Александр горянин: «мифы о россии и дух нации» бочка великолепного мёда с несколькими разновеликими ложками дёгтя

Мы оба – члены Народно-Трудового Союза российских солидаристов. Союза, организованного патриотами России, русской эмигрантской молодёжью в далёком уже 1930 году (сегодня, как видим, мы переживаем 80-летний юбилей; поздравляю всех нас с этой славной датой!). Создан он был для достижения двух целей: 1) всемерного способствования свержению большевистского строя в нашей стране и 2) после достижения первой цели – поиска путей построения её будущего на основе идеалреалистического учения о солидаристической организации общества, о солидаризации – оптимизации-гармонизации – общественных отношений. Именно в достижении второй цели деятельности НТС заключается главный на сегодняшний день смысл существования Союза: ведь первая цель достигнута, тогда как вторая ещё чрезвычайно далека не только от реализации, но даже от простого понимания её важности. Причём, следует заметить, что осознания жизненной необходимости солидаризма для определения и формирования будущего России нет не только в широких слоях населения, но даже многие – если не большинство – из членов Союза, которые, вроде бы, по определению должны быть сознательными (убеждёнными) солидаристами, весьма далеки от понимания этого (достаточно, наверное, вспомнить известный факт союзной истории, когда после падения коммунистического режима в нашей стране многие члены Союза вышли из него – официально или по факту, посчитав, что он, будто бы, исчерпал своё предназначение).

Я не случайно упомянул о двух целях создания и существования нашего Союза, ибо сие имеет самое прямое отношение к критическому анализу вышеназванной книги. Дело в том, что, к сожалению, автор анализируемой книги также допускает такого рода идеологические сбои.

Последнее особенно досадно, ибо книга эта в целом – великолепная. О ней, как далеко не о многих, можно сказать, что такие книги должны стать настольными книгами всех россиян. Если, конечно, мы искренне и по-настоящему сильно хотим возродить Россию в духовном плане. Они должны издаваться тиражами не в 10 тысяч экземпляров (как данная книга была издана в 2001 году), а десятками миллионов, причём продаваться по минимальной цене, а то и вовсе раздаваться бесплатно всем желающим, что осуществимо, конечно, только при условии дотации государством их издания и реализации-распространения (последнее же возможно лишь в случае понимания обществом и руководителями страны важности этого направления деятельности). В том числе такие книги должны быть обязательными для изучения в средней – а, возможно, уже в начальной – школе (естественно, будучи специально адаптированными к возрастным особенностям аудиторий).

Итак, анализируемая здесь книга Александра Борисовича Горянина (далее – АБГ; замечу, именно так в НТС традиционно принято составлять такие аббревиатуры: сначала – инициалы имени и отчества, а затем – фамилии) выпущена в свет в самом начале первого десятилетия XXI века, сразу после бурно-сумбурных 1990-х годов, замкнувших не менее хаотичное XX столетие. Особенно хаотичное – для России, пережившей две мощнейшие социально-политические пертурбации (а в первой половине вдобавок – для неё же, как и для всего остального мира – ставшее ещё и поистине кровавым). Такой ход истории не мог не изменить – и, действительно, изменил – многое в жизни россиян, как русского населения, так и инородцев. Изменения коснулись – в том числе и прежде всего – духовно-нравственной сферы. Цинично грубый по силе воздействия, тотальный по охвату и чрезвычайно продолжительный (воздействовавший практически на четыре поколения россиян) большевистский пресс трансформировал русского человека в советского (аналогичные изменения произошли, безусловно, и в характерах других российских народов, но я не берусь в настоящей работе сказать что-либо определённое по данному поводу; для этого необходимо специальное исследование). Сей процесс не закончился в момент произошедшего «официально» в конце 1991 года крушения большевизма, этому помешала инерционность, присущая социальным явлениям. Более того, духовно-нравственная трансформация характера – теперь уже постсоветского – народа продолжилась даже с ускорением, чему способствовали как эйфория общих политических перемен, происходивших в стране в начале 1990-х годов, так и сбой в определении целей функционирования-существования общества, в результате чего бόльшая часть общества (в виде участников или наблюдателей) была сориентирована на процесс дикой – иначе её, согласно качеству и скорости исполнения, не определишь – приватизации общественного имущества. До духовности ли и нравственности в такой ситуации?

И действительно, уровень духовно-нравственной культуры большинства российского населения достиг на рубеже столетий, когда была опубликована анализируемая книга, своего самого низкого значения (впрочем, к слову сказать, и сегодня он не сильно отличается от состояния десятилетней давности). Как совершенно верно определил АБГ, этому во многом способствовало создание и активное распространение разного рода мифов о России. Очевидно, и это отмечает данный автор, «львиную долю негативной мифологии добавила советская власть, чья идеология строилась на очернении исторической России» [см. указанную в названии данного материала книгу, с 6].

Миф – это сложившееся общественное мнение о чём-либо (чаще всего об общественном явлении), не соответствующее действительности. Именно выделенная курсивом характеристика делает то или иное мнение мифом. Если содержание мнения правдивое, то это не миф, а реалия (каким было, например, в XVIII-XIX веках высокое мнение русского народа о своей армии, несколько поколебленное результатами Крымской и Русско-японской войн). Когда правдивое мнение касается какого-либо правила, то оно является аксиомой. К сожалению, АБГ не даёт строгого определения мифа как явления. В результате у него имеют место определённые – иногда, как будет показано далее, серьёзные – сбои.

Мифы могут быть заблуждением, ошибкой, а могут быть и предвзятым, сознательно сформированным мнением. Они чаще имеют отрицательную составляющую, негативно отражающую состояние действительности. Но могут иметь и положительное наполнение. Негативные мифы рождаются-формируются сознательно недобросовестными и/или злыми-озлобленными людьми, а затем подхватываются легкомысленными – также зачастую озлобленными – представителями основной массы населения, не утруждающими себя – часто даже элементарным по объёму и качеству – критическим анализом происходящего вокруг них. Отрицательные мифы крайне негативно воздействуют на психологию народа, ухудшают духовно-нравственное состояние общества, снижают дух нации. И совершенно правильно АБГ предупреждает: «Пока не будет произведено изгнание этих бесов, страна обречена жить с опущенными руками» [там же, с. 7]. Положительные мифы создаются в целях пропаганды чего-либо и для формирования креативного – творческого и инициативного (боевого-задорного) – духа нации.

В силу того, что в мифах априори заложено искажение состояния окружающей действительности, все они – как отрицательные, так и положительные – несут в себе отрицательный потенциал. Поэтому не только отрицательные, но и положительные мифы для общества потенциально опасны. Положительные мифы являются фактически минами замедленного действия: наличие их рано или поздно, но непременно «выстрелит» отрицательными следствиями. Так что, создание и существование положительных мифов надо также регулировать: после определённого периода использования их целесообразно дезавуировать, т. е. должна быть показана их условность, и предложено от них отказаться, либо надо уменьшить их интенсивность. К сожалению, АБГ не делает такой оговорки, а лишь безоглядно ратует за замену отрицательных мифов положительными; как, мол, это делается в ряде «цивилизованных» стран. В этой связи он восклицает: «Счастлива нация, склонная к усвоению заведомо комплиментарных мифов о себе» [там же, с. 87].

Однако, в последнем можно усомниться. Фактическая неправда, заложенная в положительных мифах, безобидна до тех пор, пока это касается разного рода мелочей, наподобие мифа о ковбоях, слепленного американским кинематографом, и который приведён в книге АБГ в качестве примера [там же, с. 87]. Но на пути создания положительных мифов практически невозможно остановиться (как и в любом активном вранье), а потому вслед за безобидными мифами как-то незаметно возникают уже более солидные по вредности коллективные выдумки. Как, например, широко распространённый на Западе миф о решающей роли союзников в разгроме фашизма, из чего неизбежно следует принижение роли нашей страны в данной победе. А это уже не пустяк, это – международная политика, и даже более того, это – геополитика. К сожалению, АБГ как-то легковесно отнёсся к данной ситуации, согласившись с мнением М. Ферро, изложенным в его книге «Как рассказывают историю детям в разных странах мира» (М., 1992), что «в любой стране школьники учат историю, мифологизированную именно для своей страны» [там же, с. 85].

В настоящее время мнения о России (как со стороны самих россиян, так и со стороны иностранцев) имеют сильно выраженный негативный характер, причём, они зачастую недостаточно обоснованны, а потому неправедны. Положение дополнительно усугубляется ещё и чрезмерностью распространения отрицательных мифов среди россиян (с общественным мнением за рубежом также необходимо считаться, но это в данном случае не есть главное). Против всего этого и выступил Александр Борисович в анализируемой книге (и не только в ней, а также в иных многочисленных своих публикациях в различных журналах, но особенно в последней монографии «Россия: история успеха», вышедшей в этом году в двух книгах; с подзаголовками «До потопа» и «После потопа»).

Вот это и есть та самая «бочка великолепного мёда», о которой сказано в названии настоящего комментария. Именно это и есть то, что крайне желательно распространять в массах российского населения с целью формирования у русского народа – и, вместе с ним, у всех иных российских народов – национального самомнения, необходимого всем нам для творческого подвига в деле возрождения России. Великолепно аргументированные примеры критического анализа, занимающие порядка 90% всего объёма книги, хочется цитировать до бесконечности, но… Не буду этого делать, как по причине недостаточности для этого места в данном материале, так и не желая лишать удовольствия читателей проделать это самим. Рекомендую сделать это всем, кто этого ещё не сделал.

Абсолютно справедливо критикуя отрицательные мифы о России, АБГ, тем не менее, упускает из виду существование (не говорит о существовании) в них своеобразного антиномического аспекта, а именно: в негативных мифах есть и положительный потенциал, заключающийся в критическом осмыслении окружающей действительности. Следствием чего является поиск путей ликвидации заложенного в мифах негатива [вспомним мало известную сегодня старинную русскую пословицу, гласящую о том, что все народы любят похвальбу, а «русские хайкою (критикой, руганью самих себя) живут»]. А раз так, то становится очевидным, что отрицательные мнения о своём житье необходимы. Надо только соблюдать чувство меры, чтобы критические мнения не становились устойчивыми, даже навязчивыми мифами. У нас же чувство меры, к сожалению, далеко не всегда соблюдается. Как это не делается и в ситуации, вынудившей АБГ взяться за перо.

Кстати, именно в этом – в различном подходе к пониманию роли критики и в отсутствии при этом чувства меры – сокрыта причина различия подходов к описанию социальной действительности средствами массовой информации, с одной стороны, и взвешенными публицистами, к которым однозначно относится АБГ, и который совершенно справедливо критикует СМИ за их – фактически – политическое сутенёрство в форме потакания созданию – а то и в виде прямого участия в формировании – негативных мифов о России, – с другой. [На факт поверхностного взгляда на жизненные и политические ситуации многими представителями средств массовой информации обращал внимание и я; особенно акцентированно это сделано в книге «Мордоворот…», написанной в 1994 г. (она размещёна на сайте Интернет-издательства «ИнтерПосев»); в ней я также привожу аналогичные по смыслу слова обер-прокурора св. Синода К. П. Победоносцева, направленные в адрес современных ему СМИ, т. е. СМИ конца XIX столетия; как видим, российский журналистский корпус хронически не поддаётся переходу в русло креативности – обоснованного критического анализа и конструктивизма.]

По моей оценке, явно неудачными в анализируемой книге являются два случая критики якобы мифов о России. Слово «якобы» я употребил не случайно, ибо таковыми их не считаю. Речь идёт о критикуемых АБГ якобы мифах об общинности русского народа и о его соборности. Ошибочность базовой посылки, толкнувшей данного автора к представлению о том, что мнения об общинности и соборности является мифами, заключается в неверности трактовки этих понятий. Я уже обращал внимание на факт того, что данный автор игнорирует необходимость уточнения используемых им понятий (как, например, того же понятия мифа вообще), результатом чего становятся сбои в оценках. Как следствие, рассыпается и обычно блестящая аргументация автором своих представлений. Дабы показать, в чём заключается сбой в критике якобы мифов об общинности и соборности русского народа, рассмотрим содержание этих понятий.

Прежде всего следует отметить, что оба эти понятия – не однозначны. Они могут трактоваться как в узком значении, отражая какую-то из частей общественного бытия, так и расширительно, вбирая в себя весь круг социально-бытовых отношений. Общинность в узком трактовании есть понятие, охватывающее лишь совокупность производственно-трудовых отношений, т. е. это есть сугубо экономическое понятие. Именно так трактует это понятие АБГ. А это – неверно в принципе, ибо «за бортом» в таком случае оказываются чрезвычайно многочисленные общесоциальные и бытовые общественные отношения, несущие в себе явные признаки общинности. Такие, хорошо известные русские общины, как сельский мір и казацкий круг, регулировали не только экономические (производственно-трудовые) отношения, но и все остальные за пределами «сельскохозяйственного поля». То же можно сказать и о соборности, которая является как религиозным понятием, так и общесоциальным (бытовым). Во втором случае понятия общинности и соборности весьма близки друг другу, они дополняют друг друга. При этом первое охватывает материальные аспекты бытия, второе ориентировано на духовность.

Замечу, что возможность расширения понятия общинности прекрасно осознаёт и сам, критикуемый мной в данный момент автор, но почему-то считает это малозначительным. Он как-то пренебрежительно говорит об этом, считая наличие не-экономических свойств какими-то «этнографическими деталями». При этом он аргументирует свою точку зрения довольно странным утверждением, что «такое есть во всём мире» [там же, сс. 32 – 33]. Странность заключается в том, что такой умный человек, как АБГ, и вдруг не видит очевидного: факт общинности русского народа не может быть поколеблен присутствием данного свойства и у других народов мира. Данный факт говорит лишь об универсальности свойства общинности, но никак – о его мифологичности.

АБГ не говорит напрямую, но из контекста его критики колхозно-совхозного строя видно, что он ратует за приоритетное внедрение-распространение свободного от социалистических болячек фермерства. Но это верно лишь отчасти. Мне довелось быть президентом Ассоциации фермерских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов Мордовии, причём – первым, ещё на заре фермерского движения в стране, в 1991 году. А потому мне не понаслышке известны особенности функционирования этой формы организации сельскохозяйственного производства. Так, тогда (как и сегодня) я говорил о том, что фермерство есть форма, чрезвычайно важная в отношении формирования производственного менталитета селян, а также это есть наиболее подходящий способ производства для отдельных крестьян, по характеру индивидуалистов. Однако в макроэкономическом отношении фермерство – всё-таки вспомогательная структура. Главными производителями товарной продукции в аграрном секторе являются крупные предприятия. При этом, конечно, никогда речь не шла о возврате к советско-колхозной системе хозяйствования, ибо мне, как и всем из моего фермерского окружения, была очевидной её абсолютная экономическая неэффективность. Представление о приоритетности крупного, то есть коллективного, хозяйства вовсе не означает, что имеется в виду колхоз в убогом советском содержании.

Мне известны – правда, единичные – случаи, когда даже в советское время организация колхозной жизни строилась вопреки советской идеологии. Из них единственно полномасштабным является опыт организации колхоза в Ядринском районе Чувашии под руководством Аркадия Павловича Айдака (этому необходимо посвятить отдельный рассказ; у меня есть статья об этом опыте, но она опубликована в трудно доступном нынче Вестнике Мордовского обкома КПСС, № 2 за 1991 г.; желающие могут прочитать книжку А. П. Айдака «И взойдут семена», опубликованную Чувашским книжным издательством в 1993 г.; она размещена в Интернете по адресу http://www.forest.ru/rus/publications/ajdak/). Данный опыт говорит о том, что «опчина далеко не всегда – всему кончина», как, напротив, считал дед АБГ [см. там же, с. 38]. Просто этот дед, как и всё тогдашнее российское крестьянство, не знал о существовании возможности организации разумной, экономически эффективной коллективной деятельности на селе. Последнее понятно: тогда Айдака ещё на белом свете не было. Не понятно и досадно другое: почему сегодня организаторы сельского хозяйства не спешат использовать изумительный опыт Айдака, хотя им по роду службы этот опыт должен быть известен (а ежели он им не известен, то можно сделать лишь один вывод относительно профессиональной квалификации этих специалистов: она, как говорится, ниже плинтуса).

Необходимость доказывать неочевидное, и даже ошибочное, закономерно привела АБГ к сбоям в аргументации. Так, например, плохо смотрятся его придирки к высказыванию некоего провинциального журналиста (из пензенской газеты), который заявил, будто «у нас» (то ли в России вообще, то ли в Пензенской области) зима бывает в течение восьми месяцев. Конечно, если буквально понимать сие заявление, то это, конечно, не так. Но… В данном случае такое заявление не следует понимать буквально, это очевидная аллегория, сознательное преувеличение, т. е. приём часто употребляемый в литературе, в том числе журналистами. [Можно привести в качестве примера популярный анекдот о том, как некий студент-африканец, обучающийся в России, пишет домой письмо с жалобой на российские холода и сообщает, что в России – две зимы, одна – белая, а вторая – зелёная; мол, зелёная – ещё куда ни шло, а вот белая – просто жуть какая-то!; или другая, часто употребляемая аллегория относительно климата на Колыме, когда утрированно говорят, что, мол, там двенадцать месяцев зима, а остальное – лето.] И что это за аргументация, использованная автором? Мол, судя по всему, писалось это не в Пензе, а где-то в Москве [там же, с. 30]. А что, разве в Москве зима – восемь месяцев? В общем, как видим, критический раж (попытка «притянуть за уши» политический элемент) привёл к сбою в аргументации.

Совершенно несправедливы нападки АБГ на генерала Павла Дмитриевича Киселёва (1788 – 1872), проводившего реформу в массах государственных (казённых) крестьян. Данному реформатору инкриминируется чрезмерный крен в создание сельских общин. Однако, другой по содержанию эта реформа просто не могла быть в то время, учитывая ситуацию в политической сфере, когда дворянство в массе своей выступало агрессивно против вообще каких-либо реформ на селе. Поэтому графу Киселёву и пришлось «выкручиваться», предлагать для этой части крестьянства в качестве приемлемого варианта общинную организацию сельскохозяйственного производства, которая после реформы 1861 г. была распространена и на помещичьих крестьян. Да, это был не самый лучший вариант в отношении эффективности сельскохозяйственного производства, но это был компромисс, который тогда устроил большинство, в том числе утишил активных противников реформ вообще. В конце-концов, если бы не было такой подвижки (от крепостного права к свободной общине), то не было бы реальной возможности в проведении дальнейших реформ в сельском хозяйстве, осуществлённых после 1906 г. П. А. Столыпиным.

Об ошибочности авторской (АБГ) оценки реформаторской деятельности П. Д. Киселёва говорит и мнение на этот счёт великого русского историка В. О. Ключевского. Уже в оценке личных качеств этого государственного деятеля, сделанной Ключевским, а именно: «Киселёв, делец с идеями, с большим жизненным практическим знанием дела, отличался ещё большою доброжелательностью, тою благонамеренностью, которая выше всего ставит общую пользу, государственный интерес» [Ключевский, Русская история, кн. 3, лекция LXXXV, с. 443], содержится мнение о том, что такой человек плохое для России не сделает. А если говорить о прямой оценке результатов деятельности этого реформатора, то Ключевский считает, что Киселёв «в короткое время создал отличное управление государственными крестьянами и поднял их благосостояние. В несколько лет государственные крестьяне не только перестали быть бременем для государственного казначейства, но стали возбуждать зависть крепостных крестьян…» [там же, с. 443].

Если уж мы затронули тему о несправедливости оценки вклада данного государственного деятеля во благо России, то следует сказать несколько слов и по поводу роли ещё одного персонажа книги АБГ, значимость трудов которого автор также, на мой взгляд, оценивает неверно. Речь идёт о выдающемся – я так считаю – русском философе Николае Александровиче Бердяеве. Да, этот мыслитель допускал определённые ошибки – а у кого их нет?! – но говорить, что у него «каша в голове» [там же, с. 258], вряд ли допустимо. Я не хотел бы здесь выступать в роли апологета этого философа (у меня к нему тоже есть вопросы), но так резко его критиковать, как это делает АБГ, не считаю правильным. Так, надрывная критика со стороны АБГ мнения Бердяева о господстве в истории и культуре России «вечно-бабьего начала» требует корректировки, а не резкого осуждения (именно так поступили, кстати, и С. Н. Булгаков, и Н. О. Лосский, спокойно, с уважением чужого мнения дополнившие точку зрения Бердяева мнением о наличии в характере русского народа одновременно и мужественной составляющей). И мнение Бердяева о том, что «развитие России было катастрофическим», вызвавшее резкую реакцию АБГ [там же, с. 65], не так уж далеко от истины, если иметь в виду наличие в истории России таких катастроф (с чем, конечно, согласен и сам АБГ), как многовековое разорение Руси степняками, особенно разгром страны татаро-монголами, смута начала XVII столетия, бесчисленные войны на протяжении всей более чем тысячелетней истории и, наконец, коммунистический период правления в течение почти всего ХХ века.

Но всё это, как говорится, – «семечки». Главный сбой в оценке значимости общинности и соборности в русской истории АБГ допускает с позиций… солидаризма. Именно это, учитывая принадлежность Александра Борисовича к Союзу российских солидаристов, было для меня неожиданным, а потому особенно неприятным. Ведь, отвергая существование общинности и соборности, мы тем самым говорим о невозможности солидаризации общественных отношений в России. Что, очевидно, не так. Это – грубейшая, принципиальнейшая ошибка.

Так что, вывод, к которому приходит АБГ в конце главки с названием «Большое недоразумение с русской общиной», а именно о том, что в нас, русских, якобы «отсутствует коллективизм и тяга к общинному сотрудничеству» [там же, с. 41], совершенно неверен. К данным словам АБГ вполне можно применить его же выражение: они (как и вся главка) есть это самое «большое недоразумение».

Кстати сказать, АБГ, отмечая в качестве негативного свойства характера русского человека нетерпение-нетерпеливость [Мифы о России…, сс. 16 – 17], при оценке реформаторской деятельности генерала Киселёва, сам впадает в эту крайность. Впрочем, куда от этого деться? Русский ведь!

И совсем плохо получилось у АБГ с критикой якобы мифа о соборности русского народа. Начав критическую нападку на представление о соборности русского народа в основной части текста – фактически одной лишь фразой, изложенной в неприемлемой для столь умного публициста фривольной форме, а именно: соборность есть «слово, скажу по секрету, не означающее ровно ничего», автор переносит критику в сноску, где фактически бездоказательно сообщает читателям, что представление о соборности – «вот уж миф, так миф». Достаётся тут и Алексею Хомякову (1804 – 1860) – автору данного понятия, за определение его как «совокупности мышлений, связанных любовью», и последователям Хомякова – за якобы нечёткое понимание ими соборности. АБГ буквально изгаляется над «несчастными», которые, по его мнению, слово соборность «широко используют в предложениях, смысл которых не ясен самим их авторам. В их среде сложилось правило: когда нечего сказать, говори “соборность”» [там же, с. 70]. К сожалению, уважаемый Александр Борисович здесь совершенно неправ.

Я не буду доказывать, в чём именно заключается ошибочность мнения АБГ, ибо это потребует неправомерно большого для неспециализированного материала объёма работы. Скажу лишь, что, если согласиться с точкой зрения АБГ, то тогда надо будет «выкинуть за борт» труды многих русских философов, таких, например, как В. С. Соловьёв, С. Н. Булгаков, Н. О. Лосский, П. А. Флоренский, не говоря уже о нелюбимом Александром Борисовичем Н. А. Бердяеве, которые всё-таки придерживались мнения о наличии в характере русского народа атрибута соборности.

Как мне представляется, данную коллизию следует рассмотреть в ином ракурсе. У АБГ явно имеет место внутреннее противоречие: он в своей книге ратует за целесообразность использования в практике формирования самосознания нынешних россиян положительных мифов. Сам же рьяно нападает на «мифы» об общинности и соборности русского народа, которые, вне всякого сомнения, являются положительными. Правда, АБГ считает несколько иначе, а именно будто они ни отрицательные, ни положительные [там же, с. 29], но это, убеждён, не так: при массовом осознании русским народом наличия в своём характере неизбывной тяги к общинности, коллективизму, взаимопомощи, взаимовыручки и проч., а также наличия духовной соборности, дух нации, очевидно, существенно повысится. В общем, данному автору нужно ещё раз, теперь уже с учётом изложенной здесь критики, вернуться к вопросу о существовании данных якобы мифов и пересмотреть свою позицию для общей пользы.

В заключение отмечу следующее.

Главным достоинством анализируемой здесь книги является выявление и развенчание отрицательных мифов о России. Автор совершенно справедливо акцентирует внимание читателей на то, что такого рода мифы подрывают дух нации, делают общественный организм страны уязвимым по отношению к опасным – как внешним, так и внутренним – воздействиям. Именно этот обширный, хорошо аргументированный материал доводится до сведения наших сограждан. Особенно полезен он молодым людям, сегодня зачастую искажённо воспринимающим социальную действительность и неверно определяющим место в ней России.

К сожалению, наряду с огромным положительным содержанием книги, в ней имеют место и досадные сбои. В частности, некритично утверждается о полезности положительных – или, как говорит автор, комплиментарных – мифов (тогда как в этом деле необходим очень осторожный, взвешенный подход). А самым главным недостатком, на мой взгляд, являются несправедливые нападки на якобы мифы об общинности русского народа и его соборности. И общинность, и соборность русского народа – это не мифы, а вполне реальные явления. В случае с общинностью автор смешивает социальное и экономическое содержание этого понятия, а при оценке понятия соборности он явно принижает нравственно-религиозное его содержание. Все это и приводит к сбою в оценке роли данных явлений в истории русского народа.

АБГ в своём предисловии обратился к читателям с просьбой высказать свои замечания и предложения с целью исправления указанных оппонентами-критиками недостатков при возможном повторном издании книги. Не знаю, были ли таковые? А ежели были, то какие? Я вот откликнулся с большим запозданием (чему была объективно-субъективная причина, мало меня оправдывающая, но… факт есть факт: как ни покажется странным, но я просто-напросто до последнего времени не знал о существовании данной книги). Смею надеяться, что автор воспримет положительно мою критику и внесёт необходимые исправления во второе издание. Которое, на мой взгляд, весьма желательно, так как книга эта крайне необходима для нашего народа.

И хочется, чтобы тираж был намного большим, нежели он был при первом издании. Чтобы сия умная и полезная книга стала доступной для как можно большего количества россиян.

При этом хорошо было бы, чтобы на выпуск очередного издания откликнулись оперативно средства массовой информации (пусть даже с критическими материалами). Дабы, как в случае со мной, книга не прошла мимо своего, любящего Россию, читателя.

Было б замечательно, если бы правительство раскошелилось на нужное для нашего общества – да и для него самого – дело (такая книга воспитывает в населении государственность и патриотизм) и выделило из какого-нибудь подконтрольного ему фонда необходимые средства на существенную дотацию издания и распространения сей книги в массах российского населения.