Юнус Сэшил (Султан Яшуркаев)

...Словом, кончилось тем, что Завгаев по телефону из Москвы предложил стать его помощником в реализации того, что советую. Думается, кто прочтет эти записи поймет, что человек, совершенно далекий от власти и карьеры здорово влип. Но назвавшись груздем не откажешься лезть в кузов, ("не хватай - говорят чеченцы, - отца за бороду, но схватив не отпускай"), поэтому добросовестно, пытался сделать своего шефа лидером.

Если говорить о национальной идее чеченского народа, она была, но жила в неком, фигурально выражаясь, полусознании, больше носилась в виде эмоций и обид, требовавших некой моральной компенсации. Убийством идеи и мысли народа занимались с 1859 года, со дня завершения колонизации края. Становления здесь национальной интеллигенции не допускалось никогда. Если говорить о каком-то числе аборигенов, получавших образование, как в дореволюционной так и советской стране, то оно давалось им не для оформления национальной мысли и идеи, а наоборот - чтобы стереть у них национальную память. Внушалось, что письменность, культура и чуть ли не сама жизнь даны "старшим братом". Правильно воспринял эту установку старый, неграмотный, "Гомер ХХ века", дагестанский поэт Сулейман Стальский, сделавший немаловажное географическое открытие:

"........................ земля начинается от Кремля".

С традициями народа, религией, национальным укладом жизни, языком, культурой и исторической памятью Администрация боролась руками тех туземцев, которых для этого и выучила. В полутьме керосиновой лампы видится длинная шеренга лиц, угрожающе надвигающаяся на жалко сгорбившегося человека, совершенно бессильного вступить в дискуссию на тему: роль передовой интеллигенции в формировании национальной общественной мысли. На заре советской власти физически ликвидировали почти все духовенство, многих шейхов и эвлияов - высших религиозных и духовных авторитетов нации. Та же участь постигла получивших образование в вузах царской России. Буквально, считанное число из них бежало за границу. Оставшихся в живых поглотил ГУЛАГ. Но даже пройдя эти адские круги, некоторые сохранили в себе дух подлинных интеллигентов. Скажем, замечательные чеченские писатели старшего поколения Халид Ошаев, Саидбей Арсанов, большой поэт и гражданин Магомед Мамакаев, прекрасный поэт Арби Мамакаев... Первый чеченский писатель, самый талантливый, самый одухотворенный, имя которого, безусловно, вошло бы в литературу мировую - Саид Бадуев был расстрелян. Прекрасный поэт, религиозный деятель А. Дудаев - расстрелян. Пламенный революционер и шейх-авлия Али Митаев - расстрелян, самым вероломным образом... сколько было - столько и уничтожили. Саидбей Арсанов близко дружил с Фадеевым, считал себя его учеником. Учитель и включил ученика в список отправляемых в ГУЛАГ.

Роман Абузара Айдамирова "Долгие ночи" вышел в 70-е годы на чеченском языке и повествовал об истории Чечни 60-х годов прошлого века, после поражения Шамиля. Разумеется, уважаемый Абузар не был диссидентом и не имел намерения написать антисоветский роман и, конечно, не написал такового. Однако это, безусловно, самое смелое произведение в чеченской литературе, получило отзвук в обществе, дремавшем в забытье своей истории. Люди с интересом читали роман. Книги на родном языке, тиражом в три тысячи экземпляров, расходились годами, а увесистый роман Айдамирова разлетелся, его читали, более того, по нему стали учиться читать по-чеченски не знавшие даже алфавита. Роман не отличался особыми художественными достижениями, совершенством языка и прочими вещами и все же о нем говорили, и больше - не интеллигенция, а народ. Это произведение, без всякого преувеличения, стало подлинно народным. Айдамиров без всяких литературных изощрений направил тонкий луч света в память народа и произошла естественная ответная реакция этой памяти, которую обкомовские товарищи считали уже вытравленной из мозговых извилин.

Спохватившиеся идеологи стали метать гром и молнию на бедного Абузара. Тот оправдывался, доказывал, убеждал. Под многолетнем давлением - защищаясь - написал плохой роман о секретаре обкома, выдержанный в нужном ключе, должный понравиться идеологическому начальству, но окончательно прощен так и не был. Главного редактора издательства, само собой, уволили, исключили из высшей партшколы, в которой тот учился заочно. Завершая всякие разговоры о литературе, отметим, что чеченский писатель "в стол" не писал, и когда пришла "Перестройка" извлекать из чеченской литературной мебели было нечего. Правда, некоторые вдохновились было наверстать упущенное задним числом, но из этого вышло то, что называется "курам на смех" и, слава Богу, прекратили это дело... Если бы ставилась задача разобраться в наших литературных делах, можно бы говорить еще о многом. Исторической справедливости ради, надо отметить, что с конца 7 0 -х в чеченскую литературу пришла плеяда, которая в силу своего возраста не была уже отягощена комплексами, которые органически вошли в творческую плоть старшего поколения, выросшего под прессом тоталитарной кузни. Хотя молодежь еще и не успела сказать свое самостоятельное, зрелое слово в национальной литературе, но ее поиск этого слова шел уже по другому пути.

Невольно приходится повторять, что у чеченцев, сравнительно, мало образованных людей. Практически, с 1944 по 1963 год ни один чеченец не получил высшего образования! Чеченские дети рано должны были бросать школу - работать, выживать, помогать родителям. В самой республике было всего два учебных заведения - пединститут и нефтяной. Последний был привилегированным вузом союзного значения и туда туземцев почти не брали. Основная студенческая масса коренной национальности училась в пединституте, на так называемом "нацфаке"...

До появления Шамиля в Чечне "имамствовал" Ташу-хаджи, мулла из аула Сесена. Он еще с 1832 года вел партизанскую войну с наступающими царскими войсками. Однако Ташу-хаджи не был избранным и чеченцы не были готовы признать его имамом. Именно в то время и пришел в Чечню Шамиль, аварец. Он бежал в Чечню после поражения под аулом Ахульго в 1839 году. А чеченцы в этот момент нуждались в предводителе для войны, но не хотели признать им Ташу-хаджи и спорили о том, кого назначить на эту должность, так как никто не хотел, чтобы им командовал другой чеченец. Принцип равенства всех чеченцев были для них совершенно непреодолимы. Появление Шамиля без особых дебатов был избран имамом. Теперь, равные друг другу, чеченцы могли равно подчиняться постороннему, не причиняя ущерб своему равенству. И прав был тот же Шамиль, сказавший: "У чеченцев нет горы, чтоб возвести на нее лучшего из себя и нет ямы - сбросить худшего". Чеченец под свободой всегда подразумевает равенство. По своей психоорганике они должны жить или все равно плохо, или равно хорошо, во всех остальных случаях у них всегда будет "революционная ситуация". То государство и та власть, которые чеченцам хочется иметь, вряд ли существовали в природе...

...Так и писал Завгаеву - чеченцы нуждались в лидере, который должен был их куда-то повести, хотя и не очень ясно понимали куда. Может, эта неясность и требовала лидера. А лидера не было, даже кандидата. Ни с какой стороны не видно было в Чечне личности, политическая папаха которой возвышалась бы над другими. Здесь каждый знал друг друга в лицо и знал о другом, что тот не годится в лидеры, и что он за ним не пойдет. А потребность была объективная. Конечно, идеально было бы, если б в такое переломное время интеллигенция взяла в свои руки, как говорится, инициативу направления общественных процессов, нашла в своей среде того или иного лидера. Скажем прямо, горьковский романтизм оказался не по душе чеченской интеллигенции, и она не собиралась портить здоровье, вырывая себе сердце, чтоб светить им народу.

Где-то, как-то, уже при Завгаеве, возникла инициативная группа по проведению съезда чеченского народа. Съезд состоялся, став событием историческим. Кстати, первым на нем выступил Завгаев, с речью на родном языке, вполне в духе времени... Лидера все не было. В этой ситуации возникла идея пригласить генерала Дудаева, который был в отставке и жил в Прибалтике. Подчеркнуть факт, что Дудаев был приглашен, важно, так как в последующем будет много разговоров, что его прислали, заслали, что это была некая игра, "рука" Москвы. Можно сказать, живи Дудаев в Чечне, лидером его не признали бы, но он был со стороны, его никто не знал, был генералом и притом первым из чеченцев, за всю историю СССР, одни говорили, что он из ингушей, что было еще лучше, и в нем была, как нынче говорят, харизма. Речью, манерами он был интересен, самобытен, словом, подходил.

Заметим, что появление нового человека на политической сцене Чечни на верхние эшелоны власти особого впечатления не произвело: генерал представлялся им "свадебным"... да оказался настоящим...

Военный арсенал в Чечне, о котором в последнее время много говорят, представлял собой скопление здесь огромного количества оружия, предназначавшегося для нужд Северокавказского региона в случае третьей мировой войны. Поскольку огромное число оружия и техники было расхищено, распродано, отправлено за пределы республики, военные, все же опасающиеся, что кто-то может с них за это дело спросить, искали алиби. Когда основная игра была сделана и оружия осталось, что кот наплакал, в основном тяжелое, (которое еще не имело здесь и в СНГ рынка сбыта), военные решили умыть руки. Раздули компанию, что вот-вот станут жертвой разъяренного народа. Офицеры за бесценок отдавали квартиры и уезжали, делая вид, что за ними гонятся скопища диких гуннов. Верхи делали вид, что они обеспокоены ситуацией, а на деле хотели спрятать концы в мутную воду событий в Чечне. Разумеется, с "выводом армии", все было списано с тех, с кого следовало бы спросить и переложено на чеченский народ.

Собственно, вооруженной до зубов Чечня оказалась не в результате раздачи новой властью всем оружия. Такого и не было. Просто тем, кто выкупил у военных оружие надо было куда-то его девать, а вернее, продать, и они стали реализовывать его населению. Чеченцы покупали: во-первых, потому что чувствовали - надвигаются смутные времена, во-вторых, что стоило не дорого, в третьих, просто из-за любви к оружию и, в четвертых, - подороже перепродать.

Поскольку такая масса оружия не могла быть реализована в самой Чечне, со временем был налажен и реэкспорт... в ту же Россию, для ее многочисленных криминальных структур, а также в другие страны СНГ, где имелся на него спрос. Это был обыкновенный бизнес, каждый хотел заработать: и российский военнослужащий, и простой чеченский парень - равно двинувшиеся в зарождающийся новый общественный строй.

У нас была небольшая железная печь, принес ее с дачи, намереваясь поставить во времянке, но двоюродный брат из Гудермеса дал лучшую. Он мастер по этим делам, изготовил ее сам. Она у нас называется "чеченской" - это Такая есть только у чеченцев и у тех, кто перенял у нас. Приоритет, что эта печь изобретена чеченцами не должен оспариваться, как и факт изобретения самовара русскими... Ту, что притащил с дачи, отдал Коле, живет на следующей улице. У него маленькая дочь, они мерзли...

...В наших горных краях "чеченская" печь (что-то наподобие передвижного "портативного" камина, на которой можно и готовить) появилась во времена моего прадеда. Он был искусным и известным в Чечне врачевателем. Старики рассказывали, что делал операции даже на мозге, "вскрывал голову человека, как шкатулку". Участвовал в первой кавказской войне ХIХ века. В те времена он встретился с одним большим русским врачом и показал тому свое искусство. Русский доктор признал, что он лучший врач чем он сам и подарил ему много медицинских инструментов. Это семейная легенда. "Большой русский врач" был Пирогов... Прадед не шаманил, а лечил болезни лекарствами из трав и другого сырья. Однажды его пригласили к больному, на равнину. В доме больного стояло невиданное им доселе чудо, оказавшееся печью. Она его поразила. Тогда в горах печей еще не было, а были довольно простые сооружения, называвшиеся "товха" - собственно, это был дымоход, к которому подвешивали медный котел. Обычно топили целыми бревнами, один конец подтаскивали к дымоходу и зажигали, другой оставался на улице. Дверь все время была приоткрыта, и поэтому в домах было не жарко. Когда бревно укорачивалось настолько, что можно было закрыть дверь, это событие превращалось как бы в праздник и все шли в гости к тому, чье бревно вошло в дом и там от души грелись. У чеченцев выражение, что у того-то "бревно вступило в дом" - "хен чуйхьабэлла" - так и осталось, сегодня означает, что у человека дела пошли в гору... Родственники больного были люди состоятельные и предложили за лечение хорошую цену. Но лекарь настоял, чтоб в оплату ему была отдана поразившая его печь. Те, разумеется, согласились... Выполнив свою часть контракта, доктор потребовал обещанную плату. Ему попытались объяснить, что нет смысла тащить это хрупкое сооружение в горы, а с ним поедет их женщина, которая ее изобрела, и прямо в его доме сделает новую. Лепилась печь, собственно, из глины. Старик, говорят, возмутился, что его обманули и т. д. Тогда те, чтобы не обижать уважаемого человека, с большой осторожностью и трудом водрузили печь на сани, запряженные буйволами, и повезли в горы. По пути она подвергалась различным травмам, что крайне огорчало нового владельца. Эта конструкция и в настоящее время служит людям, у нас часто вспоминают ее историю и моего прадеда. Может, это наследственное, но тоже люблю печь и всегда держу в доме, при наличии газового отопления и плиты. Часто топим ее, мать готовит в ней настоящий горский хлеб - сискал. Чай, вскипяченный на ней, разительно отличается от приготовленного на газу - другие вкусовые ощущения.

...Барсик утащил одну галошу, долго не мог ее найти. Он положил ее перед дверью комнаты, где я спал до войны. Думал об этом целый день, и лег спать в эту холодную комнату. Ночью сильно била артиллерия. Утром увидел, что окно времянки, в которой все это время спал, отсутствует. Зашел туда. Искореженная рама валялась на печи, стекла разлетелись по всей комнате. Вот тебе на, ну и Барсик!... Раму "отреставрировал", как мог, и за галошами решил следить. Уже привык спать во времянке, но посмотрим что на сей счет думает Барсик. Если и сегодня утащит - подчинюсь беспрекословно...

Если накроет хозяина, что будут делать коровы, бараны, куры, собачка? За Барсика особо боязно, вдруг пойдет по миру и наткнувшись на трупы станет от голода их поедать... Скотина, конечно, передохнет, в муках голода и жажды. Может они с отчаяния разнесут все, вырвутся и доберутся до корма? Нет, ведь кругом крепкие стены...

...Командировал меня как-то Завгаев в Татарастан, к Шаймиеву за передовым опытом. Шаймиева не было. Я два дня ходил по кабинетам работников Верховного Совета Татарастана и общался с их обитателями. Это были очень грамотные и умные люди. Я завидовал Татарстану. Шаймиев оказался очень мудрым и простым человеком. "Передовым опытом" поделился доступным языком действительно опытного, видящего на много лет вперед человека. Я аккуратно упаковал этот "груз" в памяти и привез домой... но мы им не воспользовались...

Приезжали как то к нам, в МГУ, писатели во главе с Александром Чаковским. Программа у партактивистов была нешуточная: разъяснить малосознательным студентам антисоветизм Солженицына. Тогда за рубежом вышел его роман "Архипелаг ГУЛАГ". Чаковский сделал это так хорошо, что на следующий же день мы купили "Архипелаг..." в складчину, за 180 рублей, и проглотили по очереди....

Наверное, тот, кто прочел записи до этих пор, понял, что все это есть разные обрывки диалога, который постоянно ведется с кем-то внутри и шарахающийся от выстрелов мозг выбрасывает их на бумагу.

...Когда танки входили в город, никто не оказывал им сопротивление. В это утро ехали мы с соседом по улице Маяковского, по этой же улице шли танки. Они не стреляли и в них никто не стрелял. Народ занимался повседневными делами...

...Ребятам стало скучно. Они стали выходить из башен, закуривать, дышать свежим воздухом. Снимают шлемофоны, а под ними русые чубы. Их спрашивают : "Ребята, а вы, ненароком, не из России самой будете?" Те, конечно, гордо: "Да, мы россияне, освободители слабых и угнетенных... - и в свою очередь - А вы, Дудаева, случайно, не видели, а то мы его, окаянного, свергать пришли?". А прохожие пошли и увидели Дудаева, преспокойно брившегося у себя в ванной комнате , так, мол и так, русские ребята на танках подкатили, тебя спрашивают, свергать, дескать, приехали... "Русские!" - воскликнул, должно быть, генерал русской армии и чеченский президент с не меньшей радостью, чем тот грек некогда "Эврика!" и чуть не скосил себе бритвой левый ус! Тут его, безусловно, озарило: "Вот и попались!" Надо полагать, мысленно обнял всех лидеров "оппозиции" и всех прочих, ниспосылавших ему такую удачу,- российских танкистов.

Часам к четырем дня все было аккуратно закончено. В тот же день весь город, вернее, почти вся республика прошлась экскурсией по "мамаеву" побоищу или "курской битве", цокая от удивления языками. Огромный мотор танка, подстреленного на площади президентского дворца, был отброшен от туловища железного чудовища метров на двести. Запомнилась реплика такого же удивленного, как и сам: "Клянусь Аллахом, этим ребятам и положена по праву вся наша нефть". Это была жуткая, вместе с тем и торжественная картина, пахнущая свежими красками, то есть свежей кровью начавшейся войны...

. ..Из книг, вышвырнутых ударом осколка с полки, почему-то дальше всех отлетел Жерар Филипп. Поднял и спрашиваю: "Что, сдрейфил Фан-фан?" С суперобложки, будто мальчик, только что окончивший школу, улыбается совсем не испуганный человек и отвечает: "Да вы, дядя, сами..." Обижаюсь и "дискуссии" кладу конец.

Пришла мысль написать письмо к берущим город. Потом вспомнилось, что есть уже написанное, еще в прошлом веке, Адамом Мицкевичем, по поводу взятия Варшавы.

...Бедный народ! Разве для этого ты уцелел от очернявших небо стрел сарматов, урагана конницы Атиллы, нашествия Чингисхана, кривых сабель орды Тамерлана, картечи и штыков Ермолова, пушек и пулеметов Деникина, НКВД Сталина, холода и голода Казахстана, чтобы сегодня, на глазах всего мира, в конце ХХ века, гордящегося своим гуманизмом и демократией, погибнуть под бомбами? Сирота ты на этой многолюдной планете. Идущему сегодня под гусеницы танков, под снаряды пушек, под бомбы самолетов, под вероломство генералов, под бессовестность политиков и правителей, да поможет тебе в этот час Тот, Кто помогал всегда, спасал всегда, Тот Единственный, не рожденный и не сотворенный никем, Создающий и Творящий, Вечный, не имеющий себе равных, Всевидящий и Слышащий, Карающий и Прощающий, Воздающий за добро и Судящий за зло, Он - прибежище слабых и беззащитных - да поможет тебе! Да защитит тебя! Да обелит лицо твое - избавлением от черного мрака. Он да будет с тобой в этот час! Хвала Ему Творцу миров! Пусть не смотрит Он на грехи твои, а зрит твое горе, слезы твоих детей, плач их матерей! Слава Господу всего живого и не живого! В Его руки отдаю в сей миг тебя и себя, вместе с тобой...

...Все эти годы много говорили о нефти. Эти разговоры стали неким смогом над республикой. Если кто-то с кем-то сблизился, обязательно должно было присутствовать это слово, если поссорился - оно становилось "яблоком раздора" Чья-то злая ирония или острота, которая пошла по языкам "Ислам - низам, нефть - верхам" родилась не просто от игры слов, но и от практики общения с этой "суммой"...

Воды нет. Как назло, растаял снег. Маленькая Дания требует остановить войну. Спасибо, Андерсен, останусь жив, обязательно, пожму руку твоему памятнику.

Сайдахмед спрашивал: "В интересное положение поставили президент и генералы тех чеченцев, что пропитались русской культурой! Что они им предлагают? Стать предателями? Что им делать, если они прочли слишком много книг, чтобы ненавидеть тех, на чьем языке они написаны и в силу природы не способны на предательство своего народа?".

Многие чеченцы имеют тот или иной интерес в России и особо не мыслит себя без нее. Чеченцы не только не могут ненавидеть Россию - они любят ее! Было бы, наверное, даже неестественно, если бы, после хорошего или плохого совместного жития на протяжении целого исторического периода, такого не было. Здесь переплетены судьбы. Многие сторонники национального суверенитета имеют в Москве свои квартиры, фирмы. Многие члены правительства Дудаева "эмигрировали" сегодня... в Москву. Туда же должны податься и члены нынешнего. Сам Дудаев женат на русской, его дети имеют, наверное, русских теток, дядей, двоюродных... троюродных... Здесь все очень сложно... Никто не прочитал больше русской литературы, десятки тысяч чеченцев служило в российской армии, немалое число служит... Любой чеченец, даже тот, кто драться полезет, если ему сказать, что он человек русской культуры, объективно в чем-то ей принадлежит. Ни один чеченец, как бы ни конфликтовал с московским чиновником и российским президентом, не может уже чувствовать Россию чужой для себя страной.

...Да, чеченцы были разделены на сторонников отделения и противников этого. Но сторонники Москвы были, наверное, не за то, чтоб в Чечне хозяйничали московские чиновники, а противники не имели ввиду строительство бетонной стены между Россией и Чечней.

...Когда шла русско-кавказская война прошлого века, для чеченцев реальная Россия простиралось до Астрахани. Они слышали, конечно, о Санкт-Петербурге и о "белом царе", но во многом это было нечто равное сказаниям о библейском фараоне и его царстве. А реальный конец русско-кавказской войны виделся в походах на Моздок и Кизляр. Плененный Шамиль, по пути в Петербург, проезжая бескрайние просторы, был, говорят, удивлен громадностью России и сказал: "Знал бы, что она такая большая, не стал бы с ней воевать". У чеченцев не было внешней национальной политики, она заменялась национальным поведением. Это поведение исходило из национальной морали и общекавказских этических норм. Для внутрикавказских отношений этого было достаточно, но когда началась экспансия на Кавказ внешних сил, с иными этическими нормами, отсутствие политики обернулось трагедией.

Российское общество раздражало появление чеченцев на общественной сцене страны. Мифические миллионы, якобы попадавшие в руки оборотистых ребят этой национальности, или нарочито преуспевающий вид чеченца, который он способен напустить на себя, не имея при этом в кармане ни гроша, раздражали. Поступок каждого чеченца, или любого, кто называл себя таковым, тут же прикладывался ко всей нации. Слово "чечен" стало нарицательным, Все, кто грабил Россию и переправлял миллионы в заграницу, уловили эти нюансы и избрали громоотводом именно чеченцев.

Образ Дудаева - фанатика создавали искусственно. Для подтверждения этого образа они и провоцировали последнего на разные заявления. А ведь речь шла о человеке, генерале, которому в свое время само Политбюро доверило дивизию авиации стратегического назначения, начиненной таким количеством ядерных бомб, которыми предполагалось разнести в клочки всю Европу.

Многие черты характера делают Дудаева популярным. В нем ощущается изначально заложенная трагичность. Он способен совершать поступки, которые не всякий совершит, но его трудно назвать политиком в общепринятом смысле. Это признается и его близкими. Конечно, он владеет множеством приемов, знает слабости многих московских политиков, но он психологически уязвим, внутренне разочарован и при обстоятельствах, требующих глубоких политических размышлений, холодных расчетов, многократных взвешиваний, поддается эмоциям и часто поддается влияниям неумных и недобросовестных советников. Но он настойчив в своей трагичности и будет до конца играть свою историческую роль.

...Помнится, еще пацаном слышал, как сидели взрослые и рассказывали всякие небылицы, правда, у них они были как бы "былицами".

Шел как-то один муж по безлюдным местам. Неожиданно на пути его возникла красивая поляна и народу на ней собралось много - все нарядные, веселые. Подходит он и видит: свадьбу играют. Его заметили сразу, дорогим гостем назвали, на самое почетное место усадили. Место такое мягкое - усталость слетела мигом. Ухаживают за ним, танцевать приглашают. Отплясал он лезгинку и сел. И видя, как лихо пляшет уже другой джигит, решил, по горскому обычаю, сделать ему салют из кремневого пистолета. Какая пляска у горцев без стрельбы! А рядом сидящий заметил его порыв и говорит: - "Нет, нет, нельзя!" Старики запретили нам стрелять. - !Ладно, говорит он, - не буду, если старики запретили". Праздник в разгаре, напитки подносят ему чудесные, настроение подымается с каждой чаркой и чувствует он себя лучше некуда. Опять пляшут джигиты - не сдержался он, быстро, чтобы сосед не заметил и не успел ему что-нибудь сказать, выхватил пистолет - бах!... и обнаружил себя в темноте - сидящим на куче навоза. Напиток, которым его угощали, оказался... скотской мочой. Понял человек, что попал на свадьбу джинов, которые исчезли от выстрела - те вроде бы выстрелов боятся. Прочитал он тут соответствующие заклинания и пошел дальше. В этом адском пекле, разгуле джинов, вдруг возникает надежда, что все это не по настоящему, а какое-то наваждение, мираж, дьявольское представление, надо выстрелить и все исчезнет, да и не из чего. И что может человек, никогда не стрелявший в человека, на чьей совести лишь единицы убитых тараканов, назойливых мух и несколько зарезанных кур? Да и реальность все это, и от одного выстрела, ничего не изменится, ведь стрельба идет из десятков тысяч автоматов, пулеметов, гранатометов, танков, пушек, "градов", "ураганов". Тут не выстрел требуется, а кусок тишины, чтобы заткнуть эти дула.