Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев) апостол павел как художник, поэт и бытописатель своего времени в книгах

Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев)

АПОСТОЛ ПАВЕЛ КАК ХУДОЖНИК, ПОЭТ И БЫТОПИСАТЕЛЬ СВОЕГО ВРЕМЕНИ

В книгах Нового Завета четыре Евангелия, описывающие земную жизнь, учение и деяния Иисуса Христа, по объему составляют 44 %, собрание посланий апостола Павла (так называемый Корпус Паулинум) вместе с описанием его миссионерской деятельности в книге Деяний - 40 %. На долю других книг Нового Завета приходится соответственно 16 % текста. Не преуменьшая значения других апостолов, ближайших учеников Иисуса, все-таки можно с некоторым правом сказать, что апостол Павел в Священном Писании Нового Завета занимает, как автор, преимущественное положение. И, разумеется, не только по объему текста, но и по тому значению, которое приобрели его послания, его евангелие, его богословие в жизни ранней Церкви.

Некто из исследователей Нового Завета сказал, что без кипучей деятельности Павла среди языческих народов христианству грозило вырождение в одну из многочисленных иудейских сект. Однако благодатью Божией, произошло то, что произошло: немногочисленная группа христиан благодаря апостолу Павлу в весьма короткое историческое время превратилась в универсальную, не знающую географических, национальных и социальных границ Церковь Христову, Церковь, которая в проповеди Апостола ясно осознавала свою исключительность и радикальное отличие не только от язычества, но и от ветхозаветного иудейства. Среди факторов, способствовавших успеху христианства, можно указать на несколько объективных причин. Это и повсеместная эллинизация в Римской империи, создававшая общее культурное пространство, это и религиозный вакуум, отсутствие удовлетворительного ответа на жгучие вопросы о смысле мира, жизни, страданий, смерти. Но все эти объективные причины стали причинами, действующими через вдохновенную личность великого «апостола язычников», как называет Церковь, и как сам себя называл святой апостол Павел, бывший яростный гонитель христиан, на себе самом испытавший мощное, неодолимое воздействие Духа Божия, преображающего человека во всех его свойствах.

От природы одаренный Павел после встречи с Воскресшим Христом на пути в Дамаск обрел новый дар благодати: дар величайшего миссионера и великого мистика и богослова, наряду с апостолом Иоанном, заложившего основы христианского богословия.

Павел - удивительный пример того, как сокровище творческого, преображающего мир Слова Божия действует через посредство внешне слабого человека, отнюдь не производящего впечатление героической личности. Сам себя Павел называет «глиняным сосудом» (2 Кор. 4, 7), носящим в себе сокровище Божественной благодати. Он был хрупок, этот сосуд, слаб, болезнен. Даже само имя Paulus по-латыни означает «малыш». Однако вынужденный обстоятельствами перечислять свои немощи и злоключения, этот «малыш», который претерпел во время своих странствий и тюремные заключения, и побои, приводившие его на порог смерти, и кораблекрушения, и голод, и жажду, и холод, и наготу (2 Кор. 11, 23-30), с уверенностью утверждает парадокс: «когда я немощен, тогда силен» (2 Кор. 12, 10), потому что «уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20).

Завистливые противники Павла подмечали внешнюю слабость апостола (что, по-видимому, отвечало действительности), утверждали, что его устная речь незначительна. В этом можно усомниться не только по причине результатов его устной проповеди, но и по свидетельству книги Деяний (Деян. 14, 12), которая сообщает о том, как языческое население малоазийского города Листра приняло Павла за бога Гермеса, ибо Апостол «начальствовал в слове», а Гермес, как известно, отличался красноречием. Но даже эти же противники вынуждены были признать силу посланий апостола (2 Кор. 10, 10).

Да, действительно, послания Павла - бесценная сокровищница не только откровений и гениальной богословской мысли, но и один из величайших памятников словесности, как прозы, так и поэзии. Здесь, в этих шедеврах Слово Божие воплотилось в неповторимом, неподражаемом языке, стиле и мысли великого мистика, ученого богослова и художника. Многообразие художественных приемов, которыми столь непосредственно пользуется апостол Павел в своих посланиях, поражает. Отчасти это разнообразие сознательно, потому что Павел стремится, как хороший миссионер, сообразовывать свои писания с менталитетом и обычаями тех, кому он пишет. «Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых» (1 Кор. 9, 22), признается он.

Рассудочность ученого книжника здесь переплетается с взлетами вдохновенной поэтической прозы и просто чистой поэзии. Все это исполнено образности. Библия вообще полна поэзии и образности. Достаточно вспомнить ветхозаветные книги Псалмов, Песни Песней, Иова, пророков, новозаветные речи Иисуса Христа, Его Нагорную проповедь и притчи. Павел следует этой семитской библейской традиции. Однако, будучи апостолом язычников, «всем для всех», родившийся и выросший в одном из центров эллинистической культуры, в городе Тарсе, Павел широко использует приемы не только библейской, но и эллинской поэзии и риторики.

Разумеется, наши переводы дают лишь слабое представление, либо не дают ни какого представления об этом свойстве посланий апостола Павла. Но, обратившись к оригинальному греческому тексту, мы обнаружим у него цитаты из греческой поэзии: гекзаметры Арата (Деян. 17, 28) и Эпименида (Тит. 1, 12), ямбический триметр Менандра (1 Кор. 15, 33) и др. По всем посланиям рассыпаны примеры горгианских созвучий в стиле стоической диатрибы - парономасия с игрой слов:

- 2 Кор. 4, 8: avporou,menoi avllV ouvk evxaporou,menoi (мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся).

- 2 Кор. 3, 2: h` evpistolh. … ginwskome,nh kai. avnaginwskome,nh (письмо, узнаваемое и читаемое).

- 2 Кор. l0, 2: kata. sa,rka … evn sarki. … kata. sa,rka (по плоти - во плоти - по плоти).

- 2 Фес. 3, 11: mhde.n evrgazome,nouj avlla. periergazome,nouj (ничего не делают, а суетятся).

- Флп. 3, 2: ble,pete th.n katatomh,n( h`mei/j ga,r evsmen h` peritomh (берегитесь обрезания, потому что обрезание - мы).

- В Флмн. 10, 11 и 20 игра с именем Онисим (полезный, годный): VOnh,simon (от ovni,namai) – ovnai,mhn; a;crhston – eu;crhston (Онисим – воспользоваться, негоден – годен).

- В 1 Кор. 11, 29-32 на пространстве четырех стихов шесть раз повторяются в аллитерации и игре слова с корнем krin: kri,ma, mh. diakri,nwn( diekri,nomen( evkrino,meqa( krino,menoi( katakriqw/men. Подобных примеров можно привести множество.

В подавляющем большинстве переводов, к сожалению, все это риторико-поэтическое изящество не только исчезает, но зачастую сопровождается и искажением смысла. Павел непринужденно использует в своих посланиях почти все известные в то время риторические приемы искусной прозы (асиндетон - 1 Кор. 13, 13; полисиндетон - Рим. 2, 17-20; искусные периоды с безупречной симметрией, параллелизмами, антитетикой, анаколуфами, хиазмами, анафорами, климаксом и тому подобным).

Украшают его послания не только бесчисленные фигуры языка, но и фигуры мысли: ирония (1 Кор. 4, 10; 2 Кор. 12, 13), риторические вопросы (Рим. 3, 1; 8, 31), диалоги с воображаемым оппонентом. Подчас в своей ритмизованной прозе он достигает высших поэтических взлетов. Кому не известны, например, такие места из его посланий, как «гимн любви» (1 Кор. 13) или «гимн любви Божией» (Рим., конец главы 8)? А сколько афоризмов из его посланий прочно укоренилось в нашем языке, превратившись едва ли не в поговорки: например, «Бог поругаем не бывает», «Что посеет человек, то и пожнет» (Гал. 6, 7); «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3, 10); «Буква убивает, а дух животворит» (2 Кор. 3, 6) и т. д.?

Послания апостола Павла оставили нам не только образцы прекрасной христианской прозы и поэзии, но являются также бесценным историческим свидетельством жизни, быта, духовного состояния и психологии населения Римской империи середины I века. Вполне естественно, что из этих посланий мы узнаем очень многое из жизни молодых христианских Церквей, этих маленьких островков, разбросанных в море потерявшего духовные ориентиры язычества.

Этот предмет составляет основное содержание таких посланий как 1 и 2 Кор., Фил., Флмн. Цитируя христианские формулы исповедания (Рим. 1, 3-4), целые символы веры (1 Кор. 15, 3) и литургические гимны (Флп. 2, 6-11; Кол. 1, 15-20; 1 Тим. 3, 16; 6, 15-16; 2 Тим. 2, 11-13), он позволяет нам заглянуть в более раннее время становления и христианского богословия.

Излагая евангелие обращаемым язычникам, Павел, как опытный миссионер, как уже было сказано, в качестве метафор часто использует понятия и представления из самых различных сфер жизни эллинского общества того времени. Здесь мы находим бытовые образы. Причем для Павла, как жителя городского, наиболее характерны сравнения, почерпнутые в спорте (1 Кор. 9, 24-27 и множество других примеров), в зрелищных развлечениях римского общества (2 Кор. 2, 14-16; 1 Кор. 4, 9), в торговле и купечестве (2 Кор. 2, 17). Он использует технические термины морского дела (Флп. 1, 23), судопроизводства (Флп. 1, 7), сельского хозяйства и строительства.

Стадион (в русском синодальном переводе «ристалище») - образ мира. Спортсмен, участвующий в состязании, - христианин. Тренировка - аскетическое упражнение своей воли. Олимпийская награда - венец бессмертия. Сам себя апостол сравнивает с боксером (1 Кор. 9, 24-27). Другая аллегория (1 Кор. 4, 9) изображает мир как колоссальный цирк (у Павла - театр). Апостолы - приговоренные к смерти гладиаторы.

Миссионерская деятельность, шествие евангелия по миру изображается как победный триумф Христа, торжественно вступающего в мир. Ему предшествуют глашатаи - апостолы, очищающие путь священным фимиамом. Апостолы сравниваются с торговцами вином (Словом Божиим) в мелких лавочках. Но они не похожи на спекулянтов и обманщиков, разбавляющих чистое вино водой или какой-нибудь дрянью (2 Кор. 2, 17). Свою земную смерть, уход в мир иной Павел обозначает морским термином отчалить, отдать концы. Эти и многие другие живые, образы, отражающие обыденную жизнь мира, в котором жил апостол, очень оживляют его послания, но, к сожалению, либо едва заметны, либо вообще не узнаются в традиционных переводах.

Метафоричность языка характерна для проповеди вообще, особенно же тогда, когда проповедь эта направлена к людям малоподготовленным, начинающим. Павел пишет коринфянам: «Я не мог говорить с вами, братия, как с духовными, но <...> как с младенцами во Христе. Я питал вас молоком, а не твердою пищею...» (1 Кор. 3, 1-2). «Молоком» Апостол здесь называет проповедь Евангелия, переведенного на доступный язык представлений среднего жителя городов империи. Почти все они в недавнем прошлом были язычниками, возможно, участниками мистериальных культов, возможно, немного знакомых с популярными философскими воззрениями современников.

Речь Павла - полна образами из языческих мистерий соумирания и совоскресения с умирающими и воскресающими богами. Так, мы мало что поймем в том месте Послания к Римлянам (6, 1-10), где апостол изображает христианское таинство Крещения, если не учтем, что он описывает его в мистериальных терминах, знакомых и близких его адресатам.

В послании к Галатам (3, 3) Павел иронически упрекает их в том, что они, внимая иудействующим проповедникам, готовы забыть Евангелие свободы и подчиниться Закону Моисея. Но делает это Павел, используя мистериальные термины: «получить посвящение, быть инициированным», «достигать совершенства» (в переводах это, как правило, отсутствует).

Духовной болезнью того времени была повальная вера в судьбу, выраженная в полунауке, полурелигии - астрологии. Зная это, Павел охотно использует астрологические представления и термины (всегда в отрицающем контексте): высота (апогей на траектории планеты), глубина (соответственно перигей) (Рим. 8, 39); астральные силы и астрологически опасные дни (Еф. 6, 12-13); стихии (элементы), управляющие, судьбами мира и людей (Гал. 4, 3-9).

В посланиях Павла мы постоянно встречаемся с понятиями и методами нравственной проповеди популярного стоицизма, эпикурейства и дуалистического платонизма. С платонизмом у апостола отношения сложные: с одной стороны, он отрицает чуждую христианству и иудейству мысль о бестелесном существовании личности (1 Кор. 15; 2 Кор. 5, 1-4); с другой стороны, апокалиптические образы двух миров, - высшего мира истины и нашего мира мирa теней и отражений (1 Кор. 13, 13), - безусловно, напоминает нам платоническую концепцию мира идей и мира феноменов. Сознательно и последовательно эта же мысль прослеживается в Послании к Евреям, входящим по традиции в Корпус Паулинум. Когда читаешь гимн любви (1 Кор. 13), и особенно конец его, невольно приходит на память знаменитое стихотворение Владимира Соловьева «Милый друг...» Нет сомнений, что оно навеяно платонизмом вообще и апостолом Павлом в частности.