А. Н. Татарко (гу-вшэ) Культурно-психологические основы социального капитала российской молодежи1 введение понятие «социальный капитал»

Понятие «социальный капитал» исторически восходит к концепциям, разработанным в экономической теории и социологии. По сути, оно является заимствованным из экономики и переосмысленным в русле других наук. Введенное в научный лексикон в 1916 г. Л. Ханифан [Культура имеет значение, 2002], понятие социального капитала было подвергнуто теоретическому анализу в 1970-1980-е гг. [Колмен, 2001; Бурдье, 2002], а получило широкую известность благодаря исследованиям Р. Патнэма [Патнэм, 1996], предложившего интерпретацию его сущности и функций в различных сферах человеческой деятельности. Р. Патнэм конкретизировал данное понятие и дал ему объяснение. По его мнению, социальный капитал, в процессе его использования, в отличие от других форм капитала, «не столько сокращается, сколько нарастает, а исчерпание наступает только в том случае, если им не пользуются» [Пэтнэм, 1996, с.210]. Кроме того, как одну из основных отличительных черт социального капитала, Р. Патнэм называет его принадлежность обществу в целом, а не конкретным лицам, как это происходит в случае с капиталом, выраженном в форме денег.

В данной работе мы понимаем социальный капитал как совокупность психологических отношений, которые повышают материальное благосостояние индивидов и групп, не нанося ущерба субъектам экономической системы.

Синтез существующих в экономике, социологии и социальной психологии подходов к составляющим социального капитала, позволяет остановиться на следующем варианте его психологической структуры:

- доверие (межличностное и институциональное);

- позитивная и «сильная» групповая идентичность (в том числе гражданская, если идет речь о социальном капитале общества);

- взаимная толерантность;

В рамках нашего исследования мы задались вопросом: связаны ли культурные характеристики российской молодежи с показателями ее социального капитала? В настоящее время в социальной психологии существует очень небольшое количество исследований, направленных на выявление роли характеристик культуры в формировании социального капитала. Например, кросскультурные исследования свидетельствуют о связи социального капитала с таким измерением, как индивидуализм-коллективизм. При этом большим социальным капиталом, как правило [Allic, Realo, 2004], обладают индивидуалистические культуры. Однако исследований, направленных на выявление связей социального капитала и других культурных измерений (ценностей по Ш. Шварцу, социальных аксиом М. Бонда и К. Леунга) не проводилось.

В данной статье анализируются данные следующих блоков методики, использованные в проекте:

3. 
   Характеристики гражданской идентичности. В исследовании по 5-и балльной шкале оценивались по две характеристики гражданской идентичности:
   

1.3.2. валентность (степень позитивности) гражданской идентичности.

В таблице № 1 можно видеть взаимосвязи социальных аксиом по М. Бонду и К. Леунгу с показателями социального капитала.

*** - р<0,01

*** - р<0,001
Данные, приведенные в таблице № 1, позволяют отметить, что все социальные аксиомы, связаны с показателями социального капитала. Рассмотрим связи каждой из социальных аксиом по отдельности.

«Религиозность». Данный блок социальных аксиом отрицательно связан с показателями институционального и межличностного доверия и положительно - с показателем «силы» гражданской идентичности. Социальные аксиомы этого блока фиксируют склонность к вере в единого Бога (что характерно для монотеистических религий) и веру в позитивную функцию религии [Bond, Leung, et al., 2004]. Как видно из таблицы, такая вера обладает для русских эффектом единения – так можно проинтерпретировать положительную связь данного блока социальных аксиом с «силой» гражданской идентичности.

«Социальный цинизм». Напомним, что большинство утверждений этого блока касаются представлений о неуместности доброжелательности и неизбежности провала служения общественной пользе. Этот блок социальных аксиом рассматривает социальную жизнь как «джунгли», для выживания в которых требуется постоянная бдительность и скептицизм. Поэтому нет ничего удивительного, что данный блок отрицательно связан с толерантностью. Чем в большей степени в общество поддерживает социальные аксиомы данного блока, тем в меньшей степени будут толерантными его представители. Такой же прозрачной для понимания является связь социального цинизма с характеристиками гражданской идентичности («силой» и позитивностью). Ориентация на социальные аксиомы данного блока не способствует формированию гражданской идентичности, служению обществу, а, наоборот, она ориентирует на формирование эгоистической позиции в отношениях с обществом.

Однако на этом, вполне понятном фоне, положительные связи блока «Социальный цинизм» с институциональным и межличностным доверием выглядят весьма неожиданно. Выходит, что чем больше современная молодежь поддерживает верования, входящие в данный блок, тем больше она склонна доверять другим людям. Здесь мы сталкиваемся с социальным парадоксом, который свойственен российской молодежи в настоящее время. Без проведения дополнительного исследования невозможно сказать – характерен ли только этот парадокс для молодежи или он имеет место и у людей более старшего поколения. Как можно объяснить данную связь? Дело в том, что любые социальные аксиомы необходимы для общества, поскольку они существуют в нем. Они могут оцениваться нами позитивно или негативно, но, тем не менее, они являются элементом культуры общества и выполняют определенную адаптивную функцию для членов этого общества. Хотя, с оценочной точки зрения, блок социальных аксиом «Социальный цинизм» выглядит негативно, вполне вероятно, что на данном этапе развития общества, верования, входящие в данный блок, активизируют социальные механизмы, которые могут способствовать развитию доверия. То есть связь между «социальным цинизмом» и доверием опосредована определенными переменными-модераторами. Например, степень распространенности представлений о социальной несправедливости и обреченности добра (что по большому счету оценивается утверждениями данного блока) может быть связана с желанием преодолеть эти негативные явления в обществе, то есть со стремлением к некоему социальному равновесию. В свою очередь это стремление связано с открытостью и доверием. Таким образом, вследствие работы столь сложных компенсационных механизмов, направленных на преодоление аномии в обществе, на выходе мы видим простую статистическую связь между социальным цинизмом и доверием.

В таблице № 2 приводятся корреляционные связи блоков ценностей культурного уровня Ш. Шварца с различными компонентами социального капитала.

*** - р<0,01

*** - р<0,001
Прежде всего, обращает на себя внимание то, блок ценностей «Интеллектуальная автономия» не связан ни с одним из показателей социального капитала. Среди компонентов социального капитала, толерантность не имеет ни одной статистически значимой связи с ценностями культурного уровня. В числе других компонентов социального капитала, наибольшее количество связей с ценностной структурой имеет доверие, причем и межличностное и институциональное. Как видно из таблицы №2, все связи, обнаруженные между ценностями культурного уровня по Ш. Шварцу и доверием – отрицательны. Показатели межличностного и институционального доверия российской молодежи, отрицательно связаны с ценностями блоков «Иерархия», «Мастерство», «Аффективная Автономия», «Равноправие», «Принадлежность». Это несколько удивительно, но мы имеем возможность видеть, что на культурном уровне, ни один блок универсальных культурных ценностей у российской молодежи не коррелирует с доверием, а значит, вероятнее всего, и не способствует его формированию.

Таким образом, если пользоваться культурно-универсальным подходом к изучению ценностей, разработанным Ш. Шварцем, то выходит, что на настоящий момент ни один блок универсальных культурных ценностей не может являться основой доверия у россиян. Отчасти этот факт отвечает на вопрос, почему доверие в российском обществе низко и практически не повышается.

Все ценности, которые были связаны с уровнем доверия (табл. 3) можно условно разделить на 2 категории: «продуктивные» («Мастерство», «Аффективная Автономия» «Равноправие») и «непродуктивные» («Иерархия», «Принадлежность») для экономического развития. Поэтому, если со временем в ценностно-мотивационной структуре русских будет снижаться удельный вес «непродуктивных» ценностей, то уровень доверия будет расти. Однако, пока снижения «Иерархии» и «Групповой принадлежности» не наблюдается, средние значения по этим блокам ценностей на настоящий момент довольно высоки у россиян [Лебедева, Татарко, 2005], но если они снизятся, то, вероятно, это будет способствовать росту доверия.

С «продуктивными» ценностями ситуация выглядит более сложно. Ценности «Автономии» и «Мастерства» необходимы для экономического развития и их значения в настоящее время растут у россиян. По всей видимости, в период активного экономического роста эти ценности способствуют стремлению к конкуренции и развитию т.н. «волчьей хватки», что необходимо, с одной стороны, для экономического роста, а с другой – препятствует росту доверия, которое также необходимо для экономического роста. Этот феномен можно охарактеризовать как «институциональную ловушку» или противоречие между ценностями, необходимыми для экономического развития и доверием, которое тоже для него необходимо. В данном случае можно рассчитывать на то, что когда после бурного экономического роста значимость этих ценностей ослабнет, мы сможем наблюдать повышение уровня доверия, которое уже дальше само будет способствовать экономическому процветанию.

Другой показатель социального капитала поликультурного общества - измерения гражданской идентичности («сила» и «позитивность») имеет положительные связи со следующими блоками ценностей: «Иерархия», «Принадлежность», «Равноправие», «Гармония».

Мы видим, что те блоки ценностей, которые были отрицательно связаны с доверием, с идентичностью связаны положительно. Это говорит о том, что показатели доверия и гражданской идентичности связаны между собой отрицательно. Корреляционный анализ (вычисление коэффициента Спирмана) подтвердил это предположение - оба измерения доверия оказались отрицательно связанными с обоими измерениями идентичности. Эта отрицательная связь оказалась довольно неожиданной, поскольку по результатам опроса, проведенного в 2007 году также на молодежной выборке, эти измерения социального капитала были связаны положительно. Таким образом, направление связи доверия и гражданской идентичности нестабильно, устойчив только сам факт связи. Как объяснить данный феномен? Отрицательную связь между уровнем доверия и гражданской идентичностью можно объяснить, прибегнув к понятию «кризис доверия». Согласно многим исследованиям, (например, результатам мониторингов, проводимых с помощью Мирового опросника ценностей²) уровень доверия россиян довольно низок. Соответственно, низкий уровень межличностного и институционального доверия сочетается с позитивными представлениями о себе как о гражданине своей Родины и выраженностью этой гражданской принадлежности. Такое сочетание возможно, когда в сознание людей существует растождествление представлений о России как о государстве вообще со своей уникальной историей и культурой – с одной стороны и с другой – конкретных социальных институтах и гражданах, представляющих это государство в настоящий момент. То есть, образно такое мнение можно выразить так: «Я гражданин большой и великой страны с уникальной культурой и историей и я горжусь этим, но положение дел в настоящее время в этой стране меня не устраивает – я не доверяю ее институтам и окружающим меня людям». По сути, в отрицательной связи институционального доверия и силы гражданской идентичности отражается амбивалентность русского характера – «я вам не доверяю, но хочу быть одним из вас». Рискну сказать, что так могут проявляться механизмы сохранения этноса в кризисные моменты его истории. Несмотря на неэффективность государства и постоянный обман, как со стороны социальных институтов, так и со стороны государства, большая часть людей не теряет веры в свою страну как абстрактное государство и хочет в нем жить и надеяться на улучшение жизни. Таким образом, именно состояние гражданской идентичности, а не доверие есть основа социального капитала россиян в настоящий момент. Поэтому с позитивностью и силой гражданской идентичности, согласно нашим исследованиям [Лебедева, Татарко, 2007], связаны большинство продуктивных социально-экономических установок россиян.

ВЫВОДЫ

1. 
   Исследование показало, что культурные измерения (в данном случае ценности и социальные аксиомы) связаны с различными компонентами социального капитала общества.
   
2. 
   Наибольшее количество взаимосвязей с культурными измерениями (ценностями и социальными аксиомами) имеет доверие, как межличностное, так и институциональное. Характеристики гражданской идентичности (сила и позитивность) имеют меньшее количество связей с культурными параметрами. А общая толерантность граждан, выступающая в нашем исследовании, в качестве компонента социального капитала, очень слабо связана с культурными измерениями.
   
3. 
   Доверие молодых россиян (межличностное и институциональное) отрицательно связано с показателями гражданской идентичности (силой и позитивностью), хотя раньше данная связь была положительной. В результате мы сталкиваемся с социально-культурным парадоксом - те ценности, которые позитивно связаны с доверием, имеют отрицательную связь с гражданской идентичностью и наоборот.
   
4. 
   Исследование показало, что с доверием положительно связаны такие социальные аксиомы, как «Социальный цинизм» и «Социальная сложность». Среди культурных ценностей (по Ш.Шварцу) с доверием положительно не связан ни один блок ценностей.
   
5. 
   С характеристиками гражданской идентичности положительно связан блок социальных аксиом «Религиозность». Среди культурных ценностей по Ш. Шварцу, положительные связи с характеристиками гражданской идентичности имеют такие блоки, как «Иерархия», «Равноправие», «Гармония», «Принадлежность».
   

ЛИТЕРАТУРА

1. 
   Бурдье П. Формы капитала // Экономическая социология.—www.ecsoc.mssec.ru.— 2002. — Т. 3. —№5 (ноябрь) С. 60–75..
   
2. 
   Журавлев А.Л., Купрейченко А.Б. Нравственно-психологическая регуляция экономической активности. М.: Институт психологии РАН, 2003.
   
3. 
   Колмэн Дж. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность. 2001. № 3. С. 122-139.
   
4. 
   Культура имеет значение. Каким образом ценности способствуют общественному прогрессу // Под ред. Л. Харрисона и С. Хантингтона. Изд-во Московской школы политических исследований. М., 2002.
   
5. 
   Патнэм Р. Чтобы демократия сработала. Гражданские традиции в современной Италии. М., 1996.
   
6. 
   Allic J., Reallo A. Individualism-Collectivism and Social Capital Journal of Cross-Cultural Psychology, Vol. 35, No. 1, 2004, P. 29-49.
   
7. 
   Bond, M. H., Leung, K., Au, A., Tong, K. K., Reimel de Carrasquel, S., Murakami, F., et al. Culture-level dimensions of social axioms and their societal correlates across 41 cultures. Journal of Cross-Cultural Psychology, 2004, 35, 548-570.
   
8. 
   Schwartz S. Mapping and interpreting cultural differences around the world. H.Vinken, J.Soeters & P.Ester (Eds.) Comparing Cultures: Dimensions of Culture in a Comparative Perspective. Brill. 2004, p.43-73.