Юнус Сэшил (Султан Яшуркаев)

Одним из популярных занятий всадников был угон княжеских табунов и стад. Своих князей у чеченцев не было и отдуваться приходилось князьям соседних народов. Табун или стадо пригоняли в аул и по справедливости делили между теми, у кого было плохо со скотиной или гужевым транспортом. Преимущественным правом пользовались сироты, инвалиды, вдовы, старики. Этот род занятий был одним из институтов социального обеспечения общества. Моральным оправданием тут считалось то, что князь не сам ухаживал за своей скотиной, а эксплуатировал бедноту. Всадники не богатели, а со временем складывали буйну голову в каком-нибудь очередном набеге или стычке.

...Однажды в Цацан-юрт пришло большое наводнение - дома, говорят, уносило как щепки... У Несарсолта был такой конь, который в воде чувствовал себя, как дельфин. Он бросался на нем в самые опасные места и спасал людей. В это время заметил, что одна известная своей красотой девушка забралась на дерево, что росло у дома. Подскочил Несарсолта на коне к дереву и крикнул девушке, чтоб прыгнула к нему в седло, но та отказалась - женщина ни при каких обстоятельствах не может коснуться чужого мужчины, а тот женщины... Снесло всадника с этого места, но он выбрался, и снова бросил коня к дереву, повторилась та же картина. Бросил Несарсолта третий раз коня в воду и крикнул девушке: "Клянусь перед Богом и людьми с этого дня ты сестра моя, прыгай!" Тогда девушка прыгнула и схватилась за его пояс... Правнук той девушки, один из наших старейших юристов, и рассказал автору эту историю. Как-то пришлось познакомиться и с внуками Несарсолта. Имена их Магомед, Зураб, Ахмед, Заур. Видно, к ним что-то от деда перешло. Все они ребята, быстрые, как метеоры, деловые. Все кончили вузы и, как тогда говорилось, работали в разных отраслях народного хозяйства. Зураб стал москвичом и со своим маленьким сынишкой говорил только на русском языке, звали того Денисом...

...Генерал Ермолов мечтал увидеть чучело последнего чеченца в музее. В 1819 году Ермолов дотла разрушил чеченский аул Дадай-Юрт. Варварство возмутило даже императора Александра I и на ходатайстве о награждении исполнителей злодеяния он начертал, что за истребление женщин и детей награды не выдаются... Традиции разрушения и уничтожения передаются эстафетой... Но будут и те, что откажутся - в них и парадокс России. Ведь знаем и генералов, которые отказались убивать в Чечне, кого за это и с работы сняли...

...Идут усиленные слухи, что трупы погибших солдат бросают в некие емкости с кислотными отходами - убрать вещественные доказательства, чтоб и след простыл... Люди, способные на такое, способны еще на множество вещей, от них должно быть страшно не только Чечне - всей стране...

...Сегодня с нашей улицы забрали троих. Одного при этом ранили. Жили чуть дальше от нас, в сторону школы. БТР стоял недалеко, и солдат стрелял очередями по пролетающей голубиной стае, хорошо, что не попал...

До "Варфоломеевской" совсем немного...

...Забрали брата Дудаева и его знакомого, который зашел его проведать. Брат генерала находился в другом своем доме, а главный дом, в котором жил постоянно, солдаты взорвали, и нам при этом досталось... Бои усилились , а срок очередного "перемирия" истекает завтра в двенадцать!

Подлинные герои народа живут в песнях, балладах и о них говорят, будто еще живые и находятся по соседству или в другом ауле. Например, канонизированный герой, "вождь чеченской бедноты" эпохи гражданской войны так и не стал легендой в среде той самой чеченской бедноты, а вот абрек Зелимхан Харачоевский национальный герой. Он чеченский Робин Гуд ХХ-го века. У Зелимхана Харачоевского были кровники, и они потратили много лет, пытаясь "взять с него кровь". Но когда царские каратели вероломно убили того - кровники плакали...

Чеченцы рассказывают. На одного человека пала кровная месть, и он уехал в очень далекие края. Прошло много лет. Но и в этой дали и через столько лет, он вел себя очень осторожно. Как-то жена спросила его, что он так боится, ведь кровники далеко и не знают, где он. Муж ответил, что его враги люди мужественные, способны и из под земли его достать. Этот разговор мужа и жены слышали кровники, которые нашли его и как раз стояли за дверью, чтобы войти и убить врага. Услышав слова мужа, они вошли и -. простили кровника, за его уважение к ним...

"Мехка кхел" не может решить все проблемы и залечить раны народа, но может положить начало процессу становления национальной власти, на основе исконных традиций. Ждать установления в Чечне на данном этапе некой справедливой власти не реально, но начинать надо с того, что приведет к становлению таковой - с формирования "Мехка кхел". И оторвавшись от России, и оставшись в ней, Чечня будет проблемой, пока многие многое не поймут...

Наверное, главная трагедия не в том, отделится Чечня от России или останется в ней. И пишущий эти строки, не эту проблему пытается решить. Чечня, может, нуждается в России больше, чем та в ней. Если отделятся и десяток таких, как Чечня, Россия всегда останется одной шестой. Главное в том, что стало с Россией и Чечней, кем стали те и эти, кем станут дальше, к чему придут.

Россия так богата, что не может ни осмыслить свое богатство, ни освоить.

В Костромской области, скажем, можно поместить Чечню, Ингушетию, Осетию, Кабарду... Такие леса, поля, реки, охота, дичь, ягода, грибы, рыбы, воздух - благодатный край - и некому жить. Пустые деревни в трехстах километрах от Москвы! Тут средне хозяйственный человек мог бы за пятилетку стать кулаком. Пусти на тамошние лесные поляны старика - чеченца или аварца с косой - на сто коров сена накосит. А коровы какие! В Чечне десять коров не дают столько молока, сколько одна костромская! Картошка - с вымя чеченской коровы! Народ прекрасный, как у нас говорят, с "хорошим сердцем". Но что с ним сделали!? Приехав туда летом, как-то случайно обломил высокую крапиву, неожиданно, оказалась еще съедобной , у нас к этому времени она уже стареет. Удивился - нарвал, приготовил на обед - растер, по-нашему, с солью. Зашла секретарша Галина Григорьевна и спросила, чем это занимаюсь? Объяснил. Попробовала и шумно побежала к шефу, сообщить. Пришлось готовить новую порцию. А было ее там - поселок зарос, под окном первого секретаря райкома - чащоба. Шеф, как говорится, любил поддать, а закусывали - рукавом. Он оперативно довел до сведения своих "соратников" о появлении "новинки", а лучшую закуску, чем крапиву, растертую с солью, трудно придумать. Через неделю райцентр был очищен от этой, злой на вид, но полезной растительности.

... Салавди, если перевести с чеченского на русский, говорит: человек сам своя главная трагедия - "адам ша бу шен бала". Так и запишем...

Пушки опять запели шаляпинскую "дубинушку". Оба президента божатся воевать, один до последнего чеченца, а другой до последнего россиянина - до мира далеко. Мародерство идет открытое и уже никого не удивляет, и даже не возмущает - привыкли, будто так оно и должно быть.

...Чеченское назидание. Рассказывают. Сын выгнал из дома отца. Случай беспрецедентный для Чечни и собралось много стариков, чтобы помирить родителя и наследника. По пути завернули они к одному умному и уважаемому человеку - взять его собой. Тот категорически отказался и на вопрос, почему, ответил: хорошо помню, как этот ныне отец, изгнанный из дома сыном, в свое время, когда был сыном, выгнал из дома своего отца. Услышав такое, старики повернули обратно и разошлись по домам...

...Бомбят Черноречье и Аргун. У нас не бомбили. "Варфоломеевская" - завтра. Все насторожены, многие напуганы. Как говорил Вергилий: "...крепнет молва на ходу и сил набирает в движении". Остался один. Ополченцы якобы пытаются взорвать дамбу в Черноречье, там есть огромный искусственный пруд или озеро, которое громко зовется "Грозненским морем" и затопить таким путем город. Фантазии. Упорней слухи, что у Дудаева есть атомная бомба. Это напугало многих, особенно русских. Бомба будет взорвана, по слухам, сегодня-завтра. Это тоже, на все сто, утка. Уходить и не подумал, если что - пусть все произойдет в доме, который сам построил. Вчера пришла Екатерина Георгиевна, взволнованная, напуганная, советовала бросить все и бежать. Они с дедом собрались и готовы это сделать, но не знают, куда. Успокаивал ее, но куда там. В общем - паника. Поселок мертв. Владеет им только Том, который бегает с утра до вечера. Много собак. Впечатление такое, что Грозный уже полностью принадлежит им - Собачий град. Они стали жителями, гражданами города. Чувствуют себя хозяевами и нахально лезут даже во двор и ваши протесты воспринимают как наивность человека, не владеющего обстановкой - не реагируют абсолютно. Вспомнилось из Салтыкова -Щедрина: ...Все тихо, все мертво - на сцену выступают собаки...

Позавчера набрал две бочки воды. Напоил скотину вдоволь, как положено. Мать Тома выпила четыре ведра, надеюсь, сегодня они умерят пыл. Вчера побрился, помылся, постриг ногти. Посмотрел в зеркало, попытался придать лицу живость - не получилось. Улыбнуться, даже искусственно, оно не хотело, лишь безобразно расползались морщины, которые стали еще узловатей, похожими на обнаженные корни дерева или на множество изогнутых рельсов узловой железнодорожной станции, после бомбежки. Как-то странно в целом поселке проснуться одному. Самая мужественная из нас, Дугурхан, видимо, ушла к брату. Может, где-нибудь есть кто-нибудь... Может выживем, а может, проблемы кончаются - завтра 23 февраля - годовщина депортации, 51 год исполняется...

...С любовью писал о чеченцах и чеченках грузинский писатель Х1Х века Александр Казбеги - князь по рождению и крестьянин, в великом смысле этого слова. Он в совершенстве говорил по-французски, с удовольствием пас своих овец, прекрасно писал... Чеченка, вопреки утверждениям коммунистической пропаганды, была, как отмечал Казбеги, самой свободной женщиной Кавказа, и ее добродетель - вне подозрений. Если у мужа появлялась тень сомнения в отношении жены, он разводился и требовал клятвы на Коране у подозреваемого. Принесение ложной клятвы исключалось, так как поклясться обязан был не только подозреваемый, но и, известные правдивостью и порядочностью, его родственники, до шестидесяти человек. Если принести клятву было невозможно, в силу того, что сомневались в родственнике, они брали на себя вину, после чего принимали меры к примирению сторон. Путей примирения было несколько. Обманутому мужу полагалось на время отдать жену того, кто не мог положенным образом очиститься от подозрений , чтобы с ней сделали то же самое, что совершил он с чужой женой. Если у него не было жены - отдавалась сестра или жена брата - оскорбленный мог выбирать. Вторым "примирения" было убийство виновного (убийство виновной жены было обязательным). Если прелюбодеяние было совершено незамужней женщиной, виновный мужчина на той женщине женился. Это был самый простой путь и самый редкий - трудно было найти родственников женщины, которые бы ограничились в таких делах свадьбой, обычно следовала месть. Чеченские Капулетти и Монтекки были несговорчивее шекспировских. Для оскорбленного изменой жены мужа не было никакого позора с момента отмщения. Если мужчина коснулся чужой женщины или девушки, ("куьйгаш тохар"), это был большой скандал и часто кончалось убийством виновника. Предъявление женщине необоснованных претензий, ревность и прочее считались среди чеченцев недостойным мужчины. Ведется речь о чеченских обычаях в их первозданности, когда все было, как говорится, как положено.

... Сидели у Салавди. Началась стрельба. Сперва пулеметы, автоматы, изредка гранатометы били, а потом подключилась артиллерия. Все это где-то рядом. По нашей улице дали несколько пулеметных очередей, но я перебежал улицу. Стрельба шла минут двадцать. Сейчас несколько сбавила темп, хотя одна пушка внизу никак не может успокоиться. "Варфоломеевская..." наступила. Будем смотреть, как говорится. Чеченец утром может в шутку запустить какой-нибудь слух, а вечером, услышав его от другого, - принять за небесное послание. Такому и пример приводят. Подошел один к детям и в шутку говорит:"Бегите к мечети, там яблоки раздают". Те побежали. Посмотрел он им вслед, и, сказав, - может, действительно дают, - побежал сам...

...Стрельба подошла уже совсем близко, кажется, пуля в окно ударилась. Надо с этого места сматывать. Зря носки снял, всегда надо быть готовым, одетым, нельзя расслабляться. Обычно все и происходит, когда расслабляешься, не ждешь. Нет, надо надеть носки и выйти. Барсик визжит за дверью, будто в капкан попал. Теперь - хочешь, не хочешь, надо. Заколебали, как говорится...

Полчаса был на улице. На стороне цирка видно огромное зарево. Бьют и пушки, и пулеметы. Распускают слухи, а потом их боятся. Пустили насчет этой пресловутой "ночи" и две недели ждали ее, как конца света. Вчера она началась и все продолжается. Совсем рядом бьют автоматы. Время работает против России, а пушки - против Чечни. Все вокруг трясется, будто в океане по спине кита ходишь.

Два дня не открывал тетрадь. Позавчера были сильные бои - кругом лихорадило. Перестал писать и пошел во двор. Вышагивая по нему, выкурил сигарету. Надоело и пошел спать. Постель тоже дрожала, словно тебя в колыбели качают. Спал крепко, но все равно слышалось как на улице все грохочет, свищет и прочее. Вчера, недалеко от нас, двоих убило и одного ранило - пожилые. Я смотреть не пошел. Позавчера солдаты избили до полусмерти троих. Двое дошли сами, а одного принесли. Избили просто так, остановили БТР, сошли и избили. Вчера днем ходил вниз, там базарчик небольшой, все страшно дорого - в основном продают гуманитарку, ясное дело, ворованную. Вот уже больше месяца говорят о ней, но еще не видел ни одного, получившего ее. Салавди и Сапарби так ее хотят, но никак. Говорят, надо подать списки и ждать очереди. Сапарби говорит: в этой стране только убить могут без очереди, а за остальным надо стоять. Сегодня целый день стояли за водой, так и не привезли. Объяснили, что шофер хочет, чтобы ему на бензин деньги дали. Справедливо, конечно, если ему новая администрация не дает. Все мы перед ним заискиваем. Я сперва не хотел и оставался без воды....Стреляют, но буду писать - спать и так нельзя - кастрюлю сторожу. ..

Вчера, когда был внизу, надумал дойти до "Березки", (один из микрорайонов города), говорят, там базар больше, народу тоже. Надо пройти четыре остановки, в сторону центра, по Старопромысловскому шоссе. Пулеметы галдят - лягушачий концерт в ауле. Слева, где поляна - могилы, свежие, с деревянными крестами. Сосчитал - было восемь, потом понял, что братские - курганы большие. По дороге беспрерывно гоняют бронетехнику. Много грузовиков с солдатами. Ехали в основном из центра. На "Березке" много военных машин. Базар довольно бойкий - почти все, что хочешь. Военные предлагали говяжью тушенку по полторы тысячи за банку. Коробка спичек - двести пятьдесят рублей. Купил десять коробков у одного русского, по сто рублей. Многие хорошо нажились, грабя разные склады, пока чеченцы в бегах. Правда, и те своего не упустят, когда вернутся, если что осталось. Дома все без окон, много сгоревших, нет ни стены, без автографов войны. Многие квартиры пробиты снарядами и как-то неловко заглядывать - живут люди. На обратном пути наткнулся на полосу газеты. Вид у нее был свежий, давно не видел газет, не выдержал, поднял. Это была "Российская газета" за четверг 16 февраля. На ходу пытался читать, но трудно было без очков, только заголовки различал. Полоса была порвана сверху вниз и оторван нижний угол. Последние слова на месте обрыва были: "без глянца", действительно, кругом все было без глянца. Там же вычитал: "... произошло разрушение целой страны. Чтобы ее разрушить понадобилось огромное количество ума, сил, нервов, таланта". Это были слова директора театра, 1951 года рождения, потомственного интеллигента. Согласился с этим деятелем искусства, хотя он и вступил в противоречие с отечественной пословицей: "ломать - не строить, ума не надо".

Погода становится чудесней, тем и опасней. Сегодня пекло, как в июне. Если так будет продолжаться - засуха, со всеми последствиями для людей и скота...

...Вчера произошло приятное событие - пришел Абу - однокашник по МГУ. Он геолог, правда, уже много лет безработный. Приход его обрадовал, в душе боялся, что и его может не быть, живет в районе аэропорта, где лежит самая широкая дорога в город, и где, особенно в первые дни, было самое пекло. А он, оказывается, думал, что нет меня, так как слышал, что наш поселок стерли с лица земли. Оба, тайком друг от друга, пустили слезу. Он пришел где-то в третьем часу. Добирался два с половиной часа, несколько раз задерживали на постах, проверяли... Буквально, на ходу перекинулись несколькими словами, принесли соболезнование друг другу по истерзанной отчизне. Увидев тетрадь, Абу спросил, чем это занимаюсь.? Ответил, что ругаю Москву за этот бардак. А он, - правильно, ведь она тебя в лучшем своем вузе обучила, чтоб занялся этим... У Абу феноменальная черта: сколько знаю его, никогда не слышал, чтоб он о ком-то плохо отзывался, кого-то обсуждал...

...Идут глупые слухи о неком разделе республики между Дудаевым и Россией - горную часть ему, равнинную - Ельцину. Обещанная "ночь" не особо состоялась, теперь обещают продублировать ее после праздника - уразы...

Абу ушел рано, с 17 часов вступает в силу комендантский час. Удерживал его, но безуспешно, обещал прийти после "праздника", с ночевкой. После его ухода защемило о Зелимхане - будь жив, тоже бы пришел.

...Мы изначально обреченное поколение. Кем стали и кем могли стать? Еще детьми потеряли все - начиная от игрушек. В нашем детстве их совсем не было. Мы родились и, не заимев еще ни одной игрушки, стали "врагами народа". С язвами желудков, инфарктами, циррозами печени, силикозами легких, с камнями в почках, со множеством болей в различных точках, издерганные, печальные и агрессивные, наивные и умудренные, вписанные в истории всех болезней и не вошедшие в историю своей страны, мы были пожилыми детьми, обкраденными на тринадцать лет депортации, и на все игрушки. Каждый из нас, покупая игрушки своим детям, знал, что покупает их вместо тех, и играть в них будет больше детей. Самое страшное, наверное, это, не предусмотренное ни одним уголовным кодексом мира, наказание в виде лишения детства игрушек. Первая из них, поразившая воображение на всю жизнь, была обыкновенной русской матрешкой, которую держал в руках Коля Оспищев, наш казахстанский сосед. Она была вся выцветшая, рисунки на ней совсем стерлись. Прикоснуться к этой сказке Коля не дал, а продемонстрировав на эффектном расстоянии унес... Став уже взрослым видел много красивых игрушек, покупал их, но навсегда не хватает той, к которой Колька не дал прикоснуться...

В Казахстане, когда, и одноклассники, и учителя, называли нас бандитами, мы пытались защищаться как могли, пытались рассказать о своих героях. Когда говорили, что чеченец Ханпаша Нурадилов уничтожил 920 фашистов - больше всех на этой войне и он герой Советского Союза, нам никто не верил. О Нурадилове мы знали от взрослых. Не верила и наша учительница Екатерина Тарасовна, которая с неподдельным возмущением рассказывала классу, что чеченцы подарили белого коня, под золотым седлом, самому Гитлеру и за это их выслали. В глазах учеников учительница была всезнающая и ей верили. Конечно, первую учительницу любишь на всю жизнь и давно простил ее, но, видно, нас ни она, ни ее ученики не простили, за того белого коня, которого чеченцы никогда Гитлеру не дарили, и война сегодняшняя начата учениками Екатерины Тарасовны и учениками ее учеников...

...Помните, Екатерина Тарасовна, как, придя к нам на дом, увидели на столе газету с портретом Сталина, который был протыкан ржавым гвоздем? Какой священный ужас обуял вас тогда! При виде "святотатства" вы бежали. Хорошо, что не "заложили" нас, за это уважаю. Я - ребенок, и тогда знал, что он преступник и наказывал его, как мог.

Алексей Николаевич, не помню вашу фамилию, вы были учителем физкультуры в той же Семеновской средней школе, Бескарагайского района, Павлодарской области, Казахской ССР. Помните, как в день похорон Сталина, среди плачущей школы, вдруг истерично начал смеяться худой, одетый в лохмотья чеченский мальчик и как долго и больно вы ломали ему худую, тонкую куриную шею?! Это был я. Знаете, как долго она болела, а обида до сих пор болит. Вдобавок вы еще отдали меня в руки коменданта Сабенникова. Поздравляю вас, и сегодня надо мной комендант - в двух кварталах от моего дома! Сегодня скажете, что не знали о преступлениях Сталина. Что детям нельзя шеи ломать тоже не знали? Раиса Владимировна! Вашу фамилию тоже не помню, вы всегда ходили по классу, держа руки в меховой муфте - зимой и весной. Только у вас и была такая штука! Но вы часто вынимали из нее руки, чтобы хлестать по худеньким, впалым щекам чеченских детей! У нас еще горят на щеках ваши пощечины и в нас навсегда живет их звон. Он все громче и громче раскатывается свистом, громом залпов из "градов", бьющих по чеченским аулам...

Дорогие старики-супруги Рек! Наверное, вас нет уже в живых, вы и тогда были старые, но, все равно, буду считать вас живыми и говорю вам: ЗДРАВСТВУЙТЕ! Ваши вздохи, которые вы не могли сдержать, видя нас, многие кусочки хлеба и сахара, которые вы нам протягивали тоже живут в чеченских детях и они закладывают их в память детей своих. Поклон и уважение вам - если вас нет в живых - вашим могилам. Вы преподавали математику в старших классах, до которых мы не добрались, поэтому, наверное и не помним ваших имен и отчеств. Стыдно, что не помним. Человек лучше запоминает имена злые. Но мы помним всех: председателя колхоза, хлеставшего кнутом чеченских женщин, собиравших в поле колосья, казаха Бектимира, раздавшего чеченцам колхозную пшеницу... Да, наша память - это такой же длинный железнодорожный состав, как и тот, на котором черным утром 23 февраля 1944 года, 51 год назад, были увезены от земли отцов.

...Многие годы спустя, когда уже был студентом, услышал, что в книге Александра Верта, английского корреспондента в России во время войны, что-то сказано о коне, которого подарили Гитлеру. Стал искать эту книгу. Ее перевели с английского и издали в СССР, но потом, видимо, пожалели и прикрыли, и достать ее было трудно. Купил ее у самого известного книжного спекулянта, заплатил двадцать рублей. Тогда ни одна книга столько не стоила. Это были большие деньги, для студента, получавшего тридцать пять рублей стипендии. В той книге, называлась она "Россия в войне 1941-45 годов", на странице 196 было написано, что того злополучного коня Гитлеру подарил некто старый кабардинский князь. Рассказал об этом корреспонденту один кабардинец, с которым он беседовал в Нальчике, приехав туда после выселения чеченцев, ингушей, балкарцев, карачаевцев... Помню, как хотелось бежать с этой книгой к Екатерине Тарасовне и показать ей страницу 196... Уже в перестроечные времена, не помню какой год, русский советский писатель Николай Горбачев написал роман, не помню как называлась эта чепуха. В ней была описана сцена, как чеченцы в селении Ачхой-Мартан дарили "белого коня под золотым седлом" Гитлеру. Сцена была не только неверна исторически, но жалкой, примитивной и в литературно-художественном смысле. Писавший ее не знал даже где находится Ачхой-Мартан и где находились немцы в те времена.

...Сегодня был праздник уразы. Праздника, конечно, не было, а была грусть по нему. Несколько детишек вышло на улицу с пакетиками, чтоб собрать, обычные в этот день, гостинцы. Людей почти нет, гостинцев тоже и пакетики у них были пустые. Подозвал и дал каждому по грецкому ореху - ни конфет, ни печенья нет. Дети были рады и этому. Когда они повернулись и пошли, к горлу подкатил ком, этих детей лишили праздника, этого отнятого праздника им будет не хватать всю жизнь...

...Вчера только прилег, опять началась сумасшедшая стрельба, но не встал, так и уснул под "колыбельную", не знаешь когда все кончилось.

...Как-то, один товарищ, здешний поляк, рассказывал, как их, школьников, перед возвращением чеченцев, выводили школами и заставляли сбивать надписи с могильных памятников чеченцев, уложенных по улицам вместо бордюрных камней. Многие мосты, площади, тротуары города были выложены из этих памятников. Некоторые потом спрятали под асфальт. Отдельные собрали уже в ходе перестройки и уже при нынешней власти создали мемориал по улице Первомайской, который, надо полагать, уже разрушен. По республике много было всяких сараев, свинарников, складов, сделанных из могильных стел. Эта "архитектура" развивалась, когда чеченцы были высланы...