Воронцов В. Б. В75 Судьба китайского Бонапарта

ламентских выборах, освободили некоторых политических заключенных. Цзян Цзинго решил изменить сложившее­ся представление о Гоминьдане как о партии непоколеби­мого консерватизма, неспособной приспосабливаться к переменам, наконец, о нем самом как о наследном дик­таторе. Но какие преимущества могла получить оппо­зиция, завладев всего лишь 12 из 330 мест в «парламен­те»? ДПП, представляя в основном интересы, как при­знавали ее руководители, «среднего класса» коренного тайваньского населения, опирается на неоднородную со­циальную базу, что ослабляет оппозицию перед лицом гоминьдановских правителей. Закон «о военном поло­жении» заменил новый закон «о национальной безопас­ности». В соответствии с новым законом многие обязан­ности командования гарнизонами передавались полиции и Управлению информации. Теперь цензуре могли под­вергаться издания, если они «выступали в поддержку коммунизма, подрывали моральный дух общества или оскорбляли главу государства». Закон «о безопасно­сти» гласил: любые собрания или организации граж­дан «не должны нарушать конституцию, поддерживать коммунизм, а также усилия, направленные на раскол национальной территории (то есть сепаратистские наст­роения.— В. В.)».

Во время обсуждения парламентариями законо­проекта о безопасности разыгралась сценка в духе дав­них традиций западной демократии: законодатели от ДПП уселись в знак протеста на полу перед спикером и бурно, забыв о каких-либо правилах приличия, выра­жали свой протест. Оппозиция заявила: новый закон — это тот же закон «о военном положении», только в дру­гом обличье.

Все же Цзян Цзинго пошел значительно дальше своего отца, приступив к косметическим операциям прав­ления на Тайване. Менялся фасад тайбэйского режима, но не его сущность. Сын продолжал линию своего отца в главном, отстаивая позицию «никаких контактов, никаких компромиссов, никаких переговоров» с КПК, что шло вразрез с коренными интересами великого китайского народа, противоречило целям единения страны.

Вместо заключения

13 января 1988 г. скончался Цзян Цзинго. Еще, каза­лось, совсем недавно, неделю тому назад, представитель официального Тайбэя объявил: «президент» находится в добром здравии. Заявление, носившее чисто полити­ческий характер, не отражало реального положения дел. Много лет Цзян Цзинго мучил диабет, он страдал болезнью сердца, глаз, а с конца 1987 г. уже не расста­вался с креслом-коляской. «Президент» олицетворял со­бой в последние годы скорее символ власти, нежели реальное руководство на Тайване, что столь характерно для лидеров, опирающихся на стойкие традиции своих политических организаций.

После восьми часов вечера радио и телевидение прервали свои программы, и на экране со скорбным вы­ражением лица появился «премьер-министр» Юй Гохуа — телезрителей и радиослушателей познакомили с траур­ным сообщением о кончине главы Гоминьдана...

После сообщения Юй Гохуа слово взял «вице-прези­дент» Ли Дэнхуэй. Его призыв был обращен к духовным братьям. Необходимо «объединиться и закончить мис­сию,— заявил он,— которую Цзян Цзинго не сумел за­вершить». 14 января улицы Тайбэя будто бы замерли, закрылись двери некоторых магазинов, на многих зда­ниях были приспущены гоминьдановские бело-красно-голубые флаги. Телевидение вело передачи в черно-белом изображении. Размещенные недалеко от канце-

лярии «президента» артиллерийские орудия каждые пол­часа разрывали тишину траурным салютом. По город­ским улицам началось молчаливое движение в сторону госпиталя ветеранов, где в специальном зале должна была состояться траурная церемония. К полудню при­мерно 2 тыс. человек отдали дань уважения покойному Цзян Цзинго перед его портретом, убранным цветами, обрамленным двумя белыми свечами. Наблюдатели все же отметили: в 1975 г., когда скончался Чан Кайши, люди на улицах не скрывали своих слез, на этот раз церемония носила в большей мере, нежели тогда, офи­циальный характер.

Среди провожавших в последний путь Цзян Цзинго было немало недовольных политическими нововведе­ниями в Тайбэе. Армия заскорузлых чинуш боялась реформ. Они не могли простить покойному легализации политических партий, предоставления органам инфор­мации прав, хотя и ограниченных, на «свободу маневра», отказа от военного положения на Тайване. Сын Чан Кайши не мог поступать иначе. Он благословил линию на выживание в сфере экономики и принял на вооружение идею политической модификации режима. Но путь к новым решениям преграждали завалы, оставшиеся от полити­ческого наследства Чан Кайши.

Еще 26 декабря 1978 г. Цзян Цзинго услышал обраще­ние властей КНР к «соотечественникам на Тайване». В нем, в частности, отмечалось:

«Наши государственные руководители твердо зая­вили, что будут принимать в расчет сложившуюся реаль­ную обстановку при достижении великой задачи объ­единения отечества и будут уважать статус-кво на Тай­ване... Мы надеемся, что обе стороны добьются в скором времени налаживания транспортного сообщения и поч­товой службы, чтобы соотечественникам с обеих сторон было легче вступать в прямой контакт друг с другом, писать друг другу, посещать родственников и друзей, обмениваться визитами и осуществлять научный, куль­турный, спортивный и технический обмены». Цзян Цзинго не без удивления обнаружил, что авторы послания об­ращались к нему в весьма вежливой форме. После мно­гих лет торжества догматизма времен «культурной ре­волюции» китайские руководители вырабатывали новый взгляд на мир. Консервативные соратники «президента» с порога отвергли тогда идею развития контактов между обеими сторонами Тайваньского пролива. Время, однако,

ззо указало Цзян Цзинго на новые координаты внешнепо­литической деятельности.

Между континентом и Тайванем быстрыми темпами развивалась, в основном через Гонконг, торговля. Око­ло 1,8 млн человек, включая гоминьдановцев, осевших после 1949 г. на Тайване, мечтали посетить своих род­ственников и друзей в КНР. Постепенно начала ру­шиться стена отчуждения, первые кирпичи которой были заложены еще в годы гражданской войны. Цзян Цзинго на примере своего отца, возможно в большей мере на своем собственном опыте, стал понимать, что кнут и палка не могут быть основным средством решения назревших проблем. Он согласился наконец начать пересмотр поли­тики изоляции; стали смягчаться строгие запреты на по­сещение жителями Тайваня (кроме государственных служащих) родственников, находящихся в континенталь­ном Китае. Благодаря этим мерам к 1988 г. на материк с Тайваня стало ежедневно прибывать в среднем до 265 человек. В пекинском аэропорту Шоуду их встречает плакат: «Приветствуем тайваньских соотечественников, приезжающих посетить своих родственников». Гостям с Тайваня оказывается предпочтение при оформлении документов на пограничных пунктах, таможнях. В КНР установлен льготный режим для большинства инвесто­ров с Тайваня, особой популярностью среди них поль­зуются предприятия в прибрежных провинциях Фуц­зянь и Гуандун.

В обращении ЦК КПК по случаю кончины лидера Гоминьдана отмечалось, что Цзян Цзинго неизменно придерживался позиции «существует один Китай», выступал против попыток, направленных на осуществле­ние планов по созданию «независимого Тайваня», прило­жил определенные усилия к смягчению отношений между двумя берегами Тайваньского пролива.

Цзян Цзинго еще только готовился уйти в иной мир, а в печати различных стран обсуждался вопрос: что может означать смена руководителей на Тайване?

К присяге в качестве «президента» был приведен «вице-президент» Ли Дэнхуэй. Это первый «президент» из числа политических деятелей — уроженцев острова. При вступлении в должность ему было 65 лет. Ли Дэн­хуэй вырос на ферме на севере острова. В то время, когда Чан Кайши, выступая от имени гоминьдановско­го Китая, действовал под знаменами антигитлеровской коалиции, Ли Дэнхуэй, закончив с наградой среднюю

школу, удостоился большой по тем временам для уро­женцев Тайваня чести: был принят в императорский университет в Киото. Свою специализацию по экономи­ке сельского хозяйства он продолжил в Тайваньском университете. В 1952 г. Ли Дэнхуэй продолжил образо­вание в университете сельскохозяйственного штата США — Айова. Прежде чем стать в 1984 г. «вице-пре­зидентом», он побывал в должности министра без порт­феля, мэром Тайбэя и губернатором провинции Тайвань.

С назначением на пост «президента» представителя коренного населения острова проблема Тайваня приоб­рела несколько иное звучание. Ведь сначала надежду на возвращение к власти на материке гоминьдановцы поддерживали лишенными здравого смысла планами «освобождения континента», а после смерти Чан Кайши — обращением к трем принципам: «национализму, демок­ратии, экономическому процветанию» как основе объе­динения. Некоторые выходцы с материка давно уже горели желанием возвратиться на родину, повинуясь призывному голосу предков и предложениям руковод­ства КНР.

Гоминьдановские лидеры в своем большинстве про­тивостояли идее «один Китай — один Тайвань», которую с конца 50-х годов активно отстаивали тайваньские се­паратисты. Подобная идея развивалась вопреки давним традициям гоминьдановцев, грезивших созданием единого Китая. Приверженцы концепции «двух Китаев» распла­чивались за свое упрямство свободой.

Все громче, особенно в оппозиции, звучат голоса, ставящие под сомнение идею объединения с материком. Многие дети гоминьдановской гвардии стали считать своей родиной Тайвань, они пополнили население корен­ных жителей острова. Вопросы в связи с этим возни­кают самые различные: могут ли сосуществовать со­циализм и капитализм в рамках единого государства? Нужно ли ставить под угрозу свой жизненный уровень (все же на Тайване ВНП на душу населения составляет 3600 долларов, а в КНР — 500)? В КНР на такого рода вопросы отвечают вполне определенно. Китайские руко­водители, выдвинув лозунг «одна страна — две системы», исходят из возможности тесного сосуществования раз­личных социальных систем, при этом они подразумевают сохранение на длительное время на Тайване всех го­сударственных институтов. Китайские эксперты, приз­навая более высокий уровень развития Тайваня, Гон-

конга, Макао, нежели КНР (выше среднего уровня кон­тинентального Китая), не скрывали и не скрывают воз­действия западного опыта на китайскую экономику.

В КНР, встретившей свое 40-летие, углубляются про­цессы, которые выдвинули страну на новую ступень в экономическом и политическом развитии, повысили ее международный авторитет. По мере дальнейшего прод­вижения вперед, упрочения экономических предпосылок демократии в КНР военно-политические предрассудки времен «холодной войны» в отношениях между странами Дальнего Востока так или иначе должны все больше уступать место доверию, взаимопониманию в делах, вы­ходящих по своей значимости далеко за региональные рамки.

Судьба старшего Чан Кайши оказалась тесно свя­занной с милитаристскими кликами, с тайными шанхай­скими обществами, с прогнившей гоминьдановской бю­рократией, которой вынесла свой вердикт революция 1949 г. Политический курс китайского Бонапарта, рас­ставшегося с революционным наследием Сунь Ятсена, игравшего идеей единого фронта, как картой в риско­ванной игре, полностью обанкротился. В условиях рож­дения нового Китая, в муках освобождавшегося от тяж­кого феодального прошлого планы Чан Кайши и его гвардии, настаивавшей на использовании силы для объ­единения с материком, выглядели фантазией оторван­ных от политических реалий авантюристов.

Отец, опираясь на свой незаурядный опыт, помогал сыну овладевать нелегким искусством политического лави­рования, прививал ему вкус к неограниченной власти, неизбежным ее атрибутам — особым привилегиям, по­клонению соотечественников, угодничеству, лести окру­жающих. Тем не менее сын проявил и свой собственный почерк в делах управления экономикой и политикой. Цзян Цзинго, унаследовавший от Чан Кайши веру в непогре­шимость, справедливость своего дела, в незыблемость доктрин военно-силового решения международно-по­литических проблем, столкнулся на закате своих дней с пробивавшим дорогу в мировой политике новым мыш­лением; он санкционировал в последние годы жизни немало реформ, на которые не мог, а скорее, не спосо­бен был пойти его отец. Политики, стоящие по разные стороны социальных водоразделов, освобождались — по желанию или вынужденно — от окаменелостей, оже­сточенности времен «холодной войны». Соратники Цзян

ззз

Цзинго уже не могли мыслить привычными для старой гоминьдановской гвардии категориями, следовать не­примиримым амбициям, манипулировать без каких-либо ограничений сознанием соотечественников, потрясая мечом, сеять, как и прежде, семена озлобления, нена­висти. Сын Чан Кайши вынужден был отступить, хотя и робко, от догматов, возросших нз. почве полувековой конфронтации с КПК. Он не мог поступить иначе. Цзян Цзинго благословил линию на выживание в сфере эко­номики и принял на вооружение идею политической модификации режима.

Перед воротами «На полпути к небу» соединяются западные и восточные дороги. На китайском побережье Тихого океана соприкасаются социальные пути Востока и Запада, и точки этого соприкосновения становятся точками отсчета новых рубежей во взаимоотношениях Китая с иными странами. Китай стал одним из важней­ших государств, он открыл двери для окружающего мира, что создало благоприятные условия для восприятия китайским обществом новейших методов управления, передовой технологии.

Возведением моста доверия через Тайваньский про­лив китайские руководители надеются претворить на практике концепцию единого Китая. Они выражают на­дежду, что новые лидеры Гоминьдана внесут свой вклад в мирное объединение родины.

Оглавление

Вместо введения..... ......... 3

Глава 1

Лицом к Северу.................. 5

На волне революции................ 14

Предательство Чэнь Цзюнмина............. 22

Притворное смирение................ 34

На пути к расколу................. 46

20 марта 1926 г................... 55

Глава 2

Во главе Северного похода .............. 64

Шанхайский переворот 1927 г.............. 71

Любовь, семья и политика.............. 84

Что должно было случиться — случилось......... 93

Сначала —- умиротворение внутренних врагов....... 102

Глава 3

Упрочение диктатуры — слабость режима

«Движение за новую жизнь»: идеализм и реалии деспотии ... 128

Сиань, декабрь 1936 г................ 143

Глава 4 Нашествие

Лугоуцяо.................... 159

Поиск внешней опоры................ 172

Горький опыт 30-х годов............... 184

Глава 5

Пёрл-Харбор и межсоюзнические распри......... 195

Чан Кайши и Стилуэлл............... 200

Гниль в коридорах власти и трагедия народа....... 208

Чета Чан Кайши: в объятиях славы, но перед лицом за­говора ..................... 213

Глава 6

Стилуэллу выносят вердикт.............. 22г

«Судьбы Китая».................. 235

Ф. Рузвельт: «Нам придется опираться на Чанов»...... 242

Не рано ли -пришла победа?............. 253

Глава 7 Крах

Миссия генерала Маршалла в Китае.......... 260

Чиновники жиреют, народ — обескровлен......... 267

«Близкий огонь не погасить далекой водой»........ 277

Агония..................... 287

Глава 8 Отец и сын

Эволюция Цзян Цзинго............... 298

Безопасность за спиной США............. 310

Наследная эстафета................ 320

Вместо заключения.............. 329

Владилен Борисович Воронцов Судьба китайского Бонапарта

На 1-й странице обложки Генералиссимус вспоминает прошлое

На 1-м форзаце Штаб Чан Кайши в Шанхае

На 2-м форзаце Цзян Цзинго на параде

Иллюстрации взяты автором из иностранных источников

Заведующий редакцией А. В. Никольский Редакторы В. А. Зотова, Н. В. Попов Художник Б. Г. Попов

Художественный редактор Е. А. Андрусенко Технический редактор Ю. А. Мухин

ИБ № 7581

Сдано в набор 12.04.89. Подписано в печать 22.08.89. А 00095. Формат 84X1087» Бумага типографская № 11 Гарнитура «Литературная». Печать высокая. Уел Цена i р 60 к кр"отт' 20-16' уч--изд. л. 19,66. Тираж 100 000 экз. Заказ № 238.