, например, признание некоторых людей святыми, блаженными и т.д. Канонизацию можно, конечно, отнести к разряду политических церковных актов, но существует ещё и народное признание, вытекающее из бесчисленных непосредственных свидетельств. Главная суть этих свидетельств заключается не столько в чудесах, связанных со святым, сколько в особых импульсах религиозного ориентирования, действие которых испытывают многие, соприкоснувшиеся с ним.

Даже если не говорить о святых – многим из нас известно ощущение встречи с благодатным человеком. С человеком, который может говорить обычные или необычные слова, совершать обычные или необычные поступки, но в любых его словах и поступках, в самом его облике сквозит что-то неуловимо важное для нас, подчиняющее нас вместе с ним той силе, которая его коснулась.

Это важный признак: ощущение не давящей, а увлекающей игры, действующей через другого – или в тебе самом.

Благодать недоказуема. Она либо действует на человека, либо не действует. Пытаться словами описать её силовое поле бесполезно. Главное здесь в том, что начинаешь уверенно ощущать духовные ориентиры.

Благодать неопровержима. В той или иной церкви иногда находятся люди, объявляющие свою конфессию исключительным заповедником благодати. Но достаточно встретить хотя бы одного по-настоящему светлого человека вне этого заповедника, чтобы увидеть: для благодати нет никаких границ.

Благодать не очень-то поддаётся рациональному осмыслению. Но чувство веры хорошо знает её вкус. Ведь оно само, возможно, состоит из той же нематериальной материи.

Практические замечания

o (Определения) Какие из определений веры нам близки? С какими нам трудно согласиться или вовсе невозможно? Можем ли мы определить веру по-своему? В любом случае – прочитав и отложив эти сорок с лишним определений, подумаем о том, о чём они пытаются сказать нам. Эта мысль, наша собственная, будет для нас ценнее, чем самые остроумные, самые проникновенные суждения со стороны.

o (Внутренний мир и религиозный опыт) Интересно приглядеться: что же в своём внутреннем мире мы можем отнести к духовной реальности – в отличие от психической. Перебрать те переживания и события, которые уверенно можно считать религиозным опытом. О некоторых из них невозможно рассказать другому, но они существуют для нас самих. И несут в себе что-то, чем нельзя не дорожить. Оглядим эти свои сокровища – не для любования, не чтобы ими гордиться, а чтобы знать и помнить о них, чтобы убедиться в возможности пополнения этой сокровищницы.

o (Ориентиры веры) Пробежимся мысленно по тем религиозным ориентирам, о которых здесь сказано. Может быть, добавим к ним что-то, о чём не сказано. Но главное – найдём среди них своё: то, что помогает нашему чувству веры, что напоминает нам о нём (или хотя бы о его возможности), что побуждает нас делать собственные шаги в этом странном мире религиозной жизни. Найдём среди них то, что знакомо нам по другим людям, что ведёт их и вдохновляет, даже если мы сами относимся к этому отстранённо.

o (Священные тексты) Какие из них мы читали? В каких пытались как следует разобраться? О каких знаем понаслышке? Считаем ли мы какие-то из этих текстов действительно священными – особым образом возникшими, имеющими особенный смысл для людей? А для себя? Если нам не хватает такого знакомства, стоит попробовать: прочитать самому то, к чему больше всего лежит душа, обдумать, обсудить со знающим человеком, почитать хорошие комментарии. Не будем забывать, даже при самом критичном отношении к тексту, что он освящён ещё и историей, освящён своей ролью в культуре человечества.

o (Ориентаторы веры) Вспомним, о каких ориентаторах веры мы слышали или читали, чьи взгляды или творения нам знакомы. Известных людей такого рода вспомнить легко. Но будем внимательны и к тому, кто из окружающих оказался ориентатором – для нас или для кого-то рядом с нами. Чем может помочь такой человек? В чём он помочь не может? Если мы чувствуем, что нуждаемся в таком ориентаторе для себя, но его нету, – что ж, попробуем его найти. Когда помощь нужна, она непременно приходит. Наше дело – заметить свою потребность в ней и сделать свой шаг, чтобы эту помощь получить.

o (Организаторы веры) Каждому в наше время, наверное, что-то известно о людях, которых признавали пророками в древние времена. Известно и о многочисленных новых вероучениях, имеющих своих пророков и своих последователей. В чём между ними различие – между древними пророками и сегодняшними? А сегодняшние – схожи ли они друг с другом или различны? Кто из них вызывает у нас доверие? Кто озадачивает? Кто кажется шарлатаном? Вглядимся, подумаем: кто из них черпает силы и убедительность в духовной реальности, а кто – в психической?

o (Внешнее воздействие) Агитация типа "доверься нам" заслуживает внимания не только для готовности к собственной обороне от чрезмерно настойчивых агитаторов. Мы должны быть в состоянии защитить тех, кто нам близок, кто больше нашего подвержен психологическому давлению. Проблема в том, что не всегда достаточно одних лишь разоблачений. Лучше опережать события: помочь человеку в духовном ориентировании до того, как за это возьмутся психологические манипуляторы. Потом будет труднее. Но трудно – значит возможно.

o (Вглубь, вширь, вверх) Время от времени полезно осмотреться на каждом из направлений нашего развития. Какие ориентиры, какие способы ориентирования мы используем, заглядывая вглубь своей души? Что помогает нам в ориентации по отношению к внешнему миру? Что указывает нам на те духовные вершины, к которым мы стремимся? Не обязательно нужны слова, чтобы подумать об этом, чтобы сосредоточить внимание на показаниях внутреннего компаса.

o (Благодать) Внимание к людям, которых можно назвать благодатными натурами, поможет нам ощутить смысл представления о благодати и её хотя бы косвенное действие. Но главное, о чём стоит позаботиться, – это о том, чтобы самому быть открытым к её импульсам. Не упираться в отрицание. Исходить из предположения, что всегда возможно прикосновение к твоей душе такой силы, которая поддержит тебя и развернёт в нужном направлении. Чтобы получить необходимое, нужно прежде всего быть готовым к этому.