Действующиелиц а

Комедия в сопровождении гитары

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Проходи, сестра, проходи. Я сейчас, уже заканчиваю.

ТЕТЯ ЛЮБА. Я волнуюсь – будто не к Надюшке, а ко мне жених придет. Нужно получше его рассмотреть, обсудить. (Садится). Наконец-то! А я уж думала Надюшка в меня такая несчастливая. Ни семьи, ни отдельной квартиры. А парень, говоришь, с жилплощадью?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Однокомнатная. Живет с бабушкой. Но бабушка уже вроде старенькая.

ТЕТЯ ЛЮБА. Не худший вариант. Пусть Надюшка вцепится в него. С квартирой не валяются.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Днем с огнем.

ТЕТЯ ЛЮБА. Главное – не с подселением, как я.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Главное, конечно – любовь.

ТЕТЯ ЛЮБА. Любовь в гнезде крепче. А она-то как…любит?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Да разве по ней что поймешь. Холодная, как рыба. Я еще удивляюсь, что на нее клюнули. Она ж будто неживая. Задору в ней нет. Шильца, чтоб дырки вертеть. Помнишь, какая я была в молодости? Песенница, плясунья.

ТЕТЯ ЛЮБА (Сухо). Не помню.

ТАТЬЯНА ИАНОВНА. Да, брось ты. За мной парни так и бегали.

ТЕТЯ ЛЮБА. Не помню такого. Один нашелся – да и все.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Тебе лишь бы спорить. Ладно, это к делу не относится. Короче – доченька моя - размазня. Я ей: Надюшка, ты хоть бы на гитаре научилась играть. В компании таких любят. На таких глаз кладут.

ТЕТЯ ЛЮБА. Ну, не знаю… А она что на это?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (передразнивая дочь). Мама, я врач.

ТЕТЯ ЛЮБА. Глянь-ко ты! Шишка на ровном месте.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Вот именно. Что врач не человек? На гитаре поиграть не может?

ТЕТЯ ЛЮБА. Подумаешь – хирург.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (передразнивая). Мама, когда я услышу от тебя что-то умное? (Пауза). Растишь, растишь и дождешься. Ей Богу я тебе иногда завидую. Живешь в свое удовольствие.

ВАЛЕНТИНА (сухо). Добрый вечер. (Уходит в свою комнату).

ТЕТЯ ЛЮБА (обиженно). Даже не взглянула. Как будто меня и нет.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Шибко-то не обласкает. Не жди.

ТЕТЯ ЛЮБА. И что в ней Никитушка нашел?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Не хочет рожать и все тут. Наотрез. Завязал свою голову, теперь вот… (Понижает голос). Говорила же: не женись с ребенком. Не послушал. Завтра тридцать три стукнет, а все без детей… (Прислушивается к звукам в прихожей).

ТЕТЯ ЛЮБА. Надо поговорить с ним – пусть бросит ее. Хватит уже. Пора браться за ум.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. И поговорила бы.

ТЕТЯ ЛЮБА. И поговорю….А у него завтра день рождения? Тьфу ты! Все из головушки повышибало. Поди, простит, что без подарка? Я бедная.

СЕРГЕЙ. На дворе стоял рождественский мороз. Кони, фыркая, неслись под косогор. (Кончает петь). Здравствуйте, родные люди! Мы не стали звонить, открыли по старой памяти своими ключами. Тем более, мы опять ваши.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Как это?

ЗИНАИДА. Мама, не падай. Мы разругались с хозяйкой.

СЕРГЕЙ (поет под гитару). На мир глядим мы разными глазами…

ЗИНАИДА. Да помолчи ты! (Матери). Она потребовала за квартиру еще пятьдесят долларов.

СЕРГЕЙ. Присягаю. Это правда.

ТЕТЯ ЛЮБА. С ума сошла!

ЗИНАИДА. Четверть его зарплаты. А у нас будет ребенок.

СЕРГЕЙ. Мы решили опять к вам. И дешевле, и, главное, веселее. Еще чуть-чуть и я бы там свихнулся. От тоски. Поговорить не с кем. Засыхал.

ТЕТЯ ЛЮБА. А жена на что?

СЕРГЕЙ. С женой не говорят, а ругаются. (Поет под гитару). На мир глядим мы разными глазами…

ЗИНАИДА. Ему все нипочем. По двадцать пять, угла своего нет, ребенок будет, а он все гитару тискает.

СЕРГЕЙ. А здесь чем ни угол? Нет. Правда – мне у вас нравится. Всегда людно. Есть с кем словом переброситься. И теща мне симпатична. (Обнимает Татьяну Ивановну).

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Не подлизывайся. Все равно не выгоню. Зять, какой никакой.

СЕРГЕЙ. Я от чистого сердца. И Виктор Васильевич… а Виктор Васильевич вообще душа-человек. Летать любит. Как я.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Как выпьет – сразу взлетает.

СЕРГЕЙ. Без горючего не полетишь. (Поет под гитару). Понеслися вороные к моей милой по степи. (Кончает петь). Да, а где он? Я хочу видеть э-то-го че-ло-ве-ка!

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Поехал на дачу за соленьями. Должен уже вернуться.

СЕРГЕЙ. Для закуски?! К празднику солнца что ли? Завтра же 25 декабря. День начнет прибавлять. (Поет). Попятится тьма, и свет воссияет. Экспромт…. Как ни крути, а дата. Для всего Земного Шара.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Забыл что ли? Завтра у Никиты день рождения. Тридцать три года.

СЕРГЕЙ. Ах ты, мать честная! Двойной праздник! Ну, ударим по организму! Устроим взлет сознания! (Поет под гитару). Ямщик, не гони лошадей. Мне некуда больше спешить. (Кончает петь). Эх, не знал, что Виктор Васильевич на дачу поехал. Рванул бы с ним.

ЗИНАИДА. Тогда бы вас сегодня не дождались. Из погреба не выбрались бы.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. От старая! У меня же баранина в духовке. Заговорилась с вами. Перевернуть нужно. (Уходит на кухню).

СЕРГЕЙ. У-у, баранина! У тещи хоть отъемся.

ЗИНАИДА. А то ты заголодал.

СЕРГЕЙ. Мне твои супы из пакета - во где. Знал бы, что женитьба – это супы из пакета – ни за что бы, ни за какие. С чего еще веселье берется? Хорошо, что у меня нрав, как у пуделя – игручий. Другой бы на моем месте знаешь, что бы сделал?

ЗИНАИДА (с вызовом). Ну что, что?

СЕРГЕЙ. Короче, повезло тебе, Зинуля. Женка моя, люблю тебя пронзительно. (Поет под гитару). Сон мне желтые огни, и хриплю во сне я. (Продолжает петь).

Входит Виктор Васильевич. Он навеселе. В руках у него сетки с банками огурцов и помидоров.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Ах, как у нас хорошо! (Пускается в пляс). Эх раз, да еще раз, да еще много, много раз! (Кончает плясать). Сережа, зять ты мой дорогой, как я тебе рад! (Целует Сергея). Молодец! Не забываешь, заходишь. У других зятья носом воротят, годами их не видят. А я горжусь тобой, я всем хвалю тебя. (Еще раз целует).

СЕРГЕЙ. Виктор Васильевич, я не просто зашел. Мы опять к вам на жительство. Пустите?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Дети мои! Живите! Для чего ж я вас рожал? Не для того же, чтобы одному жить! Я люблю вас! Вы моя жизнь! Не уходите от меня! Я рад! Вы со мной! А ну, давай еще – эх, раз! (Пляшет и чуть не падает возле тети Любы).

ТЕТЯ ЛЮБА. Витя!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Люба… ты?

ТЕТЯ ЛЮБА. Не заметил что ли?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Люба, и ты живи с нами. Моей…трехкомнатной…на всех хватит.

А летом дачка. На дачке будем жить. Ты знаешь, какую я дачку отгрохал? Все, все своими руками. На любой гвоздик покажи, на любую планочку – все этими ручками. (Прослезившись). Для деток стараюсь. Умру, а домик мой останется. Приедут они и помянут: папка построил! (Кричит). Отец! Нет выше этого слова!

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Так и знала. Из-за этого и не хотела пускать. Обошлись бы без солений.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Имею право. Я на пенсии. Отдыхаю. У меня теперь каждый день праздник. Да ты бы сама не удержалась. Ведь красота-то какая! Печку затопил. Огурчиков, помидорчиков из погреба достал. Дровишки потрескивают, за окном на ветке снегирь качается, на меня смотрит…

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (перебивая). Дескать, давай, выпей.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Испортила. Баба и есть баба. Все загубит. Сережа, не женись.

ТЕТЯ ЛЮБА. Витя, что говоришь-то? Сережа женат. На твоей дочке.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Допился.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. А что? Вы, бабы, как гири. Не даете человеку взлететь. Норовите у него радость отнять. А если ему хорошо? (Кричит). Хорошо! Так что?… обязательно его разозлить?! Да?! У – басурманы! (Замахивается на Татьяну Ивановну).

Сергей подскакивает, хватает Виктора Васильевича за руки. Чуть раньше из комнаты выходит Валентина.

СЕРГЕЙ. Виктор Васильевич!

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Вот хорошо, вот хорошо. Сейчас к Надежде жених придет. Пусть посмотрит, какой у нее отец.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Жених?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Да, жених.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Я помню. Думаешь – забыл? Я отец и помню – сегодня у меня важный вечер. Но смотри – если разведенный – выгоню. Хочу, чтоб у Надюшки все было чисто. Как у нас с тобой.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Заладил, как осел. Говорят же тебе – парень еще, парень.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Вот и хорошо. Пусть будет как у нас – красиво. Век прожили и никого кроме друг друга не знали. Ругаемся? Это пустяки. Кто не ругается? Это потребность такая в человеке. Зато любовь пронесли в чистоте. В чистоте. Не то, что нынешняя молодежь. Да хоть Никиту взять – чего далеко ходить?

Женился с ребенком. И что теперь?

СЕРГЕЙ. Виктор Васильевич!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Что? (Поворачивается к Сергею, замечает Валентину). А-а, Валентина. А я могу и при ней. Мне стесняться нечего. Я ей плохого не делал. Валентина, за что ты меня не любишь? Почему не хочешь рожать? Тебе противно со мной породниться? Что – моя порода плоха?!

ТЕТЯ ЛЮБА. Витя, ты прав. Хватит молчать.

ВАЛЕНТИНА. Вы не смеете!

ТЕТЯ ЛЮБА. Ой, ой, ой! Надо же!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Нет, ты скажи. Пусть скажет. Желаю быть дедом. И хочу знать.

ВАЛЕНТИНА. Вы не смеете!… вы…если еще помните Леночку!… вы…. (Уходит в комнату, хлопнув дверью).

ТЕТЯ ЛЮБА. Нервная какая. Она переживает, а мы нет.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Нет, пусть скажет, хоть раз кто-то из нас да скажет ей. А то я все молчу. Сердце болит за Никиту, но молчу. Надо сказать. У всех на уме, а у пьяного – слава Богу – на языке. Выручил. Все польза от его выпивки.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Я, между прочим, считал Леночку за внучку. Да, она умерла. Да, горе. Для меня, для всех нас. Но жить-то надо. И думать о будущем. Два года уж прошло – хватит нюни разводить. Леночку не вернешь. Валентине всего лишь тридцать пять, еще родить может. И о Никите подумала бы. Ведь ему хочется ребенка. А мне внучка. А то даже стыдно. Все: поди, внуки у тебя уже? Нет? Как нет?! У тебя же трое детей. Никите за тридцать, Надежде под тридцать и Зинаида уже большенькая.

ЗИНАИДА. Скоро, папочка, скоро. Потерпи немного.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Слава Богу, забрезжило. (Обнимает Сергея). Сережа, как хорошо, что у меня появился ты. (Целует Сергея). Скоро мне внучика подаришь, да?

СЕРГЕЙ. Виктор Васильевич, я вас не подведу.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Знаю. Ты парень надежный. И мне с тобой просто и хорошо. Почему сын у меня не такой? Учитель. Подумаешь. А ты вот инженер. Но с тобой можно по-человечески, а с ним… Чуть что начинает философию разводить или фактами сыпать. Дескать, он грамотный, а я нет.

Входит Надежда.

НАДЕЖДА (устало). Добрый вечер. Здравствуйте, тетя Люба.

ТЕТЯ ЛЮБА. Здравствуй, племянница. А ты что – одна?

НАДЕЖДА. С кем я должна быть? Я с работы, устала.

ТЕТЯ ЛЮБА. Ладно, ладно, не притворяйся. Я тут за тебя сижу радуюсь… Тьфу, тьфу, тьфу. (Плюет через левое плечо).

СЕРГЕЙ. И я. Мы все радуемся.

ЗИНАИДА. Помолчи.

НАДЕЖДА (безразлично). А-а. Да. Он обещал сегодня зайти познакомиться.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Это хорошо. Это по-порядочному. Значит, он не тити-мити, трали-вали. Эх, был бы он еще такой, как ты, Серега. Зажили бы мы тогда припеваючи.

СЕРГЕЙ. Таких, как я, мало, Виктор Васильевич. Сейчас все больше за презренным металлом гонятся. Про душу забыли.

ЗИНАИДА. Лучше бы и ты за металлом гнался.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Зинка! Не показывай нутро. Потеряешь мужа.

ЗИНАИДА. Что не наше, то нашим не будет. Значит, и горевать не о чем.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. На третьем месяце и такое говоришь. А бросит – что станешь делать? Нет, ну что у меня за дети?! И это у такого отца!

ТЕТЯ ЛЮБА (Надежде). Что-то не пойму. Тебе что – все равно?

НАДЕЖДА. Я же говорю - устала я, тетя Люба. День был тяжелым. Сложные операции.

ТЕТЯ ЛЮБА. Ой, племянница, увиливаешь.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Надежда, это твой последний шанс. Помяни мое слово. Не дури. Иди, принарядись. Человек, наверно, уже идет.

НАДЕЖДА (вяло). Пошла. (Уходит).

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Да надень «мини», слышишь? (Тете Любе). Я же говорю – как рыба. Живинки в ней нет. Перчику.

ТЕТЯ ЛЮБА. Чепуха. Все в ней есть. Не проснулась еще. Спит девонька. Что же это за жених за такой?

СЕРГЕЙ. «Мини» - правильно. На продажу – так все. (Поет под гитару). Коленки, твои милые коленки, я увидел, я увидел и пропал.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Лучше давай «Цыганочку». Да с выходом.

Сергей играет и поет «Цыганочку». Виктор Васильевич начинает плясать.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Э-э, тише, тише! Отец, ты что – все испортить хочешь? Нужно показать себя солидными людьми, не гулеванами какими-то.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Какой есть, такой есть. Не собираюсь под старость корчить из себя Бог знает что. Не нравится, пусть…убирается. Ладно – мы на кухню. Сережа, один ты меня понимаешь. Пойдем. (Чтоб не слышала жена). У меня там есть по глоточку. (Поют вполголоса). Ты цыган, и я цыган, оба мы цыгане. Ты воруешь лошадей, я ворую сани. (Забирают банки и уходят с Сергеем на кухню).

Входит Никита.

ТЕТЯ ЛЮБА (радостно). Никита.

НИКИТА. Добрый вечер всем. Привет, сестра.

ЗИНАИДА. Привет, братец.

НИКИТА (целует тетю). Здравствуй, тетушка.

ТЕТЯ ЛЮБА. Здравствуй, племянничек. Из школы идешь?

НИКИТА. Да.

ТЕТЯ ЛЮБА. Что-то худой. И бледный. Много работаешь?

НИКИТА. Нисколько. Совсем не работаю. Вообще нигде не работаю… Мама, у меня важное сообщение…В общем так…Я ухожу из школы. С сегодняшнего дня я там не числюсь.

Пауза.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Как?! Почему?!

НИКИТА. Не хочу больше там работать.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (растерянно). Но в какую школу тебя сейчас возьмут? Середина учебного года.

НИКИТА. Ты не поняла. Я не меняю школу на школу. Я вообще не хочу быть учителем. (Садится).

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. А кем же тебе теперь? Вот беда-то, родимая моя мамочка!

НИКИТА. Ничего страшного. Найду что-нибудь.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Успокаиваешь – значит, мне это не понравится. Чует сердце неладное. Нет, говори, я не успокоюсь. Не издевайся над матерью. Ты же у меня титю сосал. Говори – куда?

Аж сердце зашлось. У других дети, как дети. Все у них ясно и спокойно. А тут…

ЗИНАИДА. Подумаешь – учитель. Все с детьми, да с детьми. (Скривившись). И за гроши.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Да, но как дети-то его любят. Гурьбой, гурьбой за ним. И он любит детей. Он же не сможет без них. (Вытирает глаза). Никита, не доводи мать. Скажи, что задумал.

ЗИНАИДА. А почему не в «мини»?

НАДЕЖДА. Это пошло.

ЗИНАИДА. Зато мини тебя молодит.

НАДЕЖДА. Какая есть, такая есть.

ЗИНАИДА. Но в этом ты тянешь под тридцать семь.

ТЕТЯ ЛЮБА. Надя, правда, почему не принарядиться – раз такое дело?

НАДЕЖДА (равнодушно). Не хочу. К тому же он придет знакомиться с вами, а не со мной.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Господи, и что все сразу на мою голову. Несчастному Ванюшке везде камушки. Надежда, ты, видно, не понимаешь, до тебя не доходит – к тебе придет жених и ты должна быть нарядной. Женщина должна нравиться, если хочет завести семью. У тебя последняя возможность. Неужели ты вечно собираешься жить с нами?

НИКИТА. Мать, ты будто гонишь ее.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Хорошо – а где ей жить?! Опять в комнате, где я и отец?! Ведь Сергей и Зинаида вернулись к нам.

НИКИТА. Такой состав уже был, жили как-то.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Жили. И Зинаида с Валентиной вечно цапались.

ЗИНАИДА. Она всех нас презирает. Задрала нос, неизвестно

только почему. Подумаешь – страховой агентишка.

Из комнаты выходит Валентина.

Здравствуйте, Валентина Михайловна. Мы опять живем с вами. Не против?

ВАЛЕНТИНА. Значит опять в туалет не попадешь. Этот недоумок будет там на гитаре играть. Да – имейте в виду. Нашу комнату я вам не уступлю. Будете ночевать на кухне.

ЗИНАИДА. Какой тон, какой тон. Прямо госпожа министерша. Вы-то чего из себя представляете?! Отчего вы так вознеслись над нами?!

НАДЕЖДА (Никите). Кажется, началось.

НИКИТА. Пусть разрядятся. Это полезно.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Зина, прекрати! К нам сейчас придет гость!

ЗИНАИДА. А зачем она так на Сережу?! «Недоумок!» Это как?!

ВАЛЕНТИНА. Посмотрите на него внимательно и согласитесь со мной.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Валя, это несправедливо.

ТЕТЯ ЛЮБА. Валя, ты перегибаешь.

ВАЛЕНТИНА. Да?! А ко мне вы справедливы?! Вы невзлюбили меня с самого начала, я знаю, я всегда чувствовала. Как же – ваш распрекрасный сын женился на мне. На женщине с ребенком. И дочку мою невзлюбили.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Неправда.

ТЕТЯ ЛЮБА. Ложь. Чудовищная ложь. Я удивляюсь – как можно все переворачивать?

ВАЛЕНТИНА. Правда. «Чужая кровь, чужая кровь» - это барьер, который вы не можете переступить. Вы и понятия не имеете о духовной близости. Да у вас ее нет даже и со «своей» кровью. Дочь не знаете, как выпихнуть из дому. Тоже мне мать. Я бы… да если бы у меня… Вы примитивны, пещерны. И вы, и все ваше семейство!

ТЕТЯ ЛЮБА. Кошмар! Чего она несет?!

ЗИНАИДА. А ты-то… ты-то кто?

ВАЛЕНТИНА. «Всего лишь страховой агентишка». Вы же отлично знаете, почему я бросила театр и ушла в страховые агенты. Леночка постоянно температурила и мне нужна была такая работа. Чтобы по больше сидеть с ней. Да и Леночка… она чувствовала эту неприязнь, эту фальшь.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Валя, это не так. У меня сердце кровью обливалось, я ночи не спала, когда девочка погибала. А Никита… ведь Никита…

ВАЛЕНТИНА (прерывает). А сын ваш – распрекрасный и наиталантливый! Он-то чего добился? Вчера повстречала его сокурсника – директор банка. Неплохо, да?! А этот… все в облаках витает.

ТЕТЯ ЛЮБА. Глянь-ко ты. И Никита нехорош. А чего ж пошла за него?

Из кухни выходит Виктор Васильевич и Сергей.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Дети мои, вы тут что-то шумите. Кто-то чем-то недоволен?

СЕРГЕЙ (поет под гитару). Что за шум, что за шум, что за шум без драки? Или это на дворе гавкают собаки. Экспромт.

ЗИНАИДА. Да замолчи ты! У нас принципиальная ссора.

СЕРГЕЙ. Молчу, молчу. Ссорьтесь.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. В моем доме не должно быть недовольных. Я стараюсь, чтобы всем было хорошо. Сережа, тебе хорошо у меня?

СЕРГЕЙ. Не то слово, Виктор Васильевич. Я у вас воспаряю.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Умница! (Целует Сергея. Увидев Никиту). А-а, и учитель здесь. Ну что – научил?

ВАЛЕНТИНА. Вечный учитель.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Научил чужих детей? Своих нет, так он чужих учит. А имеешь ли ты право в таком разе учить чужих детей? Ты ведь и родителей их поучаешь на собрании. А с какой стати? – я тебя спрошу.

ВАЛЕНТИНА. Ничего, скоро женится, как следует, народит вам кучу внучиков, и перестанете комплексовать. А то уже совсем задвинулись.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Внучики? Когда? Не понял. Ты, падчерица нелюбимая, ну-ка повтори. Дай я тебя, так и быть, облобызаю, не сердись. (Пытается обнять Валентину, но та отстраняется). Не хочешь поцелуя главы этого дома? А многие рады были бы его получить (смотрит на жену), да не заслужили.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Отец, ты пьян. Иди спать.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Кто пьян?

ТЕТЯ ЛЮБА. Ты, Витя, ты. Иди спать, а то осрамишься перед гостем.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Поговорку знаете? Если трое скажут тебе: ты пьян, то ложись спать. Трое. А вас только двое. Следовательно. Перед вами трезвый человек.

ЗИНАИДА (Сергею). Между прочим, она обозвала тебя недоумком.

СЕРГЕЙ. Да? Она читает твои мысли?

ЗИНАИДА. И тебя это не задевает?

СЕРГЕЙ. Нет. (Поет под гитару). Прозвали меня недоумком. Пусть капля в том истины есть. Не лучше ли честно, открыто свое назначение несть? Экспромт.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ (приплясывая). Сережа, еще! Плясовую!

ВАЛЕНТИНА. И в этой семейке я жила шесть лет! С ума сошла что ли?!

ЗИНАИДА. Может, хватит жить в этой семейке, раз она тебя не устраивает?

ТЕТЯ ЛЮБА. Ушла потихоньку, да и все. Было дышло – да вышло.

ВАЛЕНТИНА. Хватит! Надоело!

Сергей играет, Виктор Васильевич пляшет.

ТЕТЯ ЛЮБА. Витя, Витя, гость же придет. Уймись.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (растерянно). А пусть его. Что будет, то и будет.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ (хватая Валентину за руки). А ну, падчерица, спляши со мной! Не хочешь рожать, так спляши!

СЕРГЕЙ. Э-э, куда?…

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Эй, падчерица, музыку-то отдай! (Уходит к Валентине в комнату). Ты нам праздник не порть. Я не потерплю.

…Слышен удар гитарой и голос Валентины: «Вот тебе рожать! Напоследок!». Из комнаты вылетает гитара, затем, еще больше пошатываясь, выходит Виктор Васильевич, держась за голову. Все замолкают.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Умираю...

Пауза!

ТЕТЯ ЛЮБА. Она что – ударила тебя?!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Кажется, да...

ТЕТЯ ЛЮБА. Ударила гитарой? По голове?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ (опускается на тахту). Звезданула со всего маху.

ТЕТЯ ЛЮБА. Кошмар. Бандитка.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Надя, звони в «Скорую!»

ТЕТЯ ЛЮБА. И в милицию. Пусть заарестуют ее. Террористка!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Кровь. Пробила.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Надя, на кухне, на кухне. В столе.

НАДЕЖДА. Что, мама?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Йод, что же еще.

Надежда уходит на кухню.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ (приходит в себя, свирепо). В моем доме! Меня! До крови! За то, что я старался! Всегда! Убью! (Бросается в комнату Валентины).

Пусти! Моя честь задета!

ЗИНАИДА. Дай ей! Дай ей!

НИКИТА. Отец, тпру-у! Сам виноват.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Пусти! Она меня до крови!

НИКИТА (Валентине). Погуляла бы! Пусть остынет!

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Пусти!

ЗИНАИДА. Суслик, отстань! Пусть даст ей хорошенько!

Валентина уходит в прихожую. Виктор Васильевич отшвыривает Никиту и Сергея, и кидается за Валентиной. Все устремляются за ним. У входной двери заминка – все смолкают. Голос Татьяны Ивановны: «Проходите, пожалуйста. Мы вас ждем». Все, кроме Валентины, возвращаются, пропуская вперед гостей – Веру Владимировну и Владимира.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (сконфуженно). Проходите, пожалуйста. (Зовет). Надя!

НАДЕЖДА. Здравствуйте. (Всем). Это Владимир.

ВЛАДИМИР. А это моя бабушка. Вера Владимировна.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА (Испуганно). Здравствуйте.

ВЛАДИМИР (вручает Татьяне Ивановне букет цветов). Это вам. Моей будущей теще.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Спасибо. Да вы проходите, не стесняйтесь. Милости просим. У нас тут…небольшой семейный совет…

СЕРГЕЙ (поднимая гитару). Мы изгоняли бесов.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Это мой зять. Сергей. Он очень веселый, всегда шутит.

СЕРГЕЙ. Тот, кто шутит, тот не мутит. Экспромт. (Осматривая гитару). Струны целы, вмятин нет. Кровь только.

НАДЕЖДА (матери, тихо). Этот пузырек что ли? Но здесь йода нет – высох.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (шепотом). Ты врач или кто? Придумай.

Надежда уходит в комнату.

(Гостям). … Это мой муж – Виктор Васильевич. Он ездил на дачу за соленьями – завтра у Никиты день рождения.

НИКИТА. Это у меня.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Поздравляю, молодой человек.

НИКИТА. Спасибо. Извините, пойду что-нибудь приложу.

ВЛАДИМИР. Гематомочка у вас. Льду бы.

НИКИТА. Сейчас поищем. (Отправляется на кухню).

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Виктор Васильевич ушибся в погребе. Вылезал и ударился головой о потолок.

СЕРГЕЙ. Если бы жена отпустила меня с Виктором Васильевичем, я бы этого не допустил.

Надежда выходит из комнаты с флакончиком духов.

НАДЕЖДА. Папочка, пойдем на кухню.

ВЛАДИМИР. Золотце, можно я посмотрю?

НАДЕЖДА. Справлюсь. Легкий ушиб.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Не согласен.

Владимир подходит к Виктору Васильевичу, осматривает его голову.

ВЛАДИМИР. Удар тупым предметом. Нападавший стоял перед вами.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Черт бы ее побрал…эту лестницу…

ВЛАДИМИР. Били сверху.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Еще бы снизу.

ВЛАДИМИР. Траектория в момент соприкосновения градусов восемьдесят пять. Удар, как говорится, хорошо пошел. Лег на поверхность полностью. Всей площадью предмета. Орудие удара плоское. Это вас и спасло. С такой силой, да чем-нибудь остреньким – ого, никто бы помочь уже не смог.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Ага. Я везунчик.

ВЛАДИМИР. Скорее шишка, чем рассечение. (Зинаиде). Вы – Зина, Надина сестра, если не ошибаюсь?

ЗИНАИДА. Да.

ВЛАДИМИР. Я и не знал, что у золотца такая красивая сестра.

ЗИНАИДА (кокетливо). Теперь знайте.

ВЛАДИМИР (заканчивая осмотр). Ничего страшного. Небольшое кровопускание даже на пользу.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Она, оказывается, подлечила меня. Вот спасибо ей!

Надежда прикладывает к ране ватку, смоченную духами.

(Морщась). А-а. Чертова падчерица! Еще раз достала.

Появляется Никита. Он держит у лица полотенце со льдом.

НАДЕЖДА. Дай посмотрю.

НИКИТА. Пустяки.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Никита… он… ему…

СЕРГЕЙ. Запустили снежком.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Да, снежком. Ребятишки у подъезда.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА (деликатно переводит разговор). Вы ведь учитель, я не перепутала?

НИКИТА. Нет, не учитель.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Как? Володя, ты же сказал – брат у Нади учитель.

ВЛАДИМИР. Мне так сказала золотце.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Я не могла ошибиться. С памятью у меня еще все в порядке. Единственное, что у меня осталось, это память. Я даже помню, как впервые по телевидению показывали симфонический концерт. А это пятьдесят восьмой год, между прочим.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Не понял. Не учитель – а кто?

НИКИТА. Безработный. Пока.

Пауза.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Это для меня новость! Мать, ты слышала?

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. (Ставит цветы в вазу). Не глухая.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. И отца, значит, не спросил.

НИКИТА. Мне завтра тридцать три.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Моли Бога, что я на пенсии. А то бы голову оторвал, не стерпел такого позору.

ЗИНАИДА. А ты и так уже угостил его снежком.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Цыц, Зинка! Учился, учился и на тебе. Надул государство. Денежки-то в тебя вложены.

НИКИТА. Я честно отработал десять лет.

ЗИНАИДА. Ты же только что говорил – он не имеет права учить чужих детей.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Так я к чему вел-то? Чтобы он своих заводил, а не бросал ремесло-то. Человека выучить. Чтобы к делу подвести, это похвально. Так, Владимировна?

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Да, да. Учитель – это высокая миссия.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ (Зинаиде). Слыхала?

ЗИНАИДА. Очень высокая. Как и зарплата. (Владимиру). А вы, значит, хирург?

ВЛАДИМИР. Да в одной больнице с золотцем.

СЕРГЕЙ. Спасли кого-нибудь?

ВЛАДИМИР. Многих.

СЕРГЕЙ. Сколько же народу за вас теперь молится.

ВЛАДИМИР. Из молитвы шубу не сошьешь. Мне нужно на ноги становиться. Семья требует достатка. Поэтому прирабатываю в одном крутом джентльменском клубе. За ночь пятьсот долларов. Купил недавно хорошую машину – Ауди. Теперь на очереди квартира – не меньше четырех комнат. Планирую открыть свой бизнес.

ЗИНАИДА (Сергею). Слышал? Вот это мужчина! Равняйся.

СЕРГЕЙ. Теперь она задавит меня живым примером. Ох, уж эти примеры. Одного воодушевляют, другого угнетают.

ЗИНАИДА. Сколько вам лет, если не секрет?

ВЛАДИМИР. Двадцать восемь.

ЗИНАИДА. А выглядите старше. Не то, что мой суслик.

ВЛАДИМИР. Спасибо. В мои годы это комплимент.

СЕРГЕЙ. Напротив. Это говорит о том, что вы тайно порочны. Порок подтачивает вас изнутри.

ЗИНАИДА. Не болтай, суслик. Тебе просто завидно. Не порок, а мужественность. Надежда, я одобряю твой выбор.

СЕРГЕЙ. Порок всегда притягивал женщин.

ВЛАДИМИР. Почему «выбор?». Мужчину не выбирают, он выбирает.

ЗИНАИДА. А я уж думала, ни одного не осталось. Оказывается, есть еще. (Надежде, тихо). Дай померить «мини».

НАДЕЖДА. Бери.

ЗИНАИДА. Я на секундочку. Только переоденусь. (Кокетливо извиваясь, уходит).

СЕРГЕЙ. Значит, вам понравилась Надежда? А почему, - можно спросить?

ВЛАДИМИР. Сейчас? Но это, согласитесь, не совсем удобно.

СЕРГЕЙ. Тайна, что ли?

ВЛАДИМИР. Нет. Но … при золотце…

СЕРГЕЙ. Пусть и она узнает. Мне кажется – вы человек прямой. Можете и без обиняков. Если, конечно, у вас нет темных намерений.

ВЛАДИМИР. Нечестный выпад. Хорошо. Скажу. Первое: золотце из многодетной семьи. Значит, не избалована. Второе: от простых родителей. Значит – не заносчивая. Третье: своей жилплощади нет. Меня это как раз устраивает. Другим подавай с квартирой. Но того не понимают, что жене с квартирой есть, чем козырять. Лучше уж без козырей. Пусть они будут у главы семьи, у мужчины. Вас не коробит от моего подхода?

СЕРГЕЙ. Мне и в голову не приходило так думать о Зинуле. Я полюбил ее и все.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Я не такой уж и простой. Не какой-нибудь там цирлик. Я майор в отставке.

ВЛАДИМИР. Я в хорошем смысле. Вы же из деревни? Вот. Корни крепкие. И детки, значит, пойдут здоровые.

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Запомни – я майор.

ВЛАДИМИР. Слушаюсь… При таких исходных данных золотце должна хорошо готовить. А я люблю вкусно поесть.

СЕРГЕЙ. Вы оригинальны.

ВЛАДИМИР. А не умеет – не страшно. Научу. Ну, и любовь, конечно. Женская привлекательность. У золотца она имеется.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Ой, что же я?! Для вас же, для гостей приготовила баранину! И забыла! Сейчас, сейчас! Надежда, накрывай на стол.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Не беспокойтесь. Не нужно. Ничего не нужно.

Татьяна Ивановна уходит на кухню.

СЕРГЕЙ (сконфуженно). Татьяна Ивановна!…

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Мать!…

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Чаю, в крайнем случае.

ВЛАДИМИР. Бабуля, а я проголодался и с удовольствием хорошенько поем. Чего ты.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Неудобно.

ВЛАДИМИР. Почему? Я же пришел к невесте, к своему золотцу. И мне интересно, как готовит будущая теща.

СЕРГЕЙ (показывает большой палец). Вот так готовит! Вот такая баранина!

ЗИНАИДА. Вот и я. Как?

ВЛАДИМИР. Сногсшибательно! Потрясающе! Вы кинозвезда!

ЗИНАИДА. Слышал, суслик?

ВЛАДИМИР. Сергей, держите жену крепче. Ее можно потерять.

СЕРГЕЙ. Что – я могу стать вдовцом?

ЗИНАИДА. Дурак!

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (растерянно). Баранины нет.

Отец, ты?

ВИКТОР ВАСИЛЬЕВИЧ. Ты хоть бы предупредила. Я ведь с морозу.

Пауза.

ВЕРА ВЛАДИМИРОВНА. Не переживайте. Ничего не нужно. Да и пора уже.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА. Нет, нет. Уж без чая я вас не отпущу. Никита, открывай консервы. Надежда, неси наш лучший сервиз. Отец, ну ты даешь!

ВЛАДИМИР. Как это пора?! Бабуля, ты чего? Мы уйдем, не решив серьезнейший вопрос? Жилищный? Я, как деловой человек, должен обговорить все на берегу. Мало ли чего. Вдруг что-нибудь не так. И мое предложение не пройдет. И придется давать задний ход. (Всем). Я правильно говорю?

СЕРГЕЙ. Раздевайтесь, раздевайтесь, пожалуйста.

ВЛАДИМИР. Здесь деликатничать ни к чему. Себе и навредишь.

СЕРГЕЙ. Теперь брюки. Пожалуйста.

ВЛАДИМИР. Я просто говорю, что думаю. По-моему, это плюс.

СЕРГЕЙ. Как пьяный?

ЗИНАИДА. Да замолчи ты! Не встревай! Человек дело говорит. А не пустомелит, как ты!

СЕРГЕЙ (поет под гитару). Я тку невидимые нити, а он – реальную петлю. Экспромт.

Входит Валентина. Пауза.

ВАЛЕНТИНА. Остыли? Поутихли? Я за вещами. Ухожу к маме. (Уходит в комнату).

ВЛАДИМИР. Кто это?

СЕРГЕЙ. Недруг, на которого я не сержусь. Кажется, съезжает с квартиры.

ВЛАДИМИР. Да? Тогда двое в минусе, один в плюсе.

СЕРГЕЙ. Не поняли.

ВЛАДИМИР. Вы в выигрыше – два человека уходят из вашей квартиры – эта женщина и золотце. А приходит всего лишь один.

ТАТЬЯНА ИВАНОВНА (растерянно). Кто?!

ВЛАДИМИР. Бабуля моя. Поэтому я и привел ее к вам знакомиться. Как – не возражаете?

Пауза! Все смотрят на Веру Владимировну. Похоже, это известие оказалось новостью и для нее.

-------------------------- Х Х Х Х Х Х Х Х----------------------------