Ермаков В. В. Челнинская история

КРЕСТЬЯНСТВО ВОСТОЧНОГО ЗАКАМЬЯ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Рукопись производит вполне благоприятное впечатление. Саму тему можно только приветствовать. Издание книг, посвященных городам и уездам, губерниям и областям России, призвано сыграть серьезную роль в историческом и, соответственно, патриотическом воспитании нашего народа. Знать историю «малой родины» необходимо каждому гражданину.

Работа В. В. Ермакова выходит далеко за рамки обычного (традиционного) краеведения. Это — основательное историческое исследование, хорошо документированное и квалифицированно написанное.

Широкий тематический охват не мешает четкости построения и последовательности изложения. По богатству документальной базы и профессионализму исполнения монография В. В. Ермакова выгодно отличается от большинства краеведческих работ, которые мне известны.

Публикация монографии представляется целесообразной. Я не сомневаюсь, что она будет с интересом встречена общественностью и внесет определенный вклад в историографию Татарстана и не останется незамеченной в общероссийской историографии. Желаю автору продолжить работу хронологически, доведя ее до наших дней. Думаю, что второй том будет не менее интересен.

Ю. Поляков

академик РАЕН,
член-корреспондент РАН,
профессор, доктор исторических наук,
г. Москва

Приступая к изучению истории Набережных Челнов, необходимо прежде всего обратить внимание на природно-географические условия обитания населения. Это связано с тем, что человек во многом таков, каковы природа, рельеф, климат, географические особенности региона, где он проживает. Известный историк Лев Гумилев в своих работах неоднократно напоминал нам о такой зависимости. Своеобразная природа того или иного географического пространства обуславливает род занятий людей, вырабатывает их неповторимые физические и духовные черты.

На протяжении длительного времени (почти полутораста лет) Набережные Челны входили в состав Мензелинского уезда. Он занимал огромную территорию. По данным межевого отдела Уфимской губернской земской управы в конце XIX века площадь уезда определялась в 1165008,3 кв. десятин^*, а численность населения — в 365008 человек. В состав Мензелинского уезда входили современные районы — Актанышский, Заинский, Мензелинский, Муслюмовский, Нижнекамский, Сармановский, Тукаевский, а также часть Азнакаевского, Альметьевского и Новошешминского районов.
* Одна десятина равнялась 1,0925 гектара. В дальнейшем соответствие дометpических единиц измерения современным см. Приложение 2.
Мензелинский уезд находился на стыке нескольких губерний. По реке Каме (вплоть до устья р. Белой) он граничил с Елабужским уездом Вятской губернии. Далее реки Белая и Сюнь отделяли уезд от Бирского уезда Уфимской губернии. У дер. Тукай-Тамак начиналась граница с Белебеевским уездом той же губернии. Пройдя небольшое расстояние по реке Сюнь, граница уезда поворачивала на юго-запад и шла ломаной линией в гористой и холмистой местности. Затем от дер. Костеевой она следовала в западном направлении по речке Шерашле, а затем по речке Варажке до впадения ее в Ик. Пройдя по реке Ик некоторое расстояние, по направлению к югу, возле села Нагайбак граница с Белебеевским уездом кончалась и начиналась граница с Бугульминским уездом Самарской губернии. У дер. Тойметкиной она поворачивала на север, пересекала рр. Шешму, Кичуй, Уратьму и, пройдя отчасти по этим рекам, заканчивалась у реки Камы, отделяя Мензелинский уезд от Чистопольского уезда Казанской губернии.

Географически Мeнзелинский уезд входил в регион Восточного Закамья. Этот регион находится к востоку от реки Шешмы и занимает площадь 23,5 тыс. кв. км. (около трети территории республики). Восточное Закамье входит в зону лесостепи и степи, является наиболее высокой и расчлененной частью Татарстана. В районе г. Бугульмы находится высшая точка республики — 372 м над уровнем моря. К северу Бугульминско-Белебеевская возвышенность постепенно понижается (до 150–200 м) и вблизи Камы переходит в волнистую равнину.

Соответственно и территория Мензелинского уезда имела уклон на север, и вместе с тем — на северо-восток, с системой рек Ик и Сюнь, а с другой стороны — на северо-запад, с системой рек Степной Зай и Шешма. По особенностям рельефа можно выделить Прикамскую равнину, наклоненную на север, к долине р. Камы. Эта равнинная покатность расчленена мелкими долинами небольших рек — Бетьки, Бикляни, Мелекески, Шукралинки, Шильны и др. Общая протяженность Прикамской равнины достигает 18 км.

С древнейших времен люди селились в первую очередь именно в водоразделах между малыми реками. Такой тип сельского расселения можно назвать мелкодолинным, поскольку населенные пункты находились в пределах долин малых рек. Он связан с использованием людьми природных вод и пойменных земель. Низменные участки речных долин, на которых часто располагались населенные пункты, весной нередко затапливались паводковыми водами.

Рельеф Восточного Закамья вообще широко представлен долинами больших и малых рек. В частности, Мензелинский уезд был обильно орошен реками, которых насчитывалось до 235. Подавляющее большинство из них вплоть до начала ХХ века оставались чистыми и пригодными для питья, изобиловали рыбой. Показательно в этой связи, что во многих речках и ручьях уезда водился род форели, называвшейся здесь пеструшкой. Эта поистине «царская» рыба могла жить только в кристально чистой воде.

Крупнейшей рекой Восточного Закамья является Кама (тюркское название — Чулман, Чоллыман-идель или Ак-идель)^*. В русских летописях название «Кама» впервые встречается под 1220 г., когда Василько Константинович «из Ростова полк посла, а другие с Устюга на верх Камы».

Прежде Кама служила естественной границей между Уфимской и Вятской губерниями. По территории Уфимской губернии она протекала на протяжении 180 верст, от устья р. Бири до устья р. Кичуя, прилегая к ней только левым берегом. Северная часть Мензелинского уезда примыкала к р. Кама от устья р. Белой до устья р. Кичуя.

Берега р. Ка­мы, как и у многих других рек, сильно разнятся между собой. Правый берег представляет собой чередование возвышенностей — Сорочьи горы, Свиногорье, Сокольи горы, Котловская шишка, Тихие горы и др. Поэтому он издавна назывался Нагорным. Левый берег — преимущественно низменный, равнинный. Не случайно он именовался Луговым. Лишь у села Бережные Челны он постепенно повышался (гора Мыс простиралась здесь вдоль Камы на протяжении нескольких километров), делался песчано-бугристым.

Ученые считают, что миллионы лет назад в Восточном Закамье плескались воды Палео-Камы и Пра-Камы. Более того, высказывается убеждение, что в далекие геологические эпохи, задолго до появления человека, вместо нынешних Волги и Камы существовала единая Палео-Река, бравшая начало на Южном Урале. Современная речная сеть начала образовываться несколько десятков тысяч лет назад, во время таяния ледников.

Кама за миллионы лет своего существования неоднократно меняла свое русло, образуя многочисленные острова, протоки, озера. Древние долины рек давно погребены под многометровым слоем более поздних отложений. Ученые-географы уже в ХIХ веке были уверены, что левый берег Камы в прежние времена находился значительно южнее. За рекой Мензелой ими были сделаны анализы почвы, которые показали, что эти места когда-то являлись речным дном. Затем река Кама или вследствие изменения рельефа, или вследствие постепенного подмыва правого берега все больше отходила к северу и постепенно вошла в современное русло.

Эти изменения привели к образованию многочисленных речных протоков, островов. Для обозначения речных протоков Нижней Камы населением региона часто использовались слова «ермак», «прость», «курья», «воложка». Это нашло отражение в ряде географических названий: Курья (речка и село в Нижнекамском районе), деревня и речка Прости там же и т. д. Из наиболее замечательных островов прежде были известны Тарловский остров (длиною более 5 км), лежавший между с. Бережные Челны и дер. Ново-Тарловкой, Икский остров (3 км), Котловский (6 км) и др.

Ширина русла Камы напротив Бережных Челнов доходила до 500 сажен, глубина — до 8 сажен. Местами встречались мели и перекаты, особенно у сел Бережные Челны, Бетьки, Соболеково. Но и в этих местах река была достаточно глубоководной, чтобы обеспечивать нормальное судоходство в течение всего навигационного периода.

Кама во все времена играла огромную роль в жизни населения Восточного Закамья. По ней проходил важный торговый путь, связывавший Приуралье со странами Востока. Судоходство и торговля давали многим людям работу (в качестве бурлаков, грузчиков, служащих на судах) и соответствующие заработки. С началом пароходства (в начале ХIХ века) Бережные Челны в силу своего удобного местоположения стали одним из крупнейших центров хлебной и иной торговли в Нижнем Прикамье.

На протяжении многих веков Кама выполняла и роль кормилицы людей, рыбной кладовой. В «Описании дач Мензелинского уезда» за 1800 г. в качестве промысловых рыб для населения Бережных и Мысовых Челнов названы осетры, белуга, белорыбица, стерляди, сомы, лещи, судаки, щуки, окуни, голавли, язи, плотва. Рыбы в Каме в прошлые времена было в изобилии. При этом некоторые экземпляры поражали воображение современников своими размерами.

Один из таких случаев был рассказан местными жителями писателю В. И. Немировичу-Данченко во время его путешествия по Каме в начале ХХ века. А он, в свою очередь, воспроизвел этот эпизод в своей книге «Кама и Урал»: «Как бы ты думал, — белугу раз в Челнах поймали... Совсем князь-рыба; билась, билась, наконец-таки одолели, вытащили. Потрошить давай, взрезали утробу, а в утробе-то, Господи милостивый, человек, и совсем как есть целый... Проглотнула она его, как был в красной рубахе, да в плисовых шароварах, так в них и остался. И сапоги целые!» Даже если этот рассказ был и выдуман, чтобы «блеснуть» перед незнакомым человеком, какая-то доля правды в нем все равно есть.

Ловили рыбу не только для собственного потребления. Рыбная слобода, например, была основана в середине XVI века новгородскими переселенцами с обязанностью поставлять ценные виды рыбы к царскому столу. И. Шишкин в своей книге «История города Елабуги» (издание 1871 г.) воспроизвел Указ из Казанской Дворцовой Конторы от 10 ноября 1747 г. об отправлении с Нижней Камы «про обиход двора Ея Императорского Величества» живых стерлядей пяти тысяч, сазанов двухсот рыб». Из этого документа следовало, что елабужские и челнинские рыбные ловли считались одними из лучших на Каме и Волге, а артель елабужских рыбаков — наиболее опытной и многочисленной (36 человек). Показательно в этой связи также и то, что после освобождения удельных крестьян (1863 г.) ведомство царского двора оставило в своей собственности рыбные ловли в окрестностях Челнов. Видимо, они по-прежнему приносили немалые доходы.

Река Белая (в старину — Белая Воложка) — одна из крупных судоходных рек региона. Ее протяженность — 1420 км. Тюркские народы, издревле проживавшие на берегах реки, называли ее — Ак-итиль. Путешественник и естествоиспытатель капитан Н. П. Рычков, изучавший в 1769-1770 гг. природу и полезные ископаемые нашего края, отмечал в своем «Дневнике», что струя реки Белой при впадении в Каму видима издалека на поверхности Камских вод еще верст на 50. Он объяснял это тем, что р. Белая текла между горами, состоявшими отчасти из легко растворимого материала — опоки и слабого алебастра. Да и на дне ее во многих местах находилась белая известь. Река Белая имела большое значение для рыболовства и судоходства. С середины XIX века по ней началось пароходное движение. В нижнем течении реки на протяжении 35 верст проходила граница между Мензелинским и Бирским уездами. Ширина реки здесь составляла до 270 саженей, глубина — до 3,5 саженей. В период весеннего разлива ширина Белой в низовьях достигала 10 верст.

Река Ик протекала по территории Мензелинского уезда на протяжении около 90 верст. Примерно на расстоянии 150 верст от устья Ик использовался для судоходства. В 1768 г. был сделан первый опыт сплава меди в Каму с местных медеплавильных заводов. Судно тогда успешно прошло весь путь с 2 тыс. пудов груза. Однако нормальному судоходству по Ику мешало множество мелей, перекатов, затопленных деревьев на дне реки.

Села и деревни, находившиеся на месте нынешнего города Набережные Челны, располагались по берегам небольших речек — Челнинки (тат. Чаллы), Мелекеса, Шильны. В разное время года они имели ширину от одной до трех саженей. Тем не менее в них водилась рыба — щуки, окуни, налимы, пескари. Речная вода использовалась местными жителями для питья, а также для хозяйственных целей — стирки, замачивания мочала и т. д. На этих речках в прошлые века были устроены водяные мельницы, на которых крестьяне мололи зерно. В 1800 г., например, таких мельниц было 13, в том числе 8 из них располагались на Мелекесе, 4 — на Челнинке и одна — на Шильне.

Богата была местность и озерами. Сохранились названия некоторых из них, находившихся в окрестностях Челнов, Орловки, Боровецкого. Это были озера — Лобагошное, Бесполковое, Елховое, Плоское, Шайтаново и множество безымянных. На большинстве из них гнездилась промысловая дичь. Здесь же ловили рыбу — сазанов, лещей, карасей. В настоящее время большинство озер либо попали в зону затопления Нижнекамского водохранилища, либо засыпаны грунтом и застроены.

Издавна использовались людьми ключи и родники. Обычно они выходили на поверхность по долинам рек, в глубоких оврагах. Местные крестьяне расчищали и благоустраивали родники, использовали их прежде всего как источники питьевой воды^*. Со многими источниками связывались различные легенды и предания. Об этом свидетельствует и целый ряд названий населенных пунктов региона — Святой ключ, Гремячий ключ, Черный ключ, Красный источник и др.

Речная сеть, рельеф и почвенный покров Восточного Закамья формировались под воздействием Каспийского моря, затоплявшего обширные территории вплоть до Урала, изменений русла рек, перемещения и таяния ледников (последний из них, валдайский, растаял около 10­-12 тыс. лет назад), землетрясений и т. д. В частности, все это оказало влияние на качество почвенного покрова, имевшего огромное значение для жизнедеятельности местного земледельческого населения.

В целом почвы прежнего Мензелинского уезда были характерными для лесостепной зоны. По результатам местных исследований 1896 года они выглядели следующим образом: «От села Прости к Соболекову и далее по направлению на юг и восток местность довольно резко и значительно повышается. Почва этой возвышенности состоит в большинстве случаев из оподзоленного лессовидного суглинка каштанового или шоколадного цвета. Далее к с. Бетьки, а равно д. Биклянь и Мелекес почва принимает характер среднесуглинистого чернозема на лессовидной породе, и, обогнув сильно оподзоленную возвышенность с каштанового и шоколадного цвета суглинком по правую сторону р. Биклянь, переходит в легкие суглинистые черноземы, а потом в супеси, переходящие около с. Бережные Челны в пески. Полоса серых супесчаных почв с хребта отрога и верховьев р. Челнинки с ее притоками имеет здесь распространение по всем водораздельным грядам и долинам этих рек, переходя при понижении местности иногда в ореховые черноземы, а при поднятии к хребту и значительном повышении местности к верховьям р. Челнинки и ее притоков, в особенности по направлению к селу Князеву — в сильно оподзоленные суглинки, вторгающиеся в водораздельные гряды в виде языков...

Далее, к востоку, за пространством песчаных и супесчаных почв и довольно оподзоленной гряды водораздела системы рр. Челнинки и Шильнинки, с выравниванием местности... снова получает распространение среднесуглинистый чернозем и так продолжается по всему Камскому побережью до перехода черноземных почв около села Боровецкого в песчаные, а за р. Шильнинкой, около села Макарьевского (с. Ильбухтино), в гористой местности — в каштанового и шоколадного цвета суглинки, которые и опоясывают этот черноземный район по водораздельной гряде рек и речек».

В Мысово-Челнинской волости^* почвы отличались большим разнообразием. Легкосуглинистый чернозем занимал здесь 10241 дес. (58,6% всей площади), тяжелосуглинистый чернозем — 1085 дес. (6,2%), темно-бурый суглинок 3111 дес. (17,8%), серый суглинок — 1048 дес. (6%) и т. д. Вдоль Камы шла полоса песков, которые постепенно распространялись и на сельскохозяйственные угодья. Лишь в начале ХХ века против их наступления были предприняты лесозащитные мероприятия.
* В состав Мысово-Челнинской волости во второй половине XIX века–начале ХХ веков входили 9 селений — Мысовые и Бережные Челны, Орловка, Мироновка, Сидоровка, Суровка, Новотроицкое, Тогаево, Шильнебаш.
Характер почвы во многом определял и виды сельскохозяйственных культур, которые с давних времен возделывались местными жителями. Относительно хорошие урожаи давали посевы озимой ржи, а также овса, гороха, гречи, полбы, картофеля. В то же время пшеница и ячмень почти не выращивались.

Помимо песков большие неудобства крестьянам доставляли овраги, занимавшие значительные территории. Так, в дер. Сидоровке крестьянские угодья прорезали 9 оврагов, в с. Орловке — 3, в Мысовых Челнах — 19 и т. д. Никакой организованной борьбы с ними не проводилось, поэтому с течением времени овраги увеличивались, соответственно возрастало и количество непригодной для обработки земли.

В долине Камы в прошлом располагались замечательные пойменные луга. Росту пойменных трав (различные виды злаков, клевер, осока и т. д.) способствовали почвы с богатым содержанием гумуса и перегноя, а также обилие влаги. Обладая такими отличными сенокосами, челнинские, боровецкие крестьяне не только обеспечивали свои хозяйства достаточным количеством сена, но и продавали его за пределы региона. К сожалению, уже в наше время почти все пойменные луга оказались затопленными в результате образования Нижнекамского водохранилища.

Полезные ископаемые Мензелинского уезда в конце XIX века оценивались как весьма бедные. При этом необходимо учитывать, что тогда они были изучены и описаны еще весьма слабо. Одними из первых в регионе начали разрабатываться месторождения меди. Они представлены здесь прежде всего медистыми песчаниками, а также глинистыми и глинисто-карбонатными разновидностями руд. Мощность залежей медистых песчаников измеряется от нескольких сантиметров до 3 метров, а протяженность составляет десятки, реже — сотни метров. Содержание меди в песчаниках изменяется от десятых долей до 8 %, а в среднем равняется 0,5–3 %. Чаще всего месторождения меди представлены небольшими линзами и гнездами. Ученые считают, что перераспределение меди в красноцветной толще происходило под действием подземных вод. Они обогащались медью и другими металлами, выщелоченными из вмещающих пород, и, мигрируя под землей, отдавали их на участки с сильной восстановительной средой (т. е. там, где был сероводород). Такими участками были места с гниющими стволами деревьев и другими растительными остатками, с костями позвоночных животных и т. д. Все это обуславливало относительно малые размеры месторождений, разбросанность рудных точек.

Добывать медную руду и выплавлять из нее металл древние люди начали еще в III–II тыс. до н. э. Например, в некоторых погребениях людей приказанской культуры (XVI–IX вв. до н. э.) в Нижнем Прикамье археологами обнаружены тигли, льячки, запасы медной руды. Это свидетельствует о том, что приказанские племена уже активно разрабатывали местные медистые песчаники и изготавливали из полученной бронзы орудия труда, оружие, украшения. В материальной культуре сменивших их ананьинских племен (VIII­–V вв. до н. э.), металлургия бронзы переживала высший расцвет. Из нее отливали по специальным формам топоры-кельты, оружие, наконечники стрел, ножи и украшения. В ананьинскую же эпоху появились и железоплавильщики.

Высоким искусством бронзового литья обладал и народ, вошедший в историю края под названием «пермская чудь», «заволоцкая чудь» (II–I вв. до н. э.). Его стоянки обнаружены по обеим берегам Камы. Основным видом литья были бляшки^*. В них отражалось представление чуди об устройстве мира, подразделявшегося на три яруса: верхний (небесный), средний (земной), нижний (подземный и подводный). Каждому ярусу соответствовали определенные существа, населявшие этот мир. Верхнему миру — птицы, нижнему — рыбы, змеи, ящеры. Между этими двумя мирами — человек. Чудское литье изображало людей с лосиными или птичьими головами. Это являлось воплощением мыслей и образов древних людей, и понять их — не такая простая задача.

Наиболее интенсивно разработки медистых песчаников в Прикамье производились в ХVIII-XIX вв., когда здесь было построено несколько медеплавильных заводов. Добыча руды велась как на месте старых, «чудских» рудников, так и на новых месторождениях. Следы этой деятельности сохранились до сих пор в виде заброшенных штолен у сс. Бетьки, Красный Бор и др. В соответствии с описанными выше особенностями залегания медных руд рудники представляли собой довольно сложную систему штолен, залов, переходов между ними.

В пермских отложениях изредка встречались железные руды, имевшие гнездоватый характер расположения. Местное население в течение многих веков выплавляло железо из болотных и озерных руд. В ряде мест уже в XVIII веке вызывали интерес выходы на поверхность нефти, признаком чего был т. н. черный деготь. В XVIII же веке Н. Рычков и И. Лепехин обнаружили и описали месторождения каменного угля, главным образом в бассейне р. Ик. В обнажениях пермской породы во многих местах Мензелинского уезда попадался гипс, а около деревень Кочкиновой, Атасевой, Юски-Такирмень — торф, вполне пригодный для использования его в качестве топлива.

Из строительных материалов в прошлые века практическое значение имели запасы известняка, глины и песка. В частности, близ населенных пунктов Мысовые Челны (в Мысовской горе)^*, Иркеняш, Буты и др. находились каменоломни, где добывался известняк, называвшийся еще «диким камнем». Использовался он для сооружения фундаментов, первых этажей жилых зданий, а также холодных построек (амбаров, складов, торговых рядов и т. д.). Некоторые из них еще сохранились в старой части города Набережные Челны (на ул. Центральной), в селах Орловке, Боровецком. Добывали также довольно мягкие, легко подвергавшиеся обработке белые известняки (опоки), шедшие на изготовление памятников, цоколей и т. д.

Песок и песчано-гравийные смеси (ПГС) также в прошлом использовались местным населением. Однако лишь с недавнего времени началась их массовая разработка. В долинах рек Камы и Белой разведано более 40 месторождений — Соболековское, Котловское, Сидоровское, Тарловское и т. д. В целом на участке Чистополь-Набережные Челны запасы песчано-гравийно-галечных материалов оценивались ориентировочно в 1–1,5 млрд. тонн. Они не только использовались при сооружении крупнейших объектов Нижнего Прикамья — плотины Нижнекамской ГЭС, КамАЗа, городов Набережные Челны, Нижнекамск, но и в больших количествах (до 7,5 млн. куб. м. ежегодно) вывозились за пределы республики.

Огромное богатство Мензелинского уезда составляли леса. Еще четыре–пять столетий назад оба берега Камы были почти сплошь покрыты могучими девственными лесами. Наиболее широкое распространение получила здесь широколиственная растительность — дуб, клен, вяз, липа. В северной части региона встречались еловые леса с примесью пихты.

Особенную ценность представляли сосновые леса — Большой и Малых Бор под Елабугой, а также т. н. «корабельные рощи», встречавшиеся по обоим берегам Камы. В этих рощах в течение XVII–XIX веков заготавливали мачтовую сосну, шедшую на строительство судов в Казани, Астрахани и в ряде других городов.

Афонасовская Корабельная роща располагалась на берегу Камы недалеко от деревень Ахтуба, Чабы, с. Афонасово. По качеству древесины она считалась лучшей в Уфимской губернии. Почти на 90 % Афонасовская роща состояла из отличной строевой сосны. Боровецкая Корабельная роща находилась недалеко от с. Боровецкого и д. Малой Шильны и по качеству леса была сравнима с Афонасовской. Разработкой леса и охраной его до 60-х годов XIX века здесь занималось морское министерство. Именно этому обстоятельству мы обязаны тем, что корабельные рощи хотя бы частично сохранились до наших дней.

В настоящее время на месте Боровецкой рощи находится лесной массив Кзыл-Тау (тат. «Красная гора»). Он известен прежде всего тем, что это единственное в Татарстане и вообще в Среднем Поволжье место, где тайга в результате изменения русла реки «перешагнула» на левый, лесостепной берег Камы. Ведь главная достопримечательность Кзыл-Тау — это красавицы пихты. Большой Бор и Кзыл-Тау в настоящее время являются памятниками природы республиканского значения и входят в состав государственного природного национального парка «Нижняя Кама».

Красота и богатство родной природы вдохновили во второй половине XIX века известного пейзажиста, уроженца г. Елабуги И. И. Шишкина на создание ряда замечательных картин. К настоящему времени 22 из них идентифицированы с конкретными географическими объектами Нижнего Прикамья. Наиболее известные произведения художника — «Корабельная роща» («Афонасовская корабельная роща близ Елабуги»), «Сосновый бор», «Лесные дали», «Кама» и др.

Природой окрестностей Елабуги, Набережных Челнов несколько ранее восхищался и его отец — И. В. Шишкин, известный писатель и общественный деятель. В своей книге «История города Елабуги» он, в частности, писал: «Картина окрестностей города довольно привлекательна: перед ним раскинуты луга с озерами...; налево — обширный сосновый лес; за расстилающимися перед городом лугами, прямо — величественная Кама... Далее за р. Камой виднеются несколько селений Уфимской губернии с церквами, роскошными лугами, засеянными полями, холмами и лесом. Все это, взятое вместе, составляет приятный ландшафт для глаз».

В течение последних двух веков этот ландшафт стремительно изменялся. И, к сожалению, не в лучшую сторону. Со второй половины XVIII века начинается быстрое истребление лесов. Это было связано, в первую очередь, с ростом в этот период численности населения в крае и усилением его хозяйственной деятельности. Огромные лесные пространства были сведены расчистками под пашню и сенокос, а также заготовкой корабельного, строевого и поделочного материалов. Особенно варварским и бесконтрольным было сожжение леса на золу для получения шадрика и поташа. Сыграли свою губительную роль и лесные пожары. В то же время какой-либо целенаправленной работы по восстановлению лесов не проводилось, и их воспроизводство шло путем естественного обсеменения. Лишь в начале ХХ века усилиями уездного земства были созданы специальные питомники, где выращивался посадочный материал. Это позволило несколько улучшить постановку дела по восстановлению лесов.

Однако в целом картина вырисовывается довольно нерадостная. По планам генерального межевания, которое производилось в период 1794–1841 гг., лесов в Мензелинском уезде числилось 665624 десятины. А уже к концу XIX века их количество сократилось почти втрое (до 262859 десятин). Накануне же строительства КАМАЗа леса в Челнинском районе занимали менее 3% его территории.

Сокращение лесных площадей повлияло на климат Мензелинского уезда. Уже в прошлом веке стали замечаться резкие переходы от тепла к холоду и наоборот. Сухие сильные ветры иссушали почву так, что она трескалась. Продолжительные засухи сменялись проливными дождями, нередко градом. Обмелели и пересохли многие ручьи и небольшие речки, из-за чего некоторые места начали напоминать пустыню.

Соответственно изменялся и населявший леса и обширные степные пространства животный мир. Еще на рубеже XVIII–XIX веков в окрестностях Набережных Челнов во множестве водились волки, медведи, лисицы, олени, лоси, зайцы, белки, рыси, горностаи, куницы, бобры и другие животные. Куницы, например, было так много, что ее изображение находилось на гербе Мензелинского уезда. Шкурками этого зверька в XVII–XVIII веках платило налоги в казну ясачное (нерусское) население края.

Волков расплодилось столько, что они стали настоящим бичом для домашнего скота. Только за пять лет (1876­–1881 гг.) в Мензелинском уезде волками было истреблено более 7 тыс. лошадей, более 6 тыс. голов крупного рогатого скота, 13198 овец, около 9 тыс. штук домашней птицы. Убыток населения от этого разбоя составил огромную по тем временам сумму — около 160 тыс. руб. Проблема сохранения скота от хищников стала настолько серьезной, что уездное земство при всех своих скромных финансовых средствах вынуждено было из года в год выделять немалые деньги на поощрение местных жителей за уничтожение волков.

Важным объектом охоты была и дичь. Делалось это, естественно, не ради удовольствия и развлечения, а прежде всего для пополнения рациона питания, получения дополнительного приработка. Наиболее часто добычей охотников становились тетерева, глухари, куропатки, рябчики, дикие утки и гуси. Много было и кречетов — соколов, которые высоко ценились как ловчие птицы. Опять-таки на гербе г. Мензелинска был изображен летящий кречет, что свидетельствовало об его широком распространении в здешних местах.

Много дичи привозилось на местные ярмарки, а оттуда она попадала в Москву, Симбирск, Казань, Тамбов и другие города. Большое предложение устанавливало на нее вполне приемлемые цены. На ярмарках в 1876 году, например, за сотню пар тетеревов просили от 40 до 60 рублей. Куропатки, рябчики и вальдшнепы шли по 30–40 руб. за 100 пар, глухари — по 1 руб. за пару. Однако вследствие резкого сокращения площади лесов, усиления хозяйственной деятельности человека происходило уменьшение и обеднение популяции животного и птичьего мира.

С сожалением приходится вспоминать, например, что еще в сравнительно недавнее время в наших краях обитало много лебедей. Привлекало их сюда сравнительное немноголюдство, благоприятные природные условия, в первую очередь — большое количество озер. Некоторые из них, в том числе в окрестностях Набережных Челнов, так и назывались — Лебяжьи. Люди и птицы мирно соседствовали друг с другом. В. М. Черемшанский, изучавший в середине XIX века нравы и обычаи населения Оренбургской губернии, отмечал, в частности, что среди русского населения стрелять лебедей считалось большим грехом. На этот счет существовало поверье, что тот, кто застрелит лебедку, досыта наплачется за свою жизнь^*. Подобные же убеждения наверняка существовали и у других народов, населявших край. Однако постепенно эти прекрасные птицы находили все меньше условий для своего существования, пока не исчезли совсем. Надо ли говорить, насколько обеднела из-за этого среда обитания человека.

Так, в 1858 году жители Челнов и других окрестных селений в течение августа-сентября месяцев в ясные дни наблюдали на западе и северо-западе комету с длинным белым хвостом. Поскольку большинство населения было неграмотным и объяснить это явление не могло, оно представлялось зловещим признаком приближения конца света.

Неоднократно случались в Нижнем Прикамье страшные эпидемии, сильные засухи и землетрясения. По мнению ученого-археолога А. Х. Халикова, наш край явился местом сильнейшего землетрясения в 492 г. до н. э. Случались они и в более поздние времена. По сохранившимся устным и письменным свидетельствам башкирского народа, в середине XVI века, в разгар междоусобных войн, разыгралась грозная стихия, да так, что «земля кричала». А потом наступила жестокая зима с глубокими снегами. И вынуждены были многие башкиры и ногаи с уцелевшими стадами скота уйти за Яик и на Кубань. В 1851 г. землетрясение фиксировалось в районе Елабуги (сила толчка — 4,5 балла). В районе современного Альметьевска подземная стихия давала о себе знать в 1866, 1914, 1932 и 1936 годах. А 11 ноября 1989 года землетрясение силой 5–6 баллов «встряхнуло» и Набережные Челны, еще раз напомнив, что с природой шутки плохи.

Река Кама также время от времени преподносила «сюрпризы». Это случалось не часто, поэтому люди с годами забывали об осторожности, располагали свои дома и постройки все ближе к воде. Но если уж Кама показывала свой норов, то под водой оказывались целые деревни, улицы городов, погибал скот, а нередко — и люди...

Одно из таких сильных наводнений произошло в начале мая 1914 г. Зима в тот год была немногоснежной. Но в конце апреля резко потеплело. Бурно стаявший снег привел к небывалому подъему уровня воды в Каме и Белой. В Мензелинском уезде оказались затопленными 17 селений. При этом полностью под водой оказались деревни Шадрино, Каракулы (Старомелькенская волость), Татарский Азибей, Ново-Семиостровная, Буранчина (Семиостровская волость). Другие селения — Пьяный Бор, Юртово, Игим пострадали в меньшей степени. В целом водная стихия разрушила 1764 крестьянских двора, затопила 5700 дес. озимых и яровых посевов, уничтожила запасы продовольствия и кормов для скота. Сумма ущерба составила около 30 тыс. руб.

Властям пришлось принимать срочные меры по спасению людей (для этого были наняты пароход с паромом и моторные лодки), размещению их в безопасных местах, организации питания. Для Мысовых и Бережных Челнов наводнение оказалось менее разрушительным. Хотя и здесь были затоплены некоторые хлебные склады, амбары, мельницы, подмыта ограда земского училища.

Однако, повторимся, случались такие проявления природной стихии сравнительно нечасто. В целом природно-географические условия (плодородные почвы, умеренный климат, большие лесные пространства с разнообразной флорой и фауной, близость большой судоходной реки) были благоприятными для жизнедеятельности людей, занятий сельским хозяйством и кустарными промыслами, для отдыха. Поэтому не случайно левобережье Камы оказалось заселенным еще в эпоху каменного века.