Ермаков В. В. Челнинская история

НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ПОВОРОТ

Начало этой истории относится к шестидесятым годам ХIХ века. Это было время ре­форм, период начала обретения народом личной и экономической свободы, появления проблесков надежды на лучшую жизнь. Оживление всех сторон общественно-политической и экономической деятельности вызвало необходимость обследования перспективных (с точки зрения властей) населенных пунктов с целью преобразования их в города. Пристальное внимание в связи с этим обратили на себя Челны.

Декабрем 1868 года датирована Записка Уфимского губернатора, тайного советника С. П. Ушакова «О переводе уездного города Мензелинского уезда из Мензелинска в с. Челны». В частности, в Записке указывалось, что Мензелинский уезд, включавший в то время около 250 тысяч человек населения, располагался в удобной и хлеборобной местности, примыкавшей к одному из великих торговых путей государства — реке Каме. Благодаря этому, уезд характеризовался как один из самых богатых, населенных и оживленных уездов Уфимской губернии. В то же время уездный центр — город Мензелинск — по мнению губернатора, как внешне, так и по своему внутреннему содержанию, «менее всего соответствует своему назначению и не только не приносит желаемой пользы развитию производительных сил местности, но ничего не обещает для этой цели и в будущем». Трудно объяснить глубинные причины такого негативного отношения губернатора к Мензелинску, но отзывы эти о городе и его жителях были действительно нелестными. В частности, население города, которое составляло тогда около 5 тысяч человек, было охарактеризовано в Записке как «издавна неприспособленное к труду..., лишенное всякой энергии и предприимчивости». Занимались жители города хлебопашеством, и лишь немногие — торгово-промышленной деятельностью местного масштаба. Многие мензелинцы жили доходами со знаменитой Мензелинской ярмарки, проходившей ежегодно в конце декабря — начале января, обслуживая ее нужды и превращая свои дома в постоялые дворы для приезжих. Как бы там ни было, приговор губернатора в отношении Мензелинска суров: «Город этот ... ни в естественных условиях своих, ни в характере своего населения и быта не представляет задатков свойственного городу развития и не может иметь экономической будущности».

Совсем иное отношение к Челнам, населенному пункту, который «как бы самой природой избран для того, чтобы быть одним из главных рынков прикамской производительности». Мимо Челнов шло все великое промышленное движение, совершавшееся по Каме, в том числе почти все грузы Мензелинской ярмарки. Здесь же проходили Уфимско-Вятский почтовый и Казанский коммерческий тракты — в Троицк, а оттуда — в сибирские города и в Ташкент.

Челнинская пристань уже в то время одержала победу в мирном экономическом соревновании с другими торговыми пристанями по Каме и Белой, все более сосредотачивая хлебную торговлю губернии. Многие из елабужских, казанских, самарских, московских торговцев имели в Челнах постоянную приемку хлеба, производимую ими отчасти лично, отчасти через доверенных лиц. Некоторые из иногородних купцов выстроили уже в Челнах собственные дома. Другие выражали готовность немедленно переместить туда свои капиталы и переехать на постоянное место жительства в случае учреждения города.

Почти круглый год тянулись в Челны обозы с хлебом. Значительная часть его тут же и перемалывалась на многочисленных водяных и ветряных мельницах. Для хранения зерна и муки в Челнах были выстроены громадные склады, вмещавшие до полутора миллионов кулей. Склады эти, построенные на земле Челнинского сельского общества и Удельного ведомства, приносили их собственникам постоянный и значительный доход в качестве арендной платы — по три копейки серебром с куля в год. Заготовленный хлеб с началом навигации отправлялся на крупнейшие хлебные рынки, главным образом в Рыбинск. Только весной 1868 года его было отправлено с Челнинской пристани свыше одного миллиона четвертей. Это не считая других грузов — лесных материалов, поташа, изделий кустарных промыслов. Оживленным было и пассажирское пароходное сообщение, совершавшееся главным образом между Казанью и Уфой. В Челнах находились конторы нескольких крупных пароходств — «Самолет», «Камско-Волжского», «Меркурьевского». Сравнительно развитой была уже и почтовая связь. Только в 1867 году из Челнов было отправлено боее 5 тысяч писем, в том числе 42 заграничных, много посылок.

Постоянная потребность в жилых и складских помещениях обеспечивала челнинским жителям довольно приличный доход — от 100 до 300 рублей серебром в год — за счет сдачи их в аренду торговцам. Кроме того, часть населения Челнов имела весьма ощутимый приработок на погрузке и разгрузке судов, извозных работах, так называемой мелочной торговле на пристани. Емкость рынка рабочей силы в разгар навигации была такова, что приходили наниматься на работы жители других селений Мензелинского уезда и даже соседних уездов — Бугульминского, Елабужского.

Оба села — Бережные и Мысовые Челны, расстояние между которыми было чуть более полукилометра, — постепенно увеличивались и благоустраивались. В шестидесятые годы ХIХ века здесь насчитывалось около 500 дворов, имелись две каменные церкви, два училища, обширная базарная площадь с корпусом торговых лавок. Здесь находились: волостное правление, квартира станового пристава, почтовое отделение. Местность позволяла неограниченно расширять поселения. Тем более, что строительные материалы были под рукой: камень добывали из каменоломни в Мысовской горе, а лес заготавливали в казенных дачах, располагавшихся неподалеку.

Таким образом, симпатии Уфимского губернатора были явно на стороне Челнов, в которых он видел «важнейший рынок местной производительности, стоящий на распутии великого промышленного движения, под счастливым сочетанием благоприятнейших естественных условий местности, соединяют в себе задатки замечательного экономического развития в будущем и представляют пункт, как бы назначенный природою быть впоследствии богатым и значительным городом, обладая к устройству его всеми возможными удобствами». (Какие пророческие слова! — В. Е.) Именно сюда, в Челны, губернатор и предлагал перенести административный центр уезда, оставив Мензелинск в качестве заштатного города.

По замыслу властей, это сказалось бы благоприятно как на развитии всего Прикамского края, так и самих Челнов, так как придание им статуса города усилило бы внимание губернских властей к их нуждам, увеличило объем финансирования и, соответственно, улучшило бытовые условия жителей. Кроме того, позволило бы сформировать городскую систему управления и судопроизводства, облегчить условия совершения коммерческих сделок. Губернатор был настолько уверен в успехе предполагавшегося мероприятия, что предрекал через 20-30 лет иметь на месте Челнов город, по численности населения, благоустройству и торговому значению сравнимый с Самарой, тогдашним центром соседней губернии, или с Саратовом.

Возникал, правда, естественным образом еще один вопрос: как быть с Мензелинской ярмаркой? Зародилась она в конце ХVII века и к рассматриваемому времени приобрела общероссийское значение. Конечно, по объему торговых сделок она заметно уступала Нижегородской, Ирбитской, некоторым другим ярмаркам, но все же была заметным явлением в торгово-промышленной жизни страны.

В ярмарку 1867-1868 годов купцами было привезено из разных городов товаров на 4 миллиона рублей, продано — более чем на 3 миллиона. В благоприятные годы предложение товаров на Мензелинской ярмарке превышало сумму 10 миллионов рублей. (Для сравнения скажем, что в Бережных Челнах ярмарки проходили трижды — с 9 по 14 мая, с 27 по 30 сентября и с 6 по 9 декабря. Суммарное предложение товаров на них не превышало обычно 80 тысяч рублей. — В. Е.) Городская казна Мензелинска пополнялась за счет различных сборов и доходов с ярмарки приличной по тем временам суммой в 16-20 тысяч рублей серебром. Жители города, сдававшие в период ярмарки помещения в наем торговцам и покупателям, выручали примерно такую же сумму.

Успех ярмарки объяснялся, в частности, большим местным спросом на ряд товаров — чай, сахар, посуду, галантерейные товары, ткани, меха, одежду и обувь. Значительным было и местное предложение — кубовая краска, башкирские лошади, которых реализовалось на сотни тысяч рублей, хлебные товары, лесные материалы, рыба, национальная одежда и обувь. Кроме того, успеху ярмарки способствовало время ее проведения и географическое расположение. Дело в том, что Мензелинская ярмарка по времени предшествовала Ирбитской, и многие купцы, направляясь в Ирбит с товарами, по зимнему пути заезжали мимо Челнов в Мензелинск. Другая часть торговцев — прежде всего елабужских, казанских, самарских и других — приезжала собственно на Мензелинскую ярмарку. Поскольку они все равно проезжали через Челны, то, по мысли губернатора, и перенесение самой ярмарки из Мензелинска в Челны не повлекло бы ее упадка, а напротив, облегчило и усилило бы прилив торгового движения в этот регион. Для самих Челнов это было чрезвычайно полезно, так как немалые доходы от ярмарки существенно пополнили бы казну, укрепили экономическую самостоятельность города, создали предпосылки для образования на Каме богатого и оживленного города, центра местного и регионального торгово-промышленного развития.

Что же было дальше? Как развивались события?

Мнение губернского начальства было хотя и авторитетным, но не окончательным. Следовало договориться между собой собственникам земли и недвижимости. Главных владельцев собственности в Челнах было три — сельские крестьянские общества Орловки, Мысовых и Бережных Челнов, Департамент Уделов Министерства Императорского Двора и Министерство Государственных Имуществ. Никто из них в принципе против преобразования Челнов в уездный город не возражал, даже наоборот. Но и поступиться ради этого своими имущественными интересами никто не желал.

Крестьянские общества, сознавая важность и выгодность для себя образования города, соглашались уступить часть своих надельных земель — более 500 десятин — под городское заселение, учреждения и выгон в обмен на такое же количество земли в другом месте. Эту землю им могло предоставить прежде всего Удельное ведомство. Речь шла о 617 десятинах удельной земли, расположенной по соседству и внутри крестьянских наделов. Ее ежегодная доходность была определена в 844 рубля 11 копеек.

Кроме того, более 30 десятин земли Удельного ведомства было занято так называемыми оброчными статьями — базарной площадью с лавками, мельницами, пристанями, каменными и деревянными амбарами, рыбными ловлями, перевозом через Каму, каменоломней в Мысовской горе и т. д. Эти оброчные статьи выгодно сдавались Уделом в аренду частным лицам и приносили большие доходы — 77000 рублей ежегодно. Было ясно, что Удельное ведомство постарается уступить их с наибольшей пользой для себя. Но и устраивать уездный город без пристани, базарной площади и прочего было немыслимо. Стоимость земли и оброчных статей была оценена Удельным ведомством в 174 тысячи рублей. Заплатить единовременно такие деньги государственная казна была явно не в состоянии. Теперь успех задуманного мероприятия зависел от того, что именно предложит в обмен на необходимые земли Министерство Государственных Имуществ и устроит ли такое предложение Департамент Уделов.

Развернулась оживленная переписка, в которой активно участвовали Уфимский губернатор Ушаков, Оренбургский генерал-губернатор Крыжановский, высшие чиновники Департамента Уделов, Министерства Внутренних Дел, Министерства Государственных Имуществ. Какие страсти разгорелись на самом высоком государственном уровне вокруг судьбы неизвестных прежде Челнов! Министрам Внутренних Дел и Государственных Имуществ неоднократно делались, по их требованию, доклады о ходе продвижения дела. Оренбургский генерал-губернатор — тогда властитель и распорядитель огромных территорий — в течение нескольких лет держал в поле своего внимания вопрос об образовании города.

Уфимским губернатором были запрошены в Уфимско-Оренбургском Управлении Государственных Имуществ сведения о казенных дачах, находившихся в Мензелинском уезде — сколько в них земли удобной и неудобной, сколько леса и кустарника, какой ежегодный доход они приносят, на каком расстоянии от Набережночелнинской пристани находятся?.. Не считаясь с расходами, на место были посланы землемеры, которые оперативно произвели обмер земли, ее оценку. Далее — составление планов и предложений. 10 сентября 1870 года появились ведомости о казенных и крестьянских лесах и землях Мензелинского уезда со всеми запрошенными сведениями. Управляющий Сарапульской Удельной конторой лично осматривал и выбирал участки земли и леса, предлагавшиеся в обмен Удельному ведомству.

Постепенно обозначались позиции сторон. Департамент Уделов соглашался обменять необходимые для устройства города земли — 617 десятин — на казенные лесные дачи (Афонасовскую сосновую и Афонасовскую лиственную) общей площадью 2400 десятин. Требование предоставить в обмен на свою землю почти вчетверо большую площадь казенных лесов Удельное ведомство объясняло разработанностью и ухоженностью своих земель, их близостью к пристани. В то время как ценность лесных дач была якобы невелика, требовалось приложить немало усилий и средств к их расчистке, охране и т. д.

Еще более высокие требования были выставлены за оброчные статьи, оцененные в огромную сумму — 155440 рублей. Если казна захотела бы приобрести их единовременно, тогда к упомянутым уже двум казенным лесным дачам Удельное ведомство хотело получить еще пять — Боровецкую корабельную рощу, Атинскую №1, Туркменскую №2 и другие, общей площадью почти 13 тысяч десятин.

Министерство Государственных Имуществ имело другой подход к этой проблеме. Оно соглашалось приобрести обменом 617 десятин земли, уступив землю из свободных казенных дач. Оброчные статьи Министерство предлагало, не повышая продажной цены на них в течение достаточного длительного времени, постепенно выкупить у Удельного ведомства, покрывая стоимость из доходов нового уездного города.

Что же касается предлагаемых Департаментом Уделов условий — 4:1, то все без исключения государственные чиновники считали их чрезвычайно невыгодными и неприемлемыми. Казенные лесные дачи представлялись им достаточно ценными как по их насаждению, прекрасному строевому лесу, так и по географическому расположению вблизи судоходной Камы.

Переписка между Министерствами Государственных Имуществ и Департаментом Уделов с разной степенью интенсивности продолжалась еще несколько лет, вплоть до начала 1876 года. Но поскольку ни­кто уступать не хотел, никаких результатов она не дала. Имущественные разногласия пресекали открывшуюся было перед Челнами блестящую перспективу в течение короткого периода времени превратиться в преуспевающий административный и торговый центр Нижнего Прикамья.

Были, правда и другие причины, хотя, может быть, и не столь важные. Уфимский губернатор С. П. Ушаков был сменен в 1873 году на своем посту И. Ф. Щербатским, который, наверное, не был столь горячим сторонником преобразования Челнов в уездный город. Сами Челны в 1869 году очень сильно пострадали от пожара, и это дало лишний повод некоторым чиновникам возражать против повышения их статуса и перенесения туда ярмарки.

Сыграла свою роль и позиция уездного и губернского дворянства. Дворяне Мензелинского уезда чувствовали себя обиженными, так как их мнения по обсуждавшимся вопросам вроде бы никто официально и не спрашивал. Тогда на своем собрании в апреле 1871 года они сформулировали собственную позицию. Она заключалась в том, что дворяне признают желательность оставления Мензелинска в качестве уездного города. Их аргументы при этом сводились к тому, что Мензелинск занимает центральное место в уезде, а Челны находятся на его окраине и граничат с Елабужским уездом Вятской губернии. Такое соседство таило, по мнению мензелинских дворян, большую опасность. Сплоченное, обладающее мощным финансовым капиталом, елабужское купечество сделает все, чтобы перенести ярмарку в Елабугу. И тогда Мензелинский уезд лишится экономических выгод, получаемых от проведения этой ярмарки. Опасения эти были небезосновательными. В ноябре 1870 года Общество для содействия русской промышленности и торговле при активной помощи елабужских купцов действительно направляло в Министерство Внутренних Дел ходатайство о переводе Мензелинской ярмарки в Елабугу. Тогда это ходатайство не было удовлетворено, но кто мог дать гарантию, что в недалеком будущем попытка не будет успешно повторена?

Но даже если бы ярмарка оставалась в Челнах, елабужское купечество, по мнению дворянства, могло сделать экономически невыгодным торговлю на ней казанского, нижегородского, владимирского, московского и прочего купечества. Дело в том, что купцы Елабуги заготавливали товары сравнительно более дешевым способом по Каме, чем гужевым транспортом зимой. Это ставило их в заведомо более выгодное положение по сравнению с другими купцами. В то же время такая конкуренция скорее всего привела бы к уменьшению интереса иногороднего купечества к ярмарке и соответственно — к ее упадку. Проведение же ярмарки в Мензелинске создавало более или менее равные условия для всех торгующих.

К преимуществам Мензелинска дворяне относили и некоторые другие моменты — удобные и готовые к употреблению помещения, более дешевые продовольствие и топливо. Да и сама земля, на которой располагались Челны, названа в заявлении «песчаной, бесплодной местностью» в отличие от плодородной земли в окрестностях Мензелинска. Резюмируя свои предложения, мензелинское дворянство выступало сторонником оставления уездного центра и ярмарки в Мензелинске. А если же губернские и центральные власти хотят повысить административный статус Челнов, то дворяне, дескать, за их преобразование в безуездный город.

Далеко не все аргументы, высказанные мензелинским дворянством в своем заявлении, могут быть признаны заботой о государственных интересах. Явно просматривается стремление во что бы то ни стало сохранить те выгоды и льготы, которые они имели в Мензелинске — уездном центре и месте проведения одной из крупнейших в стране ярмарок. С переводом же всего этого в Челны дворяне в значительной мере лишились бы монополии на административную и экономическую власть, так как пришлось бы вступить в конкуренцию и соглашение с быстро набирающим силу предпринимательским классом.

Не надеясь только на свои силы, уездное дворянство решило заручиться поддержкой губернского дворянства. Заявление, подписанное предводителем мензелинских дворян А. Пасмуровым, уполномоченными В. Пальчиковым, П. Катанским и другими, было рассмотрено в Уфимском губернском собрании. Постановление этого собрания заключалось в том, что оно «единогласно выражает полное сочувствие к мысли об оставлении Мензелинска уездным городом, находя это выгодным не только для мензелинских дворян, но и для Уфимской губернии...» Заявление мензелинского дворянства и поддержку его губернским собранием решено было довести до сведения руководства губернии и министра внутренних дел.

Имея в виду то особое привилегированное положение дворянства в политическом и экономическом строе царской России, которое оно имело в описываемое время, нетрудно предположить, что его позиция в этом вопросе не могла не учитываться администрацией, в том числе на самом высоком уровне, и могла сыграть решающую роль. Как бы там ни было, Челны уездным городом не стали. А жаль. Ведь поворот в их истории мог начаться уже тогда.