Бұл басылым «Отырар кітапханасы» ғылыми орталығының құрылғанына 10 жыл толуына арналады

(№57) СТЕНОГРАММА. ПРОТОКОЛ ДОПРОСА БОЛГАНБАЕВА ХАЙРЕТДИНА АБДРАХМАНОВИЧА (ПРОДОЛЖЕНИЕ)1

жүктеу/скачать 2.69 Mb. бет 29/36 Дата 25.02.2016 өлшемі 2.69 Mb. #21355

Бұл бет үшін навигация:

• Допросил
• Вопрос
• (№59) ПРОТОКОЛ ДОПРОСА БИТЛЕУОВА Д. 23 ЯНВАРЯ 1929 ГОДА.
• (№60) ДЖАЛЕНОВ КАРИМ ЖАЛЕНОВИЧ
• (№61) ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ДЖАЛЕНОВА КАРИМА 6 ФЕВРАЛЯ 1929 ГОДА

(№57) СТЕНОГРАММА. ПРОТОКОЛ ДОПРОСА БОЛГАНБАЕВА ХАЙРЕТДИНА АБДРАХМАНОВИЧА (ПРОДОЛЖЕНИЕ)1 <...> Из Оренбурга я выехал в Ташкент вне всякой связи с каким-либо поручением политического характера от алашординцев. С Адилевым в Оренбурге я встретился. Он вообще был в составе КирЦИКа, но членом партии не был. О личности Валидова я знал давно, еще во время моего пребывания в медресе, т.к. пользовались его книгами, написанными им по истории тюрко-татар. Затем он много и часто писал в татарских газетах и журналах. Знаком с ним не был, но о личности знал, так же, как я знаю теперь о Бигееве по его сочинениям. Я читал в газетах, что Валидов организует Башкирскую республику, то переходит на сторону белых, то на тропу крас­ных. Точно сказать, в какое время он переходил на сторону советской власти и в какое время отошел, сказать не могу, забыл. Я слышал, что Валидов симпатизирует больше казахским работникам, чем казанским. В татарских газетах были такие статьи, что Валидов желает башкирский народ отделить от татарского; татарские же вожди всегда выступали от имени всех мусульман, проживающих в России, и в конкретном слу­чае от имени башкир и татар. Я от многих татарских деятелей слыхал, что Башкирия не представляет из себя отдельной на­родности, а это – татары, а Валидов, наоборот, говорил, что башкиры – это не татары. О существовании связи между Правительством Алаш-Орды и Башкирией я не знал. Беремжанова я не знал. Нельзя сказать, чтобы мы были приятелями. Когда я жил в Ташкенте, то часто его там видел. В близких отношениях, как например с Адилевым, я с ним не был. О том, что Беремжанов был командирован алашинским правительством для связи с Валидовым, такого момента не помню. В бытность мою в Оренбурге ... разговоры о Валидове были. Я почти со всеми националис­тами говорил о нем, отношение к Валидову было во всяком случае положительное. О том, что Байтурсунов с Валидовым встречался в Москве, разговора такого не помню. Персональ­но указать не могу, но вообще среди националистов отноше­ние к Валидову было положительно. О месте пребывания Валидова, когда я был в Оренбурге, я не знал. По приезду в Ташкент, я из разговора узнал, что он находится в Средней Азии. О существовании подпольной организации, о группе одинаковомыслящих и проводящих определенную линию я не знал. Группа единомышленников была, но политической дея­тельности не проявляла. В Ташкент я был командирован Наркомпросом для пе­чатания учебников, педагогического журнала на казахс­ком языке в типографиях Ташкента. Документ о моей командировке был подписан Байтурсу новым. Никако­го мандата группа единомышленников-алашинцев мне не давала. Адилев уехал в Ташкент до меня, с каким по­ручением, я не помню, кем он командирован, тоже не пом­ню, в Ташкенте остановился у своего старого знакомого – Ходжанова. Договорившись относительно печатания учебни­ков, я о результате своих переговоров написал в Оренбург, где решили некоторые издавать в Оренбурге, и журнал "Чолпан" издавать в Ташкенте. Этим закончилась моя командировка от Наркомпроса. В это время из алашинских деятелей в Ташкенте были Дулатов, Досмухамедов Халиль (был ли Досмухамедов Джаныша, не помню), Джаленов, Испулов, Кошкинбаев, Тынышпаева не было. Был ли там Ахмет-Сафа Юсупов, я забыл. О Валидове разговоры у нас бывали, кажется, я говорил с Испуловым и Дулатовым. Содержание разговора не помню, но отношение к Ва­лидову среди националистов было положительное. О том, как узнали националисты о пребывании Валидова в Средней Азии, от кого слыхал, я не помню. По специальному приглашению националисты не собирались. Бывали случаи, когда зайдя к Досмухамедову, я заставал там Испулова и других, ну посидим, поговорим, вообще простые обывательские разговоры были. С Ходжановым и Тюрякуловым о Валидове у нас разговоры также были, но их отношение к Валидову было другое. Из националистов меня никто не просил узнать о мнении на счет Валидова у Ходжанова или Тюрякулова. Я слышал, что Валидов скрывается в Средней Азии. То говорили, что он уехал за границу, то в Башкирию, то в Баку. С Битлеуовым в Ташкенте я встречался, но при каких условиях, не помню. О таком случае, когда я был на одном из вечеров, заменил Дулатова и говорил по вопросу о казахской литературе, я не помню. С Адилевым я несколько раз встречался у Ходжанова, бывал у него на квартире. О том, что он командирован для связи, он мне не говорил. В Ташкенте я прожил около м-ца, затем меня Кир. представительство командировало в Бухару для ознакомления с постановкой народного просвещения среди проживающего там казахского населения. Из Бухарских работников до этого я знал заочно Файзуллу Ходжаева, Арифова, с последним я встречался в Ташкенте только один раз в 18 или 19 году. В бытность мою в Ташкенте я видел Беремжанова, но уезжал ли он оттуда, я не помню. В момент моего приезда в Ташкент, мне кажется, что Беремжанов там был. О том, отлучался ли Беремжанов куда-нибудь из Ташкента, я не помню. Со мной в Бухару поехал Адилев, от какой организации он получил командировку, я, конечно, должен был знать, но забыл. Это было в июне в м-це, в Бухаре я встретился с учителями, обучавшимися на курсах в 18-19 гг. в Ташкенте. Виделся с Наркомпросом Бухарской республики, с военным Назиром Арифовым. Битлеуова как будто в Бухаре не было. Кто первый из знакомых нас встретил в Бухаре, не помню. Согласно своей командировке я был в Наркомпросе и справлялся о проживающем на их территории казахском населении. Мне рассказывали, что до стоянки этих казахов расстояние порядочное и что дело народного образования поставлено очень плохо. Я думал приехать к ним, но заболел малярией и пролежал несколько суток в больнице. После этого я узнал от Адилева, что недалеко от Бухары скрывается Валидов. Меня и Адилева повел к Валидову какой-то узбек. Мы ехали с Адилевым вдвоем, насколько мне пом­нится. Недалеко, под самой Бухарой, жил Валидов. Пришли мы к нему, назвали свои фамилии, пили чай, разговаривали, я расспрашивал о его политической линии, о программе действий. Он мне рассказывал, что написал в ЦК партии – Моск­ву доклад. Я спрашивал, имеет ли он связь с басмачеством, на что он ответил, что имеет. На мой вопрос о том, что он думает предпринимать в дальнейшем, он мне давал сбивчивые отве­ты. В то время у него не было определенного решения, то он хотел ехать за границу, то в Москву, то думал присоединить­ся к басмачам и т.д. У меня осталось впечатление, что у него крепкого, ясного плана действий нет. Об Энвер-Паше он мне ничего не говорил. В то время он был на нелегальном поло­жении. Уехав от него, я вернулся на квартиру и на следующий день обратно поехал в Ташкент. В то время я имел симпатию к общественным деятелям тюркских народностей, находящихся в нашем государстве! Поэтому я, как националист своего народа, не хотел его вы­дать, хотя и знал, что он на нелегальном положении. У меня было такое впечатление, что о пребывании Валидова в Бухаре вообще все знают. О его пребывании там я слышал от многих. Знали ли большие работники, я не знал и о нем не расспраши­вал. Мне казалось, что вся Бухара об этом знает, но скрывает и не выдает его. Бухарских работников я представлял тогда всех националистами. Часть из них говорила, что определенно не знает, но как будто, как говорят, Валидов скрывается в Бухаре, но где он, не говорили. Зная о том, что Валидов скрывается в Бухаре, я никому не сообщил. Затем я приехал в Ташкент, дня через 2 я слег в больницу. В то время Ходжанова там не было, были Тюрякулов, Токтабаев Иса, Бориев, Досмухамедовы, Дулатова там не было (Досмухамедов Джаныша лежал в то время в больнице). Меня посе­щали в больнице, но кто, не помню. О встрече с Валидовым в Бухаре я Ходжанову ничего не го­ворил. По выздоровлении я поехал отдыхать в Туркестан, где пробыл до середины августа, затем приехал в Ташкент, где состоялся Всетуркестанский съезд, на котором я был избран членом ТурЦИКа из безпартийных. Хотя у меня было намере­ние ехать на родину, но я должен был оставаться здесь. Мне пришлось ехать через Оренбург в Акмолинскую губернию за своей семьей. До ОРЕНБУРГА мы ехали вместе с Ходжановым. В это время в Оренбурге был 2-й казахский съезд. Я приехал туда с Ходжановым и Токтабаевым. Пробыв там неделю, вместе с Акмолинскими делегатами, выехал в Петропавловск. Это было в 21 году в октябре м-це. В 22 году, во время перевыборов в советы, в нашей воло­сти произошла группировка. Там был известный Макин, он 30 лет подряд был несменяемым волу правителем. Во время своего пребывания в ауле я слышал и видел сам, как макинцы обирают народ, господствуют над всей волостью. Во время перевыборов одна сторона выставила кандидата Жангулина Ахмета, а другая – Макина Рафика. Я поддерживал не макинскую сторону, а другую, и эта поддержка выразилась в том, что я написал Председателю УИКа Сайдалину о том, что ма­кинцы угнетают народ и в состав Волисполкома допускать их не нужно. Как только узнали макинцы, что я написал, то они были против меня. Сайдалин принял мою записку, сменил пер­вого уполномоченного, который проводил линию макинцев, послал на его место другого, повидимому, поддерживающего противную макинцам сторону, и вот в этой казахской группи­ровке мое участие и было. Больше ни в каких группировках я не участвовал. В Акмолинске я жил безработным до 24 г., одно время ра­ботал в отделе Наробраза по вызову председателя Губисполкома Акмолинского, уехал в 24 году в Петропавловск, где и служил до сего времени. Болганбаев (подпись) Допросил: Нач. вост. отдела ПП ОГПУ – Петров *** *** *** (№58) СТЕНОГРАММА ПРОТОКОЛ ДОПРОСА АДИЛОВА ДИНМУХАМЕДА 3 ФЕВРАЛЯ 1929 ГОДА (240-251стр.) <...>1 Между прочим на квартире у Испулова говорилось о Голощекине. Там вопрос о покушении на жизнь Голощекина конкретно не ставился. Вообще были разговоры на тему о Голощекине. Принципиально все присутствующие приходили к такого рода мнению, что вообще, если бы удалось, не мешало бы на него произвести покушение, но говорили, что это вещь трудная, это во-первых, во-вторых, если таковое покушение состоится, то это повлечет за собой крупные трудности. Таким образом, мы втроем вели беседу на эту тему, но конкретного решения на этом собрании вынесено не было. Во второй мой приезд в Кызыл-Орду после ареста моего брата на эту тему разговора не было. Летом в 1928 году я приехал в Чимкент и виделся с Аймауытовым. Между прочим у нас с ним зашла речь о Голощекине. Еще до этого я его спрашивал, кто Председатель в Чимкентском Губисполкоме, я слышал что там был Макин. Аймауытов мне сказал, что там посадили хулигана. Затем спросил, кто Председателем Губисполкома в Жетысу, я знал, что там раньше был Алибеков, на это Аймауытов мне ответил, что там тоже хулиган. Я раньше говорил, что с Аймауытовым я советовался относительно поездки в Ташкент. Между прочим он жаловался, что творится, что-то кошмарное, что все пошло вверх дном, кругом шпионы, агенты, нельзя дышать, ни шагу сделать, всюду неспокойно, всюду следят и т.д. Казахстан довели до кошмарного состояния, и что всему виною Голощекин. После его приезда все пошло вверх дном, таким образом, у нас зашла речь о Голощекине и вот, не помню я или он, но вообще мы оба в разговоре принимали участие, подняли вопрос, нельзя ли произвести на него покушение. Аймауытов сказал, что он стоит за покушение. Он мне сказал: «удастся или нет, я не знаю. Ты поезжай обратно в аул, я заеду в Ташкент, а оттуда в Кызыл-Орду. Поговорю с Ходжановым, с Дулатовым, а когда ты пришлешь своего человека, я на все вопросы дам тебе ответ». И вот когда я осенью 1928 года послал Нурлана в Кызыл-Орду, просил его узнать у Дулатова, где находится Голощекин. Этим самым я надеялся, что он коснется этого вопроса и что-нибудь скажет. В какой форме передал ему Нурлан, я не знаю, но конкретно через Нурлана я не ставил вопроса о покушении на жизнь Голощекина. Я просто просил его в беседе с Дулатовым узнать, где Голощекин. Возвратившись к себе Нурлан говорил, что он Дулатова расспрашивал о Голощекине и последний ему сказал, что Голощекин сейчас находится в Кызыл-Орде, также Дулатов сказал, что вопрос о покушении на жизнь Голощекина нужно оставить открытым, потому что если уничтожить одного, все равно появится другой. Этим самым актом будет произведен террор, мы здесь все связаны семьями, что покушение может произвести обратный результат, тем более, что мы сейчас связаны по рукам и ногам и т.д. Аймауытов жил в Чимкенте и часто заезжал в Кызыл-Орду. С ним я говорил летом 1928 года, а разговор с Дулатовым и Испуловым был весной (1928 ж. деп жазылып 1927 жылға түзетілген) 1927 года. Когда Нурлан спрашивал у Дулатова где Голощекин, Дулатов мог подумать, что этим я спрашиваю, не пришло ли время убрать Голощекина. Кто должен был убить Голощекина и где, вопрос так же ставился. Надеяться ислючительно на свои силы я не мог. Вопрос касался только Голощекина, о других не говорили. Вопрос: Знал ли Нурлан о том, что Вы предполагали совершить террористический акт над Голощекиным? Ответ: Нурлан вообще знал, что мы враждебно относимся к Голощекину, что все казахские национальности его ненавидят и что, в конечном счете, не мешало бы его убрать. В своих предыдущих показаниях я не касался этого момента, потому что вопрос этот не затрагивался. Когда я вкратце рассказывал историю с момента своего преподавания, Вас стали интересовать моменты, касающиеся Оренбургской, Ташкентской и Средне-Азиатской организаций. К последнему периоду близко не подходили, конкретных вопросов не ставили. Я мог о Голощекине упустить, но я говорю еще раз, что я нисколько не боюсь и не боялся этого сказать, поскольку я решил до конца быть правдивым. На нашем собрании где присутствовали и Агабек Байдуллаев. В разговоре он участие не принимал, но был свидетелем этих разговоров. В бытность мою в Чимкенте я с ним на эту тему не говорил, в Сарысу тоже не говорил. Агабек об этом разговоре должен знать. Вопрос: Какой Вам был последний наказ от Дулатова через Нурлана? Ответ: Через Нурлана он нам дал такой наказ, чтобы мы жили подальше от населения, примерно за день пути расстояния, постоянно посылали людей для разведки. Это явление он рассматривал как временное. Затем он советовал нам двинуться в сторону Китая, двигаться туда постепенно. По его сведениям как будто бы (250 стр.) в Каркаралинском округе находится вооруженная группа лиц числом 80 человек, примерно. В этой группе имеются его знакомые, кто – он не говорил, но советовал связаться нам с этой группой и постараться пробраться в пределы Китая. Он говорил, что они сами ждут ареста и если они узнают и почувствуют, что готовится облава, то они выберуться из Кызыл-Орды, и где бы мы не были: в степи ли, или в пределах Китая, в дальнейшем будут вместе с нами. Он говорил, что единственный выход – пробраться в сторону Китая. Затем он также сказал, что в свой приезд из Москвы Смагул Садвакасов в Кызыл-Орде виделся с ним, расспрашивал о нас и узнав о нашей участи, сказал, что недалек тот момент, когда и он также присоединиться к нам. Также просил Дулатов передать нам, чтобы мы держались крепко. Между прочим такое заявление С.Садвакасова меня лично укрепило, подняло во мне дух и настроение. Это заявляет такой большой авторитетный работник, крупный коммунист, игравший большую роль в истории Казахстана, работавший в Москве. Я думал так, поскольку С.Садвакасов делает такое заявление, положение действительно невозможное. Казахстан превратился в сплошную тюрьму и что нужно где-то спасаться. О существовании подпольного литературного кружка в Казахстане я ничего не слышал. Определенно установившиеся клички вождей националистов мне неизвестны. В бытность мою в Ташкенте мне вспоминается что как-то раз Байтасов или кто-то другой показывал мне платформу Жумабаева. Поскольку я сам в литературном кружке непосредственного участия не принимал, я точно ничего сказать не могу. Д. Әділев (қолы) Допросил: Начальник Восточного Отдела ПП ОГПУ по КССР – _Петров (251стр.). *** *** *** (№59) ПРОТОКОЛ ДОПРОСА БИТЛЕУОВА Д. 23 ЯНВАРЯ 1929 ГОДА. О роли Беремжанова в «Алаш Орде» я много сказать не могу, так как там я с Беремжановым знаком не был, а познакомился в городе Ташкенте. Мы все время тогда кочевали от Орска до Тургая, но его тогда с нами не было… Ахмет Сафу Юсупа я знаю. И кажется, он в организации состоял. Юсупов и Беремжанов жили вместе в общежитии ТуркЦИКа в одной комнате. Вместе жили, вместе работали, вместе ходили. А на собраниях его я не видел, меня вообще в руках держал Дулатов. Вопрос: Припомните подробнее, что из себя представляет устав? Ответ: Память у меня очень скверная. Я признаю, что я виноват, за что и сижу теперь. По-русски я почти неграмотен. А у них все было на русском языке. Но мне кажется, в уставе говорилось насчет приема в организацию – нужно было получить рекомендацию от авторитетного члена организации. Например, я рекомендовать не мог, а Досмухамедов или Дулатов могли. Я хорошо помню, что у них была большая строгость. Когда я лично поехал в Бухару, то поехал на свои средства. Болганбаев поехал по командировочному удостоверению от Наркомпроса. *** *** *** (№60) ДЖАЛЕНОВ КАРИМ ЖАЛЕНОВИЧ (252 стр.). Джаленов Карим Жаленович, Уральская губерния, Байгуждинская волость, жемпейтинский уезд, № 4 аул. Образование – среднее, прослушал курс с/х института. Жена – Жаленова – Сергеева – 33 лет, учительница. г. Гурьев, до 1916г. учился, по 1.03.1917 г был на тыловых работах. С 1923-1924гг. учился на курсах с/х института. Служил Киринпросе. С 1924г. на плановой работе (имеется фото). Арестован – 8.01.1929 года. Уральский окружной отдел ОГПУ – ордер № 49. Допрошен – 6 февраля. Обвинение не предъявлено. *** *** *** (№61) ПРОТОКОЛ ДОПРОСА ДЖАЛЕНОВА КАРИМА 6 ФЕВРАЛЯ 1929 ГОДА Джаленов Карим – 40 лет, последнее место жительство – город Гурьев <Жоғарыдағы анкеталық жауаптар қайталанады>. В 1916 году был на фронте, оттуда меня вызвали в Киргизский Организационный комитет в Уральске. Это было во время Временного Правительства. Видимо не только я, но и вообще вся интеллегенция киргизская тогда не понимала происходящие события, и у нас было единственное желание добиться Автономии. Я в то время был убежденным националистом и тоже стремиля добиться Автономии, определенной практической платформы не было, партии не было, это партия впервые была образована в 1917 году в Семипалатинске – партия «Алаш», но прогамма до нас не дошла, и мы об этом ничего не знали. Партию эту организовали, кажется Букейханов, Байтурсынов и Дулатов. В первое время мы думали, что Автономия будет осуществлена Учредительным собранием. В декабре месяца после октябрьского переворота в Оренбурге был созван Киргизский съезд, собственно это не был настоящий съезд, а были только приглашенные люди. Организаторами этого съезда были Букейханов, Байтурсынов, Дулатов, если не ошибаюсь. На этом съезде было вынесено постановление, которое позднее дошло до нас об осуществлении Автономии путем этого Учредительного собрания. Относительно двух миров в центре мы ничего не знали и понятия не имели даже. Тогда был брошен лозунг «сохранить киргизский народ от грабежа со стороны казаков», и под этим лозунгом была организована народная милиция, но в процессе организации постепенно опять в целях сохранения, защиты интересов киргизского народа, как будто бы входили в соглашение с казачеством, с организовавшимся казачьим войсковым правительством. В Уральской области было Западное отделение «Алаш-Орды», возглавляемые Досмухамедовым Жаһаншой. Я в то время был членом областной Земской Управы. Мы хотели защитить казахов от казачьего населения. Соглашение с казачеством заключалось в том, что они обещали нам помочь в виде добровольных пожертвований оружием, а мы им лошадей и т.д. Земство тогда какбы являлось подсобным органом «Алаш-орды». В это время и была организована народная милиция. Мы вступили в соглашение с Уральским казачеством. При переговорах с казачеством, конечно, выставлялся лозунг «Борьба с Красной Армией», но на деле, как я говорил, существовала политика, которая заключалось в том, чтобы параллельно с соглашением с казачеством, организовать отряд для того, чтобы оградить народ от грабежа и насилия. Все это было в 1918 году. В начале 1919 года город Уральск был захват красными войсками, и с 1919 года начались переговоры с представителями ТуркФронта Лежавой Мюратом, о которых знал только Досмухамедов Джаһанша, который их вел. Досмухамедов с народной милицией объезжал северную часть области, но с какой целью ездил, я не знаю. Тогда на севере красных не было. Были ли столкновения не помню, но помню, что отряд выезжал. Лежава Мюрат предложил выступить против казаков. Мы об этом ничего не знали, только узнали, когда Уральск был захват З-м татарским полком. Когда велись переговоры с этой армией, и народная милиция выступила против казачьего полка, дивизия, которая находилась в районе Кызыл Кум, и штаб полка был взят, отряд разоружен, на третий день подоспел и татарский полк. Затем приехал уполномоченный Туркфронта, фамилии сейчас не знаю и представитель Кирревкома Бегимбетов. Это было в начале января 1920 года. В конце 1919 года мы соединились с татарским полком. Там же в это время организовалась советская власть. Зимой 1920 года многих работников отправили в Оренбург распоряжением Кирревкома. По приезду в Оренбург 5 человек направили в распоряжение ВЦИК: Досмухамедовых обоих, Ашимбаева, меня и Кашкимбаева. В начале июля месяца нас отправили обратно распоряжением Кирревкома, где я был в качестве секретаря. Это было в г. Оренбурге. Работал я там до середины октября. Затем по приглашению представителя ТурЦИКа поехал в г. Ташкент. В Киринпрос со мной поехали Испулов, затем несколько мугалимов из Семипалатинска. В Ташкенте я был преподавателем в Киринпросе. В это время в Ташкенте были: Досмухамедовы, Кашкимбаев, потом через некоторое время приехал Дулатов, Беремжанов был в редакции «Ақ жол». По вопросу размежевания приезжал летом в 1921 году Байтурсынов и Мурзагалиев. Там же был Болгамбаев, Адилов, который служил в Киринпросе. Адилов приехал из Оренбурга. О цели его приезда ничего не знаю. С Болгамбаевым встречался редко, а с Адиловым часто, потому что были в одном Киринпросе. Однажды было устроено совещание по поводу устройства помощи голодающим. Помню снимались на фото Досмухамедовы, Дулатов, Кашкимбаев, Испулов, Дулатов, Дивелев кажется я не знаю, где он служил, но впоследствии он был Наркомом земледелия в Кирреспублике, по национальности казак. Мы снимались, кажется, по случаю отъезда Дулатова. Инициатором этого были не то Болгамбаев, не то Беремжанов. С Беремжановым часто встречались. Вообще с теми, которых я перечислил, мне приходилось встречаться часто. Собрание по вопросу помощи голодающим происходило в институте. Это было большое собрание. Собрались у Досмухамедова Халела просто в гости. Валидова видел в 1920 году, когда мы с ним и познакомились. В 1922 году я знал, что он приезжал в г.Ташкент, приезжал он конспиративно, но с целью явиться в ЦК партии. С ним я тогда встречался, его привел ко мне Беремжанов и снова познакомил, т.к. я его уже забыл, хотя один раз и знакомился; Валидов сказал, что подал заявление в ЦК партии и приехал договариваться относительно того, чтобы сдаться. Беремжанов привел его ко мне в институт, где никого кроме меня не было. Я узнал, что он скрывался в Самаркандской области, но он не сдался, причин этого не знаю. После этого я еще его видел в институте, когда опять был один. Он мне говорил, что переговорил с ответработниками, не договорился и уезжает в Персию. С кем вел переговоры, этого он мне не сказал. Он был еще у Беремжанова. В 1921 году кажется Беремжанов ездил в Бухару по сбору пожертвований для голодающих, другой цели его поездки не знаю. В это время очевидно, не все стояли на советской платформе. Я в то время не верил в строительство социализма, активно не выступал, но убеждения были таковы, что при разрозненном крестьянстве строительство социализма невозможно. Ни в какой политической организации не состоял. Неверие в строительство социализма у меня продолжалось до 1923 года, когда я уехал из Ташкента. Ни о каких фактах существования антисоветской организации не знал. Разговоров о Валидове не было. Вообще мне было только известно, что Беремжанов ездил в Бухару для сбора пожертвований. Когда было дело тургайских работников, я был в Уральске. Об этом процессе ничего не знал, знал только о процессе Байтурсынова. Байтурсынова и Дулатова судили за присвоение пожертвований голодающим. У Досмухамедова в Ташкенте в институте бывали разговоры, на которых присутствовал Испулов, это были частные разговоры, Досмухмедов выдвигал необходимость ускорения землеустройства и затем приостановить дальнейшую колонизацию узбеков в Чимкентском районе, о расширении сети просветительных учреждений среди киргиз. Это было в 1922 году. Реальных последствий не было, т.к. Испулов еще раньше состоял членом Коллегии Наркомзема, а в Наркомпросе был Табынбаев. Когда я был в Уральске таких совещании не было – (256 стр.). Джаленов _______(қолы қойылған) Допросил: Начальник Восточного отдела ПП ОГПУ по КССР – Петров 6 февраля 1928 года. *** *** *** жүктеу/скачать 2.69 Mb. Достарыңызбен бөлісу: