Доклад Москва декабрь 2012 содержание

Особая роль России на Ближнем и Среднем Востоке, тем не менее, не всем нравится, и есть влиятельные силы – и региональные, и внерегиональные, заинтересованные в существенном ослаблении военно-политических и экономических позиций Москвы в этом исключительно сложном, взрывоопасном, богатом природными ресурсами районе земного шара.

В последние два года по многим арабским государствам прокатилась волна народных выступлений, которые либо привели к смене государственного руководства (Египет, Тунис, Ливия, Йемен), либо серьезно обострили внутриполитическую ситуацию (Сирия, Бахрейн, Иордания, Саудовская Аравия, Алжир, Марокко). При всем кажущемся сходстве этих событий и процессов (СМИ, транслируя однотипный видеоряд, окрестили их «арабской весной») для экспертного сообщества очевидна специфика каждой арабской страны, к которой привлечено общественное внимание.

Каковы предпосылки и возможные последствия произошедшей на Ближнем Востоке дестабилизации? Как будет выстраиваться новая система власти? Насколько реальна возможность укрепления позиций радикального исламизма? Сузится ли в регионе сфера российского влияния или для нашей страны возникнут новые возможности? Авторы представленного аналитического доклада проанализировали различные аспекты формирования ситуации в регионе, разработали сценарии развития событий для некоторых стран, а также сформулировали консолидированные рекомендации для соответствующих российских государственных структур по проведению оптимальной стратегии в различных сценариях развития событий.

Однако к концу прошлого столетия прежняя модель развития себя исчерпала, отчетливо проявились признаки политического и социально-экономического застоя. В области государственного управления утвердились авторитаризм, клановость, семейственность, коррупция. Оппозиционные партии и институты гражданского общества занимали маргинальные позиции или попросту находились под запретом. В сфере экономики возросшее демографическое давление на рынок труда сочеталось с начавшимся исчерпанием финансовых и материальных ресурсов для динамичного экстенсивного роста, а современные наукоемкие производства так и не были созданы.

Современное развитие ситуации в странах Арабского Востока не было заранее предсказано ни отечественными, ни зарубежными аналитиками. Социальный взрыв стал неожиданным и для представителей правящих элит. Лидеры исламистов тоже были застигнуты врасплох. Многие из них отсиживались в Лондоне или Париже и не сразу осознали, что реально происходит в их родных странах. Те же из них, кто находился в эпицентре событий, например «Братья-мусульмане» в Египте, первоначально предпочли придерживаться выжидательной тактики.

Многие эксперты обратили внимание на то, что в происходивших событиях были активно задействованы передовые информационные и коммуникационные технологии. Практически все студенты и молодая интеллигенция в арабских странах пользуются Интернетом, а телевизор и мобильный телефон сейчас, как правило, присутствуют даже в самом бедном доме. Социальные сети «Твиттер» и «Фейсбук», которыми пользуются десятки миллионов представителей арабской молодежи, а также арабоязычные каналы зарубежного телевидения сыграли весьма существенную роль в распространении демонстрационного эффекта. Бесконечные передачи о богатой и беспечной жизни в Европе и США круглосуточно воздействовали на общественное сознание, формировали негативное представление о местных правителях, в том числе президентах и национальных лидерах, не выполнявших свои предвыборные обещания, которые они давали на протяжении последних 20–30 лет.

Очевидно, что региональные элиты не смогли приспособиться к стремительно менявшейся внутриполитической обстановке, адекватно оценить значимость общественных настроений и уловить зарождавшиеся тенденции, спрогнозировать их развитие. Сирийский опыт передачи верховной власти в рамках правящей семьи с использованием демократического антуража – в качестве альтернативы народным восстаниям – не получил распространения в арабских государствах. Длительный период авторитарного правления способствовал накоплению политической усталости и недовольства политикой ведущих руководителей Туниса, Египта, Ливии, Йемена, Сирии, Иордании и ряда других арабских стран.

Основной вопрос, которым задаются эксперты в связи с переменами на Арабском Востоке: кто сумеет в конечном итоге взять под контроль народные возмущения и какой путь выберут страны, избавившиеся от власти прежних авторитарных режимов?

В этой связи необходимо принимать в расчет тот факт, что население в арабских государствах неоднородно. Наряду с ростом числа сторонников гражданского общества есть немало людей, не готовых к демократизации. В результате обострения внутриполитической борьбы и отсутствия позитивных экономических сдвигов может возникнуть идеологический вакуум, который постараются заполнить исламисты. Приход к власти в Египте Мухаммеда Мурси по результатам президентских выборов в 2012 г. – тому убедительное подтверждение.

Специфика событий в Ливии состояла в том, что в этой стране велика роль регионально-племенных факторов, которые смещают линию противостояния в сферу этноклановых и региональных противоречий. После свержения Каддафи началось перераспределение рычагов политической и экономической власти между лидерами наиболее многочисленных и влиятельных ливийских племен, стремящихся прибрать к рукам возможно большую часть «властного пирога», оставшегося от прежнего режима. В этой ситуации можно прогнозировать усиление центробежных тенденций вплоть до распада страны на три части или формирования децентрализованной ливийской конфедерации.

Несмотря на усилия США и Евросоюза по демократизации арабских режимов, вряд ли стоит рассчитывать на то, что в скором времени страны региона будут развивать те формы парламентской демократии, которые соответствуют западным понятиям об этом институте государственного управления. Представляется, что в ближайшей перспективе они будут по-прежнему искать свой особый путь дальнейшего развития, который сохранит типичные для Востока элементы коррупции, клановости, авторитарности, непотизма и т.п. Не исключено, что новые режимы будут склонны к сепаратизму, отказу от прежних межгосударственных договоренностей со своими арабскими соседями, стремлению контролировать без согласования с окружающими странами природные ресурсы. На этом фоне не следует исключать перспективу уменьшения роли и значения основных региональных организаций (ЛАГ, ОАПЕК, ОИК).

В целом изменение политических режимов и систем государственного управления в направлении демократизации займет немало времени. В арабском мире это может быть только эволюционный процесс. «Революции» здесь легко начинаются, но могут длиться очень долго. В настоящее время у новых лидеров нет четкого представления о трансформации модели общественного устройства и ее будущих очертаниях.

Особого внимания при оценке развития ситуации в этой части мира заслуживает экономическое положение ближневосточных государств. Хозяйственная конъюнктура в арабских странах, несмотря на отмеченные выше элементы экономического застоя, не явилась главным поводом для начала народных волнений. До начала мирового финансово-экономического кризиса некоторые арабские государства (например, Египет) демонстрировали достаточно высокие по сравнению с предыдущим периодом темпы прироста ВВП (при сохранении серьезных структурных дисбалансов), не было удручающим состояние государственных финансов, в целом стабильно рос экспортный потенциал. Последовавший мировой кризис арабские страны пережили легче, чем их западные партнеры и новые индустриальные государства, что было связано с сохранением государственного контроля над финансовой системой и невысокой степенью глобализации экономики большей части арабского мира. Экспортеры энергоносителей выиграли от высоких цен на свое сырье.

Побудительным мотивом для народных выступлений стало не резкое нарушение социально-экономической стабильности, а отсутствие заметных перемен к лучшему и ощущения возросшей экономической выгоды, что усилило разочарование, особенно у представителей так называемого «среднего класса». Иными словами, возник разрыв между ожиданиями роста благосостояния и реальностью. Несмотря на снижение темпов роста и острые финансовые проблемы развитых стран – членов ОЭСР, сократить разрыв в уровнях развития между ними и арабским миром так и не удалось. Западный жизненный уровень и соответствующие потребительские стандарты, информация о которых легко доступна населению ближневосточных стран, вызывают болезненную реакцию у многих его представителей.

Парадоксальное на первый взгляд сочетание относительного экономического благополучия и выплеснувшегося на улицы народного гнева объясняется не только политическими причинами, но и сохранением ставших уже традиционными для этой части мира системных социально-экономических проблем и дисбалансов.

Лишь странам, специализирующимся на добыче углеводородов, удавалось повышать жизненный уровень населения и минимизировать экономическую составляющую оппозиционных настроений. Так, до февральских событий 2011 г. ВВП на душу населения в Ливии, рассчитанный по паритету покупательной способности, составлял 13,8 тыс. долл. США – что в два с лишним раза больше, чем в Египте, и в полтора раза больше, чем в Тунисе. Ливия занимала первое место среди государств Африки по уровню человеческого развития и по продолжительности жизни – 77 лет. По данным ежегодного Доклада ООН о человеческом развитии за 2011 год, Ливия входила в число государств с высоким индексом человеческого развития.¹ Продукты питания стоили дешево; транспорт и бензин были практически бесплатные; все жители Ливии были обеспечены бесплатным жильем.

Рассматривая влияние внешних факторов на последние события в регионе, многие эксперты пытаются преувеличить их значение. Существует несколько интерпретаций этого влияния.

Во-первых, главная конспирологическая версия состоит в стремлении стран НАТО – прежде всего США, Великобритании и Франции – сместить неугодные Западу ближневосточные режимы, направить социальный протест в русло утверждения в регионе западных моделей демократии, а в итоге установить свой жесткий контроль над природными ресурсами арабских стран. Распространено мнение, что «именно по такому сценарию была разрушена Союзная Республика Югославия и создано квази-государство Косово, осуществлено военное вторжение в Афганистан и Ирак. При молчаливом согласии большинства государств, при нерешительности сильных держав следующей в этом списке может оказаться практически любая страна мира, не вписанная в либеральную матрицу и имеющая хоть какие-то полезные ресурсы».² Безусловно, «западный фактор» оказывает серьезное влияние на формирование политической ситуации на пространстве, которое сейчас часто принято называть Большим Ближним Востоком. Однако в Египте американская поддержка оппозиционеров сдерживалась необходимостью в сохранении египетско-израильского баланса сил. Таким образом, для получения всеобъемлющего и адекватного представления о протекающих в регионе трансформационных процессах необходимо учитывать и другие факторы.

Арабские монархии (в первую очередь – стран ССАГПЗ) являются движущей силой перерастания ближневосточных «революций» в контрреволюции, а именно утверждения на региональном уровне власти консервативных суннитских монархических режимов.³ Опасения аравийских монархов очевидны, но говорить о суннитском монархическом заговоре, на наш взгляд, пока рано. Это – во-вторых.

В-третьих, в дестабилизации отдельных арабских режимов заинтересованы Турция и Саудовская Аравия, стремящиеся к региональному лидерству. С этим утверждением трудно спорить, однако побочные негативные для этих двух стран последствия «революций» могут помешать реализации их региональных амбиций.

В целом процессы на Ближнем Востоке имеют явно различимую самостоятельную динамику. Вместе с тем, они не изолированы от внешнего влияния. Перечисленные факторы зарубежного воздействия способны как ускорять наметившиеся перемены, так и создавать новые внутриарабские и международные противоречия. В любом случае причины кризиса на Ближнем Востоке и в Северной Африке не стоит трактовать упрощенно. «Они – не поверхностные, а фундаментальные, затрагивающие и базис, и надстройку общества…».⁴

Насколько ход реальных событий в Тунисе, Ливии, Египте, Йемене и Сирии после начала «арабской весны» соответствовал приведенным теоретическим построениям?

Во всех перечисленных странах, кроме Сирии, смена элит сопровождалась формированием новой системы государственного управления, которая могла бы положить конец эпохе авторитарного правления и начала демократизации.

В Тунисе политический хаос, возникший после бегства из страны президента Бен Али, завершился первыми после январских событий многопартийными выборами в Национальный учредительный совет 23 октября 2011 г. На них уверенно победила исламская партия «Ан-Нахда» (89 из 217 мест). Остальные места поделили восемь партий, среди которых наибольший вес получили: «Конгресс за республику», «Народная петиция», «Ат-Такаттуль». Депутаты избрали президентом страны главу левоцентристской партии «Конгресс за республику» Мансефа аль-Марзуки. Представителям «Ан-Нахда» достались посты премьер-министра, министров иностранных дел, внутренних дел, юстиции. Таким образом, процесс урегулирования будет контролироваться партийной коалицией, в которой прочные позиции заняли исламисты.

Похожая ситуация наблюдалась в Египте. В январе 2012 г. впервые после отставки Мубарака прошли выборы в Народное собрание. Вопреки ожиданиям молодежных партий и движений, организовавших выступления против прежнего режима, они на выборах потерпели провал. Две трети депутатских мандатов получили исламисты – «Партия свободы и справедливости» (политическое крыло движения «Братья-мусульмане») и салафистская партия «Ан-Нур». Во втором туре 60-летний М. Мурси, председатель «Партии свободы и справедливости» - получил более 13 миллионов голосов избирателей, что составило 51,7% от общего числа проголосовавших. Экс-премьер Ахмед Шафик, считавшийся преемником режима Мубарака, получил на миллион голосов меньше, или 48,3%. В первом же выступлении в качестве президента страны М. Мурси пообещал начать реформу коррумпированных институтов власти, поставить государство «на исламскую основу» и добиться широкого применения норм шариата.⁵ Усиление позиций исламистских политических сил в этой стране не только ставит под вопрос будущее американо-египетских и египетско- израильских отношений, но и оказывает большое влияние на расстановку политических сил в других арабских странах.

Возобновление народных волнений в Египте в ноябре 2012 г. продемонстрировало начало кризисной фазы в переходном процессе. Вместо ожидаемой широкими массами либерализации политической жизни президент М. Мурси издал конституционную декларацию, направленную на введение норм авторитарного режима правления. Не имея опыта государственного управления, не пользуясь поддержкой половины населения страны, армии и значительной части мусульманского духовенства, египетский президент попытался получить исключительные властные полномочия. Египетское общество оказалось расколотым по конфессиональному и социальному принципам и вопросу о дальнейшем политическим развитии страны. Декларация разобщила общество на два лагеря: исламистов в лице «Братьев- мусульман», а также поддержавших их салафитов и других религиозных течений, с одной стороны, и гражданской оппозиции – с другой. Политический кризис начал негативно сказываться на экономике, что в свою очередь усиливает недовольство оппозиционных сил. Таким образом, предложенный новыми египетскими властями вариант реформирования страны на основе исламизации и возвращения к авторитаризму стал пробуксовывать уже в самом начале перестройки системы государственного управления.

Созданный в Ливии Переходный национальный совет (ПНС) переживает острый кризис. Хотя Совет получил международную поддержку, внутри страны его позиции неустойчивы и особенно слабы на западе и юге Ливии. Аналитики отмечают, что Ливия сейчас разделена по нескольким направлениям: имеются разногласия между разными региональными элитами и вождями племен, намечается противостояние между исламистами и секуляристами, сохранилась вражда между новыми властями и сторонниками прежнего режима.

Затяжной внутриполитический кризис в Йемене частично был преодолен после подписания 23 ноября 2011 г. примирительного соглашения между президентом страны Салехом и оппозицией. Власть перешла к вице-президенту А. Хади. В декабре того же года было создано новое переходное коалиционное правительство национального единства Бассандавы, в котором посты поровну поделили представители находившейся у власти партии «Всеобщий народный конгресс» и оппозиции. Бывший президент Салех покинул страну. 21 февраля 2012 г. в Йемене состоялись досрочные президентские выборы. За неимением других кандидатов свое назначение на посту временного главы государства официально закрепил бывший вице-президент Абд-Раббу Мансур Хади. Выборы ознаменовали завершение эры Али Абдуллы Салеха, который бессменно руководил Йеменом в течение последних 33 лет. После подведения итогов народного волеизъявления и инаугурации задачей А. Хади, срок полномочий которого истечет через два года, станет создание новой конституции государства и организация свободных выборов.

В Сирии конфликт, как и ожидалось, перешел в затяжную стадию. Правительственные войска и вооруженная оппозиция несут серьезные потери. Постоянно растет число жертв среди гражданского населения. За полтора года противостояния десятки тысяч сирийских беженцев осели в Ираке, Ливане, Турции и Иордании. Продолжается интенсивная инфильтрация боевиков и поставки ору­жия оппозиции. Однако, как и в начале конфликта, основным вопросом остается по-прежнему следующий: насколько далеко противоборствующие стороны могут зайти в схватке за Сирию?

Сирийские власти предприняли ряд мер, направленных на частичную трансформацию существующего режима. 19 апреля 2011 г. правительство отменило режим чрезвычайного положения. В феврале 2012 г. прошел референдум по конституции. По официальным данным, в референдуме приняли участие 8 млн. сирийцев (60 % избирателей), из которых 89,4 % проголосовали за новую конституцию.

«В Москве рассматривают состоявшийся референдум как важный шаг на пути реализации осуществляемого сирийским правительством курса преобразований, направленных на превращение Сирии в современное демократическое государство, расширение прав и свобод ее граждан», – так оценил прошедший в Сирии референдум МИД России.⁶ В новой конституции нет статьи о «руководящей роли в государстве и обществе» правящей ныне Партии арабского социалистического возрождения («Баас»). Новая конституция ограничивает президентское правление семью годами с возможностью выдвигать свою кандидатуру два раза, однако не принимает в расчет прошлые сроки. Теоретически 46-летний Башар Асад получает возможность законно остаться у власти до 2028 г. Выборы отныне должны быть обязательно альтернативными, а голосование – прямым, а не через одобрение кандидатуры на референдуме, как было ранее.

Между тем, сирийский кризис продолжает набирать силу, как на национальном, так и международном уровне. 24 февраля 2012 г. на встрече «группы друзей Сирии» в Тунисе более 60 стран открыто перешли на сторону оппозиции, признав ее законным представителем сирийского народа. В Катаре в ночь с 11 на 12 ноября лидеры сирийских оппозиционных фракций подписали финальное соглашение о создании объединённой коалиции. В неё согласился войти и Сирийский национальный совет. Объединённую коалицию возглавил известный исламский проповедник шейх Ахмад Моаз Аль-Хатиб. Чтобы избежать путаницы с уже существующим Сирийским национальным советом, объединённая оппозиция решила назвать себя «Национальной коалицией сирийских революционных сил и оппозиции». Западные страны из «Группы друзей Сирии» сразу же признали объединённую оппозицию «единственным и легитимным» представительством сирийского народа. «Главные» спонсоры сирийских повстанцев – Катар и Саудовская Аравия призвали международное сообщество снабжать оппозиционеров оружием, а США и Евросоюз продолжают ужесточать санкции против Сирии.

В противовес этому, Россия заняла твердую позицию, суть которой состоит в невмешательстве во внутренние дела Сирии, содействии началу мирного диалога между сирийскими властями и оппозицией, сбалансированном подходе ко всем вовлеченным в конфликт силам. На специальном заседании Совета Безопасности ООН 4 февраля 2012 г. Россия, а также Китай наложили вето на предложенный ЛАГ и поддержанный западными державами проект резолюции по Сирии. Это вызвало резкую критику со стороны США и ЕС, членов ССАГПЗ, которые пригрозили ухудшением российско-арабских отношений.

Исходя из географической протяженности Ближнего Востока, мозаичности его политических и социально-экономических систем, разной степени остроты проблем, существующих в различных странах региона, очевидно, необходимо при разработке сценариев развития ситуации выделить ряд стран и ключевых проблем, сценарии трансформации которых могут быть применимы к большинству ближневосточных государств. Это – Ливия, Сирия, проблема урегулирования палестино-израильского конфликта, перспективы исламизации региона, проблемы обеспечения стабильного и сбалансированного экономического роста. Такая работа была проведена в Центре ближневосточных исследований Института международных исследований МГИМО (У) МИД России, а результаты ее опубликованы в докладе «Ближний Восток: возможные варианты трансформационных процессов» (2012 г.).⁷ Наиболее существенные перемены в жизни региона (произошедшие и прогнозируемые) рассматриваются в следующем разделе через призму российских государственных интересов.

• 
  вносить свой вклад в укрепление системы региональной безопасности, выступать посредником в разрешении региональных конфликтов;
  
• 
  осуществить прорыв в хозяйственных связях с регионом, в первую очередь на основе инвестиционного и технологического сотрудничества;
  
• 
  развивать гуманитарные контакты со странами региона, в том числе по линии конфессиональных связей;
  
• 
  способствовать формированию здесь лоббистских групп, поддерживающих сближение с Россией;
  
• 
  вести поиск стратегических партнеров в третьих странах, заинтересованных в совместных действиях на Ближнем и Среднем Востоке; среди них перспективными представляются государства БРИКС, союзники России на постсоветском пространстве, некоторые латиноамериканские страны.
  

Используя дипломатические рычаги и имеющийся багаж межгосударственных связей, Россия может сыграть решающую роль в умиротворении Ирана, мягкой трансформации режима Асада в Сирии. Это целесообразно сочетать с целенаправленной политикой формирования новой системы взаимоотношений с другими ключевыми странами Ближнего и Среднего Востока – Турцией, Ливией, Египтом, Ираком, а также государствами ССАГПЗ, где российское влияние в настоящее время не велико.

У России нет реальных рычагов влияния на политические силы Ливии, которые делят власть после убийства М. Каддафи. Однако и страны западной коалиции, участвовавшие в военной поддержке повстанцев и их головной организации ПНС, вряд ли серьезно рассчитывают на то, что послевоенное обустройство страны пойдет плавно по начертанному НАТО сценарию. На этот счет западные аналитики не строят иллюзий и однозначно предрекают, что новые ливийские власти будут по-прежнему искать свой особый путь дальнейшего развития. В то же время силы, стремящиеся заполнить политический вакуум после М. Каддафи, объективно не смогут существовать без помощи Запада, и за эту помощь придется расплачиваться нефтью. Россия может лишь занять политкорректную позицию, установить более или менее нормальные взаимоотношения с новыми властями, вести дело к налаживанию позитивного и продуктивного политического диалога с ними и стараться не допустить вооруженного развития событий и нежелательного раскола страны. Российская Федерация признала Переходный национальный совет Ливии в качестве действующей власти. В официальном заявлении МИД России подчеркивалось, что «заключенные ранее Российской Федерацией и Ливией договоры и другие взаимные обязательства сторон продолжают действовать в отношениях между двумя государствами и будут добросовестно выполняться».

В этой связи России как нефтяной державе необходимо по дипломатическим и иным каналам согласовать прежде всего вопросы двустороннего сотрудничества в нефтегазовой сфере, электроэнергетике, торговле, проектировании и строительстве железных дорог. Предметом заинтересованности ливийской стороны к экономическому сотрудничеству с Россией может стать вопрос о полном или частичном списании долга Джамахирии (4,2 млрд. долл. США). Не исключено, что новая власть проявит интерес к российским инвестициям. В этой связи в ходе контактов уместно включить в повестку дня вопрос о возобновлении работы российско-ливийского Делового совета и российско-ливийского бизнес-форума «Экспортные возможности России».

Вместе с тем, России вряд ли удастся восстановить в ближайшей перспективе экспорт российского оружия на ливийский рынок. При этом надо учитывать, что нынешнее ливийское руководство все же изучает возможности диверсификации военного импорта за счет закупок в нашей стране.

Если лидеры ПНС не смогут договориться между собой, то, как отмечалось выше, велика вероятность того, что страна повторит сомалийский сценарий. С учетом того, что у населения находится огромное количество оружия, Ливия рискует не скоро вернуться к нормальной жизни. Если анархия распространится по всей стране, а на месте свергнутого режима утвердится вакуум власти, то велика вероятность радикализации и исламизации Ливии. Недавние выборы членов Всеобщего национального конгресса показали, что достаточно большое количество ливийцев выражает свои симпатии именно движению «Братьев-мусульман», представленному в стране «Партией справедливости и развития». Не исключено, что на фоне усиления политической нестабильности, экономических проблем и царящих повсеместно анархии, бесчинств и преступности, радикальные фундаменталистские группировки, имеющие опыт участия в боевых операциях, могут захватить власть, используя религиозный фактор, который является базисным фактором для объединения в целом монокультурного и достаточно консервативного ливийского общества. Такой сценарий представляется наиболее опасным и его предотвращение должно стать общей заботой и Запада, и России.
Сирийский трек

В случае если события будут развиваться по сценарию, в соответствии с которым вооруженная конфронтация пойдет на спад и режиму Б. Асада удастся сохранить властно-политические полномочия, России в диалоге с сирийской стороной следует избегать категоричных оценок. Изложенные в политкорректной форме призывы к либерализации внутриполитической жизни в целях решения проблем Сирии на основе консенсуса власти с оппозицией в интересах сохранения стабильности и обеспечения национального согласия будут положительно восприниматься Дамаском, содействуя тем самым сохранению высокого уровня многолетнего двустороннего сотрудничества. Необходимо продолжать поддерживать традиционно активные политические контакты, прежде всего по линии МИДа, а также торгово-экономическое сотрудничество, имея в виду, что Сирия является нашим традиционным и приоритетным партнером⁸.

На международном уровне, особенно в ООН, необходимо продолжать противодействовать как попыткам США, ЕС и их союзникам оказать политическое, экономическое и военное давление на ныне правящее сирийское руководство, так и любым действиям Запада, направленным на смещение Б. Асада насильственным путем, включая оказание военной поддержки оппозиционерам. Следует также продолжить усилия по развитию наработанных МИД России контактов с оппозицией для вовлечения ее представителей в конструктивный диалог с властями, акцентируя внимание на том, что выход из сложившейся ситуации возможен исключительно в правовых рамках.

Последнее соображение относительно запуска национального диалога важно продвигать, содействуя ослаблению гражданского противостояния посредством обоюдного движения сторон к национальному примирению. Начало такому движению, кстати, уже положено: 10–12 июля 2011 г. в Дамаске прошло Консультативное совещание по подготовке Конференции национального диалога, в ходе которого около 200 делегатов от различных слоев сирийского общества, включая оппозиционных представителей, обсуждали задачи преодоления внутриполитической напряженности, подготовки поправок к конституции, а также проектов законов о всеобщих выборах, о партиях и СМИ⁹. Россия, поддерживающая тесные и надежные связи с представителями властей и имеющая выходы на оппозицию, может способствовать продуктивному сближению сторон, подводя их к совместному выводу, что переориентация от противоборства и насилия на конструктивное решение актуальных вопросов политической системы объективно соответствует общенациональным интересам Сирии¹⁰.

Отметим, что сейчас «внутренняя» сирийская оппозиция готова к переговорам с властями относительно изменения параметров существующего политического режима. Об этом недвусмысленно дал понять заместитель генерального координатора Национального координационного комитета (НКК) Ареф Далиля на переговорах в Москве с главой МИД России С.В. Лавровым, которые состоялись 29 ноября с.г. С российской стороны было подчеркнуто, что движение по этому пути надо начинать незамедлительно, не дожидаясь новых жертв и страданий сирийского народа, взяв за основу консенсусные понимания, выработанные на Женевской встрече «Группы действий» по Сирии. Главным инструментом при этом должен стать межсирийский диалог, в различных форматах которого сирийские стороны могли бы согласовать общую политическую платформу для решения острых вопросов национальной повестки дня, в том числе осуществления перехода от вооруженной конфронтации к политическому процессу.

Со стороны делегации НКК было подчеркнуто, что право определять будущее Сирии принадлежит всем сирийцам и только сирийцам. Любое иностранное вмешательство в сирийские дела отвергается. Генеральный координатор НКК Х.Абдельазым высказался за дальнейшую активизацию весомой роли России в деле содействия поиску развязок внутреннего конфликта в Сирии¹¹.

Безусловно, любые попытки наладить национальный диалог будут неизбежно наталкиваться на мощное противодействие стран НАТО, стран ССАГПЗ и поддерживаемых ими вооруженных оппозиционеров. Этот альянс противников правящего сирийского режима убежден, что дни последнего сочтены и, чтобы ускорить развязку, эти силы требуют немедленного вмешательства извне. По сирийскому вопросу, несмотря на очевидное давление Запада, России нет никакого смысла идти на уступки, хотя бы в силу того, что предоставляя США и ЕС и их союзникам в регионе «карт-бланш» на свержение нынешнего политического руководства силовым путем, Москва рискует подорвать партнерские взаимоотношения не только с Сирией, но и Ираном. Таким образом, пока вооруженная сирийская оппозиция может рассчитывать в основном на поддержку Саудовской Аравии¹² и нефтяных монархий Персидского залива, а также Турции, которые заинтересованы в нагнетании внутриполитической напряженности в САР в целях устранения режима, имеющего тесные политические и военные связи с Тегераном.

Приход к власти Национальной коалиции сирийской оппозиции и революционных сил (НКСОРС) – фактически коллаборационистского органа – поставит страну в полную зависимость, прежде всего, от северного соседа - Турции. Естественно, возрастет зависимость и от Аравийских монархий. Такое развитие событий неизбежно будет вести к охлаждению отношений с Россией.

Однако состав НКСОРС существенно отличается от контингента ливийского ПНС. Сирийские политики и диссиденты, входящие в «правительство в эмиграции», – это в основном интеллигенты, которые в своей массе не имеют связей с исламскими радикальными организациями и выступают за развитие демократических преобразований, назревших политических и социально-экономических реформ. Не успев родиться, разношерстное и изначально раздираемое противоречиями НКСОРС заранее обречено на раскол, в результате которого его деятельность будет малоэффективной. «Внутренняя» оппозиция вряд ли признает власть светских интеллектуалов, просидевших весь конфликт в дорогих гостиницах Европы, Турции и Катара. Формирование органа, где большинство принадлежит суннитам, также вызывает недовольство у представителей этно-конфессиональных меньшинств, которые всерьез опасаются того, что их права будут ущемлены. Заинтересованность руководства НКК в успехе миссии спецпредставителя ООН и ЛАГ Лахдара Брахими и предпринимаемых Россией миротворческих усилий, доказывает, что многие представители внутрисирийской оппозиции выступают за прекращение вооруженных столкновений, начало мирного процесса и против иностранного вмешательства в Сирию.

В случае перерастания столкновений между проправительственными войсками и силами оппозиции в широкомасштабную гражданскую войну на всей территории Сирии, Россия должна твердо противостоять любым попыткам осуществить военную операцию с участием иностранных «миротворцев», то есть не допустить повторения иракского или ливийского сценариев. Раскол Сирии может спровоцировать непредсказуемую череду новых ближневосточных войн, которые будут иметь не менее непредсказуемые последствия. На наш взгляд, позиция, которую сейчас занимает МИД России, является наиболее адекватной, сбалансированной и конструктивной, поскольку именно такая линия объективно сдерживает нежелательное сползание региона в пучину хаоса и сепаратизма. Эта позиция четко обозначена в представленном в СБ ООН проекте совместной резолюции России и Китая, предусматривающей мирное урегулирование конфликта без всякого вмешательства извне, на основе внутрисирийского инклюзивного диалога, в котором должны участвовать все ответственные силы Сирии. Моделью на будущее для Сирии, в соответствии с позицией России, является решение СБ ООН по Йемену, а не резолюции по Ливии, которые были грубо нарушены, что нанесло серьезный ущерб репутации Совета Безопасности¹³. Даже если режим Б. Асада не устоит, «Йеменский сценарий», при котором нынешнее правительство добровольно сложит полномочия, а на смену ему придут люди, лояльно настроенные по отношению к России, представляется наиболее приемлемым для решения проблем, обусловивших гражданское противостояние в Сирии. Еще раз подчеркнем, что сирийская эмигрантская оппозиция может проявить в случае прихода к власти рационально-прагматический подход во внешней политике, в рамках которого вполне реально сохранить на существующем ныне уровне российско-сирийские отношения, по крайней мере, в торгово-экономической сфере.

С 2000 г. то, что в международной практике принято называть «согласованным политическим процессом мирного урегулирования палестино-израильских противоречий», в действительности находится в непреодолимом тупике или в состоянии глубокой комы.

В настоящее время наименее вероятный вариант – это достижение всеобъемлющего и прочного мира между Израилем и палестинцами. До недавнего времени существовало общепризнанное понимание того, что мирное соглашение должно базироваться на решении, подразумевающем сосуществование двух государств – Государства Израиль и палестинского государства, расположенного на Западном берегу р. Иордан и в секторе Газа. На базе этой формулы с момента исторического признания ООП и Израилем друг друга, т.е. с 1993 г., безуспешно велись переговоры. Ни соглашения «Осло-1» и «Осло-2», ни попытка американского президента Б. Клинтона разрешить палестино-израильские противоречия по «кемп-дэвидской» схеме в конце ХХ - самом начале ХХI вв., ни «Дорожная карта», разработанная «квартетом» международных посредников ближневосточного урегулирования, не дали абсолютно никаких результатов. В конце 2008 г. после израильской военной операции «Литой свинец» в Газе палестинская сторона отказалась от участия в прямых переговорах до тех пор, пока на Западном берегу будут оставаться израильские поселения. С тех пор и вплоть до настоящего времени на палестино-израильском треке не было никаких существенных подвижек.

На 66-ой сессии ГА ООН под давлением американской стороны нынешний премьер-министр Израиля Б. Нетаньяху дал согласие сесть за стол переговоров с главой ПНА М. Аббасом. Однако условия, выдвигаемые израильской стороной, заранее неприемлемы для палестинцев. Израильтяне сейчас настаивают на сохранении своего военного присутствия в долине р. Иордан, распространении своего суверенитета на крупные поселенческие блоки, отсрочке решения проблемы Иерусалима, признании палестинцами «еврейского характера» Израиля, имея в виду решение проблемы палестинских беженцев исключительно за пределами границ Израиля. Эти условия фактически дезавуируют ранее наработанную международно-правовую базу БВУ. Кроме того, прозвучавшие требования М. Аббаса диаметрально противоположны позиции израильской стороны: палестинцы настаивают на создании государства в границах, существовавших до начала войны 1967 г., признании Восточного Иерусалима в качестве своей столицы и права беженцев на возвращение, а также требуют демонтажа всех поселений.

Заявление Б. Нетаньяху на последней сессии ГА ООН о том, что «он подпишет мирное соглашение, в результате которого будет создано демилитаризованное палестинское государство, признающее еврейский характер Израиля», сейчас особенно далеко от действительности, как далеко от реальности стремление М. Аббаса создать такое государство на Западном берегу. Такой опытный политик, как Б. Нетаньяху, никогда (и тем более в условиях продолжающихся «арабских революций» с их непредсказуемыми результатами и последствиями) не допустит создания у себя под боком некоего государства, способного в любой момент примкнуть к арабскому поясу нестабильности, который уже протянулся по всему периметру ныне существующих израильских границ.

Следовательно, палестино-израильские переговоры – даже если они состоятся – не приведут к урегулированию ключевых проблем о постоянном статусе (границы, беженцы, Иерусалим, поселения). Поэтому сегодняшнюю ситуацию можно охарактеризовать как далекую от нормализации отношений конфликтующих сторон, а перспектива подписания мирного договора в обозримом будущем представляется несостоятельной.

Логика развития современной ситуации в районе палестино-израильского противостояния предполагает две формы отношений конфликтующих сторон: 1) очередная крупномасштабная вспышка насилия; 2) состояние «ни войны, ни мира», характеризующееся кратковременными осложнениями обстановки в сочетании с попытками наладить взаимный диалог в целях решения конкретных и насущных вопросов, связанных с обеспечением безопасности, передвижением людей, товаров, денежных средств, транспорта и т.п.

В результате происходящих трансформационных процессов на Арабском Востоке Израиль оказался в полной изоляции в регионе. В сложившейся ситуации, как представляется, наиболее приемлемыми для израильтян будут сценарии, в соответствии с которыми он будет стремиться поддерживать состояние балансирования между миром и войной, что предполагает сохранение современного «статус-кво» и использование временного фактора с целью создания, прежде всего на Западном берегу и в Восточном Иерусалиме, необратимых реалий, которые исключали бы решение палестино-израильского конфликта в рамках формулы «два государства для двух народов».

Несмотря на то, что правительство «Ликуда» в категоричной форме отказалось от курса на одностороннее размежевание с палестинскими территориями, предлагаемый Б. Нетаньяху план создания «демилитаизованного палестинского государства» вполне сопоставим с планом одностороннего размежевания, который осуществлялся правительством А. Шарона в 2005 году. Концептуальные основы плана Б. Нетаньяху фактически означают установление режима полного контроля над территорией и населением Западного берега, т.е. такого режима, который ныне навязан сектору Газы. Проводя перед очередными парламентскими выборами демонстративные военные операции в Газе, будь то «Литой свинец» или «Облачный столп», Израиль недвусмысленно намекает палестинской стороне, что любая попытка выйти из под израильского контроля или противодействовать ему будет немедленно и жестко пресекаться под предлогом обеспечения безопасности.

Именно по этой причине М. Аббас активизировал усилия по продвижению палестинской заявки о предоставлении территориям, контролируемым ПНА, статуса государства, имеющего статус наблюдателя в ООН. Большинством голосов Генассамблея ООН 30 ноября с.г. (спустя ровно 65 лет после принятия резолюции 181/II) поддержала предоставление такого статуса: за - проголосовали 138 стран, против - 9, среди которых США, Канада, Панама, Чехия, Микронезия, Палау, Науру, Маршалловы острова и Израиль, 41 страна воздержалась. Накануне этого события появились сообщения о том, что в случае, если Израиль в качестве ответной реакции введет режим полной блокады Западного берега, продолжит расширять поселения или будет по-прежнему упорствовать в вопросе о создании полноценного палестинского государства, М. Аббас может отдать приказ о расформировании ПНА. Это станет закономерной реакцией палестинского руководства на заранее запрограммированную бесперспективность палестино-израильских переговоров и убежденность в том, что Израиль не намерен на этих переговорах серьезно обсуждать основные проблемы окончательного статуса, и лишь использует временной фактор для распространения своего присутствия на Западном берегу. Ответственность за возобновление израильского режима полной оккупации палестинских территорий в результате возможного отказа ПНА осуществлять свои полномочия на Западном берегу палестинское руководство намерено возложить на международное сообщество, обвиняя его в бессилии и неспособности применить на практике принятые ранее решения и договоренности по палестинскому вопросу.

Сообщения о роспуске ПНА вызвали обеспокоенность в Израиле, где не исключают вероятности того, что М. Аббас согласится откликнуться на призыв «квартета» пойти на очередной круг переговоров с Израилем, а после того, как они вновь зайдут в тупик, объявить о самоликвидации ПНА. Лидеры палестинцев на Западном берегу явно рассчитывают на то, что члены СБ ООН при таком исходе согласятся на признание палестинской государственности, и, возможно, этот демарш убедит даже США, и они откажутся от заранее объявленного вето. Шаг отчаяния, который, возможно, будет сделан М. Аббасом на закате его политической карьеры, на деле грозит стать бикфордовым шнуром, протянутым к пороховой бочке. Сейчас на государственной службе в ПНА находятся 250 тысяч служащих и 50 тысяч вооруженных сотрудников служб безопасности. Лишившись средств к существованию, они – вне всякого сомнения – пополнят ряды боевиков, готовых обвинять во всех бедах Израиль и участвовать на стороне радикальных палестинских организаций в непримиримой борьбе с целью его уничтожения. Одним словом, изложенное выше это - не что иное, как сценарий нового серьезного обострения палестино-израильского конфликта.

Резолюция ГА ООН A/67/19 о предоставлении Палестине статуса государства-наблюдателя при Организации Объединенных Наций, не являющегося ее членом, поставило «квартет» в крайне затруднительное положение. Учитывая, что США выступили против решения Генассамблеи, тогда как Россия отдала свой голос в пользу резолюции, а страны Евросоюза не проявили единства по этому вопросу, «четверке» посредников, скорее всего, в ближайшее время предстоит заниматься не столько БВУ, сколько преодолением четко обозначившихся разногласий. Во избежание этого, как представляется, России следует вынести на повестку дня вопрос о расширении «квартета» путем вовлечения в его работу других стран (например, Китая, Индии, Турции); такая мера могла бы сбалансировать соотношение сил в этом международном представительстве.

На протяжении последних пяти лет в западных СМИ часто появляется информация о возможном нанесении Израилем превентивного удара по иранским ядерным объектам. «Арабская весна» дала очередной повод для многочисленных сообщений о вероятных военных акциях против Тегерана. В Израиле также многие политики, включая премьер-министра Б. Нетаньяху и министра обороны Э. Барака, в своих последних публичных заявлениях делают упор на том, что иранская угроза требует немедленного и жесткого решения. В начале ноября с.г. все израильские СМИ опубликовали материалы, которые подавались как «слив» конфиденциальной информации из «надежных источников», о тренировках израильских летчиков в Италии по отработке полетов на дальние рубежи. Из этого делался вывод, что готовится нанесение удара израильских ВВС по иранским ядерным целям еще до начала 2013 года.

Вместе с тем израильские политики высшего ранга попросту спекулируют на иранской угрозе, тогда как эксперты генштаба израильских вооруженных сил, АМАНА (военная разведка), «Моссада» (внешняя разведка) и ШАБАК («Общая служба безопасности»), т.е. люди, оказывающие первостепенное влияние на принятие политических решений, проявляют сдержанность в заявлениях относительно возможности силового давления на Иран.¹⁴ Очевидно, что израильская гипотетическая атака на Иран не только усилит изоляцию Израиля и сплотит силы исламских экстремистов во всем мире - эта атака вызовет предсказуемую реакцию Ирана, который способен в любой момент перекрыть Ормузский пролив, блокировав тем самым поставки нефти из Персидского залива, что неизбежно спровоцирует мировой энергетический кризис и взорвет обстановку на Ближнем и Среднем Востоке. Как представляется, в одиночку Израиль не рискнет повести операцию по уничтожению иранских объектов по обогащению урана.

Более вероятно, что по мере углубления дестабилизационных процессов в Сирии и Египте, а также роста напряженности в ирано-израильских отношениях, Израиль может включить в сферу своего суверенитета всю северо-восточную территорию по границе с Сирией и Иорданией, т.е. не только Голаны, но и Иорданскую долину, включая северо-западную часть побережья Мертвого моря.

В связи с осложнением общей ситуации на Ближнем Востоке и отсутствием серьезных каналов политического давления на Израиль его нынешнее руководство под предлогом обеспечения безопасности израильских граждан вполне может на законодательном уровне произвести интеграцию в состав Израиля всей зоны «С»¹⁵ или ее части по аналогии с Восточным Иерусалимом и Голанскими высотами. Недвусмысленным намеком на то, что Израиль способен осуществить это намерение, стало формирование правительственной комиссии по легализации незаконно созданных поселений с участием самого Б. Нетаньяху. Интенсивное развитие поселенческого движения в зоне «С» позволило «выправить» здесь демографический баланс в пользу израильтян. Главы еврейских поселений уже предлагают аннексировать в одностороннем порядке и включить в состав Израиля этот район Западного берега, где располагаются еврейские поселения, и предоставить израильское гражданство примерно 300 тыс. арабам, которые живут рядом с поселениями.