Юнус Сэшил (Султан Яшуркаев)

Видимо, возмущенный оборотом дела, российский спикер, по московскому телевидению, в напрасной спешке, заклеймил чеченских революционеров, а их власть признал незаконной. Это был политический просчет. С этого заявления и начались дальнейшие неприятности Чечни, и самой Москвы. Вряд ли чеченцу, бывшему спецпереселенцу, знающему не только чеченскую, но и мировую историю, стоило называть бандой тех, перед которыми не так давно выступал с поздравлениями по поводу избавления от коммунистического режима и которых заверял, что увез бы кое-кого в Москву, в железной клетке, посмей поднять и палец на этот народ. Ведь тогда все говорило, что он не считал умиленно слушающих земляков сборищем преступников.

Наверху, собственно, и не поняли ничего, не поняли, что имеют дело не только с чеченцами или не столько с ними, сколько с явлением, которое начало ползти по всей стране. Казалось бы, по логике вещей надо лихорадочно искать человека, который мог бы найти общий язык с генералом. А Москва, с точностью до наоборот, выуживала из Чечни людей недовольных последним, лукаво вещавших, что того в Чечне никто не признает и власть его висит на волоске. По такому случаю у чеченцев есть притча. Увидела лиса огромные "штуки" барана, и решила, что они обязательно должны оборваться. Долго ходила за ним...

...Странные чувства вызывают люди, разбросавшие по полю камни и ждущие, что взойдет кукуруза. Не варите песок, надеясь получить кашу, - сказал китаец, да и чеченцы говорят: посеешь полынь - пшеницу не жди. Мы вынуждены судить, по ниве, что пожали с поля. И пусть каждый займет на скамье подсудимых заслуженное место. Кто окажется на этой скамье в первом ряду, кто притулится с краешку, кто будет отсутствовать покажут: история... время. Время, говорят, честный человек... Автор этих строк не Председатель трибунала, а лишь один из миллионов потерпевших, и эти записки только свидетельства одного из миллионов...

...Город будто прыгает на одной ноге или сидит на кляче, бегущей трясучей рысью, погоняемая во все стороны огненным кнутом. Надо переносить. Всю жизнь приходится что-то терпеть и надеяться: переживешь - все будет нормально. А потом опять, что-то такое. И войну надо пережить. Но после нее приходит период, который тоже надо, потом еще что-то и уходит жизнь, унося надежду. Разве перечислишь, перецитируешь всех , кто искал смысл в человеческой жизни. А что нашли? Кто этот смысл понял? Каждый узнал две истины: что он рождается и умирает.

...Пол, топчан, тетрадь, рука, прижатая к бумаге, и бумага, и буквы, что выводишь, и все остальное: ходит, трясется, дрожит, будто вот-вот вместе с тобой куда-то провалится.

Во время войны писали многие - в окопах, бомбоубежищах, после отбоя воздушной тревоги. Даже интересно - может, потому что забываешься, не реагируешь, не слушаешь и не глядишь смерти в глаза. Ведь когда война остановится передохнуть, подзарядиться - необходимо сделать кучу дел: накормить живность, найти дрова, поискать воду, позаботиться о еде... Глобальная проблема - вода. Выпустить скотину, чтобы она сама искала воду? А где найдет? И где найдешь потом ее?...

...Дела продвигаются ближе к нам. Между пушечными выстрелами, близко слышны автоматные очереди и свист пуль, будто пчелы в саду жужжат, что-то на горячей сковородке шипит или кукуруза взрывается в хлопья...

Как и ожидал, снова разбился оконный глазок, собранный из осколков стекла, как мозаика. Странно, что пуля попала в это окно. Оно выходит во двор, впереди наш основной дом, с боку соседский. Со стороны Дугурхан не могла прилететь. Оказывается, если из окна посмотреть прямо, то половина его выступает за линию задней стены дома. Раньше не замечал. Значит прилетела по коридору между стеной и забором соседа. Но в начале этого коридора, перегораживая его, поставлен лист шифера. Он цел. Пуля пролетела над ним и, должно быть, попала в окно, как бы сверху вниз. Но тогда как оказалась под краем ковра, метрах в двух от окна? Словом, баллистика и нечего ею заниматься... Инстинктивной математикой вычислил, что единственное безопасное от пуль место в комнате - угол между входной дверью и окном, а от снаряда - только пятый угол, который вряд ли найдешь сегодня во всей Чечне. Отодвигаешься от окна, насколько можно, рассчитывая дать потомкам некоторые шансы иметь живого предка. Треск на улице. Кажется осколок врезался в соседнюю крышу. По звуку чувствуется, что не в нашу. А это уже звук разбитой бутылки. Понятно, пуля или осколок попали в кучу старых бутылок, из под кефира и молока, что лежат у забора, с советских времен.

...Если собрать все осколки и прочее, что влетело, попало в дом, можно будет открыть музей. Не стоило выбрасывать те бомбовые, что валялись перед домом - идея пришла не сразу. А осколок, что ушел в землю огородика, надо откопать - солидный экспонат... Вроде немного сбавили темп, тише стало... показалось. Закурим, товарищ, хорошая вещь "Прима", прямо в душу - стратегического назначения - на самые суровые случаи жизни.

В Чечне много раз проходили кампании по изъятию оружия. Началось еще в восемнадцатом веке. Пришел тогда некий полковник русской службы Пьерри с солдатами и говорит: "Чеченцы, сложите оружие, не положено, разве не знаете, что вы холопы Самодержца всея Руси?". Разбили полковника, как говорится, в пух и прах - по горной реке долго фуражки плавали. Если бы тогда вместо Пьерри прислали какого-нибудь Порфирия с длинным обозом ситца и гвоздей, и предложи он чеченцам бартер - вся история русско-чеченских отношений этими гвоздями и писалась бы... В тридцатые на каждый район спускался план изъять такое-то число оружия. Как-то давно слышал от стариков. Забирали человека в НКВД, ставили перед ним тазик, наклоняли к нему и... бить. После такого вступления предлагали сдать оружие. Тот отвечал, что нету. Тогда участливо предлагали: хоть купи, но сдай, иначе - расстрел. Он спрашивал: где купить? Тут по секрету сообщали, что у одного работника НКВД есть в продаже винтовка... На следующий день покупал и сдавал. Так в Ножай-Юртовском районе одна винтовка была сдана раз двадцать! Привели одного и поставили перед ним тазик. Очень просил человек, чтобы с ним не проводили эту процедуру, но его не послушались. Подписал тот все бумаги, купил винтовку и... в горы. Потом из засады начальника НКВД и убил. А из Москвы приезжали эмиссары и спрашивали: откуда берутся абреки?

Вспомнился еще один. Имя его было Муса, если по-библейски, Моисей. Человек был серьезный, очень хозяйственный - содержал много скотины без батраков и исправно платил советской власти все подати. Поэтому власть его какое-то время не трогала. И еще, был талантливым - умел делать все. Ну, когда чеченец умеет делать все, первое, что сделает - оружие. Делал наганы, винтовки, словом, любое оружие. Как-то, найдя в горах заброшенную пушку без замка, по пазам казенной части сделал слепок, а потом и сам замок и пушка была поставлена на "ноги". Сам Муса никого не трогал и себя трогать не позволял. Однажды, в специфично чеченской ссоре, получилось, что от его руки погиб человек. По обычаю он удалился из села и жил в горной пещере, скрываясь от кровников, одновременно уже и от советской власти и называли его "пещерным человеком". Рассказывают, что искусно изготавливал наганы с серебряной насечкой и посылал районному начальнику НКВД и прокурору. Те его не трогали, тем более, что никого он не беспокоил. Власть объявила кампанию против абреков: переловить, уничтожить, и все тут. Возглавить ее из Москвы, приехал большой начальник. Дошли и до Мусы, и его пещеры. Там же находилась и семья абрека. Окружили, как положено, и говорят: сдавайся. Ни ответа, ни привета. Чекисты постреляли немного по пещере, и Муса в ответ нескольких "завалил". Тогда московский чекист говорит чеченскому коллеге, (он и рассказал эту историю), чтобы вступил с абреком в переговоры. Вернулся он к московскому начальнику и доложил, что абрек идти в ОГПУ отказывается. Начальник спрашивает, что тот там делает, какое у него оружие и т.д.? Сидит в пещере, на нем накинута овчинка, там колыбель, младенец, жена, оружия не видно. И действительно, никакого оружия он в пещере не видел. Московский начальник спрашивает, не согласится ли абрек пустить в пещеру его, переговорить. Тот согласился... "Люди рассказывают, что ты большой мастер, это правда?" Абрек немногословно отвечает, что умеет кое-что. Бывалый чекист: "И кинжал умеешь?" Муса: "могу". - "И наган?" - "И наган можно". - "А такой мог бы?" - вытащил опытный чекист маузер и хотел выстрелить в абрека. Тот мгновенно выстрелил из рукава овчинки и ответил: "твой не знаю, свой сделал сам"... С тех пор против Мусы начали настоящую войну, но взять его не могли. Тогда собрали чекисты зимой весь аул, будто бы на некий праздник, потом по снегу погнали всех ближе к пещере абрека и держали там, пока он, пожалев земляков, не сдался. Его забрали в Москву... Уже когда чеченцы вернулись из Казахстана, каким-то путем, Муса передал, что жив, работает на секретном оружейном заводе... ему ампутировали ноги, чтобы не сбежал. Так что, кое-что, стреляющее сейчас, может быть и конструкции нашего земляка... конечно, без личного клейма...

...Чеченцы внутренне ориентированы на Европу, но приписаны к Востоку. В общем-то понятно - империи, которая и сама все никак не могла вкарабкаться в Европу, нужны были только азиаты. Ничего такого восточного у чеченцев нет, кроме религии, а она, известно, не врожденная - мусульманином может быть и немец, и есть такие. Присоедините Чечню к Англии ( такое "предсказание" передается чеченцами из поколения в поколение ) и посмотрите кто будет заседать в палате лордов через несколько поколений... Британскую королевскую семью уведомляем, что это не заговор, а попытка шутки, и бояться нечего. У чеченцев есть и свой анекдот, насчет английского протектората над ними. Встречается чеченец с англичанином и говорит тому: "Так мол и так, у наших стариков предсказание имеется, что мы под английское владычество придем". А тот, убегая: "...но... но... но...".

Не до "выращивания" "собственных Ньютонов"... Шекспиров... Гете... Моцартов... Бальзаков... Толстых - как бы выжить...

...Бедные голуби. Они летали стаей, выглядывая вокруг корм. Когда кормил кур, налетели сизой тучей и мигом склевали все зерно. В стае их было штук девятнадцать. Гнал их, кричал на них, но они, чувствуя, что не могу швырнуть в них палку, не улетали, а чуть взлетая садились снова и съедали куриный рацион. Куры их или боялись, или жалели, но уступали им. Сегодня привычного шума стаи не было слышно и на крыше не было видно ни одного голубя. Это несколько удивило, но, еще ничего не понимая, пошел кормить скотину. Когда вышел на улицу заметил, что недалеко от навоза валяются какие-то тряпки - не сразу дошло, что голуби! Мертвые. Машинально стал собирать в одну кучу - семь штук. Долго доходило, что их накрыл или снаряд, или дождь осколков. Потом заметил, что дальний сосед Салавди тоже что-то собирает. Оказалось то же самое. Итого, во вчерашнем бою пало одиннадцать голубей. Вестники мира войну проиграли. Здесь летало и много ворон. Но ни одной убитой не видел. Наверное, мудрее голубей.

"Яхь", "эхь" (совесть), "бехк" (вина и ответственность) - три столпа, на котором держится национальный характер, его духовность. Чеченец вовсе не безрассуден. Сегодня весь мир говорит: вот, Россия мощная держава, у нее огромная армия, вооруженная танками, самолетами, "градами" и как чеченцы все это не учитывают, сопротивляются - усугубляют свое положение, несут огромные потери. Чеченцы обо всем этом знают, но они в состоянии "яхь", в котором человек непоколебим. "Яхь" - суть и даже определитель чеченца. Это ощущение себя равным другому человеку: самому сильному и богатому, смелому и благородному, королю и так далее. Чеченец признает выше себя три предмета: свой головной убор, потолок своего дома и небо.

"Яхь" - путь человека от рождения до подвига и достойной смерти. Чеченцы жизнелюбивы, но если надо умереть - "яхь" помогает им сделать это, будто того и хотели. А способность мужественно умирать всегда называлась самоотверженностью и тому, кто пытается назвать это иначе, не хватает именно того, о чем речь. Чтобы понять о чем разговор, надо получить все это с молоком матери, от отца, деда, сверстников, родного дома, гор, родника, взгляда аульской девушки, так же как понять душу русского человека, надо родиться русским. Переступить черту "яхь" - равнозначно перемещению в другое измерение - за порог общества, семьи, народа. Об одном скажут, что он полон "яхь", о другом, что лишен его, это уже приговор, обжалованию не подлежащий. У одних: "мертвые сраму не имут". Чеченцы так не говорят, ибо мертвые у них срам "имут", и не только сами, но и живые за мертвых. Каждый из них носит в себе затаенный страх умереть недостойно, это чувство тоже входит в понятие "яхь". Если седьмой предок умер недостойно, срам за него испытывает седьмое поколение. И оно должно смыть это пятно с предка, даже ценою крови - собственной или чужой. Чеченец сам часто признается, что если бы не вошел в состояние "яхь", не смог бы исполнить, совершить, одолеть... Когда человек в таком состоянии, в том же состоянии, с ним находятся все его предки - живые и мертвые, родственники, друзья - где бы они физически не находились. Это природа национального характера - девственность личности, которую нельзя нарушить дважды. Сознательный выход за нормы "яхь" лишает человека этого качества и тогда "эхь" и "бехк" становятся стражами, препятствующими возвращению обратно.

Сегодня много доказывающих, что "его народ" лучше других. Не хотелось бы быть заподозренным в том же, это есть попытка рассказать о малоизвестном народе некоему воображаемому собеседнику, который ничего о нем не знает или знает мало.

Правда, если бы пресловутые верхи понимали ситуацию в Чечне, положение самого генерала, не раз сожалевшего в выступлениях по телевидению, что пришел к власти, и искали нормальный выход из тупика, его можно было найти и не прийти к сегодняшнему преступлению. Чеченская политическая рулетка стала огромным бизнесом для множества политавантюристов. Одни в Москве стали играть на эту ситуацию, поддерживать ее тление, другие - на повышении акций тех, кто хотел овладеть Чечней, низложив генерала.

К сожалению, в теории классовой борьбы не упоминается категория: "зависть".

Если спрашивается о том: были ли в Чечне люди, которые действительно хотели ее независимости, свободы для народа? Да, были. Но большинство из них не делали в республике политическую погоду. Отдельно для Чечни надо отметить и то, что среди чеченцев, которые не так давно жили материально в пределах советского прожиточного норматива и ощущали себя равными друг другу, появились богатые. Конечно, речь не о трудовых сбережениях. Своих чад они обучают за рубежом, а детей простых чеченцев, которые не имели возможность кончить и советскую школу, вооружают и отправляют в горы. Так появляется множество вооруженных людей. С одной стороны, они должны служить нанимателю, но с другой - их внутреннее чувство говорит, что все чеченцы должны быть равны (быть "простым" никому не хочется). Но равным можно быть, став тоже богатым. Им тоже хочется быстро разбогатеть. И они идут на преступления , имея хорошие мысли - стать добропорядочными людьми, после того как "уровняются". В Чечне, как и в России, идет закономерное расслоение народа, на классические слои - богатых и бедных.

В Москве-то всегда уверены, что к ним из Анголы... Никарагуа... Эфиопии... Афганистана... Чечни идут самые передовые, так называемые "здоровые силы"...Многие политические несуразности, вытворяемые Москвой в отношении Чечни, здорово помогали Дудаеву, а той казалось, что ей помогают веревочки из песка, которые часто вила чеченская политика. Те, кто должны были заниматься чеченским кризисом усиленно пытались доказать, себе и другим, что с генералом невозможно договориться, что было неправдой. Он сам настоятельно просил, чтобы с ним договорились. Конечно, когда в Москве начинали "шахраиться" на его власть, Дудаев вооружал "народ", который, кстати, уже никогда не сможет разоружить даже сам вооруживший.

Да, генерал был в заблуждении, полагая, что московские "демократы" на виду всего мира не пойдут на такой роковой шаг, как война.

...Длинным будет список ответственных за эту войну - составленный там и здесь народом. Главным видится российский президент. В каждый час, минуту, секунду гибнут люди: женщины, дети, старики - русские, чеченцы, армяне, евреи, ингуши, украинцы, кумыки, татары - Грозный самый интернациональный город Кавказа. С другой стороны гибнут солдаты - еще не познавшие жизнь ребята, со всех уголков России - глупо, ни за что. А разве уцелевший в этом кошмаре, останется нормальным, не сойдет с ума? Нет, после этого все мы будем сумасшедшими. Мы подставлены все. Все стоим в очереди в огромный, переполненный нами же, сумасшедший дом...

Старик Кюзи, участник Сталинградской битвы, неграмотный человек из горного аула Махкеты, видел как начальники неправильно воюют и говорил об этом своему командиру взвода, но тот ему отвечал: "молчи, Кюзи, и береги свою башку, не нашего ума это дело"... "Нас нисколько не жалели и клали под врага, как поленья дров в печь... если бы они считали солдата человеком - мы не потеряли бы столько людей...",- рассказывал старик и с такой обидой, будто это было вчера. В полку он был самым высоким и дальше всех бросал гранату. Однажды погнали их на танки. Он бросил гранату, но неудачно, у танка только гусеница полетела и тот стал поливать из пулемета. Кюзи лег. Выждал и снова бросил гранату - попал, но и сам получил в грудь несколько пуль из пулемета. Все поле было усеяно трупами скошенных солдат. Рану получил в "пустую грудь" - так чеченцы называют правую сторону туловища. Он подполз к танку, который подбил, забрался под него и лежал. В живых из его полка вроде бы никого не осталось. Но ночью он услышал стон. Пополз на него. Стонал один "хохол" из их взвода. Это был здоровый мужик и обижал слабых солдат. Как-то Кюзи ударил его и опрокинул на спину. Тогда тот обещал в первом же бою сделать ему: "та-та-та-та", - очередь из автомата. А он ответил: "А я тебе - "тах", - один выстрел из винтовки... Когда Кюзи подполз, тот стонал и просил: "Помогите...". Он с трудом оттащил его под танк, они пробыли под ним всю ночь. На рассвете "хохол" скончался. Тогда он пополз к своим...

Плохо когда историй несколько: официальная и подлинная. Последняя часто прячется в архивах, под общей крышей ГУЛАГ... А ведь давно сказано: лживых историков надо казнить, как фальшивомонетчиков. И Бердяев говорил: самосознание предполагает самокритику, самообличение, бахвальство никогда не было самосознанием, оно может быть лишь затмением...

...Такое чувство, что в голове сгорел предохранитель и в нее может влетать и вылетать все, что угодно, прямо какой-то проходной двор. Какой-то наряженный мужик на фоне Кремля, встречающий хлебом-солью Наполеона - из некогда виденной старой открытки... гаитянки с картин Дега... Маресьев, стреляющий в медведя... бал в "Войне и мире"... худой, как ты сам, Бунин за письменным столом, сокращающий Льва Толстого... И еще, и еще - сотни... тысячи слайдов, встревоженной, как пчелиный рой, памяти... Вдруг на быстром коне влетает земляк - ротмистр Александр Чеченский, воевавший вместе с Денисом Давыдовым в Отечественной войне 1812 года, и поднимает коня на дыбы. Он был ребенком вывезен из пылающей Чечни и воспитывался в семье генерала Н. Раевского, со временем сам стал генералом... В 1612 году рядом с Мининым и Пожарским стоял чеченец, чтобы не пересказывать отсылаем к роману Загоскина "Юрий Милославский или Русские в 1612 году"... Когда Ермолов разрушил аул Дадай-юрт, он вывез оттуда чеченского мальчика. Со временем мальчик стал Захаровым и академиком Императорской академии живописи. Наверное, его картины, те, что были в Грозном, погибли. Подписывал свои работы: Захаров, из чеченцев. Портрет Лермонтова писал... Ермолова... автопортрет...

...Чеченец Ханпаша Нурадилов уничтожил 920 фашистов и 27 взял в плен, погиб в 42-м, похоронен у подножия памятника "Мать-героиня", на Мамаевом кургане, (был записан кумыком и татарином), другой чеченец - Махмуд Амаев - 277 фашистов, погиб в 43-м, Абухаджи Идрисов - 309 фашистов, остался жив, жил в нищете, писал и писал в обком заявления, чтобы ему дали квартиру, как дали - умер, Ибрахим Бейбулатов - более 300 фашистов, погиб, (был записан кумыком), еще - Хаважбаудин, надо же, фамилия выскочила из головы, уничтожил 287 фашистов, сам погиб... Да, Магомед-Мерзоев его фамилия... был записан таджиком... На войну ушло 39000 чеченцев... бросались с шашками на немецкие танки... "слепили" их бурками... Да, еще Дачаев из Герзиль-аула, Герой Советского Союза, жив. Героя получил за форсирование Днепра... воевал записавшись аварцем... К званию героя представлены были больше ста человек, но получили те, что записались в другие национальности...

У чеченцев, как у народа, никогда не было в столицах империи, говоря сегодняшним языком, своего лобби. Так как у них не было князей и прочей феодальной верхушки, то завоевателям делать генералов было не из кого. Скажем, у аварцев, кумыков, осетин, кабардинцев и т. д. была знать, представители которой после присоединения получали звания, награждались орденами, землями, и частью оседали в столице - учились, обзаводились связями, женились. Эти люди, определенно, влияли на формирование отношения имперских чиновников к народам, из которых вышли. Чеченцев в этом смысле никто не представлял и отношение к ним формировалось по романтической литературе, с одной стороны, и по отчетам различных приставов, с другой. Немногие из них получали младшие офицерские чины, но влияния не имели. Однако со временем, некоторое число чеченцев попало в конвой Его Императорского Величества и стали получать чины и прочее, но они не успели стать прослойкой, влияющей на отношение к их народу, а скорей представляли собой экзотику. Одним из таких, выдвинувшихся в те времена, был генерал Орца Чармоев. Это семья в последующем стала весьма богатой. Сын Орца - Тапа стал миллионером - первым чеченским нефтепромышленником. Был компаньоном известного Нобеля, премия которого, безусловно, состоит и из денег, вырученных на чеченской нефти... Формированию чеченского лобби в России помешала революция... В последующем Тапа Чармоев возглавил Правительство возникшей тогда Горской республики, затем эмигрировал во Францию. Умер в 1936 году. Да, еще один чеченец был царским генералом, Эрисхан Алиев из аула Эрсаной, к сожалению, мало что о нем знаю, разве что был полным генералом артиллерии, учавствовал в первой мировой войне, и Николай 11 говорил о нем, что он настоящий полководец. Единицы чеченцев, в предреволюционные времена, поступали и в российские вузы, но процесс был прерван революцией... потом и похоронен...

...Пришли вести: армия вступила в микрорайон и бесчинствует. Хватают людей, (отбирают мужчин), одних расстреливают, других увозят в бэтээрах. Расправляются с молодыми, крепкими. Когда те говорят, что не воевали, отвечают: "надо было". Эти неприятные новости принес какой-то проходящий мужчина. Я, по обыкновению, выразил некоторые сомнения. Это его рассердило. - "Может, сомневаешься и насчет сожженных НКВД 700 человек в Хайбахе в 44-м, в день выселения?" - сказал он, подозрительно обглядывая меня. Примирительно ответил, что факт известный. Это его не успокоило, упрекнул меня расстрелянными в 40-м, тем же НКВД, 20-ю тысячами поляков. Меня осведомленность неграмотного на вид человека в столь темном деле удивила, и я спросил: откуда такое знает? Ответил, что с ним в лагере сидел именно один из тех, кто расстреливал и звали его Васька, и кроме того, он тоже, хотя институт не кончал, может читать газеты. Говорил таким тоном, будто твердо был уверен, что за все это я тоже несу ответственность...

Завгаев, за год до ГКЧП, взял меня в помощники - я пошел. Я ему был нужен - был его сторонником и желал ему успехов. Где-то в году 88-м отправил Горбачеву довольно объемное исследование проблемы. Назывался этот, весомый труд "Чеченский вопрос". Описал рану, называя вещи своими именами и, к сожалению предсказывая кое-что из последствий подобного эксперимента над народом. Этот документ, как понял, произвел впечатление на одного из членов Политбюро, к которому попал.

Говорить на тему письма приезжал представитель ЦК КПСС Виктор Павлович, инструктор ЦК, фамилию запамятовал. Говорили с ним в кабинете Завгаева три часа и двадцать минут - засек время. Кстати, в тот день и познакомился с Завгаевым, которого до этого никогда и в лицо не видел. Разговор был трудный, Завгаев в разговор не вмешивался, "занимался своими делами", но улавливалось, что прислушивается. Наверное, было небезынтересно, какие претензии предъявляет Москве его земляк, взявшийся объяснить некоторые моменты истории своего народа, и как он справится с ношей, которую взвалил на себя, должно быть, от политической наивности. порой представитель приходил в замешательство, от некоторых аргументов и примеров. В таких случаях обращался за помощью к Завгаеву - за подтверждением или опровержением. Но Завгаев, к его чести, неизменно отвечал: "не знаю, что в письме, но то, что говорит - правда".