Часть 2 Как все могло бы быть 7 Борьба с рутиной

Часть 2

Как все могло бы быть

7 Борьба с рутиной

Изобретения и нововведения

Важнейшей способностью дизайнера является его умение осознавать, выявлять, определять и решать проблемы. На мой взгляд, в дизайне главное – это чувствовать смысл проблем, быть их «первооткрывателем» и уметь обозначить проблемы, которые еще не осознаны, не выявлены, и придумать, как их решать. Количество и сложность таких проблем возросли настолько, что нужно постоянно находить все новые и все лучшие решения.

В этой главе я ставлю перед собой три задачи: попытаться объяснить, почему становится принципиально важно поощрять инновации; определить, что означает «творческое решение проблем»; и предложить конкретные методы преодоления блокировок.

Словосочетание «творческий подход» стало модным последние двадцать лет и успело породить странное собрание нелепостей. На моем столе лежит статья под названием «Творческие аспекты доколумбовской керамики». В ней много информации, и она может быть наверняка интересна любому гончару, работающему сегодня в доколумбовской манере; однако cуxой псевдонаучный умозрительный разбор процессов изготовления этой керамики, излагаемый автором, вряд ли поможет развитию инновационного мышления. Один университет в Южной Калифорнии предлагает курс лекций «201 творческий способ выздоровления». Голова идет кругом! Журналы по домоводству, адресуясь к скучающим домохозяйкам среднего класса, постоянно печатают статьи о «творческих подходах к созданию уютных уголков», «творческих наборах для барбекю» или «двадцати творческих способах приготовления деревенской запеканки». Отбросив это модное, но не к месту употребляемое слово «твор­ческий», рассмотрим, что же такое творчество на самом деле.

Наши способы мышления можно разделить на несколько ти­пов. Есть аналитическое мышление (сколько времени у меня займет путь туда, если учесть сильный дождь и остановку на обед?). Когда мы размышляем о том, «какой из трех бифштексов менее прожарен», то рассуждаем оценивающе. А если мы задаем вопрос «Какой толщины должна быть сталь, чтобы построить прочный мост при известной нам температуре закалки этого сплава?», то это будет обычный расчетный тип мышления. И в этом случае нам хочется заглянуть в конец учебника и подсмот­реть ответ.

Расчетное мышление – процесс, который, как кажется, неотделим от профессии инженера. Возможно, поэтому меня много лет приглашали промышленные компании США, Германии и Англии проводить двухдневные семинары по «техникам творческого решения проблем». Для других профессий такой тип мыш­ления не так характерен.

И наконец, существует творческое мышление. Выявлены три его разновидности. Есть внезапное, моментальное озарение – «божья искра», – иногда снисходящее на нас в ослепительной вспышке откровения. Ни психологи, ни сами новаторы не могу исчерпывающе объяснить это состояние.

Есть второй способ найти новое решение – это открытие, которое мы делаем во сне. В научной литературе существует масса описаний этого процесса: ученый бьется над созданием новой теории, засыпает и просыпается с ясным решением в голове. Этот механизм тоже не объяснен; по моему собственному убеждению, такие откровения интуитивны; они представляют собой упорядочение фактов, ожидавших синтеза на подсозна­тельном или предсознательном уровне.

Здесь мы рассмотрим третью разновидность: систематичес­кий ориентированный на решение проблемы поиск нового спо­соба действий.

Артур Кестлер объяснил такие акты новаторского мышления в своей книге «Озарение и точка зрения» (1949), а позднее рас­ширил эту работу, создав свой, возможно, наиболее скрупулез­ный и исчерпывающий труд «Акт творчества». Кестлер обнару­живал сходство между юмором и остроумием (комическое срав­нение), «искусством открытия» (мышление по аналогии) и «от­крытием искусства» (метафора). В каждом случае он установил, что новое озарение происходит в результате акта столкновения.

Он определил эти моменты открытия, как реакцию (показано на рисунке).

Кестлер дал превосходные рабочие определения творческого акта: «творческий акт заключается в комбинировании ранее не связанных структур таким образом, что возникающее в резуль­тате целое оказывается больше, чем сумма его частей».

Или: «Восприятие ситуации или идеи в двух внутренне завер­шенных, но взаимоисключающих референтных рамках или ас­социативных контекстах».

Решение проблем новым, творческим способом уже миллио­ны лет является биологическим и культурным наследием чело­века. Но поскольку мы живем в обществе, которое высоко ценит конформизм, наши творческие устремления всегда притуплялись или подавлялись, а часто и отвергались как явная эксцентричность.

Хотя способность к решению проблем на протяжении всей истории человечества считалась весьма ценным качеством присущим человеку, массовое производство, массовая реклама, манипуляция с помощью средств массовой информации и автоматизация – эти четыре современные тенденции, усилившие конформизм, сделали творческий подход труднодостижимым идеалом 20-е годы Генри Форд, стараясь снизить цену на свои автомобили путем стандартизации методов производства, сказал: «Они [потребители] могут получить любой цвет, какой захотят, если толь­ко это черный». После ограничения выбора цвета цена одного ав­томобиля понизилась примерно на 95 долл., но пришлось убедить потребителей, что черный цвет – именно то, чего они хотят.

Дух конформизма прививался удивительно быстро. Человека постоянно убеждают соответствовать нормам: не только нацио­нальные, региональные и местные власти предписывают опре­деленные стандарты поведения, что можно понять, но вдобавок к этому, если ты живешь в пригороде, то вынужден учитывать мнение соседей, конформистское сознание формируется в шко­лах, на работе, в церкви и даже вне их. Что происходит, если мы неспособны действовать в такой агрессивно конформистской среде? У нас «едет крыша», и нас отвозят к ближайшему психиа­тру. Первое, что, вероятно, скажет нам (пусть и не совсем таки­ми словами) этот врачеватель человеческих душ: «Ну теперь мы вас должны адаптировать». А что такое адаптация, как не сино­ним конформизма? Я вовсе не ратую за абсолютно антиконфор­мистский мир. Ведь конформизм – ценное человеческое каче­ство, он помогает поддерживать целостность всего социального устройства. Но мы сделали грубейшую ошибку, спутав конфор­мизм в действиях с конформизмом в мыслях.

Подробное психологическое тестирование показало, что та­инственное качество, которое мы называем «творческое вообра­жение», существует у всех людей, но резко уменьшается уже к тому времени, когда индивид достигает шестилетнего возраста. Школьное окружение («Не делай то! Не делай это! Вот это ты на­зываешь портретом твоей мамы? Но ведь у твоей мамы только две ноги». «Хорошие девочки так не делают!») практически блокирует психику ребенка, который позднее подавляет свою способность свободно генерировать идеи. Конечно, некоторые запреты социально обусловлены: моралисты говорят, что они помогают ребенку понять, что такое совесть; психологи предпочитают называть это формированием Сверх-Я; религиозные вожди называют это осознанием добра и зла, или душой.

К чему только не прибегает общество, чтобы воспитать больший конформизм и защититься от всего, что большинство современников любит называть отклонениями, – это поистине удивительно. В 1970 годах д-р Арнольд Хутшнекер в докладной записке президенту Никсону предложил всех детей в возрасте от шести до восьми лет подвергать психологическому тестирова­нию, чтобы определить, нет ли у них склонностей, из-за которых они впоследствии могут стать преступниками. При обнаруже­нии таких склонностей предлагалось постоянно давать детям транквилизаторы, подобно тому, как миллионам пожилых паци­ентов в домах престарелых дают успокоительное, чтобы облег­чить работу обслуживающего персонала.

Когда блоков слишком много, это может окончательно пода­вить способность к решению проблем. (Эти блоки мы подробно рассмотрим далее в этой главе.) Неправильная формулировка проблемы также может заблокировать эффективное решение. Примером этому служит поговорка «Усовершенствуй мышелов­ку, и народ к тебе потянется». В чем суть проблемы: поймать мышей или избавиться от них? Предположим, мой город запо­лонили грызуны и я действительно усовершенствовал мышелов­ку. В результате мне, возможно, придется управляться с десятью миллионами пойманных мышей и крыс. Возможно, мое реше­ние проблемы по-настоящему новаторское; однако сформулиро­вана задача неправильно. Реальная цель: избавиться от мышей ^и крыс. Было бы гораздо лучше передавать в течение нескольких часов по всем радио- и телеприемникам ультразвук или инфра­звук, который стерилизовал бы всех крыс и мышей, не влияя на Другие живые существа. Через несколько недель все грызуны ис­чезли бы. (Правда, возникает этический вопрос: стоит ли позво­лять крысам и мышам смотреть телевизор?) Это затронуло бы и сферу экологии: насколько необходимы мелкие грызуны в эко­логической системе?

Однако большинство проблем, требующих немедленных и радикально новых решений, относятся к совершенно новым областям.

Чад Оливер в своем научно-фантастическом романе «Тени на солнце» пишет:

...он должен был придумать это сам. Это звучит просто, будучи одним из распространенных выражений в английском языке, но Пол Эллери знал, что это не так. Большинство людей живут и умирают так, что им ни разу не приходится решить совершенно новую проблему. Ты заду­мался, как заставить велосипед ездить стоймя? Папа тебе покажет. Ты думаешь, как бы провести водопровод в твоем новом доме? Водопро­водчик тебе покажет. Следует ли зайти к миссис Лейн после тех спле­тен о том, что к тебе в гости приходил футболист? Ну позвони девоч­кам и обсуди это. А не подать ли кузнечиков к барбекю? Да вы что, ни­кто ведь так не делает. Когда вы придете домой из офиса, то, может, стоит переодеться в легкую тогу и совершить жертвоприношение на заднем дворе? А что подумают соседи?

Но – как справиться с Умфом в масле? Что делать с Грлзидами на лестнице? Сколько заплатить за новый Лттангнуф-фел? Можно ли абнакавить прваатцем?

Что за глупости! Никогда такого не слышал. У меня своих проблем хватает, чтобы забивать голову такой чепухой.

Умф в масле! Ну знаете ли!

Мы живем в обществе, которое наказывает творческие личнос­ти за их нонконформистскую автономию. В результате научить решать проблемы становится неблагодарной и трудной задачей. Двадцатидвухлетний студент приходит в институт уже заблоки­рованный против новых способов мышления; эти блоки порож­дены шестнадцатью годами неправильного обучения – это на­следие детства и отрочества, когда он подвергался «моделирова­нию», «приспособлению», «формированию». А пока наше обще­ство постоянно разрабатывает лишь новые социальные схемы, которые позволяют слегка отличаться от большинства, но нико­им образом не ставят под угрозу систему маргинальных групп, составляющих общество в целом.

Прежде всего мы должны понять психологические аспекты решения проблем. Хотя ни один психолог или психиатр еще не может точно описать механизм творческого процесса, появляются все новые гипотезы. Мы знаем, что способность свободно порождать новые идеи – функция бессознательного, и здесь действуют ассоциативные возможности мозга. Способность выдвигать новые идеи от рождения присуща нам всем независимо от возраста (за исключением старческого маразма и раннего младенчества) или так называемого интеллектуального коэф­фициента (за исключением, однако, клинических идиотов). Но для свободного ассоциирования необходимы многодисципли­нарные способности. Количество знаний, качество памяти и ее быстрота также могут обогатить этот процесс. Все это помогает смотреть на вещи по-новому. Владение вторым языком развива­ет новую точку зрения. Ведь структура каждого языка дает нам разный способ комбинирования и восприятия реалий.

По-английски совершенно нормально сказать: «Я собираюсь в Сан-Франциско». То же заявление можно сделать по-немецки (Ich gehe nach San Francisco), но лингвистически оно не имеет смысла. В немецком языке надо уточнить способ действия, на­пример: «Я лечу в Сан-Франциско, я еду на машине в Сан-Фран­циско». На языке навахо и эскимосском языке, чтобы эта фраза имела смысл, надо еще более точно пояснить сообщение: «Я (один, или с двумя друзьями, или другое) еду (иногда я буду вес­ти машину, иногда мой друг будет вести машину) (на телеге, на санях) в Сан-Франциско (потом я вернусь, а мой друг поедет дальше)». Формулируя проблему на нескольких языках, мы углубляем ее.

Если закрыть повязкой один глаз, нам придется вести маши­ну осторожнее: мы лишились восприятия дальности, так как видим пейзаж только с одной точки. Чтобы увидеть дорогу (или проблему) полностью, нам надо смотреть на нее одновременно с двух наблюдательных постов. Оптически оба глаза будут вы­полнять эту задачу – по такому принципу действует и дальномер в фотокамере. С точки зрения интеллекта, морфологичес­кие и структурные различия в двух языках дают нам две близкие точки зрения, которыми мы можем воспользоваться, изучая проблему посредством триангуляции. Неважно, какой второй язык мы изучаем – немецкий, финский, суахили язык музыки, фортран или бейсик.

Можно составить список того, что препятствует нам находить новые решения задач:

1. 
   Блокировки восприятия
   
2. 
   Эмоциональные блокировки
   
3. 
   Ассоциативные блокировки
   
4. 
   Культурные блокировки
   
5. 
   Профессиональные блокировки
   
6. 
   Интеллектуальные блокировки
   
7. 
   Блокировки, связанные с окружением
   

Теперь об этом подробнее.

1. 
   Блокировки восприятия: Как видно из названия эти помехи относятся к области восприятия. Человеку без музыкального слуха блокировки восприятия мешают слушать музыку, а для глухого человека блокировка становится полной Существу­ют десятки таких физических блоков – от дальтонизма астиг­матизма и страбизма до полной слепоты или истерической афа­зии. Рассмотрение этих блоков не входит в задачу данной книги. Но посмотрите на знакомую картинку на следующей странице. Некоторые видят белый кубок на черном фоне. Другие видят два черных профиля на белом фоне. (Интересно отметить что в этой задаче «фигура-фон» афроамериканцы, как правило снача­ла видят второй вариант). Тем не менее все люди могут увидеть обе картинки.
   

Изображение старой ведьмы менее заметно, и многим при­ходится предпринимать специальные усилия, чтобы узнать ее. То, что было черной ленточкой на шее девушки, становится злобной ухмылкой ведьмы. Левое ухо и вздернутый носик моло­дой красавицы превращаются в глаза старухи. (Обычно люди легче обнаруживают то, что хотят видеть.)

Опять же обе картинки может увидеть каждый, но только по­очередно по желанию переключаясь с одной на другую. И нуж­но долго тренироваться, чтобы суметь увидеть оба изображенияодновременно.

На вопрос, сколько квадратов на иллюстрации, приведенной ниже, большинство отвечает «шестнадцать». Некоторые, считая большой «метаквадрат», включающий все остальные, видят семнадцать.

На самом деле квадратов различного размера тридцать, но увидеть только семнадцать проще.

2. 
   Эмоциональные блокировки: В обществе, ценящем конформизм, люди легко усваивают, что надо «не высовываться» и «не раскачивать лодку». Простой эксперимент убедит читателя, в ситуации группы. Спросите у группы из 25-30 человек, не занимается ли кто-нибудь из них в качестве хобби наблюдением за птицами. Не принимайте в расчет тех, у кого есть такое хобби, и спросите оставшихся: «Кто из вас может распознать и различить тридцать разных птиц?»
   

В групповой аудитории каждый в отдельности находится под сильным эмоциональным давлением. Люди «не высовываются», боясь, что их могут попросить опознать какую-нибудь необыч­ную экзотическую птицу. Это хороший пример действия эмоциональных блоков.

3. 
   Ассоциативные блокировки: Ассоциативные блокировки действуют в тех областях, где психологически предопределенные стандарты и ограничения, часто появляющиеся в самом раннем детстве, мешают нам свободно мыслить. Это подтверждает известный эксперимент.
   

Затем вторую тысячу студентов попросили решить проблему; условия остались неизменными, с одним исключением. Ведро с водой убрали, и психологи заменили его антикварным столиком красного дерева, на который поставили хрустальный графин с водой, два стаканчика и серебряный поднос. Только 188 студентов из второй группы успешно справились с задачей. Почему? Потому что восьмидесяти процентам этой группы не удалось «увидеть» воду. Ясно, что хрустальный графин на столике из красного дерева более заметен, чем ведро в углу, однако красивый графин не вызывал ассоциативной связи между водой и всплыванием. Ее оказалось гораздо труднее установить, чем с ведром, хотя мы, как правило, даже из ведра не наливаем воду в трубу, чтобы заставить всплыть шарик для пинг-понга.

В третьем варианте теста были устранены и ведро с водой, и графин. Удивительно, что большая часть, примерно 50 %, студен­тов (мужского пола) все же решила проблему правильно, помо­чившись в трубу.

Вскоре после окончания Второй мировой войны Раймонд Лоуи с коллегами спроектировал небольшой домашний вентиля­тор; им удалось сделать так, чтобы он работал совершенно бес­шумно. К их величайшей досаде, из-за реакции потребителей они вынуждены были дополнить вентилятор новой деталью, из­дающей тихий звук: средний американец ассоциировал шум с охлаждающим эффектом и считал, что полностью бесшумный вентилятор не дает достаточной прохлады.

4. 
   Культурные блокировки: Как можно понять из названия, эти блокировки возникают из-за действия особенностей той или иной культуры. В каждом обществе многочисленные табу ставят под угрозу независимое мышление. Классическую эскимосскую задачу о девяти точках, над которой средний житель Запада мо­жет ломать голову часами, эскимосы решают за считаные минуты, так как их понятия о пространстве во многом отличаются от наших. Профессор Эдуард Карпентер объясняет, как люди из племени аклавик на Аляске для того, чтобы нарисовать точные карты мелких островков, ждут наступления ночи, а затем рису­ют карту, прислушиваясь к волнам, бьющим о берег в темноте. Другими словами, форма острова распознается своего рода ушным радаром. Иногда мы не понимаем эскимосское искусство, поскольку утратили способность эскимосов смотреть на рису­нок со всех сторон одновременно.
   

не кажется, что в этом проявляется видовая характеристика выживаемости на дальнем Севере. Мне случалось сопровождать группы эскимосских охотников; чтобы вернуться к своим иглу, они проходили после охоты по пятьдесят и более миль ровной местности без каких-либо ориентиров. При этом никаких визуальных различий между не видным из-за снеговых туч небом, падающим снегом и покрытой снегом землей не было Если бы мы прошли мимо иглу даже на расстоянии 200 футов от них, мы неминуемо заблудились бы и замерзли. Но и мои друзья, и их ездовые собаки реагировали на малейшие изменения влажности и ветра и всегда находили дорогу назад к стоянке (Эскимосы точно так же удивляются нашей способности перехо­дить Блур-стрит в Торонто или Таймс-сквер в Нью-Йорке.)

Один мой клиент (производитель унитазов) определил про­блему дизайна, связанную с культурными блокировками, таким образом: хотя средний американец меняет свой автомобиль каждые два с половиной года, покупает новый костюм каждые девять месяцев, холодильник – каждые десять лет и даже пере­езжает в другой дом каждые пять лет, он никогда не покупает новый унитаз. Если бы можно было спроектировать такой уни­таз, на который люди захотели бы сменить свой старый, это при­несло бы большие доходы. Можно было бы пойти на хитрый трюк и создать ситуацию «искусственного устаревания». «Сти­листу» сразу пришли бы на ум два решения проблемы. «Детройтский подход»: снабдить унитаз «хвостовыми плавниками» и обильными хромированными украшениями. Или сказать: «Уни­тазы – это весело» и изобразить по всей поверхности унитаза цветочки или, скажем, птичек. Но разумно проведенное иссле­дование вскоре показало, что все унитазы слишком высоки с ме­дицинской точки зрения. В идеале люди, когда ходят в туалет, должны присаживаться достаточно низко, почти на корточки. После многочисленных исследований был разработан и создан новый, более низкий унитаз. Несмотря на очевидные медицин­ские и санитарные преимущества, несмотря на то, что теперь возникла реальная причина для покупки новых унитазов, этот вариант дизайна был отвергнут. Изготовитель счел, что культурная блокировка в общественной психике слишком велика и ему будет невозможно разрекламировать новую, более совершенную продукцию. И это типично американский культурный блок. В конце концов мой проект унитаза был использован одной дочерней компанией и рекламировался в прессе стран Северной Европы, где он хорошо раскупался и стал прототипом для других изготовителей. Я заметил, что в странах Северной Европы уже к 82 году большинство унитазов соответствовало новому стандарту. (Этот пример проиллюстрирован и описан в статье Луид­жи Беарцотти в Ottagono № 73, июнь 1984 г. Милан, Италия.)

Культурные табу, касающиеся отходов человеческой жизнеде­ятельности, затруднили и другие разработки. В ходе производст­ва туалетной бумаги используется громадное количество воды. По непонятным причинам рулоны туалетной бумаги всегда про­изводятся заданной ширины. Если сократить эту ширину на один дюйм, то можно будет ежедневно экономить миллионы галлонов воды, не снижая функциональности самой бумаги. Это еще одна экологически здравая мысль, которая не нашла поддержки.

Всякий раз, когда поднимается вопрос переработки отходов человеческой жизнедеятельности (например, при обсуждении космических кораблей или станций), люди начинают беспоко­иться. (Полезно помнить, что на космическом корабле «Земля» все, чем мы дышим, что пьем, едим, надеваем или используем, прошло через миллиарды пищеварительных систем с момента формирования планеты.) Культурные блокировки, связанные с этой проблемой, отражаются на нашем мышлении; наше мыш­ление влияет на наши поступки. Мы считаем, что реки и озера «загрязнены городскими отходами»; мы пользуемся такими сло­вами, как «нечистоты» и «твердые отходы» и с ужасом узнаем, что наши водные источники «отравлены» человеческими экс­крементами. Мы не можем решить (как и в случае с упомянутой ранее мышеловкой), хотим мы избавиться от экскрементов или просто отделить их от наших запасов питьевой воды.

Анаэробному и аэробному перевариванию были посвящены новые исследования, изыскания и прикладные разработки. Крупные ученые стали тщательно изучать метанвьщеляющие процессы. В начале семидесятых в The Whole Earth Catalog время от времени появлялись заметки об отдельных эксцентричных британцах, которым удавалось использовать в качестве автомо­бильного топлива куриный помет; впервые публике сообщалось о гигантских источниках энергии, которая может быть и на из процессов разложения, переваривания и выделения отходов, идущих в живых организмах. Теперь разработана опытная технология преобразования первичной энергии, которая пользуя анаэробные системы пищеварения, может сделать дом независимым от внешних источников энергии. В 1973 году, просматривая газеты коммун и альтернативных обществ, я подумал: как жалко, что значительную часть их оборудования (трансформаторы, насосы, стереосистемы, источники света, прожекторы) приходилось все же к чему-то подключать. Теперь же, используя биологическую переработку как источник энергии можно добиться подлинной независимости.

К 1969 году многое из этого уже было доказано эксперимен­тально. Д-р Джордж У. Грот-мл. держал 1 000 свиней в заточении на своей ферме рядом с Сан-Диего в Калифорнии. На свином на­возе работал десятикиловаттный военный генератор, дающий электричество для освещения и других целей. Яма с жидким на­возом была закрыта крышкой, и выделяющийся газ подавался в газовый мотор. Горячая вода из системы охлаждения мотора протекала через 300 футов медных труб, находящихся в яме. Там поддерживалась температура 90-100 градусов по Фаренгейту как наиболее благоприятная для максимального «переварива­ния». Циркуляцию воды обеспечивал небольшой лопастный на­сос, работающий на ременном шкиве. Полный цикл «перевари­вания» длился около двадцати дней, но, когда процесс становил­ся постоянным, он не прерывался. Эта система не только давала электроэнергию, но также не имела запаха и не привлекала мух. Наконец, навоз разлагался сначала на такие простые органичес­кие соединения, как кислоты и спирты. В итоге в бескислород­ных условиях он распадался на воду, диоксид углерода и метан. Эксперименты такого рода проводились в Европе, Азии, Африке и Латинской Америке.

К1983 году метановые системы переработки стали использо­ваться на фермах во всем мире. Кажется, ясно, что эта дизайн-стратегия дает нам способ использовать отходы жизнедеятель­ности человека и животных, перерабатывая их и превращая в источники энергии. (Но интересно, что даже теперь то немно­гое, что было написано по этому вопросу, появлялось в основном технических журналах, андерграундной прессе и статьях, посвященных альтернативному образу жизни, где культурные блокировки менее мощные.)

5. 
   Профессиональные блокировки: Иногда узкая профессиональная подготовка может сформировать блокировки, действительно мешающие деятельности. Когда архитекторам, инженерам и чертежникам показывают фронтальную проекцию предмета и его вид справа и просят нарисовать его план или трехмерное изображение, они обычно ошибаются чаще, чем люди, не по­лучившие специального образования в данных областях. Поиск правильного ответа может показать нам, каким образом мы ре­шаем задачи. Оба рисунка правильны. Выясняется, что найти ре­шение можно либо путем своего рода творческого анализа, либо благодаря внезапному озарению. Рассуждение, ведущее к ответу номер один, может быть примерно таким: «Вид справа выглядит неправильно; это должно было быть центральное сечение. Сле­довательно, я должен найти фигуру, у которой центральное сече­ние и вид справа теоретически идентичны. Выбрав в качестве ре­шения равносторонний треугольник, я вижу, что передний угол будет показан на фронтальной проекции линией. При его скруглении линия исчезает, и задача оказывается решенной правиль­но». Второй ответ также правилен, но с математической точки зрения гораздо более элегантен. Он найден с помощью внезапно­го озарения и интуиции.
   

6. 
   Интеллектуальные блокировки: Избыточная интеллек­туализация часто мешает нам увидеть суть проблемы и затрудняет выбор лучшего способа в поиске решения.
   

Однажды утром, на рассвете, буддийский монах начинает взбираться на священную гору. Есть только одна узкая тропинка, вьющаяся по склонам, которая ведет к месту медитации на вершине горы. Монах часто прерывает свой путь, чтобы отдохнуть, помедитировать и помолиться. Он уже стар, и поэтому ему нужен целый день, чтобы дойти до вершины. Здесь он проводит несколько дней в медитации и посте. Он начинает свой путь вниз, снова на восходе, на этот раз он идет быстрее и отдыхает реже и меньше.

Есть ли место на тропинке, на котором монах окажется в одно и то время дня в обоих путешествиях? Ответьте: да или нет?

Ответы на эту простую загадку обычно поровну делятся между «да» и «нет». Правильный ответ, конечно же, «да». Интересно от­метить, что те, кто выбрал негативный ответ, яростно и ирраци­онально защищают свое решение. В этом случае интеллектуаль­ный интерес заключается в том, каким образом решается про­блема. Самый простой способ – в уме добавить второго монаха и сократить время до одного дня. Представить, как оба монаха – один с подножия горы, другой с вершины – начинают свой путь в один и тот же момент (восход). Ясно, что в какой-то момент в определенной точке они встретятся на этой тропинке независи­мо от скорости, с которой идет каждый. Эта точка – место на тропинке, момент встречи – искомое время. Ответ – «да».

Возможно, вы выбрали визуальный образ как метод мышле­ния. В этом случае вы, вероятно, также решили задачу. Можно легко вообразить график положения каждого монаха в зависи­мости от времени. Линии двух графиков обязательно пересекут­ся при одинаковых значениях времени и места.

Если вы выбрали вербальный подход, то, вероятно, потерпели неудачу. Если, даже зная «визуальное решение», вы начнете ду­мать о нем вербально, задача станет запутанной и непонятной. Вот еще один пример интеллектуальной блокировки:

Представьте огромный лист бумаги такой же толщины, как бумага для машинописи. Мысленно сложите его вдвое так, чтобы в результате по­лучилось два слоя. Теперь сложите его еще раз (получится четыре слоя) и продолжайте складывать его вдвое – повторите это пятьдесят раз. Какова будет толщина бумаги, сложенной 50 раз?

В действительности невозможно сложить любой лист бумаги (вне зависимости от его размера и толщины) пятьдесят раз. Но в данном случае представим, что это возможно.

Догадка большинства людей: «два-три дюйма».

Правильный ответ: приблизительно 50 000 000 миль лее половины расстояния от Земли до Солнца. При первом сложении получается толщина в два раза больше первоначальной. При втором она растет таким образом: два умножить на два и умножить на первоначальную толщину; при третьем: два умножить на два, умножить на два, умножить на первоначальную толщину. Если у вас есть математические способности, вы поймете, что ответ задачи: 2⁵⁰ умножить на толщину бумаги для машино­писи, а 2⁵⁰ равно примерно 1 100 000 000 000 000..

Решая эту задачу визуально, как в случае с монахом на свя­щенной горе, вы потерпите неудачу. Невозможно правильно представить себе пятьдесят сложений. Вербализация также вы­зовет сложности. Если вам знакомы «задачи на удваивание», вы поймете, что в ответе получается огромное число, но все же не сможете угадать, какое точно. В этом случае наилучшая страте­гия – математика.

7. 
   Блокировки, связанные с окружающей средой: Между оби­тым пробкой кабинетом Пруста и шумным издательством «Ва­шингтон Пост» – громадная дистанция. Блокировки, связанные с окружающей средой, то есть степень положительного или от­рицательного влияния окружающей среды на вашу способность решать проблемы, у людей различны. Моя двенадцатилетняя дочь может решать сложные математические задачи, слушая симфоническую музыку. Моей старшей дочери Николетт, когда она пишет и редактирует учебные пособия, необходима тишина. Лично я понял, что лучше всего мне работается, когда звонят те­лефоны, меня часто прерывают и есть много отвлекающих визу­альных факторов. (Это, возможно, связано с тем, что я начинал свою писательскую карьеру репортером в шумной редакции ут­ренней газеты.)
   

В следующих пунктах я подытожу вышесказанное:

1. 
   В современном обществе с его конформизмом и постоян­ным подавлением нашей индивидуальности массовой рекла­мой, массовым производством и автоматизацией способность проблемы новыми, неожиданными способами встреча­ется все реже.
   
2. 
   В постоянно меняющемся и всеусложняющемся обществе появляется все больше проблем, которые могут быть решены дизайнером только с помощью эвристических озарений.
   
3. 
   Дизайнеры, выпускники колледжей, обладают кое-какими техническими знаниями, большим количеством навыков и имеют представление об эстетике, но практически не знакомы с методикой творческого процесса.
   
4. 
   Они не готовы к решению новых проблем из-за блокиро­вок, о которых я подробно рассказал выше. Эти блокировки – прямой результат той мышиной возни, цель которой – конфор­мизм и так называемое приспосабливание.
   
5. 
   Эта возня не только враждебна всякому подлинному ди­зайнерскому творчеству, но в более широком смысле искажает связанные с выживанием качества, присущие человеку.
   
6. 
   Различные блокировки – это не наследственные компо­ненты структуры личности, а приобретенные ограничения, по­давляющие ее.
   

1. 
   Мозговой штурм
   
2. 
   Синектика
   
3. 
   Морфологический анализ
   
4. 
   Подвижные столбики
   
5. 
   Бисоциация
   
6. 
   Трисоциация
   
7. 
   Бионика и биомеханика
   
8. 
   Пробуждение новых способов мышления
   

1. 
   Мозговой штурм: Это, наверное, самый известный метод решения проблем. При мозговом штурме важно количество идей, а не их качество. Членов команды просят на время рабоче­го заседания дать отдохнуть своему здравому смыслу. Среди них наугад набирается команда из шести-восьми человек им объясняется проблема, и они садятся вокруг стола, стараясь выработать как можно больше идей и включить их в список зависимо от их значимости. Теория, подтверждающая эту концепцию, проста. Считается, что, если существует лишь единственное решение проблемы, тот, кто его выдвинул всегда будет его защищать. Если позднее выяснится, что это решение ошибочно, он не сможет выдвигать новых идей, бессознательно пытаясь предлагать только вариации первоначальной мысли
   

2. 
   Синектика: Уильям Д. Д. Гордон разработал этот второй метод решения проблем, когда руководил группой исследования изобретений для Артура Д. Литтла. Синектической команде в от­личие от мозгового штурма требуется сильный лидер; кроме то­го, состав команды не меняется и, выбирая членов команды, учитывают, что каждый должен разбираться по меньшей мере в двух областях знаний. Синектика лучше всего помогает решать технические и научные проблемы и структурирована гораздо более жестко, чем мозговой штурм. Подобный метод я приме­нял, работая в Кембридже, Массачусетс; так как эта система тес­но связана с биологией, я приведу несколько примеров в следу­ющей главе. Тем, кого интересует этот метод, рекомендую книгу Билла Гордона «Синектика» (Нью-Йорк: Harper & Bros., 1961) и книгу Джорджа Принса «Практика творческой деятельности» (Нью-Йорк: Macmillan/Collier Paperback, 1978).
   
3. 
   Морфологический анализ: Эта система в отличие от мозгового штурма и синектики – метод индивидуального решения проблем. Сам морфологический анализ гораздо проще, чем его претенциозное название, и разработан одним рекламным гуру Западного побережья; его суть представлена в трехмерной таб­лице в форме куба (на рисунке).
   

Сочетание всех трех параметров в каждой из 512 ячеек даст множество «решений». Некоторые неизбежно будут повторени­ем уже существующих систем: паровая машина, передвигающая­ся по рельсам с сидящими пассажирами, – другими словами, же­лезная дорога. В одной из ячеек мы найдем устройство с реактив­ным двигателем, передвигающееся под водой, в котором люди лежат на диванах. Это дает нам идею подводного передвижения на высокой скорости. Другая ячейка укажет на средство передви­жения с маховиком, в котором люди стоят и которое движется по твердой поверхности. На первый взгляд это еще один новый под­ход. Но в дальнейшем мы увидим, что подобная система уже ис­пользуется в проектировании автобусов в Швейцарии, тем не ме­нее это может побудить американского дизайнера, проектирую­щего транспорт, мыслить новыми, необычными способами.

Вышеприведенный пример показывает, что это не более чем экстернализация своего рода памятных заметок, некий «бумаж­ный компьютер». И мы отдаем ему предпочтение, поскольку еще не можем создать компьютер, способный искать решение про­блем наугад. Пока это невозможно и подобная перспектива представляется недостижимой, мы должны использовать ассоциативные способности мозга по выбору полезных ответов из 512 возможных, содержащихся в суперкубе.

4. 
   Подвижные столбики: Я разработал эту индивидуальную. Систему решения проблем, поскольку количество возможностей, которые дает морфологический анализ, показалось мне недостаточным. Это еще один «бумажный компьютер», хотя он сделан из дерева. Как показано на иллюстрации, он представляет собой своеобразную панель, состоящую из двенадцати дощечек, которые двигаются относительно друг друга по желобкам, напоминая старомодную логарифмическую линейку. С помощью наклеек на каждой дощечке можно ввести около двадцати различных условий решения проблемы в области архитектуры или дизайна. Причем каждая дощечка – это отдельная область тем, связанных или с материалом, технологиями или другими аспектами проектирования. Передвигая отдельные дощечки вверх или вниз, можно прочесть строчку поперек.
   Это даст двенадцать комбинаций из возможных 240.
   

Подвижные столбики дают гораздо более широкий выбор, чем морфологический анализ. Хотя они полезны в поиске реше­ний, но не очень удобны. Обе системы, в сущности, построены по принципу «бумажного компьютера» и требуют целенаправ­ленного мышления, чтобы делать выбор. К сожалению, чистая механика – даже настолько простая – иногда мешает.

Находя все подобные системы громоздкими, я потратил мно­го времени, пытаясь разработать простой и элегантный способ, как посредством интеллекта решить проблему, не прибегая к ка­ким-либо механическим способам. Мне также казалось, что ко­личество полученных идей должно быть безгранично – как при нормальном интенсивном мышлении, – а не привязано произ­вольно к 512 или 4 400 возможным.

Теория би-ассоциации Артура Кестлера (специально сплани­рованное столкновение между двумя несовместимыми набора­ми идей) была исследована нами после первоначальной публи­кации его книги «Озарение и точка зрения». В наших беседах и переписке мы остановились на термине «бисоциация». За по­следние десять лет я практиковал технику бисоциации и обучал ей; она отвечает моему первоначальному стремлению к эле­гантной системе без механических отвлекающих факторов.

5. 
   Бисоциация: Данный метод решения проблем лучше всего объяснить на конкретном примере. Показан простой график, причем название предмета, подлежащего проектированию, нахо­дится слева от вертикальной линии. Справа пишут 6-7 «слов-ответов», то есть существительных, произвольно взятых из словаря или подсказанных коллегами. Важно, чтобы в уме дизайнера эти слова не были связаны с предметом, который следует спроектиро­вать. Для систематизации найденных решений их располагают на правой стороне страницы под следующими рубриками:
   
   
   Подвижные столбики, подготовленные для решения архитектурной проблемы. Фото Джона Чарлтона
   
   

СЕЙЧАС (продукция или система может быть изготовлена немедленно);

2-5 ЛЕТ (концепция не совсем готова для производства);

5-10 ЛЕТ (ответ ведет к долгосрочному планированию про­дукции или системы);

ИР (решение представляется разумным, а его осуществи­мость должен определить отдел исследований и разработок);

ТРЮКИ (иногда в результате получается идея, которая не ничего общего с самой продукцией, но дает новый рекламный трюк);

ДРУГОЕ (часто появляются идеи, которые вовсе не являются решениями данной проблемы дизайна. Тем не менее они могут стать новаторскими для решения проблем, находящихся за пределами исследования, и разработаны для других клиентов).

Две таблицы для бисоциации

Посмотрим, как эта система работает на практике. Ниже даны типичные таблицы бисоциации. Справа – таблица в начале поиска решения, та же таблица слева – после его завершения.

Объектом дизайна выбран стул. Предложенные слова-ответы: чревовещатель, секс, орел, орхидея, велосипед, закат и мороженое.

Сейчас моя задача – привести понятие стула в искусственное и насильственное столкновение с каждым из выбранних слов по очереди. Используемая техника близка к свободному по току сознания.

Стул/чревовещатель: чревовещатели пользуются куклами… манекены в витринах… фигуры в музее восковых фигур… снова манекены… их делали из папье-маше… дети лепят из папье-маше в детском саду… при дизайне стульев трудно добиться сложных изгибов, используя пластиковые корпуса массового производства... Вот идея: мы можем сконструировать очень удобное кресло для нормального использования или даже для таких специфических подгрупп, как тяжелые инвалиды... используя проволочную арматуру мы можем создать любую сложную конфигурацию кривых, на арматуру можно наложить влажные газеты с клеем (папье-маше)... Теперь впервые в истории мы легко можем делать уникальные индивидуальные кресла (корпус из про волоки и папье-маше можно покрыть обычными поролоном и тка­нью). Записываем в рубрику «СЕЙЧАС».

Стул/секс: приятное занятие... Фрейдовская «первичная детерми­нанта»... удовольствие... беременность... беременные женщины... жи­воты беременных женщин растут... они возвращаются к «норме» после родов... Вот идея: так как степень удобства при сидении зависит от из­менений поз, мы можем создать постоянно, но также произвольно рас­ширяющуюся и сужающуюся заднюю часть кресла. Это может быть сделано гидравлическим или механическим способом. Запишем в руб­рику «СЕЙЧАС» для кресел; в «ИР» для зубоврачебных кресел и в «ДРУ­ГОЕ» – для сидений в автомобилях, автобусах, поездах и самолетах.

Стул/орел: орел – национальный символ... он также хищная пти­ца... добыча... молитва*... Дизайн церковных сидений, в том числе мо­литвенных скамей, еще не был усовершенствован. Записать под руб­рикой «СЕЙЧАС»... Но я продолжу... вернусь к птице... когда птицы си­дят на телефонном проводе, они не падают, если засыпают, почему?.. по мере того как мышцы их ног расслабляются при засыпании, кости и когти входят в жесткое соединение... когда они просыпаются, муску­латура начинает выполнять свою функцию прежде, чем кости разъе­динятся... Это может стать основой для закрепляющегося шарнирного соединения в стульях. Записать под рубрикой «СЕЙЧАС».

Стул/орхидея: орхидеи – цветы... цветы прекрасны... сегодня ут­ром я видел великолепный бонсай... срезанные цветы... цветы срыва­ют... много средств и усилий было потрачено на создание складываю­щихся друг на друга стульев для классов и аудиторий... проблема в структуре ножек... Вот и решение: почему бы под спинкой сидений не поместить одну-единственную ножку? При постройке классов и аудиторий можно предусмотреть дырки в полу диаметром полтора дюйма; стулья можно вынимать из этих дырок... вставлять в пол по мере надобности в любой конфигурации, и снова вынимать. Отверстия в полу для ножек стульев диаметром полтора дюйма будут на расстоянии 36 дюймов и если не будут использоваться, могут закрываться затычкой. Так как это требует предварительного архитектурного дизайна, записать в рубрику «2-5 лет».

Стул/велосипед: сиденья велосипедов все еще неудобны... их дизайн просто усовершенствовать, используя новейшие эргономичес­кие данные... записать под рубрикой «ДРУГОЕ»... Вот еще одна идея: «насест» по принципу велосипедного сиденья станет замечательным временным сиденьем для рабочих конвейера. Записать в столбце «СЕЙЧАС».

Стул/закат: красота... меняющиеся цвета... в некоторой степени красота заката – результат загрязнения окружающей среды... части­цы, взвешенные в воздухе... пятна... леопард свои пятна не изменит... а хамелеон меняет... Как? Меланиновые частицы эпидермиса подни­маются к поверхности в зависимости от окраски окружающей среды... Это может быть повторено в пластмассе, если ввести закапсулированные пигменты... Если они фототропны, в результате получим разно­цветный или меняющий цвет стул. Записать под «ИР».

Стул/мороженое: мороженое ледяное... холодное... горячо... теп­ло... технология электрических одеял легко может послужить для со­здания покрытия стула... За несколько пенни в день можно получить теплые кресла и диваны, это снизит потребность в отоплении жилых помещений. Так как тепло поднимается вверх, стул будет обогревать сидящих. Своевременная идея: записать под рубриками «СЕЙЧАС» и «ИР».

Балансовая таблица покажет, что у меня возникло около дюжи­ны новых и оригинальных идей – причем большинство из них может быть запатентовано – менее чем за шесть минут. В этом потоке идей новая возникает каждые тридцать секунд и даже чаще!

Самое лучшее в бисоциации то, что этому методу можно научиться ровно за то время, за которое вы прочтете ее описание. Причина этого проста: при поиске новых идей ум каждого чело­чка работает таким образом практически все время. Единственное достижение техники бисоциации – внешняя фиксация процесса благодаря составлению списка. Без списка мысли начинают беспорядочно блуждать в поисках более заманчивой идеи, чем новая модель стула.

Если вы попробуете этот метод и в первый раз он у вас не сработает, просто возьмите другие семь слов-ответов.

И последнее предложение: можно пропустить вашу концепцию дизайна через этот список во второй раз. В нашем первом решении сочетание «стул/чревовещатель» привело к дизайну стула с гнутой основой из папье-маше. Теперь мы можем взять всю эту концепцию и начать сначала:

Сложный гнутый стул/чревовещатель: чревовещатель... кукла... сидит на коленях чревовещателя... маленькая... детский размер... дети-инва­лиды... Вот идея: клиническое регулируемое кресло для детей с нару­шениями развития. Оно может состоять из нескольких секций (каж­дая с удобной конфигурацией). Эти секции могут быть соединены в бесконечное количество комбинаций, каждая из которых соответству­ет конкретной неполноценности и размерам тела каждого ребенка. Крайне индивидуализированные клинические сиденья в массовом производстве. Записать под рубрикой «СЕЙЧАС».

И так далее.

Этой элегантной системой я пользовался в течение более чем 10 лет для каждого своего дизайн-проекта без исключения.

6. 
   Трисоциация: В этом варианте подвижных столбиков и бисоциации используются мои икосаэдральные кости. (Икоса­эдр – многогранник с двадцатью гранями, каждая из которых является равносторонним треугольником.) Снова можно уста­новить серию параметров; так же как при морфологическом анализе и варианте с подвижными столбиками, различные по­нятия могут быть связаны с цветами граней и числами от нуля до девяти (по два раза на каждой кости). Если бросать три кос­ти, это даст 8ооо ассоциативных связей, четыре – 160 000.
   
7. 
   Бионика и биомеханика: Уже выяснено, что многие идеи и методы в синектике происходят из области биологии. Чита­тель, вероятно, заметил, что многие «катализаторы идей» в вы­шеприведенном примере бисоциации взяты из природы. По-моему, использование биологических прототипов в дизайне оправдано. Этой теме посвящена вся следующая глава моей книги.
   
8. 
   Пробуждение новых способов мышления: Многократно ставя перед студентами и молодыми дизайнерами проблемы, достаточно далекие от повседневной реальности, и сознательно вызывая тем самым у них совершенно новые способы мышления (новые ассоциации в коре головного мозга), постоянно указывая им на характер различных блокировок, можно помочь ди­зайнерам реализовать их творческий потенциал. Если застав­лять их решать проблемы, которые ранее никогда не решались, проблемы, лежащие за пределами нормального человеческого опыта, то постепенно можно научиться преодолевать блокиров­ки (так как они теряют свое действие при решении проблем, да­леких от повседневного опыта). Затем эта привычка переносит­ся на решение всех проблем – и привычных, и непривычных.
   

Мне посчастливилось учиться у ныне покойного профессора Джона Арнольда и помогать ему в Массачусетском технологиче­ском институте. Арнольд занимался новаторской работой со студентами в области инженерного проектирования и дизайна. Наверное, наиболее знаменит его проект Арктур-4: студентам раздают объемистые материалы о воображаемых жителях чет­вертой планеты системы Арктур, а также о самой планете. Эти мифические инопланетяне – медлительная раса весьма высоко­го роста, происходящая от птиц, – обладают любопытными фи­зиологическими характеристиками. Они вылупляются из яиц, имеют клюв и полые, как у птиц, кости, у них по три пал каждой руке и три глаза, причем центральный глаз видит все в рентгеновском излучении. Скорость их реакции почти в десять раз медленнее, чем у человека; дышат они чистым метаном. Если студентов теперь попросить спроектировать подобие автомобиля для этих абсолютно необычных существ, границы дизайна сразу расширятся.

Ясно, что счетчик бензина не нужен, так как арктурианцы могут видеть бензобак насквозь своим рентгеновским глазом. А как насчет спидометра? Максимальная скорость не должна пре­вышать восемь миль в час из-за низкой скорости реакции. Одна­ко на уровне ощущений эти существа будут чувствовать града­ции скорости (до восьми миль в час) так же, как мы чувствуем диапазон скорости наших автомобилей. Решение этой пробле­мы кажется легким: подразделить циферблат спидометра. Но ка­кой цифровой системой пользуются существа, у которых по три пальца на каждой руке и три глаза: десятичной, двадцатеричной, бинарной, шестидесятеричной? Так как эти машины будут строиться на земле и экспортироваться на Арктур-4, стоит ли ис­пользовать стандартный бензиновый мотор, защищенный от метановой атмосферы, или необходимо разработать новый тип мотора, предназначенный для оптимального функционирова­ния в метановой атмосфере? Какой должна быть общая форма машины? Должна ли она иметь форму яйца (простая и устойчи­вая форма, когда аэродинамические характеристики не важны), или яйцо будет наихудшей формой в отношении безопасности движения, поскольку арктурианцы психологически воспримут его как возвращение во внутриутробное состояние, что породит у них ложное чувство безопасности? Возможно, тогда следует направить нашу дизайнерскую деятельность на форму, как мож­но менее напоминающую яйцо, – вот уж действительно труд­ный заказ!

Арктур-4 – только один из многочисленных дизайнерских экспериментов, выдвинутых профессором Арнольдом. Из наше­го краткого изложения этого проекта можно понять, что, хотя его содержание нереально и фантастично (особенно за три года до запуска в космос первого спутника), это серьезный шаг к про­буждению творческого решения проблем.

Из вышеизложенного видно, что метод обучения творческому дизайну должен в значительной мере сводиться к созданию такой обстановки, в которой будут приветствоваться новые подходы. Но дизайнерские школы тяготеют к сохранению статуса-кво, определяя совокупность доступной в настоящее время информации как «правду». В системе образования редко обращают внимание на интеллект отдельного человека; огромные отличия уровне интеллекта разных людей учитываются лишь с целью гладить их и с наименьшими усилиями продать конкретный «модный» проект или теорию. Мы не согласны, что открытия, изобретения, оригинальное мышление разрушающе воздейст­вуют на культуру (помните Е = mc²), а так называемое образо­вание является механизмом ее сохранения. По своей природе система образования в современной форме не может поддержи­вать какие-либо радикально новые начинания в любой области нашей культуры. Она может лишь создавать видимость этого процесса, дабы сохранять иллюзию прогресса.

Одна из крупных проблем заключается в том, что «новизна» часто предполагает эксперимент, а эксперимент предполагает возможный провал. В нашей ориентированной на успех культу­ре возможность провала, этой неизбежной составляющей экспе­римента, мешает новаторскому мышлению. История прогресса полна неудач в экспериментах. Однако «право на неудачу» не ос­вобождает дизайнера от ответственности. Здесь, возможно, и кроется суть дела: надо внушить дизайнеру волю к эксперимен­ту, но одновременно и чувство ответственности за неудачи. К со­жалению, чувство ответственности редко сочетается с атмосфе­рой творческого риска.

Наиболее идеальной средой для креативного дизайна являет­ся та среда, которая освобождает дизайнеров и студентов в их работе от многочисленных блоков и ограничений и предполага­ет терпимое отношение к неудачным экспериментам. Более то­го, в преподавании следует акцентировать внимание на иссле­довании основных принципов проектирования, которые по сво­ей природе не могут иметь непосредственного применения. Нужно отказаться от пристрастия к готовым ответам и на ско­рую руку состряпанному китчу, который в значительной мере характеризует дизайнерскую работу большинства школ и бюро.

Нам не обязательно переноситься на Арктур-4, чтобы столкнуть дизайнеров и студентов с проблемами, находящимися за пределами их опыта. Достаточно заняться дизайном для бедных больных, пожилых, инвалидов. Ведь пока дизайнеры удовлетворяли прихоти средней и крупной буржуазии, мы забыли о другой, весьма значительной части нашего населения, которая осталась вне сферы дизайна.

Таким образом, я ставлю под сомнение популярное в настоящее время направление дизайна – «делать вещи сексуальнее» (что на дизайнерском жаргоне означает: сделать вещь привлекательнее для потенциальных потребителей). В мире, где ди­зайн еще не коснулся основных реальных потребностей людей это бессмысленно. В наш век, когда освоены различные аспекты формы, давно пора вернуться к ее содержанию.

Большинство из предложенного в этой книге в отношении альтернативных областей деятельности дизайнеров оказывает­ся полезным и для понимания качеств новизны. Если (используя мысли, изложенные в данной книге) мы будем делать то, что представляется правильным, мы разовьем нашу способность воспринимать вещи по-новому и делать новые вещи.