Проблема отношений в психологии индивидуальных различий

Проблема отношений в психологии индивидуальных различий.

Основное понятие психологии — личность и ее психическая деятельность — предполагает разработку проблем, без освещения которых невозможно представление о личности. К этим проблемам, не встречавшим достаточного внимания в школьной психологии, но теоретически и практически высоко важным, относятся: проблемы интересов, потребностей, ценностей (этических, эстетических), характера, склонностей.

Подходя к анализу психической деятельности и встречаясь с разными свойствами психики человека, мы сталкиваемся прежде всего с вопросом об их относительной роли, их связях друг с другом, а также о том единстве, которое, скрываясь за многообразием, предостерегает нас от взглядов на личность, как мозаику отдельных свойств. Разрабатывая этот вопрос, мы давно выдвигаем понятие психических отношений, решающее значение которых доказывается повседневной практикой во всех областях, но недостаточно отражено в психологической литературе. Жизнь полна такого рада фактами: как известно, качество и успех работы зависят от отношения к ней; задача, кажущаяся неразрешимой, решается благодаря самоотверженному отношению к своим обязанностям: педагогические усилия превращают недисциплинированного и распущенного ученика в образцового, когда удается изменить его отношение к школе и своим обязанностям; возвращение угнетенного больного к жизни средствами психотерапии достигается, если он начинает иначе относиться к тому, что болезненно нарушило его нервно-психическую деятельность.

В дореволюционной психологии значение отношений выдвинули Лазурский в учении «об экзопсихике» и Бехтерев в учении «о соотносительной деятельности». В настоящее время учение об отношениях приобретает постепенно все большее освещение в материалах работ советских авторов. Психическое отношение выражает активную, избирательную позицию личности, определяющую индивидуальный характер деятельности и отдельных поступков. С этой точки зрения мы и освещаем здесь проблемы индивидуальной психологии.

Многообразие индивидуальности вызывает вопрос, с чего начинать ее характеристику? Человек проявляет себя в деятельном взаимодействии с действительностью. Чем богаче индивидуальность, тем активнее она перестраивает действительность, тем шире ее опыт, тем более опосредованы ее реакции, тем более они утрачивают зависимость от непосредственных условий момента и становятся как бы внутренне обусловленными. Вследствие этой «внутренней» обусловленности действия при одной и той же ситуации могут иметь контрастный характер в зависимости от индивидуального опыта личности. Ее активность характеризуется прежде всего полярным отношением интереса или безразличия. В свою очередь избирательно направленная активность определяется положительным отношением — стремлением, любовью, увлечением, уважением, долгом и т.п. или отрицательным отношением — антипатией, антагонизмом, враждой и пр. Значение этих моментов в проявлении характера отмечали многие авторы, занимавшие самые разнообразные методологические позиции (Полан, Лосский, Штерн, Адлер, Кюнкель, Оллпорт, Утитц). Но их определения характера аморфны, эклектичны, односторонни или описательны, а потому неудовлетворительны.

Очевидно, характеристика личности не может ограничиться только стремлениями или положительными тенденциями; но должна быть дополнена освещением ее безразличных и отрицательных отношений. Отношения связывают человека со всеми сторонами действительности, но при всем их многообразии можно установить три ее основные категории: 1) явления природы или мир вещей, 2) люди и общественные явления, 3) сам субъект-личность. Нельзя не подчеркнуть, что восприятие природы опосредовано общественным опытом, а отношение человека к себе самому связано с его отношениями к другим людям и их отношением к нему. Поэтому для типологии характеров первостепенное значение имеют особенности взаимоотношения с людьми, односторонне понимаемого как антагонизм личного и общественного такими авторами, как Адлер, Юнг, Кюнкель и другие.

Личность активно проявляется не столько в одностороннем воздействии на природу и вещи, сколько в двустороннем взаимодействии людей, которое формирует, развивает или извращает характер. Наряду с направленностью мы различаем структуру, уровень и динамику характера. Говоря о структуре характера, обычно имеют в виду такие его черты, как уравновешенность, цельность, раздвоенность, противоречивость, гармоничность, внутренняя последовательность и т.д. Структурно объединяют его координация, взаимная согласованность отношений, единство личных и социальных, субъективных и объективных тенденций. Неуравновешенность, раздвоенность, внутренняя противоречивость зависят от несогласованности тенденций и их конфликта. Уровень личности выражается ее творческими возможностями, но обнаруживается и в отношениях личности. По мнению Лазурского, высший уровень личности характеризуется более всего экзопсихикой (отношениями, идеалами), низший — эндопсихикой (нервно-психическими механизмами), а средний — соответствием экзо- и эндопсихики.

Нет нужды говорить, что для современной психологии эти формулировки должны быть изменены, и ссылка на А. Ф. Лазурского дается лишь как на тонкого и глубокого наблюдателя-эмпирика, указывающего и здесь на значение отношений. Мы отметим два момента. Рост опыта и обобщение всего богатства человеческой культуры сопровождаются заменой тенденций -интересов, более элементарных, органически обусловленных, «животных», более высокими, идейными, культурными. Это довольно банальное противопоставление низших влечений высшим стремлениям обычно ошибочно учитывает определяющую роль лишь того или иного влечения, но упускает из виду целостный характер отношения, различного на разных уровнях развития.

Второе касается ориентировки тенденций во времени. Развитие и рост активности делают поведение все более внутренне обусловленным, причем поступки человека перестают определяться ситуацией момента — рамки актуальной ситуации бесконечно расширяются ретроспективно и перспективно. Глубокая перспектива — это задача и цели, проецированные далеко в будущее; это структура личности, ее поведения и Деятельности, в которых конкретные и лабильные отношения остро текущего момента подчинены устойчивому отношению, интегрирующему множество моментов настоящего, прошлого и будущего.

Описанные психологами типы характеров приобретают существенно новый смысл в свете психологии отношений.

«Сенситивность» и «экспансивность» Кречмера — это страдательное или наступательное заострение эгоцентрических тенденций. «Интровертированный» тип Юнга — это изолированный от общения с заострением личной тенденции; «экстравертированный» тип — объективно социоцентрический с недостатком индивидуально определенного переживания человека.

Как известно, Эвальд, ориентируясь на Кречмера, выдвигает значение отдельных моментов реакции как основу определения особенностей характера; сюда относятся: впечатлительность, способность удержания — ретенции, внутрипсихическая переработка, способность отреагирования. Чрезвычайно легко показать формализм и нежизненность этой схемы, хотя она, казалось бы, иллюстрируется богатым эмпирическим материалом.

Разве не является эгоизм выражением повышенной чувствительности в вопросах личного характера и полной нечувствительности к чужим интересам? Разве регентивная способность также не варьирует контрастно в зависимости от отношения к содержанию пережитого? Чем объяснить, что какой-либо человек хорошо помнит, как его обижали, но не помнит, как он обижал? Реже, но все же встречается противоположное. Чем, как не отношением, объясняется способность отреагирования у одного и того же человека, проявляющаяся поразительной несдержанностью к нижестоящим и большой сдержанностью в отношении к начальникам.

Вся «структура реакции» Кречмера-Эвальда оказывается мертвым абстрактным механизмом, пока не оживляется содержанием конкретных отношений.

Сдержанность, самообладание представляют волевые качества человека. Принято, и не без основания, считать, что воля тесно связана с характером. Однако как следует определять волевые качества? Например, можно ли говорить о человеке вообще, что он твердый, настойчивый, упрямый и т.п.?

Достаточно известно, что, обнаруживая в одних обстоятельствах непреклонную настойчивость, человек в других может быть очень уступчив. Он настойчив в том, что для него важно, и уступчив в том, что не существенно. Настойчивость в принципиальных вопросах скорее совпадает с уступчивостью в личных. Волевые качества характера, таким образом, измеряются на уровне значимых отношений.

Следовательно, оценка функциональных возможностей человека должна опираться на учет активных отношений личности к данной ситуации. Условие содержательной характеристики поэтому заключается не только в предметном объективном содержания, но в субъективной содержательности, т.е. значимости объективного для субъекта, в отношении субъекта к этому содержанию.

Упрямство как характерологическое качество представляет форму самоутверждения. При этом оно может проявляться и в существенном, и в мелочах относительно, независимо от умственного уровня личности постольку, поскольку его значимость во всех случаях определена эгоцентрической тенденцией личности — престижа. С другой стороны, упрямство контрастно выражает отношение к воздействующему. Разве мы не знаем блестящих примеров педагогического искусства, магически превращающих непреодолимо упрямых в мягких, как воск?

В вопросе о функциях и индивидуальных особенностях стоит еще остановиться на проблеме памяти. Здесь можно отметить противоречие, существующее между общепризнанным значением интереса для запоминания и между тем, как мало учитываются интересы в характере памяти. Парадоксально остроумная, хотя и не совсем правильная формула Рибо, гласит: для того, чтобы запоминать, надо забывать. Но забывается субъективно неважное, а запоминается важное.

В качестве примера огромной памяти приводится Кювье обычно с указанием на то, что у него главное заключалось не в механической памяти, а прежде всего в поразительной систематизации материала. Однако совершенно упускается из виду то, что и запоминание, и систематизация происходят в области материалов жизненного значения и интереса.

В характеристике памяти и в экспериментальном ее изучении эта сторона поразительно мало учитывается, в то время как она оказывает огромное влияние на воспроизведение.

Проблема характера, как известно, тесно связана с проблемой темперамента, а темперамент проявляется больше всего в динамике реакций, т.е. в возбудимости, темпе, силе реакций, в общем психологическом тонусе, который сказывается настроением.

Однако и здесь проявления силы, возбудимости, темпа реакций сказываются не одинаково в различных направлениях и определяются отношением к предмету или обстоятельству, явившемуся поводом к реакции.

Учитывая, что динамическая характеристика различна на полюсах активного и индифферентного отношений, мы должны, конечно, не забывать и того, что реакции человека уже рано утрачивают непосредственно аффективно-динамический характер и интеллектуально опосредованы.

Убедительный пример представляет проявление терпеливости. Обычно это качество относят к волевым свойствам характера. Известно вместе с тем, что возбудимые, экспансивные люди сангвинического темперамента нетерпеливы. Однако как противоположно проявляется темперамент во взаимодействии с любимым или нелюбимым объектом! Бесконечное терпение матери к ребенку, врача к больному является мерой их любви или сознания долга, а не его темперамента.

Наоборот, мы постоянно наблюдаем, как люди, обнаруживая нетерпеливость (а подчас и непонятливость), выражают этим нежелание сдержаться или понять, которое, в свою очередь, проистекает из отрицательного или враждебного отношения к лицу, с которым они имеют дело. Нетерпение является мерой антипатии, чрезмерного интереса или отсутствия его. Горячий, вспыльчивый, самолюбивый человек может оказаться равнодушным к обидной критике, если он с пренебрежением относится к критикующему.

Лица, эмоционально возбудимые и экспансивные, испытывая глубокое горе, реагируют иначе или совершенно утрачивают способность реакции на все то, что раньше волновало их, они «окаменели», по их словам. Обостренное, болезненно-эмоциональное отношение в области основных интересов делает человека совершенно невосприимчивым в других отношениях.

Динамические индивидуально-психологические свойства темперамента являются на уровне развитого характера «снятой» формой, движущие силы которой определяются сознательным отношением.

Таким образом, правильное понимание структуры характера, его уровня, динамики и функциональных особенностей возможно лишь с позиций психологии отношений.

Одной из главнейших задач изучения характера является установление его материальной основы. В вопросе о физиологически-материалистической трактовке психических процессов, поставленном давно, и в вопросе о материально-церебральной природе психических отношений опасность идеалистической трактовки очевидна. Попытки понимания телесных основ темперамента и характера, на основе сравнительно небольшого материала о роли биохимии обмена, желез внутренней секреции, вегетативной нервной системы и мозга, еще не только не обоснованы фактически, но страдают наивно биологическим механо-материалистическим подходом. Они не учитывают того, что подлинно материалистическое понимание характера, включая и индивидуальную психологию его отношений, может быть только историко-материалистическим. Оно должно объединять понимание материальной природы характера и общественно-исторической обусловленности его развития. Только историко-материалистическое понимание раскрывает единство этического характера и темперамента. Дуалист в этом вопросе в конечном счете оказывается мистиком, так как, несмотря на физиологическую трактовку темперамента, идеалистически, мистически истолковывает этический характер.

Исследование обмена желез внутренней секреции, вегетативной нервной системы показало нам, как соматическая и психическая характеристика выражает психофизиологическую природу характера. Исследования Павлова и ряда его учеников приблизили нас к пониманию мозговых условий, лежащих в основе различий темпераментов. Эти исследования показывают нам уже на уровне развития собаки единство отношения и динамики. Собака, жадно стремящаяся к пище, характеризуется как возбудимый тип, определенный динамикой нервной системы и, в частности, срывом в сторону возбуждения.

Противоположное можно сказать о собаке слабого типа. Нет надобности говорить о том, что мы здесь узнали существенное, хотя и далеко не все о нервном типе реакции. Менее освещенные реакции других систем (например, половой, самозащитной) в их взаимной связи с пищевой показывают нам, что интегральная характеристика нервного типа требует дополнения.

Достижения современной науки и техники позволяют нам считать, что существуют большие возможности индикации и регистрации соматической стороны индивидуально-психологических особенностей. Исследование биотоков мозга свидетельствует о том, что этот показатель, непосредственно характеризующий работу мозга и его отделов, является индивидуально выражающим и вместе с тем имеющим тенденцию сохранять индивидуальные особенности.

Большие достижения в области «психофизиологии органов чувств» и движения еще недостаточно освещены в плане характерологических особенностей, главным образом на материале психопатологии.

Данные клиники ориентируют, хотя и косвенно, в некоторой степени в вопросе о том, какие изменения психики и как связываются с общими и местными нарушениями структуры и функцией мозга. Эмпирический материал настолько недостаточен по сравнению со сложностью задачи, что здесь делаются лишь первые робкие шаги, особенно в проблеме отношений.

Независимо от этой трудности одно лишь соотносительное исследование особенностей психики и особенностей мозга на одном этапе в принципе недостаточно.

Важным методом разрешения проблемы психофизиологии характера является онтогенетическая психофизиология, основанная на изучении опыта и развития психических отношений.

Законность начала изучения с развитой формы известна, но нужно отдавать себе ясный отчет в том, что она представляет результат длительного исторического: онто- и филогенетического развития человечества и человеческого индивида. Мы имеем другие структуры, и поэтому перед нами возникает задача изучения развития характера и отношений личности, этапов и движущей силы этого развития. Развитие представляется при этом прежде всего не фатальным раскрытием предрасположений, а творческим процессом новообразования отношений, который на начальной ступени младенческого развития осуществляется, как показывают теоретические соображения старых психологов и новый опыт (Уотсон, Бехтерев, Щелованов, Фигурин и др.), путем новообразования условных рефлексов.

Первоначальные положительные или отрицательные реакции на непосредственные внутренние и внешние контактные раздражения с возникновением сосредоточения, нарастанием роли дистантных рецепторов могут характеризоваться как условно-рефлекторная стадия отношений. Здесь вариации и типы, по мнению указанных авторов, выступают как доминирующие признаки темпераментов.

В дальнейшем восприятие становится опытным источником отношений, в которых определяющей является эмоциональная компонента. Повторные эмоциональные положительные и отрицательные реакции вызываются условно. Интегрируясь речевым аппаратом, они выливаются прежде всего в отношении любви, привязанности, боязни, торможения, вражды. Это — уровень конкретно-эмоциональных отношений.

Деятельность как источник удовлетворения все более опосредуется избирательным отношением к лицам социального окружения. Отношения приобретают конкретно-личный характер.

Дальше, социальные правила, педагогические требования оформляются как моральные законы вначале внешне, а потом как внутренние нормы поведения.

Процесс развития связан с тем, что новые уровни отношений характеризуются иными функционально-психическими структурами. Конкретные представления об объектах отношения сменяются абстрактными и принципиальными. Непосредственные внешние, ситуативные, конкретно-эмоциональные мотивы сменяются внутренними, интеллектуально-волевыми. Но не только отношения активируют функцию, но и, наоборот, развивающаяся функциональная структура является условием реализации отношения: потребность, интерес, любовь мобилизуют функциональные возможности психической деятельности для удовлетворения потребностей и интересов, но этим уже создают новую потребность, удовлетворение которой поднимает на новую ступень функциональную характеристику на основе овладения новым опытом, новыми средствами деятельности. Стремление не только мобилизует, но и развивает, двигая к новым достижениям, которые создают новые стремления, и так далее.

Наша внутренняя активность проявляется тенденцией к деятельности, направленной в сторону наибольшего интереса и поднимающейся от внутреннего темного влечения к целеустремленной осознанной потребности. Ход развития протекает в условиях непрерывного взаимодействия с людьми и в такой тесной связи с ними, что отношение к людям становится в борьбе мотивов определяющим моментом. Направление активности в соответствии с интересами других рано становится движущей силой поведения и переживаний. Эта надстройка является одновременно внутренней перестройкой человека.

Для формирования характера чрезвычайно важной является борьба непосредственного влечения с требованием окружающих. Еще более важным является в этой борьбе добровольность отказа в удовлетворении желания по мотивам положительного отношения — любви, уважения или вынужденность этого отказа в связи со страхом наказания.

Как показывает педагогический и психотерапевтический опыт, мы имеем в первом случае следствием укрепление характера, во втором — его подавление, на отрицательное значение которого справедливо указывали многие авторы.

Не менее важным в развитии является борьба непосредственного влечения с объективным и внутренним требованием обязанностей, долга, совести и т.п.

В процессе развития, в зависимости от его истории, отношения начинают определяться действием не преходящего момента, не внешними условиями, но становятся многосторонними, перспективными, внутренне и принципиально ориентированными, внутренне согласованными или противоречивыми.

Черты характера в процессе развития делаются устойчивыми, но не в силу инертности привычек или конституциональных механизмов, а в силу обобщенности и внутренней устойчивости принципиальных позиций. Вместе с тем динамизм отношений, возможности их постоянной перестройки на основе нового осознания действительности делают характер максимально динамичным, изменчивым, воспитуемым.

Отсюда вытекают совершенно ясные последовательные позиции в вопросе об изменчивости и развитии характера. Педагогика и психотерапия показывают нам примеры поразительной переделки людей с контрастным изменением характера. Достаточно указать на блестящий, поистине чудесный опыт Макаренко, превращавшего, казалось бы, закоренелых бандитов в энтузиастов коллективной стройки. Этот поразительный результат и менее яркий опыт многих хороших учителей и психотерапевтов, начинающих с установления личного контакта, изменения отношения с воспитанником или больным, перестраивающих и настраивающих на новый лад его отношения к себе и ко всему окружающему, показывают нам, как и чем меняется индивидуальное лицо человека, насколько динамичен характер, насколько изменение высших, социально-этических сторон отношений перестраивает весь характер человека как в содержании его направленности, так и во внешней форме его проявлений.

Отсюда можно сделать вывод, что принцип отношений позволяет учению о характере преодолеть формализм и стать на путь содержательного изучения личности.

Этот принцип помогает не только на словах отбросить аналитико-механический, расщепляющий, функциональный подход, но в единстве отношений человека к каждому моменту и элементу многогранной действительности видеть подлинное единство характера, проявляющееся в многообразии отдельных индивидуальных особенностей. Он позволяет преодолеть метафизические позиции во взгляде на характер и сформировать правильное динамическое его понимание, ликвидирующее теоретические предпосылки педагогического фатализма.

Этот принцип, наконец, более всего соответствует диалектико-материалистическому пониманию человеческой индивидуальности, осознанию принципа историчности, объединяющего в подлинно диалектическом изучении и материалистическое, и историческое понимание психической индивидуальности. Такое построение психологии индивидуальных отличий тесно связывается с реконструкцией общепсихологических позиций и позволяет более правильно рассматривать индивидуальную психологию в единстве с общей психологией и как ее метод, и как область самостоятельных проблем.