Настоящая работа написана на основе спецкурса, прочитанного на факультете психологии МГУ в 1973—1976 гг. Этот спецкурс предназначался для студентов, специализирующихся по социальной психологии, поскольку предполагалось, что в подготовку социального психолога в качестве ее составного элемента должно входить и безусловное знание той ситуации, которая существует в науке не только у нас в стране, но и за рубежом. Это тем более важно для сравнительно молодой области знания, где подчас еще только формируется представление о собственном предмете, о средствах анализа, об основных направлениях исследования. Кроме того, сложный статус социальной психологии в системе научного знания, ее двойственный характер — с одной стороны, близость ее к чисто экспериментальной традиции, сложившейся внутри психологии, а с другой стороны, принадлежность ее к области обществоведения — делают особенно важным вопрос о социальной функции этой дисциплины. Это порождает необходимость особенно тщательного изучения как опыта исторического развития, так и современного состояния социальной психологии на Западе, где она развивалась в специфической социальной ситуации и в рамках определенной теоретической традиции и где сегодня наблюдаются глубокие кризисные явления.
Естественно, эти проблемы требуют их постоянного изучения. Социальная психология за рубежом, особенно в США, представляет собой развитую область исследований. Как всякая научная дисциплина, социальная психология располагает теоретическими основами, системой методологических принципов, основным массивом исследований и, наконец, практическими приложениями. Большое количество научных и прикладных центров, периодических изданий, огромный объем публикаций делают необходимым для каждого специалиста регулярное получение информации о новых исследованиях, методиках, тенденциях.
Между тем в отечественной литературе появляются порой несистематизированные, отрывочные, эпизодические сведения по поводу процессов, происходящих в социальной психологии на Западе. Случайный характер такой информации служит лишь помехой успешному развитию этой научной дисциплины в нашей стране. Страдают оба аспекта взаимоотношений между социальной психологией, развивающейся на основе марксистской философии, и концепциями, сформировавшимися в рамках буржуазного мировоззрения: и область возможного сотрудничества по поводу конкретных методических приемов, отдельных, частных результатов исследования, и область принципиальной дискуссии по поводу коренных различий в идеологической и социальной ориентации науки. Возможный диалог в области исследовательской практики иногда заменяется копированием случайно схваченных приемов анализа, порой устаревших и давно отвергнутых авторами (причем дело не поправляет их столь же случайная и поспешная «адаптация»). Что же касается области теоретического знания, где расхождения принципиального порядка проявляются особенно остро, то здесь отрывочность сведений о реальной ситуации также препятствует сколько-нибудь серьезному критическому анализу. Приблизительность представлений об авторах и направлениях не может служить фундаментом для такого рода дискуссий. Нельзя допускать упрощения реальной картины, сложившейся в теоретической социальной психологии на Западе, наличия в ней различных тенденций, порой различных политических позиций авторов, роста влияния идей марксизма, побуждающего отдельных исследователей искать новые теоретические и методологические ориентиры.
Мы убедились в процессе чтения спецкурса, что интерес к предложенной проблематике велик не только у студентов, специализирующихся по социальной психологии, но и среди многих уже работающих социальных (и не только социальных) психологов. Предлагаемая книга не претендует на анализ всего состояния социальной психологии за рубежом (и даже «на Западе», если так условно обозначить развитые капиталистические страны Европы и Америки) и выделяет лишь одну характеристику науки — область теоретического знания. Мы полагаем, что именно область социально-психологической теории дает прежде всего своеобразный ключ для оценки всей ситуации в науке и вместе с тем является сферой наиболее четкого противопоставления различных идеологических и социальных позиций. Известная систематизация теоретических направлений в социальной психологии на Западе и выявление основных линий их критического анализа с позиций советской психологической науки, как мы надеемся, окажутся полезными для всех интересующихся этой областью знания.Именно этими соображениями объясняется забота о том, чтобы в книге содержался известный информативный материал, хотя мы, разумеется, осознаем, что главная задача — не просто информировать читателя, но и способствовать как более глубокому критическому освоению западной социально-психологической мысли, так и более продуктивной разработке методологических и теоретических принципов марксистской социальной психологии. Считаем своим долгом выразить искреннюю благодарность студентам, аспирантам и сотрудникам кафедры социальной психологии, прослушавшим этот курс и высказавшим ценные замечания по его содержанию, а также оказавшим помощь в подготовке рукописи к изданию.
Авторы
Глава I. СОСТОЯНИЕ ТЕОРЕТИЧЕСКОГО ЗНАНИЯ В СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВЕКА 1. «АМЕРИКАНИЗМ» СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ НАЧАЛА ВЕКА
С тех пор как социальная психология выделилась в самостоятельную науку, в ее развитии можно отчетливо проследить несколько основных этапов. Первый этап — это этап становления социально-психологического знания, совпадающий с опытом построения первых социально-психологических теорий — таких, как «психология народов» М. Лацаруса и Г. Штейнталя, «психология масс» Г. Лебона и С. Сигеле, теория «инстинктов социального поведения» В. МакДуголла. В это время социальная психология развивается преимущественно в русле европейской традиции социальной и психологической мысли, и «география» ее отражает эту особенность. «Психология народов», особенно если учесть ее развитие в трудах В. Вундта, — специфическое детище немецкой философии (в частности, идей Гегеля) и немецкой психологии (в частности, идей Гербарта). «Психология масс» разрабатывалась французскими и итальянскими учеными, а теория «инстинктов социального поведения», в будущем получившая широкое распространение в американской социальной психологии, была создана англичанином В. МакДуголлом. Хотя и в разной степени, но европейская традиция развития науки XIX в. достаточно очевидно проявляется в социально-психологических работах этого периода.
Начало второго этапа более или менее единодушно датируется 1908 г., когда появились два первых систематических руководства по социальной психологии — «Введение в социальную психологию» В. МакДуголла [McDougall, 1908] и «Социальная психология» Э. Росса [Ross, 1908]. В то время как В. МакДуголл выступаетздесь все еще от имени европейской традиции, Э. Росс «начинает» американскую социальную психологию. Несмотря на то что формально начало этого этапа датируется указанным годом, фактически его научное лицо складывается после Первой мировой войны, когда в работах Ф. Оллпорта и В. Мёде была сформулирована программа превращения социальной психологии в экспериментальную дисциплину. Тот факт, что немец Мёде был одним из первых глашатаев этой традиции, ни в коей мере не снимает вопроса о ее ярко выраженном американском колорите. Традиционная для американского буржуазного мировоззрения абсолютизация значения строго прагматического, эмпирического знания своеобразно проявилась в общей тональности социальной психологии этого периода.
Как и другие области обществознания, социальная психология оказалась вовлеченной в решение определенных социальных задач. Бурное развитие капиталистических форм экономики в США выдвигает и перед этой областью исследований ряд специфических требований, связанных с необходимостью повышения производительности труда, развитием средств массовой информации, усилением значения пропаганды и рекламы, а также с разработкой в самом широком плане способов и методов управления. В каждой из этих сфер социальная психология не претендует на решение кардинальных проблем (этим, впрочем, не занимается в то время даже и американская социология [Андреева, 1965]), но локальные, частные рекомендации относительно «человеческого фактора», прежде всего в производстве, стимулируют эту прагматическую ориентацию. Если иметь в виду, что одновременно с началом этого этапа возникает почти безраздельное господство именно американской социальной психологии в социально-психологической мысли Запада, то станет ясно, что все развитие социальной психологии после Первой мировой войны приобретает черты указанной традиции.
Наконец, третий этап развития этой научной дисциплины на Западе совпадает с периодом, наступившим после Второй мировой войны. Этот этап продолжается по настоящее время, и его характеристика не выглядит вполне однозначно: если часть работ демонстрирует лишь укрепление общей экспериментальной ориентации социальной психологии, причем в ее американском варианте, то другие исследования вносят в это развитие много существенно нового. Безусловное доминирование американских образцов исследования, построение американского «образа» самой науки оказываются в значительной степени пошатнувшимися.
Нельзя не учитывать и того обстоятельства, что этот третий этап в развитии социальной психологии на Западе совпадает с развитием социально-психологической мысли в социалистических странах, а значит, с акцентом на марксистской традиции в этой области науки,. прежде всего в советской психологии. Развитие научных контактов и вместе с тем дискуссия по принципиальным методологическим и теоретическим вопросам между представителями марксистской и немарксистской ориентации является существенным фактором развития социальной психологии на мировой арене. Вместе с тем и в европейских капиталистических странах поднимает голос течение, выступающее с критических позиций по отношению к американской традиции, и это обстоятельство тоже модифицирует определенным образом картину общего состояния социальной психологии на Западе в наши дни.
Однако так или иначе первая половина XX в. знаменовала собой практическое отождествление всей западной социальной психологии с ее американским вариантом. Поэтому-то и правомерно при анализе этого полувекового развития обратить внимание прежде всего на американскую социально-психологическую мысль. При исследовании судеб социально-психологической теории это обстоятельство приобретает особое значение. Специфически американский подход к проблемам теоретического знания вообще становится на протяжении второго и частично третьего периодов развития социальной психологии ее общей характеристикой. Сама природа создаваемых в социальной психологии теорий, логика их конструирования неизбежно приобретают черты тех логико-методологических нормативов, которые свойственны американской философии XX в. Наконец, соотношение двух разделов, существующих в «теле» любой науки, а именно теоретического и прикладного знания, интерпретируется в значительной мере в русле американской традиции.
Как и в истории многих других научных дисциплин, «американизм» проявился в социальной психологии в том, что иногда обременительный для европейских коллег груз традиций не отягощал собой деятельность исследователей. Все, с чего начиналась социальная психология в Европе, — апелляция к психологии больших групп (народов, масс), «озабоченность» известной философской ориентацией, пусть ограниченные, но все же попытки как-то отнестись к крупномасштабным социальным проблемам — все это в значительной степени миновало американских социальных психологов, оказалось за бортом их научных интересов.
Все сказанное ни в коей мере не означает, что социальная психология США развивалась вне «социального заказа» или вне каких бы то ни было философских предпосылок. Напротив, эта научная дисциплина в Америке с самого начала была ориентирована на прикладное знание, и в качестве такового она прямо и недвусмысленно связала свою судьбу с интересами таких социальных институтов, как бизнес, администрация, армия, пропаганда. Эта связь явно прослеживается по преобладающей проблематике исследований, по выбору объектов, целей и решаемых задач, по источникам финансирования и того, что называется «поддержкой» исследований. Подобно тому как это имеет место в развитии других социальных наук, американская социальная психология довольно открыто демонстрирует свою крайнюю «заземленность», нацеленность на практические потребности общества.
Однако форма связи науки с общественными проблемами с самых первых ее шагов становится довольно своеобразной. Все сосредоточено на решении мелких, локальных, хотя и весьма практических, проблем, и тщательно обходятся более общие проблемы, касающиеся самой сущности общественного развития. Философские предпосылки, на которых строится американская социально-психологическая мысль, весьма удачно способствуют реализации такой позиции. Прагматизм и позитивизм, традиционные для американской философии течения, в специфическом, подчиненном особенностям психологического знания виде, превратились в основу большинства социально-психологических исследований.
Эта специфика развития, заданная с первых шагов существования американской социальной психологии, обусловливает и тот факт, что в литературе в течение длительного времени продолжалась дискуссия по, казалось бы, элементарному вопросу: что означает выражение «современная социальная психология»? Хотя существует достаточно единодушное признание того факта, что социальная психология в ее современном виде — детище, или «продукт», XX в., разночтений по поводу более точных хронологических рамок существует сколько угодно. Повод для такой дискуссии дает само определение специфики «современности» социальной психологии. М. Шериф и К. Шериф в своем ставшем классическим руководстве «Основы социальной психологии» заметили, что, несмотря на то что философы, политики и поэты веками писали на те же самые «сюжеты», на которые пишут социальные психологи, между творениями тех и других имеется существенная разница [Sherif, Sherif, 1948, p. 4].
Эти отличия становятся очевидными, если сформулировать черты современного социально-психологического исследования. Набор этих черт у разных авторов несколько варьирует, но в основном он идентичен. Сами Шерифы выделяют следующие характеристики: 1. Формулирование специальной проблемы, решение которой можно получить на основе собранных данных и их анализа. 2. Выбор и определение четких понятий так, чтобы они означали одно и то же для тех, кто развивает и кто использует их: понятия не могут быть объектом персональной интерпретации каждым исследователем. 3. Выводы строятся не просто на интуиции, и поэтому методы сбора данных должны быть также приняты всеми. 4. Обязательное условие — верификация данных: каждый исследователь должен уметь проверить выводы другого [ibid., р.5]. Несмотря на элементарность предложенных характеристик (здесь отражены, по существу, общепринятые в науковедении нормы исследования), они содержат как минимум два основания для полемики.
Во-первых, означает ли сказанное, что единственным типом социально-психологического исследования является исследование, обрисованное выше? Если так, то право на существование могут иметь лишь исследования, непосредственно представляющие собой «сбор данных» посредством достаточно четко фиксированных методик (по-видимому, прежде всего экспериментальных) с их последующей верификацией. Но в этом случае чисто теоретические работы вообще, очевидно, отлучаются от ранга «исследования». С этой точки зрения современная социальная психология отличается от предшествующей именно по такому критерию: «современная» — это экспериментальная социальная психология, «несовременная» — это неэкспериментальная, прежде всего умозрительная, социальная психология. Эта мысль четко проведена у М. Шоу и Ф. Костанцо, хотя здесь определяется «научная» психология: «Под «научной» мы понимаем, что она включает только наблюдения, сделанные в контролируемых условиях; кабинетные спекуляции не являются приемлемыми данными в социальной психологии» [Shaw, Costanzo, 1970, p. 3]. В таком понимании справедливо противопоставление социальной психологии XX в. первым формам социально-психологического знания, разработанным во второй половине XIX в. Но при этом же понимании остается открытым вопрос о статусе современного, т.е. относящегося к XX в., но теоретического исследования, выполненного вне указанных выше канонов. Таким образом, в невинной формуле таится одно из противоречий, которое дает основание для дискуссии.
Во-вторых, возникает вопрос, в каком смысле следует понимать предложенную в качестве обязательного признака исследования верификацию данных. Хорошо известно, что сам термин «верификация» в его строгом философском содержании связан с определенной его интерпретацией, а именно с интерпретацией в рамках философских принципов неопозитивизма.
Принцип верификации, как он разработан в философии неопозитивизма, означает не просто способ проверки знания, но определенный способ проверки знания (более точно: способ проверки суждений науки, поиск эмпирического критерия их истинности). В качестве такого способа в неопозитивистской традиции выступает сопоставление суждения с чувственным опытом субъекта. Если в каком-либо отдельном случае такое сопоставление невозможно, то относительно данного высказывания вообще нельзя сказать, истинно оно или ложно. Неверифицируемое высказывание не есть суждение, оно может быть только псевдосуждением, т.е. оно лишено смысла, находится вне науки.
Хорошо известна критика той чрезмерно жесткой позиции, которую по данному вопросу занимали виднейшие теоретики неопозивитизма. При строгом соблюдении такого понимания принципа верификации все более или менее общие суждения науки вообще не имеют права на существование. И хотя в социально-психологических исследованиях вовсе не обязательно присутствует прямая апелляция к философским принципам неопозивитивизма, ставшая здесь обыденной трактовка принципа, несомненно, питается из этого источника. Тогда и по этому основанию теоретические исследования, неизбежно включающие в себя использование широкого круга достаточно общих понятий и суждений, отлучаются от ранга исследований. Но приведенное соображение дает основание и для более частной полемики. Какая социальная психология современна с этой точки зрения: всякая ли оперирующая экспериментальными методами или лишь такая, где измерительные процедуры доведены до достаточного уровня совершенства, ибо лишь при их помощи возможна верификация?
Экспериментальные исследования 20-х и даже 30-х годов в таком случае никак нельзя рассматривать как «современные»: измерительные процедуры, применявшиеся в них, сегодня представляются достаточно примитивными.
Важное отличие современной социальной психологии от традиционной иногда усматривают также и в том, что если для последней было свойственно в большой (и даже в большей) степени морализирование, то современная социальная психология прежде всего делает акцент на том, что она является именно «наукой» [McGrath, 1972, р. 8]. Термин «наука» употребляется здесь в том значении, которое принято в философии неопозитивизма (наука - это нечто исключающее мораль, наука — это система знаний, построенная по образу точных дисциплин, и т.д.). Но и этот критерий оказывается довольно сложным в применении: мера включения моральных проблем в социально-психологические исследования не фиксируется точно каким-либо хронологическим рубежом, она скорее зависит от принимаемых тем или иным исследователем методологических установок. Таким образом, ситуация относительно границ современной социальной психологии не проясняется и в этом случае.
Поэтому различные толкования рамок «современной» социальной психологии имеют бесконечное хождение в литературе. М. Дойч и Р. Краусс, например, датируют ее начало первыми десятилетиями XX в. [Deutsch, Krauss, 1965, p. 212], в то время как И. Штейнер и М. Фишбайн утверждают, что «современной» можно считать лишь социальную психологию, развивающуюся после Второй мировой войны, причем особо в ней следует выделить период 60-70-х годов [Steiner, Fishbein, 1966, p. 2]3.
Одна мысль при всех этих разночтениях присутствует как общая: современная социальная психология — это научная социальная психология, и она же — синоним американской социальной психологии. В этом смысле весьма показательны называемые в популярных изданиях [Krech, Crutchfield, Ballashey, p. 7] в качестве первых вех современной научной социальной психологии события ее истории. Первым шагом социальной психологии в лаборатории называется исследование Н. Трипплета о динамогенных факторах в кооперации (1897 г.), первым шагом в «поле» — исследование Е. Старбака «Психология религии» (1899 г.), первой работой прикладного характера — исследование Г. Джейла по психологии рекламы (1900 г.). Все названные здесь работы — американские, таким образом проявляется отношение к европейской традиции именно как к традиции в отличие от современной науки. Подобное отождествление современной, научной и американской социальной психологии в западной социально-психологической литературе позволяет рассмотреть сложившееся в ней отношение к проблемам теории как к продукту специфически американского подхода.
Прежде чем приступить к анализу этого вопроса, обратим внимание еще на один факт. Сторонники придания статуса современности лишь той социальной психологии, которая развивается после Второй мировой войны, несколько смещают значения понятий «традиция» и «новаторство». Для них традиционной становится уже та чисто экспериментальная ориентация, которая сложилась после Первой мировой войны, а известное отступление от сформулированных тогда канонов определяется как своеобразное новаторство. Как это часто бывает в истории науки, исторические вехи традиций оказываются достаточно ограниченными. Поэтому точнее говорить, очевидно, не о противопоставлении традиционной и современной социальной психологии, а конкретно исследовать те методологические принципы, которые доминируют в развитии этой научной дисциплины в определенный период, и прежде всего интересующий нас вопрос об отношении к теоретическому знанию.
Общее усиление методологической рефлексии науки, в том числе социальной психологии, значительно стимулирует интерес и к анализу теоретического знания. Социальная психология не оказывается исключением в том движении современной науки, которое связано с различными формами метаанализа знания — анализа средств научного познания вообще, его возможностей, границ и пр. Существует ряд причин, побуждающих исследователей активизировать свой интерес не только в области непосредственного накопления знаний, но и в области познания собственных теоретических принципов и приемов анализа, и вопрос об этих причинах требует специального рассмотрения [Андреева, 1975, с. 270].
Сейчас важно лишь отметить, что, кроме объективных потребно^ стей развития самой логики научного исследования, для американской социальной психологии значимыми являются и те затруднения, с которыми она столкнулась в связи с длительным господством атеоретической тенденции. Обескураживающий контраст между огромным массивом весьма квалифицированных исследований и относительно слабой общей результативностью социальной психологии, естественно, требует объяснения. Именно это и заставляет ученых исследовать как качество функционирующих теорий, так и их границы, взаимоотношения между ними, генетические связи. Наряду с существовавшим ранее разделением труда, когда эти вопросы изучались преимущественно в различных системах философских взглядов или в рамках сравнительно недавно возникшей специальной отрасли науки — логики и методологии научного исследования, эти проблемы все в большей степени начинают теперь занимать и тех ученых, которые непосредственно связаны с практикой социально-психологических исследований. Нередко высказывается мнение, что они вообще должны взять эти проблемы в свои руки, не передоверять их философам и методологам, «поскольку те, диктуя свои нормы, вообще стремились занять положение господина, отводя конкретным наукам лишь роль слуги» [Rommetveit, 1972, р. 217].
Достарыңызбен бөлісу: |
